Чудики

«Тигр — вид хищных млекопитающих семейства кошачьих, один из четырёх представителей рода пантера…» — доносится звонкий голос молодого диктора из ящика, прозванного в народе телевизором. На маленьком экране видно, как лениво и вместе с тем грациозно вышагивает эдакий Шерхан, ступая тяжелыми лапами по землям саванны. В комнате царит полумрак, и только синеватое свечение от телевизора позволяет увидеть хоть что-то в этой захламленной комнатке, где на диване с выпирающими пружинами отчаянно целуются юные голубки. Девушка является счастливой обладательницей весьма аппетитных форм, длинных волос и пирсинга на носу, а юноша тощ до безобразия, высок и лохмат. Влюбленные не обращают внимания на телевизор, не желая слушать о представителях животного мира, а в какой-то момент красотка буквально отлепляется от милого хлопца и, отстранившись, стягивает с себя футболку, показав ухажеру черный бюстгальтер, от взгляда на который парень чуть дар речи не теряет. Точнее, от его содержимого. — Влад, — приглушенно шепчет девица, усаживаясь парню на колени, развесив свои чудные пряди в миллиметре от лица приятеля. — Ты меня любишь? — Люблю, — выдыхает пацан не без труда, не отрывая восхищенного взгляда от прелестей красотки. — Ты мой тигр, Влад, тигр… — рычит девица, кусая Влада за ухо. Тот пассивно соглашается с тем, что он действительно полосатый хищник. Да кем угодно будет, лишь бы Кэт с ним была. Его тигрица. Ух! Конечно, девушку зовут по паспорту не Кэт, а Екатерина, но ее страсть ко всему необычному и нестандартному требует, чтобы и имя было не как у всех. Катя — это ж деревня, коровы, платочки-цветочки, а вот Кэт… Первая девушка, первая взаимность, и, конечно, маменькин сынок на все готов. Шестнадцать лет все-таки. В голове бардак, гормоны скачут, думается не тем местом, которым принято. На выпускной Кэт не приходит — лежит на сохранении. Свадьбу играют без всякого размаха, сорокалетние бабушки и дедушки еще не отошли от шока, но в целом сильно они и не ругались. Лучше внуки будут раньше, чем они их не увидят вообще. Шесть лет спустя. — Я от тебя ухожу, — говорит Кэт, повернувшись к Владу, лежащему на кровати. Сама она сидит у туалетного столика, закончив, наконец, наносить боевой раскрас. Пирсинг давно убран, волосы по-прежнему длинные, но теперь выпрямлены и совсем черные. Ей идет. Ей все к лицу. Такая же аппетитная, подтянутая, но уже другая. Подделка. Не та нежная и добрая Кэт. У этой ногти по полметра, выкрашенные в красный. Соня боится этих маминых ногтей и прячется обычно за папу. Маму они редко видят. Мама наверстывает упущенное. — А как же Соня? А как же я? — растерянно бормочет Влад. — Да как же?.. Мы же любим тебя… — Не начинай. Я встретила другого. Я люблю его. Соня пусть с тобой остается. Ей так будет лучше. Кэт, экстравагантно одетая, подводит губы красной помадой, тыкает пальчиком по экрану новенького айфона, подаренного неизвестно кем и за что, улыбается чуть не плачущему мужу и добавляет: — Ну, ты же понимал, что мы идем к этому. Я птица не твоего полета. Тебя нужна девушка… попроще. Птичка, забыв, что была тигрицей, подскакивает к окну. На улице уже сигналит богатый любовник. — Но мы же любим друг друга, — блеет Влад, не унимаясь. Молодой физик соперничать с лысым олигархом не может. Он все такой же долговязый и неуклюжий. И слепой. Шуба, драгоценности, бесконечные телефоны и поездки к морю нигде неработающей Кэт оплачены разными мужчинами. — Я же твой тигр, вспомни… Екатерина хмыкает, недовольно косясь на окно. Нельзя заставлять ждать такого важного человека. Ну и что, что лысый, что пузико есть, что одышка от сидения на месте. Зато машина какая… — Тигр, — шепчет Кэт. — Да, милый. Но царь зверей-то — лев! Львица, смахнув холодную слезу, выдавленную не с первой попытки, уходит. Десять лет спустя. Соня выросла, фигурой пошла в папу, но бойкость унаследовала от мамы. Некрасивая, но умненькая девочка, отцовская гордость, хозяюшка в доме и строгий контроль, близко не подпускающий к Владу женщин недостойных. Раздается звонок в дверь. На пороге стоит растолстевшая, покрашенная в дешево смотрящийся белый цвет (желтый он, не верьте), черная от походов в солярий, но с ярко-красными губами Кэт. — Доченька, — скуля, мать падает на колени. — Мама, — всхлипывая, отвечает Софья. Влад, поседевший, в огромных очках, еще более тощий чем прежде, сворачивает газету, встает с того самого дивана, где целовался с любительницей пирсинга и идет в прихожую на шум. — Катя, — все так же влюбленно произносит рогоносец. — Катенька вернулась! Вечер того же дня. Супруги лежат в постели перед телевизором. На экране передача про тигров. Кэт что-то вспоминает и мурлычет осипшим голосом Владу на ушко, изображая былую страстность: — Ты мой тигр, а я твоя тигрица! — Нет, милая супруга. Я твой неудачливый пастух.