Судьба архимага

      – Ты обещал Нику, помнишь? – сказал ему Рон накануне праздника. Гарри отмахнулся: он помнил, и он ничего наверняка не обещал. Так, собирался заглянуть...       Однако сейчас, глядя на столы Большого зала, Гарри понимал, что ему отсюда и на пять минут не хочется уходить. Ровно в семь на всех золочёных блюдах и больших подносах должны были появиться самые различные яства, а в серебряных кубках – прохладный тыквенный сок. Первого сентября пиршество было просто замечательное; вряд ли на Хэллоуин будет хуже.       – Ты как хочешь, – решительно произнёс Рон, просовывая руку в фонарь, сделанный из огромной тыквы, – а я в те подземелья не пойду. Без меня как-нибудь обойдутся. Нет, какая ж она большая, а!..       Гарри тоже оценил размер тыквы и уважительно покачал головой. Выращивал их Хагрид – мальчик видел у него огород, когда заходил в гости. Тот ему ещё фотоальбом подарил.       Но вот какими чарами Хагрид добивался таких размеров, Гарри не имел ни малейшего понятия.       Снизу мяукнули. Мальчик опустил взгляд: о его ногу тёрлась кошка Букля. Гарри задумчиво присел на корточки и почесал ту за ухом. Кошка снова мяукнула.       – А я, пожалуй, схожу, – неуверенно пробормотал наконец он. – Хэллоуин и в следующем году будет, а вот пятисотлетие случается один раз.       – Ну-ну, – сдавленно отозвался рыжий, безуспешно пытаясь дотянуться до толстой свечи, стоящей внутри фонаря. Гарри только покачал головой.       – О, Гермиона, – вдруг оживился он. – Попробую-ка её позвать...       Рон фыркнул, наконец-то перестав интересоваться тыквой.       – Вообще-то девушек полагается в ресторан звать или театр, а не на юбилей смерти... Да подожди ты! – с досадой добавил он, заметив, что Гарри его не слушает.       ...Гермиона, к радости Рона, отказалась наотрез. Гриффиндорец недовольно поглядел на того, имеющего вид из разряда "я-же-сказал", и спросил, почему.       – Может быть, в какой-нибудь другой день, – твёрдо ответила Гермиона и, наклонившись, подняла кошку к себе на колени. Та довольно заурчала, когда её начали гладить. – А в этот Хэллоуин я собираюсь сидеть в Большом зале вместе со всеми, а не спускаться в подземелья к привидениям.       Рон-то не понял, а вот Гарри обратил внимание на выделенное Гермионой слово и наконец сообразил, что та, в самом деле, имела весьма веские причины так поступить. Хватит с неё приключений.       – Ну ладно, – нехотя сказал он, – один пойду.       И когда вся школа дружно начала спускаться вниз, на первый этаж, одинокий второкурсник отправился ещё ниже, ступив на лестницу, ведущую в подвалы. Чем ниже, тем темнее становилось на лестнице. Лучи света из ярко освещённого зала сверху падать переставали, и дорогу можно было разглядеть только благодаря висящим на стене редким факелам, тусклым и вообще не всегда горящим. Ник подсказал, как добраться до нужного места, но Гарри, идущему по всем этим мрачным коридорам, было как-то не по себе.       Некстати вспомнился когда-то посмотренный "Чужой". Стало совсем нехорошо и мальчик на всякий случай обернулся. Сзади, как и полагалось, ничего не было.       Гарри не знал, что бы он стал делать, окажись там что-нибудь. Наверное, заорал бы и побежал очертя голову. Хорошо хоть весь полумрак скоро закончился – конец пути был освещён двумя рядами тонких чёрных свечей. Горели они, правда, синим пламенем, но света от него хватало, пусть и довольно призрачного оттенка.       Гостей Почти Безголовый Ник встречал сам. Облачённый в чёрный бархат, парил в воздухе перед входом, приветствуя каждого замогильным голосом.       – Привет, Ник, – быстро произнёс Гарри, пока тот раскланивался. – Извини, я тут не задержусь, меня наверху ждут.       – Конечно-конечно, – тут же откликнулся призрак, – я всё понимаю. Но я всё равно рад, что ты пришёл!       В зале, заполненном сотнями привидений, было холодно – пар вырывался изо рта. Музыка представляла из себя набор душераздирающих звуков, и Гарри невольно скривился. На танцплощадке кружилось несколько десятков пар, остальные чинно прохаживались по залу и разговаривали меж собой.       Кое-кого из проплывавших мимо он знал – по крайней мере, видел в Хогвартсе. Вон в том углу вообще завис Пивз, хотя было решительно непонятно, каким боком он относится к привидениям. Гарри слегка втянул голову в плечи, проходя под гигантской люстрой, на которой была, по меньшей мере, тысяча свечей. Остальным-то, если она упадёт, ничего не будет, а вот ему...       Обойдя зал по периметру, вдоль и поперёк, гриффиндорец неожиданно заметил нечто довольно странное. За одиноким столом у стены сидел (точнее, завис в дюйме над стулом, но это несущественно) какой-то мрачный призрак и раскладывал пасьянс. Гарри уже знал, что привидениями могут быть не только люди – свою астральную "тень" имеет практически каждый материальный объект, поэтому призрак вполне мог играть призрачными же картами.       Вот только карты эти были вполне материальны. Обычный резаный картон – и мрачный просвечивающий тип каким-то образом умудрялся его перемещать. Гарри не выдержал и подошёл поближе.       Вблизи стало видно, что карты призрак на самом деле передвигал посредством телекинеза, и Гарри ещё сильнее удивился: до этого он ни разу не видел, чтобы кто-либо из привидений использовал магию. Мальчик легонько кашлянул, обращая на себя внимание.       – Извините, – спросил он, – а... как у вас получается колдовать?       Призрак развернулся вполоборота, и Гарри наконец понял, почему этот гость не участвовал в общем веселье. Тощий старик, закутанный в испачканную кровью мантию – то был Кровавый Барон, самый мрачный и нелюдимый среди всех духов Хогвартса. Его сторонились и прочие привидения, и ученики, и даже полтергейст Пивз. Сам Гарри тоже видел Барона доселе буквально пару раз и то издали, тут немудрено было не признать сразу...       – Если ты владел магией при жизни, – проскрежетал Барон, неприязненно глядя на гриффиндорца, – ты будешь ей владеть и после смерти. Таково общее правило.       Гарри поёжился, но не отступил.       – Но почему тогда никто другой, – он неопределённо обвёл рукой залу, – ей не владеет?..       – Пошёл вон, – равнодушно произнёс своим металлическим голосом призрак и поправил стопку карт на столе.       – ...Чего? – даже и не понял Гарри. Смысл сказанного дошёл до него не сразу, настолько будничным тоном говорил Барон.       – Убирайся, – голос слизеринского призрака не изменился ни на йоту. – Я не собираюсь читать тебе здесь лекцию.       – Это было невежливо, – мягко заметили сзади. Гарри обернулся: там парил Почти Безголовый Ник.       – Зачем ты его пригласил, Николас? – спросил вместо ответа Барон. – Живым не место на празднике смерти.       – Это всё-таки мой праздник, – с вежливой уверенностью напомнил Ник. – Мне и решать.       – Ну-ну, – скрежетнул Барон.       И отвернулся.       – ...Конечно, нельзя сказать, что он отличается излишней дипломатичностью, – сэру Николасу де Мимси... (Гарри не помнил его полное имя) явно было неудобно за своего гостя. – Но всё-таки и его понять можно. Среди всех нас он старейший: за тысячу лет всё успевает наскучить, и общение становится в тягость...       Мальчик обернулся: от Барона они отошли на достаточное расстояние, и тот слышать их не мог. Он было хотел ответить, что тысячелетний возраст – ещё не повод хамить направо и налево, но вместо этого произнёс нечто совсем другое.       – Так Барон что, старше Хогвартса?       – Школы – да, старше, – серьёзно кивнул Ник. – Он же сам строил её, вместе с Основателями. Был учеником самого Слизерина...       – Ничего себе! – удивился Гарри. – Я и не знал, что тут есть кто-то настолько... древний.       – Причём даже не один, – подтвердил призрак. – Только, Гарри... пусть это останется между нами. Не все любят, когда им напоминают о былом.       – Я понял, – кивнул мальчик. – Ник, слушай, тут такое дело – мне уже идти пора, друзья ждут...       Сэр Николас наклонил голову.       – Я понимаю, – слегка разочарованным тоном сказал он. – Надеюсь, мы ещё встретимся. До свидания, Гарри.       Мальчик кивнул и, ускорив шаг, направился к выходу. На ужин он хоть и успевал, но всё равно требовалось поторопиться.       Он стоял уже у дверей входа в Большой зал, когда вдруг откуда-то сзади до него донёсся какой-то шум. Там словно бы звучал – нечётко, приглушённо – чей-то потусторонний ледяной голос... Гарри поморщился и тряхнул головой.       Шум исчез.       Показалось, наверное, решил мальчик и шагнул вперёд. Он успел вовремя – пир был как раз в самом разгаре.       – Было чего-нибудь интересное? – полюбопытствовал Рон, когда Гарри плюхнулся на скамью рядом с ним. Мальчик только отмахнулся.       ...Однако Хэллоуин пока ещё не кончился. Самое интересное их всех поджидало ещё впереди.       – А это что такое?..       Они все (не то чтобы совсем все, строго говоря – до входа в гостиную Хаффлпаффа, к примеру, добираться следовало иным маршрутом) недружной толпой возвращались с банкета. Но где-то на полпути, в одном из коридоров третьего этажа, дорогу им преградила немалых размеров лужа. А рядом, на стене, красным цветом были выведены большие жирные буквы.       – Тайная комната снова открыта, – медленно прочитал вслух Гарри, вытягивая шею, чтобы разглядеть надпись через головы впередистоящих. – Трепещите, враги наследника. Хм. Это чего, и на прошлый Хэллоуин такое делали? Ничего так получилось... интересно, это краска или сок какой?       Надпись была и впрямь хороша – слегка фосфоресцирующая, в готическом стиле (если Гарри правильно понимал, как выглядит этот "готический стиль"), одним словом – самое то для Хэллоуина!       – Да какой там сок! – прошипела сбоку Гермиона и ткнула его локтем. – Вон, видишь?       Там, под надписью, висела на крюке филчевская Миссис Норрис. Узнать было несложно – сколько раз гриффиндорец видел её за эти два месяца, не перечесть...       – Глянь-ка на Малфоя, – тихо произнёс ему на ухо Рон.       Гарри глянул. Драко не выглядел ни сильно удивлённым, ни растерянным, как прочие ученики. Он с видом превосходства, как человек, посвящённый в какую-то тайну, оглядывал всех вокруг, и на лице его играла кривая улыбка.       Но тут с противоположного конца коридора появился Дамблдор вместе со Снейпом и МакГонагалл, и Гарри так и не успел довести до конца свою мысль насчёт Малфоя. Дамблдор аккуратно взял Миссис Норрис и сочувственно посмотрел на только что протиснувшегося через толпу Филча...       – Что тут за столпотворение?! – послышался чей-то чрезвычайно недовольный голос. – А ну дорогу дали архимагу!       С этими словами толпа разделилась на две притиснутые к стенам половинки. По созданному магией проходу неторопливо прошагал Креол. Не доходя, однако, до остальных преподавателей, он вдруг насторожился и потянул носом воздух. Рука его коснулась жезла, часть которого виднелась из внутреннего кармана распахнутой мантии.       – Чую что-то нехорошее, – категорически заявил маг. – Что-то нехорошее и очень опасное.       – Да, – несколько отстранённо сказал Дамблдор и было непонятно, подтверждает ли он слова Креола или просто говорит, что принял их к сведению. – Все могут разойтись!       И сам подал пример, покинув место событий по не успевшему сомкнуться проходу. Профессора последовали за ним. Толпа студентов ещё немного потопталась на месте, но затем быстро рассосалась. В коридоре осталась только вода и недобро светящаяся надпись на стене.       Дамблдор зашёл в первый же попавшийся кабинет и осторожно положил кошку на стол. Рядом тут же возник Креол, глядящий на Миссис Норрис с профессиональным любопытством.       – Интересное проклятие, – пробормотал он, – жива, но парализована, и жизненные процессы почти остановились. Подвинься-ка! – это прозвучало по отношению к Директору. – Сейчас я её исследовать буду!       В подтверждение своих слов Креол тут же выудил из сумки большой ритуальный нож, на вид весьма острый. В углу тоскливо взвыл завхоз, а МакГонагалл и Снейп с равным неодобрением покосились на наглого архимага.       – Креол, дорогой мой, – Дамблдор сдвинул очки на нос и пристально посмотрел на шумера, – я верю, что ты можешь её исследовать. Но позволь и мне тебе показать, что я не совсем дурак.       С выражением лица из разряда "ну ладно уж", древний чародей нож всё-таки запихнул обратно и принялся сосредоточенно наблюдать за действиями Директора. Тот водил над ней волшебной палочкой и что-то бормотал себе под нос, то и дело легонько касаюсь шкурки кончиками длинных, чутких пальцев. Внешне – ничего особенного, но и МакГонагалл, и Креол определённо видели там больше, чем мог увидеть, скажем, Гарри Поттер.       Закончив, Дамблдор жестом фокусника убрал куда-то палочку и задумчиво уставился в пространство.       – Сложная чёрная магия, – он кинул вопрошающий взгляд на шумера, и тот кивнул. – Не совсем понятно, кто мог её наслать... ученики тут, конечно, ни при чём; и снять проклятие прямо сейчас не представляется возможным. Креол, может быть?..       Маг явно нехотя мотнул головой; ему не нравилось признаваться, что его магия чего-то не может.       – Я не очень хорош в целительстве... и в снятии проклятий, – нахмурился он. – Так, по мелочи кое-чего... Можно попробовать кошку убить и оживить – думаю, тогда проклятие удастся снять...       Дабы слова не расходились с делом, Креол снова полез в сумку за ножом.       – Если удастся – хорошо, – Дамблдор пробежался пальцами по бороде, – а если нет? Отложим этот вариант на крайний случай. Вместо этого... ну, придётся подождать, пока в теплице вырастут мандрагоры. Тогда можно будет приготовить противоядие...       Креол пожал плечами и закинул сумку обратно на плечо. Он тоже не хотел прибегать к таким радикальным мерам. Стоит пояснить, что вообще шумерский чародей к Кошкам (раньше он называл их с большой буквы) относился с пиететом и уважением – на его родине было так принято. Иметь у себя кошку разрешалось только аристократам, а за убийство полагалась смертная казнь. За целый год адаптации чувство любви к сим животным, правда, несколько поутихло, однако всё же было ещё довольно сильно. Маг даже хотел приобрести себе пару-тройку котят... но, подумав, отказался от этой затеи. В качестве обозначения статуса кошки теперь были бесполезны, а в качестве магического помощника... ну, Креол давно уже не подмастерье, и к тому же у него есть Хубаксис...       Однако всё это относилось к, так сказать, кошкам вообще. Миссис Норрис же шумеру решительно не нравилась, и чувство сие было взаимным. А посему и к её оцепенению он отнёсся довольно равнодушно, но не более: мысль о убийстве кошки Креолу по-прежнему претила...       – Да Кингу с этим комком меха, – проворчал он. – Ты лучше скажи, что это за наследник такой? И о какой Комнате там было написано?       – В одной старой легенде говорится, что Салазар Слизерин, окончательно рассорившись с другими Основателями Хогвартса, покинул замок, однако перед этим создал в нём некую Тайную комнату, – Дамблдор слегка нахмурился. – Говорится также, что однажды придёт наследник Слизерина, найдёт ту комнату и выпустит из неё Ужас, с помощью которого и... изменит школу так, как того хотел Салазар. Долгое время никаких оснований доверять этой легенде не было. Но пятьдесят лет назад – я тогда уже был здесь профессором – произошло несколько таких же нападений... в общем, я полагаю, что именно те события и имел в виду оставивший надпись, сказав, что комната "снова открыта".       – Так, я не понял, – нетерпеливо произнёс маг. – Эта Комната существует или нет? И если существует – почему ты её до сих пор не нашёл, если у тебя было пятьдесят лет?       – Не было, – покачал головой Дамблдор. – Тогда никто надписей на стенах не оставлял, и никто не думал о Тайной комнате. Да и виновник в конечном счёте был найден... точнее, тот, кого все считали виновником. Я подозревал кое-кого другого, но никаких доказательств у меня не было.       Креол насмешливо скривил губы.       – И что, за все эти столетия никто из Директоров не пытался найти комнату? Это же ваша станция, и вы – её хозяева. Ты должен иметь полную власть над этим замком!       – Теоретически да, – не стал спорить Дамблдор. – Но Слизерин был одним из тех, кто построил Хогвартс, и если он хотел скрыть нечто от потомков, то вполне мог это сделать, – волшебник вздохнул. – Впрочем, я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты полагаешь, что легенда просто используется как прикрытие?       Маг кивнул.       – Сам подумай: кто-то наложил подобное проклятие на учеников пятьдесят лет назад. Сейчас вернулся и делает то же самое. И при чём тут Комната, которую никто никогда не видел и не находил?       – Да, над этим стоит подумать, – признал Дамблдор. – Особенно учитывая, что произошло в прошлом году...       – А кто это был? – негромко спросил Снейп, до сей поры изображающий из себя молчаливую статую. – Пятьдесят лет назад?       – Того ученика звали Томас Марволо Реддл, и хотя доказать его вину я по-прежнему не могу, думаю, последующие события подтвердили мою правоту, – Директор сделал паузу. – Вы все слышали о нём как о Волдеморте.       Креол криво усмехнулся, Снейп чуть приподнял брови. Дамблдор отрешённо поглядел на них и подытожил:       – В любом случае пока делать выводы рано. Если больше вопросов нет, то давайте расходиться. Мне ещё надо подумать, как найти злоумышленника и предотвратить новые нападения...       Профессора вышли из аудитории и направились каждый к себе, и только Дамблдор почему-то пошёл не в директорский кабинет, а к тому самому месту, где нашли Миссис Норрис. Лужа воды всё ещё блестела на полу; волшебник открыл дверь, из-под которой она натекла, и зашёл внутрь.       Вышел он оттуда минут через пять и на сей раз отправился прямиком в свою башню. Однако около горгульи, преграждавшей вход туда, Дамблдор чуть замешкался: его уже поджидали.       – Минерва?       – Мне... хотелось бы кое-что обсудить, – профессор МакГонагалл слегка запнулась. – Я не стала говорить об этом там, но...       – Заходите, – серьёзно кивнул Дамблдор, открывая проход на лестницу. – Будем обсуждать.       Обсуждение началось с того, что Директор сел в кресло, откинулся назад и жестом предложил МакГонагалл тоже сесть напротив. Та, с неудовольствием на него взиравшая, осталась стоять.       – Можете начинать, – величественно дал добро старый волшебник и прикрыл глаза.       – Я ведь помню ту историю, Альбус. Помню, потому что застала тех, кто учился вместе с Реддлом. Мне неоднократно пересказывали события тех дней, и я сама говорила с погибшей мисс Уоррен: она никогда не отказывалась поболтать о своей смерти. Позже мне удалось расспросить и Хагрида об обстоятельствах его исключения из Хогвартса... – МакГонагалл ненадолго замолчала.       – Думаю, многие из учившихся тогда в школе помнят ту историю, – нейтрально заметил Дамблдор, по-прежнему не открывая глаз. – Минерва, к чему вы клоните?       – Думаю, вы прекрасно понимаете, к чему я клоню, Альбус, – в тон ему ответила МакГонагалл. – Любой, кто возьмёт на себя труд проверить все обстоятельства того дела, поймёт, что оно шито белыми нитками. Тогда ведь ползамка знало об этом, и ползамка понимало, что с тем туалетом, где погибла Миртл, что-то не так. И Креол правильно сказал – правильнее, чем он сам думает! – у вас действительно было пятьдесят лет в запасе. Вы не могли не задуматься об этом раньше – и не могли не прийти к какому-нибудь выводу.       Дамблдор чуть усмехнулся.       – И поэтому вы полагаете, что мне в произошедшем всё ясно? Нет, Минерва, тут я знаю не больше вашего. И существование Тайной комнаты для меня отнюдь не неоспоримый факт.       – Когда я училась здесь, тот туалет на третьем этаже работал, – задумчиво произнесла профессор, не желавшая отступать. – Когда пришла сюда преподавать – тоже. А потом, спустя пятнадцать лет, вы стали Директором... и работать он почему-то перестал. Тогда я этому значения не придала, но сейчас... Вы явно хотели, чтобы ученики держались оттуда подальше. Вход в Тайную комнату находится там, верно?       Дамблдор взглянул на неё и рассмеялся.       – Мне не раз говорили, что я произвожу впечатление всезнающего мудреца. Однако хорошо понимаешь все минусы подобного впечатления, когда люди начинают подходить к тебе с вопросами, на которые ты не знаешь ответа.       – Вы многое сделали для поддержания этого образа, – заметила МакГонагалл. – Но какие-то основания у вас всё-таки были?..       – Я проверил то помещение, когда получил необходимые для того полномочия, – Директор вздохнул и сдался. – Стены, пол, потолок... Да, там есть потайной ход, и нет, я понятия не имею, относится ли он как-то к Слизерину и его комнате. Способа открыть его я так и не нашёл, а серьёзно заниматься событиями четвертьвековой давности не хотел, и потому оставил всё так, как есть. Учеников разве что постарался убрать, и всё.       МакГонагалл выглядела слегка обескураженной.       – Но если там действительно Тайная комната Слизерина, то проклятие Окаменения могло быть вызвано... гм-м...       – Василиском, – спокойно произнёс Дамблдор. – Версия очевидная, учитывая всем известную змееустость Салазара. Сейчас я склонен рассматривать этот вариант как наиболее вероятный. Однако и про другие возможности забывать тоже не следует.       – Но Альбус, – МакГонагалл это известие, кажется, чуть взволновало, – и что же нам теперь делать?..       – Пока придётся ждать. Больше мы сейчас ничего сделать не сможем.       ...С Малфоем Гарри после той встречи толком и не общался. Конечно, они пересекались в коридорах и на уроках зельеварения, но там всё общение сводилось к взаимным приветствиям. И не то чтобы этот холёный мальчик был так уж несимпатичен выросшему у дяди и тёти Гарри – просто у них отсутствовали какие-либо точки соприкосновения. Разные интересы, круги общения, жизненные позиции... различия по всем пунктам. В конце концов, они учились на двух фактически противоположных факультетах – а это о чём-то да говорило.       Сейчас, впрочем, какой-никакой повод для общения всё-таки нашёлся, и Гарри не был уверен, хорошо это или не очень. Малфой явно чего-то знал и про Тайную комнату, и про загадочного наследника – во всяком случае, знал больше, чем остальные. Так что поговорить с ним на эту тему стоило, хотя Гарри толком и не представлял, зачем ему, собственно, это надо.       Встретились они уже на следующий день после того происшествия. Улучив удобный момент, благо расписание слизеринцев секрета не составляло, Гарри аккуратненько подрулил к Малфою.       – Привет, Поттер.       – Привет, – Гарри на всякий случай оглянулся, – Малфой, у меня к тебе дело есть.       – Дай-ка я догадаюсь, – Малфой с видом превосходства задрал голову и почесал подбородок. – Ты хочешь спросить о Тайной комнате?       – Ну... да, – признался Гарри.       – Ха! – слизеринец самодовольно ухмыльнулся. – Если что такое случилось, так сразу к Малфою идти надо! Дай ещё догадаюсь: Уизли наверняка думает, что это я наследник Слизерина.       – Ну... да, – снова сказал Гарри. – А это не так?       – Вот я так тебе и признался! – фыркнул Малфой и оценивающе поглядел на собеседника. – Кстати, хочешь скажу кое-чего? Некоторые с нашего факультета думают, что наследник – это ты.       Гарри почесал нос. Новость была интересной.       – А почему?       – Сам гляди, – начал загибать пальцы белобрысый. – Ты в годовалом возрасте победил Сам-Знаешь-Кого, сильнейшего чёрного мага. Сумел как-то выжить после того, после чего не выживают. Между прочим, известно, что чёрный маг должен перед смертью кому-то передать свою силу, иначе спокойно он не умрёт... Это во-первых. Во-вторых, ты не учился на первом курсе, тебя зачислили сразу на второй. Многие считают, что... А действительно, почему тебя тут в прошлом году не было?       – Извини, но это я могу тебе рассказать только с личного разрешения самого Дамблдора, – важно заявил Гарри. – Ну продолжай, чего там дальше?       – И, в-третьих, едва ты очутился в Хогвартсе, тут же начались неприятности. И пришёл ты, кстати, только ко второй половине ужина, я заметил.       – Я у Ника был, он подтвердит, – быстро сообщил гриффиндорец. – Так что здесь – мимо.       – Меня убеждать не надо, – лениво протянул Малфой. – Ты других убеди. Тут в теории, правда, единственный недостаток – если бы ты был наследником Слизерина, то учился бы на Слизерине. Большой недостаток.       Сердце Гарри внезапно пропустило удар. Да ведь лучшим и первым вариантом-то для него как раз был, по мнению волшебной Шляпы, Слизерин! Разумеется, никаким наследником древнего Основателя Хогвартса он не являлся – хотя бы потому, что к случившемуся с кошкой и в самом деле никакого отношения не имел. Но...        Но ведь он действительно как-то выжил после Смертельного заклинания Волдеморта. Так что, может быть, он мог стать одним из таких наследников? Если рассудить логически: Салазар Слизерин жил больше тысячи лет назад, и его кровь сейчас течёт – должен же он был оставить после себя детей – в сотнях различных волшебников. Скорее, даже в тысячах и десятках тысяч. Наверняка многие из его потомков учились в Хогвартсе, многие из тех – на факультете своего предка, разделяли его взгляды на чистокровных и маглорождённых и уж точно слышали легенду про Тайную комнату. Среди такого числа людей всяко нашлось бы несколько сильных чёрных магов, и вряд ли кого-то одного из них можно было выделить среди прочих; все они в равной степени могли подойти на роль наследника.       Да и надпись на стене гласила – комната снова открыта. То есть в прошлом её уже открывали и, может быть, не один раз.       Своими мыслями Гарри поделился с Малфоем, но тот скривился так, словно съел лимон целиком.       – Сотни и тысячи потомков? Поттер, род Слизерина давно пресёкся! И насколько я знаю, численность тех, в ком просто течёт его кровь, весьма невелика. Десятки или даже единицы.       – Уверен? – недоверчиво уточнил мальчик.       – Не уверен, – признался Малфой. – Однако тут дело не только в этом. Ты "Историю Хогвартса" читал?       – Нет. А что?       – Я тоже не читал, но представление имею. Видишь ли, Поттер, учителя в Хогвартсе не дураки. Нельзя столетиями выпускать в школе неведомый Ужас и рассчитывать на то, что он никому не попадётся. А поскольку в "Истории Хогвартса" ни о чём подобном не написано, то и...       – Хочешь сказать, что раньше её не открывали? – перебил его Гарри. В принципе, звучало всё это довольно логично, и он не мог сие не признать.       – Да всего один раз, – ответил Малфой... и прикусил язык. Но было уже поздно.       – Ага! – торжествующе произнёс гриффиндорец. – А Рон-то прав был!       – Зря я это сказал, – беспокойно вымолвил юный волшебник, внезапно утративший своё самодовольное выражение лица. – Ой, зря.       – Признавайся, зачем кошку угробить хотел? – насел на него Гарри.       – Я не хотел, – отмахнулся от него Малфой. – И не ори ты так!       Сам он шумел при этом едва ли не больше.       – Я не ору. Но ты давай, рассказывай, что знаешь.       – Мне как бы не надо ничего тебе об этом говорить, – начал белобрысый слизеринец, хотя по его виду было понятно, что поделиться своей тайной с кем-нибудь ему, в общем, хочется. – Совсем не надо.       Гарри прищурился.       – Ну раз ты уже начал, так закончи.       – У тебя есть свои тайны, – справедливо заметил Малфой, – а у меня – свои. Не должен я об этом говорить.       – Мои тайны не угрожают ученикам в школе, – не менее справедливо уточнил Гарри. Ему хотелось пригрозить слизеринцу разрывом их и так почти не существующей дружбы или обещанием пойти рассказать всё учителям... но это было бы нечестно. И, если подумать, вряд ли бы сработало.       – Мои тоже, – отозвался Малфой. – Поттер, давай я тебе правду скажу: я не имею ни малейшего понятия ни о том, кто такой наследник, ни о Тайной комнате, ни о Ужасе, в ней заключённом. И знаю почти то же самое, что знают и все.       Гарри ещё более недоверчиво посмотрел на своего собеседника.       – Почти?       Тот пожал плечами, явно не желая ничего добавлять к уже сказанному.       – Это правда.       – Ну ладно, сделаю вид, что тебе поверил, – колко сказал юный волшебник. – Вы же там небось все радуетесь, на своём Слизерине. Наконец-то все эти, с нечистой кровью, получат по заслугам!..       Малфой промолчал, но сделал такое необщее выражение лица, в котором можно было прочесть, что радуются не все, однако кое-кого и впрямь одолевают подобные настроения, а он сам, Драко Малфой, ещё точно не знает, во что сие выльется, потому и не очень уверен, хотя в целом неведомого наследника поддерживает...       – А вы на Гриффиндоре все небось от страха дрожите, – сказал наконец он. Кажется, реплика Гарри его всё-таки слегка задела. – Вам-то в первую очередь бояться надо.       – Да как-то... – опешил Гарри. – Чего бояться-то? Окаменил Миссис Норрис – так за это его и поблагодарить можно...       – Да? – высоко поднял брови Малфой. – Ну-ну, Поттер, посмотрим...       Гарри растерянно смотрел вслед уходящему слизеринцу. Он только сейчас начал понимать, что, вообще-то, ситуация к излишнему юмору не располагает. Ну ладно кошка Филча. А если его собственная? А если какой-нибудь ученик или даже... М-да.       – Хочешь переложить часть уроков на свою... ассистентку? – Дамблдор словно бы задумался. – Ну что же, ничего плохого здесь нет... разумеется, если она справится.       – Думаю, справится, – пожал плечами Креол. – На первых порах, конечно, придётся и мне помогать, но потом...       – Тогда хорошо, – гладко согласился волшебник. – Поглядим, как у неё получится. Но я вообще-то к тебе пришёл по другому поводу.       Креол вопросительно поднял бровь.       – К чему ты стремишься?       – Ты вообще о чём? – не понял маг. – Что значит – стремлюсь?       Дамблдор вздохнул. Он не собирался затевать этот разговор. Совсем не собирался. Однако... однако дальше с этим тянуть совершенно не следовало. Лакуну в планах надо было чем-то заполнить, и поскорее.       А дело было вот в чём. Когда Директор отводил Креолу некоторую роль в своих схемах, он исходил из того, что шумерскому магу нынешний мир абсолютно незнаком. Незнаком во всех смыслах – у него здесь не было ни друзей, ни врагов, ни узнаваемых реалий, ни места в изменившемся обществе. Из этого следовал простой факт: Креол, перепрыгнув через пять тысяч лет ради расторжения договора и обретения бессмертия, не мог иметь никаких определённых планов в нынешнем времени. Он оказался совсем один – свободным от клятв и обязательств, но без всяких конкретных целей и ожиданий. И Дамблдор, соответственно, полагал, что по этой причине договориться с древним архимагом будет относительно несложно.       Договориться, конечно, на взаимовыгодных условиях.       Но время потихоньку текло, и Альбус Дамблдор начинал понимать, что здесь не всё так просто, как показалось ему сначала. Он о многом расспрашивал своего гостя в прошлом году, и немало интересного узнал о тех давних временах, однако немалое оставалось и неизвестным – Креол наотрез не хотел говорить на некоторые темы. Тогда старый волшебник навёл справки и попытался узнать что-нибудь из косвенных источников информации. Увы, эта попытка тоже оказалась неудачной... хотя кое-что выведать всё же удалось.       Но в целом чем дальше, тем становилось всё более очевидным, что Креол Урский имеет за душой какие-то тщательно скрываемые планы и вовсе не собирается оседать в Англии – магловской или волшебной. Это Дамблдор узнал ещё год назад, и тогда отнёс сие намерение к обычному желанию повидать мир, поглядеть, насколько сильно он изменился за последние тысячелетия.       Как этим, например, занимался последние лет сто кое-кто другой.       И именно тогда, под конец прошлого года, у Директора возникла идея ненадолго принять Креола в штат преподавателей. С целью, так сказать, дальнейшего укрепления и налаживания взаимоотношений, с надеждой на то, что шумерский маг начнёт врастать в новое общество...       Помимо этой там, разумеется, была ещё пара-тройка условно-побочных целей; они, впрочем, уже относились немного к другому.       Однако несколько месяцев назад, к концу всей той истории с философским камнем, стало окончательно ясно, что первоначальным надеждам сбыться не суждено. Конечно, Дамблдор не стал менять свои планы – другие цели-то никуда не делись! – но призадумался весьма серьёзно.       В людях он разбирался, и мотивы Креола для него большим секретом не были. Креол всей душой хотел силы и могущества – это было, в некотором роде, определяющей целью его жизни. По мнению Дамблдора, так себе целью.       Оставалось только выяснить, что же именно шумерский чародей готов предпринять для осуществления своих чаяний. Ибо сила бывает разная, и могущество достигается различными путями – а от Креола, как от чёрного мага, можно было ждать всякого.       Но выяснить не получилось – Дамблдор осознавал, что, вероятнее всего, он просто не понимает, в какую сторону надо размышлять и куда двигаться, чтобы разгадать эту загадку. И то сказать: чего это за план такой, действие которого растягивается аж на пять тысяч лет? А отсюда следовало, что затея шумера, чем бы она ни являлась, весьма неординарна и очевидно способна доставить проблемы.       Если Директор не хотел проблем себе в будущем, ему нужно было решить этот ребус уже сейчас.       – Ты хотел, чтобы я помог тебе в каком-то деле, – сухо произнёс он. – Сейчас-то ты мне можешь сказать, что именно это за дело?       Креол нахмурился и как будто бы начал что-то прикидывать для себя, но спустя полминуты решительно мотнул головой.       – Подождём лета, когда я закончу с обучением этих юнцов. К тому же... если я скажу тебе сейчас, ты сочтёшь меня безумцем, как считал Лугальбанда. Сейчас ещё не время.       Сказав так, он развернулся и вышел из класса. Дамблдор, высоко подняв брови, глядел ему вслед. Машинальным жестом он поправил очки – те чуть перекосились, но волшебник этого не заметил. Он казался сильно удивлённым – и он на самом деле был удивлён.       По-настоящему удивлён, а не как обычно.