Судьба архимага

      – Сколько мы не виделись? Уже лет тридцать, кажется?       – Да все сорок, пожалуй. С пятьдесят пятого, если мне память не изменяет...       Двое волшебников неспешно шли по слабо освещённому коридору. Обоим было хорошо так за сотню лет, оба были очень влиятельными людьми и сильнейшими чародеями Великобритании; но если о первом знали все, то о втором – лишь относительно небольшой круг лиц.       Первый, как несложно догадаться, носил имя Альбуса Дамблдора; второго – чуть пониже, в простой серой мантии, с мышастого цвета волосами и недлинной окладистой бородой – звали Элджернон Мэтлок. В штатном расписании, насколько знал Дамблдор, Мэтлок был указан каким-то мелким клерком секретариата Министерства. Вроде бы он даже иногда появлялся на этой работе.       А на самом деле, о чём знал очень мало кто, Элджернон Мэтлок являлся начальником отдела тайн.       – Меня немало удивило твоё обращение. Ты же ведь знаешь, что это не по правилам.       – А ещё я знаю, кто эти правила написал, – отозвался Дамблдор. – Оставь формальности для других.       – Раскопал что-то действительно важное, а, Альбус? – усмехнулся невыразимец. – Грядёт очередная твоя авантюра?       – Пока не знаю. Разве что... о, а этого раньше не было!       Волшебники стояли в круглой комнате, где располагалось не менее полутора десятков совершенно одинаковых дверей; та, через которую они вошли, захлопнулась, и стены комнаты начали быстро вращаться.       Элджернон чуть поднял руку, и вращение тут же остановилось.       – Мера предосторожности, – пояснил он. – С... м-м, недавних событий мы предпочитаем перестраховываться.       Дамблдор неслышно хмыкнул. Отдел тайн любил кичиться своей уникальностью и автономностью: этакое государство в государстве, которое не подчиняется никому и само может управлять собой. Всегда нейтральны, всегда безразличны, всегда отстранены. Только исследования, только магия, только наука. Мы не трогаем мир, а мир не трогает нас.       На практике, конечно, получалось не очень. В своё время Волдеморт завербовал одного из невыразимцев – Августа Руквуда, волшебника сильного и умелого, – и тот спокойно сообщал Тёмному Лорду всё, что касалось работы в Министерстве. Разоблачили его лишь благодаря показаниям другого Пожирателя Смерти, и сей случай бросил на отдел тайн сильную тень. Кто, в самом деле, может поручиться, что там, пользуясь отсутствием контроля, не растут новые чёрные маги? Кто может сказать, не замышляют ли эти невыразимцы чего дурного? А то на словах-то оно да, а на деле... вот, пожалуйста. Август Руквуд, Пожиратель Смерти, который плевать хотел на всякую там нейтральность.       Так что начальник отдела, разумеется, не мог не усилить меры безопасности.       За дверью волшебников встретил ещё один недлинный коридор, уходящий, по ощущениям, всё дальше под землю.       – А "Хроноворот" по-прежнему в разработке? – поинтересовался Дамблдор.       – Нет, там мы больших результатов не добились, – отрицательно покачал головой Элджернон, – так что ещё в шестидесятых присоединили его к космическому проекту.       – И что с тем проектом?       – Да ничего, – невыразимец пожал плечами. – Мы в этом ушли не дальше маглов.       – Знаю я одного человека, – задумчиво произнёс Директор. – Говорит, на Луну путешествовал. Ещё пять тысяч лет назад.       – Ну на Луну мы тоже можем, – сказал Элджернон. – И на Марс можем. И на Плутон. Теоретически. Только вот зачем?       – А дальше – можем? – уточнил Дамблдор. – Ну, теоретически?       – Нет, дальше мы даже теоретически не можем. Аппарация будет очень сложна и потребует совершенно запредельного количества энергии, а строить корабль... наши опыты с магией времени желаемого результата не дали, так что скорость света он в любом случае не превысит.       – А как же сокращённое пространство?       Элджернон Мэтлок цокнул языком.       – Да, вот это как раз единственный вариант, о котором можно говорить. Но там свои сложности... довольно большие сложности.       – Подробнее не расскажешь?       – Не-а. Но если хочешь вернуться – милости просим.       Дамблдор улыбнулся. Возвращаться он не хотел. В своё время они работали в этом отделе вместе, и это было очень неплохое время... А потом Элджернон пошёл на повышение, в то время как ему сделали весьма выгодное предложение из другого ведомства.       – А что-нибудь новенькое появилось?       – Вообще-то этого я тоже говорить не должен, – заметил Элджернон, – но об этом деле тебе всё равно узнать придётся. Да, появилось. Мы буквально лет десять назад занялись новой темой. Проект "Антимаг", по многочисленным просьбам, м-м, наших друзей.       – Всё-таки давненько я сюда не заглядывал, столько поменялось... – задумчиво произнёс Дамблдор. – Ты же вроде бы всегда против такого был? Это всё из-за Реддла?       – Ясное дело. Его появление стало достаточно весомым аргументом. Необходимость специализированного артефактного оружия, всё прочее... прототипы мы, кстати, уже почти закончили.       Скрипнула, открываясь, дверь. Новое помещение представляло из себя нечто среднее между музейным запасником и витриной магазина. Здесь стояли застеклённые стеллажи и невысокие столы, на которых лежали самые разнообразные предметы. Каждый был снабжён небольшим ярлычком, на котором кратко перечислялось всё, что надо было знать об этом экспонате.       Хранилище многих сотен артефактов. Уникальный музей, где на полках стояла воплощённая магия всех эпох и континентов – вот чем являлось это помещение. Было оно размеров весьма немаленьких – дальняя стена терялась во мраке, куда не доставал свет горевших у входа факелов. И именно туда направились двое волшебников. По мере их движения факелы сзади гасли, а спереди – загорались, и свет выхватывал из тьмы самые различные предметы. Большинство из них Дамблдору были знакомы.       Вот лежащий под стеклом деревянный витой посох, найденный на Авалоне свыше трёхсот лет назад – этот могучий артефакт некогда, похоже, принадлежал самому Мерлину.       Вот неярко светящаяся электрическая лампочка. Она, не будучи подключённой ни к какому источнику тока, светилась здесь уже порядка шестидесяти лет.       Вот небольшой кувшинчик с водой. Вот непонятная железяка с выступами. Эти вещи магическими можно было называть лишь условно... но передавать их по этой причине "друзьям" отдел тайн вовсе не собирался.       Вот короткий меч с широким фиолетовым лезвием, сделанным из алхимического металла. Это было найдено археологами в долине Междуречья.       Вот сосуд с длинным и узким горлышком, наглухо залитым воском и запечатанным какой-то печатью. Откупоривать его, само собой, было нельзя.       Были здесь и продукты деятельности собственно отдела тайн. Почти истлевший обрывок ткани. Стеклянный шар с туманом внутри – пару столетий назад невыразимцы пытались усовершенствовать Омут памяти. Ничего хорошего не получилось – шар при прикосновении просто лишал человека всех воспоминаний.       А чуть поодаль, у самой стены, стоял большой металлический шкаф. Там, надежно укрытые от постороннего глаза, хранились тексты с техниками сложнейших и опаснейших заклинаний, применять которые без особого на то разрешения Конфедерации было строго запрещено.       Кроме того, в дальней стене находилось ещё несколько дверей. Надёжных, бронированных, закрытых на многочисленные запоры дверей. Если то, что находилось в этой комнате под стеклом, можно было изучать, трогать и (до известной степени) использовать, то вещи, хранившиеся за теми дверьми...       На них, в общем-то, очень не рекомендовалось даже смотреть, не говоря уже о чём-то большем.       – Попытки предпринимались, – сообщил Элджернон, останавливаясь около одной из них. – Дважды – только за последнее столетие. Закончилось всё довольно печально.       – Они сошли с ума, – полувопросительно изрёк Дамблдор.       – Да. Один потом разбил себе голову о стену. Ты уверен?       Старый волшебник только кивнул, и невыразимец приложил ладонь к двери, что-то нашёптывая себе под нос. Раздался негромкий лязг.       Тяжёлая стальная дверь открылась, показывая находящееся внутри.       Там была книга.       Толстая книга на основательной металлической подставке, прикованная к ней проржавевшими цепями. Переплёт из человеческой кожи слегка подрагивал – книга хотела раскрыться. Волшебники чуть поёжились – мрачный артефакт источал ужас и сам являлся ужасом. Хотелось не смотреть, отвернуться, бежать оттуда куда подальше!       Но Дамблдор шагнул вперёд, и дверь за ним плавно закрылась.       – Некрономикон, – вслух произнёс он, желая развеять жуткую давящую тишину. – Одна из четырёх частей...       Потом он протянул руку, откидывая металлические застёжки – и книга тут же открылась, словно приглашая его к прочтению.       Дамблдор медленно уселся, разглядывая пергаментные листы в неверном магическом свете. На самом крае слышимости словно бы начали звучать какие-то очень тихие голоса, говорившие что-то на неизвестном языке.       Однако с каждой следующей минутой их шёпот становился всё более различимым и понятным.       ...Прошла ночь и весь следующий день. На исходе дня Дамблдор не без труда захлопнул книгу, закрыл застёжки и, подойдя к двери, подал специальный сигнал.       На выходе его встретил Элджернон, держащий в руках нечто вроде длинного серебряного прута.       – Всё в порядке, – устало проговорил Дамблдор, но возражать против проверки не стал. Правила были едины для всех – и для него даже в какой-то степени больше, чем для других. Одно дело – рядовой волшебник, получивший доступ к опасному фолианту, творению наичернейшей магии. И совсем другое – если это президент Международной Конфедерации.       Тут требовалось быть совершенно уверенным в том, что с ним точно ничего не случилось.       Убрав прут, невыразимец ещё пару минут покрутился вокруг Дамблдора с небольшим зеркальцем, но в конце концов утвердительно кивнул.       – Чисто.       Дамблдор чуть улыбнулся. Он превосходно умел защищать свой разум – и даже столь мощной Чёрной Книге не удалось бы взять его под свой контроль... хотя она пыталась, о да!       – Устал страшно, – признался он. – Никому не пожелаю читать это.       – Узнал нужное? – поинтересовался Элджернон, и Дамблдор тут же перестал улыбаться.       – Отчасти, – медленно сказал он. – Автор явно не пытался писать понятно. Так что я не совсем уверен... нужно выспаться и как следует всё обдумать.       – Сообщишь, если будет что-нибудь важное, – хмыкнул начальник отдела тайн. – Ладно, пошли отсюда.       Воспоминания плотным белым слоем медленно кружились в чаше Омута памяти. Не одно, не два воспоминания, как это бывало обычно – нет, Дамблдор терпеливо выуживал из своей памяти всё, что имело хоть малейшее отношение к его теперешней ситуации. И было этого всего довольно много, дело вовсе не ограничивалось событиями последнего года... хотя они, безусловно, являлись ключевыми.       Закончив, волшебник склонился над Омутом и помедлил какую-то минуту. Затем глубоко вдохнул и решительно опустил вниз голову.       Там была тьма. Хаотичная, неоднородная тьма, в которой словно бы что-то плавало. Казалось, протяни руку – и коснёшься... чего-то, плавающего в этом мире нереализованного. Если бы Дамблдор сейчас захотел очутиться внутри какого-то конкретного воспоминания, он бы тут же там очутился.       Но его цель была иной. Волшебник сконцентрировался: среди тьмы появился стол и стулья. Обычный длинный стол для совещаний, обычные деревянные стулья, на одном из которых сидел он сам. Дамблдор повернул голову направо...       И встретился взглядом с собой, причём сразу в четырёх экземплярах. Ещё четыре Дамблдора сидело по левую руку от него.       ...Магия разума, как известно, многогранна. Есть легилименция – телепатия, чтение мыслей. Есть магический гипноз, подчиняющий, обманывающий разум и чувства человека. Есть ясновидение: прорицатели смотрят в иные места и времена, а самые талантливые могут заглянуть даже в будущее. Есть магия снов, которая... в общем, тоже очень непростая дисциплина. А ещё есть то, что, как Дамблдор знал, в последние лет пятьдесят начало именоваться психоморфизмом.       Психоморфизм – это изучение, изменение своего сознания и работа с ним. С чужим тоже можно, но это сложнее. Подобные маги могут добавить себе какую-нибудь склонность или привычку, могут избавиться от неё, могут полностью изменить сознание и образ мышления. Магическая хирургия разума – вот что это такое.       А для того чтобы совершать хирургические операции, необходимо хорошо представлять себе, как устроен человеческий организм – или, в данном случае, его разум. И это на самом деле мало кто себе представляет.       Когда-то люди считали, что они сами управляют собой – управляют своими мыслями, действиями, чувствами и желаниями. С развитием психологии как науки – в конце девятнадцатого и начале двадцатого века – стало очевидным, что это не совсем так. Или даже совсем не так, ибо львиную долю нашего разума, нашей личности составляет бессознательное. Подсознание, которое люди, как правило, не контролируют – да и не могут это сделать.       Человеком управляют инстинкты, заложенные в него генетически; поведенческие программы, заложенные окружающими людьми; защитные механизмы психики, благодаря которым он обманывает себя; условные рефлексы и привычки, созданные им путём многократного повторения каких-либо действий; глубинные переживания, возникшие в результате воздействия внешнего мира, и так далее. Все эти импульсы переплетаются между собой, влияют друг на друга, создают различные психические расстройства и составляют, в конечном счёте, тот продукт эволюции, что называется нашим разумом. Как и всякий продукт эволюции, работает он не как надо бы, а как получилось.       Поэтому даже мышление – сознательное мышление – человека отнюдь не свободно. Оно инертно, его сковывает предыдущий опыт, созданные стереотипы, сформировавшиеся принципы восприятия и гештальты. Органы чувств доносят до мозга сигнал о каком-то событии. Мозг начинает классифицировать это событие при помощи готовых схем и шаблонов, стремясь соотнести его с уже имеющимся опытом. После завершения этого процесса сделанное соотношение само становится шаблоном, на котором будут делаться следующие построения. Рефлективная спираль поднимается вверх.       Однако подобная структура мышления, формировавшаяся тысячелетиями, хорошо работает лишь в повседневной жизни. Если же перед человеком встаёт какая-то более серьёзная проблема, то он зачастую встаёт в тупик. Данные нам от природы эвристические приёмы слишком слабы, и плохо помогают при решении по-настоящему сложных задач.       И когда люди поняли, что старый метод проб и ошибок чересчур затратен и подвержен когнитивным искажениям, они стали придумывать новые методы, более или менее сложные, заточенные на поиск тех или иных идей и решений.       Мозговой штурм. Синектика. ТРИЗ. Метод фокальных объектов. Латеральное мышление. Системный анализ. И многое-многое другое, множество эвристических стратегий и методов решения задач.       Ни в одном из них Альбус Дамблдор не нуждался. Ибо Альбус Дамблдор был волшебником, а не маглом.       И там, где магл был ограничен своим же собственным разумом, менталист сам устанавливал и менял эти ограничения. Для него не существовало всех вышеуказанных проблем (но там, в принципе, и своих собственных хватало), с которыми сталкивались обычные люди, потому что он мог то, о чём они не могли и мечтать.       Например, в сотни раз увеличить скорость мышления. Или разделить сознание на несколько потоков. Хотя на полноценное разделение Дамблдор замахиваться не стал, обошёлся просто несколькими своими копиями. Эти копии были всего лишь инструментами, долженствующими помочь ему в нахождении ответов. Своего рода интериоризованные доппели, играющие примерно ту же роль, какую в программе играют вспомогательные модули для отдельных расчётов.       Но как можно представить себе работу ментального мага, находящегося в глубине собственного сознания? Того, кто может в буквальном смысле видеть мысли, чувствовать идеи, конструировать из них различные версии событий подобно тому, как ребёнок строит замок из кубиков? Метаморфы контролируют своё тело, каждую его часть, меняя его для выполнения каких-то задач. И Дамблдор сейчас так же контролировал свой разум, делая его идеальной машиной, компьютером, куда поступают данные – и на выходе получают готовый результат.       Отринуть ненужные эмоции. Ни на секунду не забывать про саморефлексию. Проверять каждое умозаключение. Сосредоточиться на отобранных мыслях. Сформулировать вопросы. Вычленить факты. Оценить их степень достоверности. Связать их между собой. Найти лакуны в готовых версиях. Выдвинуть гипотезы. Провести морфологический анализ. Сделать предположения на будущее. Построить теории. Отбросить невозможное, выделить вероятное. Постараться опровергнуть найденные объяснения. Постоянно искать ошибки в своих выводах.       Великая битва богов и демонов, произошедшая свыше шести тысяч лет назад, описываемая в Некрономиконе. Древние мифы и легенды мира магловского и волшебного. Креол с его договором, перескочивший через пять тысяч лет. Мрачные пророчества аль-Хазреда и Лавкрафта. Загадочное пробуждение шумера в теле Гарри Поттера, странное его поведение, постоянные недомолвки и намёки, занятия по демонологии, наконец. То жуткое... наследие, которое Дамблдор своими глазами видел в Антарктиде почти полвека назад. Мутные и противоречивые сведения, поступающие из... прочих источников.       Как всё это связано? Связано ли вообще? Чем всё это может грозить? Чем может помочь? Каков наихудший исход развития событий? Как его избежать? Как обратить всё к своей пользе? Какие шаги следует предпринять уже прямо сейчас?..       ...Наконец Дамблдор вынырнул наверх. Субъективно для него прошло... хотя нет, не прошло – там не было чувства времени. Но для стороннего человека, наблюдавшего извне, минуло бы всего несколько минут. Омут памяти был поистине чудесным артефактом: без него подобное сделать было бы намного тяжелее.       Взгляд у старого волшебника был ошарашенный и несколько дикий, как будто он был чем-то напуган. Дамблдор чуть шевельнул пальцем, передвигая кресло, и, обессиленный, буквально рухнул в него. Какое-то время он просто лежал пластом, затем, испытывая какое-то странное ощущение, встрепенулся и в недоумении поднёс руки к глазам, так, словно видел их первый раз.       Кисти рук его мелко дрожали.       – Лучше использовать наглядный пример, – менторским тоном произнёс Креол, подходя к своему магическому кругу.       – Девять хитрых магов круг чертили между сосен, – как бы про себя проговорила Фарлей строчку из детской считалки, – один халтурил, не замкнул, и их осталось восемь*.       – Да, именно так чаще всего и случается, – без улыбки заметил Креол, поднимая жезл. – Одна ошибка, и всё... А вот я, помню, как-то раз полсуток в таком круге сидел – меня хотела сожрать куча демонов...       – А потом что случилось?       – А потом я ману восполнил... Идимму хеуэратор утукку ка ш'рем румой. Хоно!       По воздуху внутри магического круга прошла рябь, и из ниоткуда там появилось создание, до жути похожее на Чужого из одноимённого фильма.       Креол выжидающе покосился на стоящую рядом Фарлей.       – Надзиратель, утукку, – скучным тоном сказала та. – Ш'рем, если конкретно.       Демон шипел и метался из стороны в сторону, но выйти за пределы круга камней был не в силах.       – Попробуй ударить его молнией.       Фарлей выбросила вперёд руку с палочкой – коротким, отрывистым жестом.       – Фулминис!       Полыхнуло. Прочный хитин в месте попадания треснул и почернел, оттуда вытекла струйка дымящейся крови. Утукку недовольно зашипел и бросился на неё.       Магический барьер отшвырнул его обратно, к центру круга.       – Результат неудовлетворительный, – произнёс Креол. – Как видим, обычная боевая магия действует слабо – вон, рана уже зарастает. Тут нужны модифицированные заклятия. Например...       Он вскинул руку – и в комнате снова полыхнуло. Демон даже успел взвизгнуть, прежде чем превратился в груду дымящегося пепла.       – Молния Мардука, специальное антидемоническое заклинание. Конечно, у тебя так, с одного раза, не получится... – Креол покосился на свою вроде-как-ученицу, – но ранить его вполне сможешь. Вопрос: как адаптировать это заклинание для палочки?       – Ну... – задумалась Фарлей.       – Мы новые чары обычно составляли в нескольких вариациях – для удобства использования, – начал пояснять маг. – Стрела – для поражения одного противника; Копьё – то же самое, только более мощное; Молот – ещё более мощное, которое может зацепить сразу нескольких; Щит, прикрывающий с одной стороны; Доспех, защищающий сразу всё тело; Меч, который... как обычный меч, только магический. Ну и другие варианты тоже бывали – вот как с этой Молнией.       – Почему бы просто не использовать Свет? – неожиданно предложила Фарлей. – Это дисциплина, которая нам известна – есть волшебники, владеющие магией Света.       – Потому что это тяжелее, – тут же ответил Креол. – Да, Свет крайне эффективен против демонов – лучше боевой демонологии, концентрированным Светом можно даже архидемона... но его очень тяжело получить. Если речь идёт о чём-то простеньком, это ещё куда ни шло – что-нибудь навроде Светового Меча или вашего Патронуса; это магия, лишь немного приправленная рассеянным Светом. Но что-то более серьёзное... нет, на это придётся потратить слишком много времени.       – Ага, – задумчиво произнесла слизеринка. – Нет, сразу я не скажу. Надо взять словарь, подготовить несколько различных вариантов... Для разных типов заклинания, конечно, стоит использовать модификаторы – "максима", "тоталум"... А что насчёт магических защитных кругов? Противодействующие печати, обороняющие руны?..       – Сначала с этим надо разобраться, – решительно подвёл черту Креол. – Может, до кругов очередь и не дойдёт. Так... ну, теория у тебя есть, с этим проблем не будет. Тогда всё, на сегодня закончим.       – Сам виноват, – безжалостно отрезал отец.       – Да почему? – взвыл Малфой-младший. – Меня избили – и я же ещё и виноват?!       – А кто ещё? – всё тем же холодным тоном продолжил Люциус. – Ты уже мне присылал филина, причём не один раз, а теперь приехал и снова тут ныть начинаешь? Прекращай, смотреть противно!       Да, отношения двух Малфоев вообще не отличались особенной теплотой и взаимопониманием. Отец не видел в сыне хорошее продолжение рода – и был в общем-то прав. Сын же считал отца типом чёрствым и глухим к его просьбам, и тоже не сильно ошибался. Эти двое фактически жили в перпендикулярных мирах – ни один из них не понимал другого и не хотел понимать. Проблема отцов и детей, возведённая в квадрат...       – То есть делать ты с этим ничего не будешь? – мрачно спросил Драко.       – Всё-таки зря я так мало времени уделял твоему воспитанию, – произнёс Люциус вместо ответа. – Отдал тебя матери... вот ты и вырос таким.       Драко насупился. Подобное от отца он слышал не первый раз.       – Да всё равно он права не имел так делать... – обиженно пробормотал он. Отец почему-то рассмеялся.       – Что смешного-то?       – Не имел, надо же. Ну да, не имел. И что теперь?       – Ну сделай что-нибудь! Ты же можешь!       – Не буду, – весомо произнёс Люциус. – Зачем мне это делать?       – Потому что я – твой сын? – предположил Драко. – Потому что если со мной что-то произойдёт, то на тебе это тоже отразится?       Малфой-старший раздражённо покачал головой.       – Ничего, я потерплю, если ты иначе не понимаешь. Я повторяю: не надо со своими проблемами бежать к другим людям, рассчитывая, что они смогут решить их. Не надо ныть и жаловаться. Не надо говорить, что с тобой нечестно поступили, взывать к всеобщей справедливости и своим правам. Такое поведение недостойно Малфоя.       – Но так правда же несправедливо! – возопил юный слизеринец. – И я не ною. Я просто...       Люциус снова сухо рассмеялся.       – В мире, знаешь ли, вообще нет справедливости, – жёстко сказал он, прекратив улыбаться. – Права, справедливость – всё это нужно для слабых людей. Для тех, кто в этой жизни ничего не умеет и не хочет. Если ты произносишь слова "не имел права", "несправедливо" – это уже значит, что ты относишься к таким людям. Те, кто силён, выше всего этого. Они не просят и не ждут ничего от мира – они сами меняют его. И мне не совсем понятно, почему я такие элементарные вещи должен тебе объяснять.       – Погоди, то есть все сильные люди – несправедливы? – не понял Драко.       Малфой-старший кивнул с абсолютно уверенным видом.       – Ну, конечно, в каких-то случаях это верно. Но вообще можно же быть сильным и поступать по справедливости, так? Быть вроде как и сильным, и добрым.       – Ты не понимаешь, – покачал головой Люциус. – Одно с другим никак не связано. Справедливость – это... как бы сказать? Это некое распределение прав и обязанностей, принятое в обществе. Ты должен делать одно и не должен делать другого – и тогда будешь иметь право на третье и четвёртое. А сильный человек выходит за рамки этого общественного договора, потому что ему в них тесно. Он делает в десять раз больше остальных людей – и получает в десять раз большую выгоду, пока эти остальные кричат о несправедливости. Насколько моральны его способы – это уже другой вопрос.       – Э-э, – пробормотал Драко, ошарашенный такой концепцией, – если так... оно всё как-то по-другому выглядит.       – Так что если ты хочешь быть сильным человеком, достойным носить фамилию Малфой, тебе надо привыкать думать по-другому, – подытожил Люциус. – Если тебе досталось в школе от учителя, не надо обижаться и мечтать о мести. Так поступают слабые, которые считают, что мир им чего-то должен. А сильные сами устраивают свою жизнь так, как им нужно. Извлеки из этого случая урок и научись общаться с людьми так, чтобы у них не было желания – или возможности – врезать тебе по морде. Понял?       – А если я не хочу? – упрямо сказал Малфой-младший. – Не хочу быть сильным, достойным и всё такое? Я просто жить хочу – сам по себе, тихо и спокойно.       Сиди он чуть ближе к отцу – явственно бы расслышал, как тот скрипнул зубами.       – Расскажи лучше, как прошёл семестр, – резко сменил тему Люциус. – Что нового узнал?..       – ...Всё нормально, – увлечённо говорил Драко. – Не самый лучший среди однокурсников, но один из лучших, плохих оценок почти не бывает.       У Люциуса Малфоя чуть изогнулась бровь. Он не считал, что "плохих оценок почти не бывает" – результат достаточный для его сына.       Но на эту тему он ничего не сказал. Вопрос последовал совсем другой.       – Ты встречался в Хогвартсе с Поттером. Что ты о нём думаешь?       – Да ничего, – пожал плечами Драко. – Вот учителя его любят, и многим в школе он нравится... а мне – нет.       Сказано это было не без зависти. Люциус Малфой раздражённо втянул в себя воздух.       – Я спросил про твоё мнение, а не учителей и однокурсников. Что ты думаешь о нём?       – Много я не скажу, мы не так часто общаемся, – Драко, сидящий в глубоком массивном кресле, выпрямил спину. – Слишком много заботится о своих дружках... этих маглах и предателях крови. Хотя он вроде неглупый, есть о чём поговорить. Но такой... упёртый. Если втемяшит что-то себе в голову, то потом его не переубедишь.       – А ты ещё не подружился с ним?       – Да я хотел, – Драко недовольно скривился, – но говорю же, он слишком носится со всеми этими Уизли и им подобными! И меня слушать не будет – не просто так он на Гриффиндор же попал!       – Ты уж всё-таки постарайся, – безнадёжно посмотрел на него отец. – Гарри Поттер, знаешь, персона слишком важная.       – Мне что, ради Гарри Поттера тоже начать с этими любителями маглов общаться? – пробурчал Драко.       – Ну начни, – пожал плечами Люциус.       – Да как?! – только что не взвыл Драко. – Мне – и с ними?!       – Снова влияние матери, что ли? – заметил волшебник как бы для себя. – Но мы же всё-таки не Блэки. Это они подобные заявления любили делать... отчего и вымерли почти все. Не надо любить маглов, чтобы извлекать из них выгоду. И если ради дружбы с Поттером тебе надо подружиться с его... приятелями, то будет глупостью не сделать этого.       – "Чистота всегда побеждает", – процитировал Драко из чистого упрямства. – Наш девиз, между прочим.       – Спрятался за девизом, да? – холодно посмотрел на него отец. – Вот у Блэков девиз тоже был, и где Блэки теперь? Я даже не буду говорить, что чистота крови – это довольно... абстрактное понятие, я просто скажу, что сначала надо думать своей головой.       – И поступать так, как выгодно... – уныло закончил Драко знакомую ему отцовскую мысль.       – Именно, – согласился Люциус. – Чистота крови, сила волшебника и тому подобные вещи вторичны. Значение имеет лишь то, чем этот человек может тебе пригодиться, и что ты можешь от него получить. Если выгодно дружить с маглами – ты должен дружить с маглами. Если выгодней ненавидеть маглов – должен их ненавидеть.       – Не хочу, – тихо, но твёрдо сказал Драко. – Не хочу. Ты мне постоянно говоришь, что я должен и чего не должен. Постоянно твердишь про семью и про мои обязанности. А я, может, не желаю дружить с теми, на кого ты мне показываешь! Мне всё равно, достоин я там буду или не достоин своего имени! Я его, в конце концов, не выбирал! Я хочу жить так, как все: спокойно учиться, отдыхать, общаться... а ты не даёшь! И никогда не давал!       Глава дома Малфоев пристально поглядел на своего сына. Пальцы его, обхватившие набалдашник трости, побелели; на скулах вздулись желваки.       – Пойдём, – произнёс он спустя бесконечно долгую минуту. – Я покажу тебе кое-что.       Своё родное поместье Драко, конечно, знал. Далеко не Хогвартс, всё-таки. И по картинной галерее ходил не один раз – особенно в детстве, когда было интересно беседовать с портретами, просить их рассказать что-нибудь необычное и интересное.       – Вот это – мы, – торжественно проговорил Люциус, указывая рукой на левую стену. – Наша история. Наши предки.       Там висели большие портреты всех предыдущих глав рода. Десятки портретов, один за другим – все Малфои за последнюю тысячу лет.       – Арманд Малфой, основатель рода, – почти благоговейно сказал волшебник, показывая на первый в ряду портрет – старый-старый, даже не магический. – Приплывший в страну ни с чем, он обрёл богатство, власть, был дружен с тогдашним королём. Он заложил этот дом и основу нашего рода...       Люциус шагнул дальше.       – Ателард Малфой, превосходный фехтовальщик и дуэлянт. Скопил огромное состояние на торговле землёй.       Суровый бородатый мужчина, опоясанный мечом, поклонился с портрета.       – Валькелин Малфой, замечательный волшебник, изобретатель множества чар. Некоторые теперь общеизвестны, некоторые – наша фамильная тайна, а некоторые, к сожалению, утрачены. Именно он создал эту волшебную палочку, – Люциус чуть приподнял свою трость, – передающуюся из поколения в поколение.       Со стены улыбнулся совсем молодой на вид человек; художник изобразил его сидящим за заваленным свитками пергамента столом, с пером в руке.       – Николас Малфой, чёрный маг, входивший в тогдашний Совет волшебников. Один из изобретателей заклятия Массового Мора...       – Какого заклятия? – удивился Драко, слышавший об этом впервые.       – Массового Мора. Но тебе о таком пока рано знать, – строго поглядел на него Люциус.       На портрете ехидно рассмеялся недобро выглядящий бледный тип в небрежно накинутой мантии.       – Каролина Малфой. Исключение из общего правила, но вот получилось так, что главой рода стала женщина. Была чрезвычайно талантливым художником – многие её картины теперь очень ценятся. Кое-что из того, что ты здесь видишь, написано именно её рукой.       – Благодарю за такую высокую оценку, – церемонно сказал портрет.       – Мой тёзка Люциус, великий политик и интриган. При нём мы снова стали вхожи в королевский двор – он желал жениться на Елизавете I и сделал нашу семью влиятельнейшей в Англии. Никогда после мы уже не обладали такой властью... правда, тут стоит винить скорее Статут, а не нас.       – Гальфрид Малфой. Самый могущественный колдун в нашем роду. Занимал пост Директора Хогвартса и главы Совета попечителей одновременно. Реформировал систему образования – фактически именно при нём Хогвартс приобрёл современный вид, серьёзных изменений потом уже не было.       – Брутус Малфой. При нём был принят Статут о секретности, и при нём мы стали активно декларировать идеи о чистоте крови. Он был, кажется, малость помешан на этой мысли – оставил после себя целых пятнадцать детей. Не то чтобы это было очень удачной идеей, конечно...       Драко уже стал уставать от потока той информации, которую вываливал на него отец. Годы жизни, факты из биографии, чем прославился, что сделал для семьи... голова шла кругом. Раньше он думал, что знает о своих предках многое, но нет – отец знал намного, намного больше!       – Септимус Малфой. Держал в своих руках всё Министерство вместе с министром в придачу...       – Александер Малфой. Представлял Англию в Международной Конфедерации магов; будучи дипломатом, ездил в самые разные страны мира...       – Лэндон Малфой. Основал наш магловский бизнес. Той компании уже не существует, но заложенное им продолжает жить. Сейчас наше состояние в мире маглов оценивается приблизительно в миллиард долларов...       – Мартиал Малфой, погибший во время Второй мировой войны. Был Верховным чародеем Визенгамота и главой отдела магического правопорядка...       – Абраксас Малфой, – волшебник остановился у последнего портрета в ряду. – Ну... про него не будем. Если захочешь, сам расспросишь деда.       – Ага, – вяло ответил Драко, – обязательно.       – Ты понимаешь, к чему я всё это тебе сейчас рассказывал?       – Хотел показать мне ответственность, которая лежит передо мной?       – Почти, – Люциус Малфой изобразил намёк на улыбку. – Хочешь ты того или нет, но мы Малфои, сын. Мы не делаем что-то ради идей или справедливости. Мы поступаем так, как будет лучше для нас самих – и никак иначе. Мы презираем слабых и учимся у сильных, как делали наши отцы и деды. Они, – волшебник указал рукой на стену, – жили ради своего рода, ради своих потомков. Большинство из них – если ты заметил, мимо некоторых портретов я проходил молча, – старались сделать всё, чтобы прославить Малфоев, и у них это получалось. Благодаря им мы богаты, влиятельны и знамениты.       И на тебе, Драко, лежит ответственность и долг перед твоими предками и перед твоими потомками. Ты обязан сохранить и приумножить, а не растратить и опозорить. Ты был рождён для этого, и тебя с рождения к этому готовили. Таким я хочу тебя видеть, и мне хотелось бы, чтобы ты это понимал. Постарайся не подвести нас.       Волшебник сделал маленькую паузу.       – Конечно, если ты не хочешь быть Малфоем, заставить я тебя не смогу. Если не считаешь себя обязанным, если не будешь жить ради рода – ну что ж, делай как знаешь. И потомки мимо твоего портрета пройдут молча... конечно, если они вообще будут, эти потомки. Потому что аристократ, Драко – это не человек, имеющий сколько-то знатных предков. Аристократ – это тот, чьи потомки будут называть его знатным предком.       – Да я понимаю, – уныло пробормотал Драко, подавленный и расстроенный. – Конечно...       Он действительно очень, очень хотел плюнуть на все эти разговоры, которыми его грузил отец, хотел сбежать куда-нибудь подальше – в свою комнату, растянуться там на кровати, выкинуть всё из головы и насладиться рождественскими каникулами.       Но... это было бы неправильно. И неверно. Ну повернётся он сейчас. Ну сбежит от отца. А дальше что? От себя-то всё равно не сбежишь. Нельзя пользоваться привилегиями имени Малфоя и быть свободным от бремени, которое это имя с собой несёт.       И ведь даже не то чтобы он этого без отцовских лекций не понимал, просто... просто никому в этом возрасте не хочется думать об ответственности и долге перед семьёй, что воспринимается чуть ли не как долг перед всем миром.       Люциус положил ему руку на плечо.       – Ты пока думай, – чуть более мягким тоном сказал он. – А я тебе кое-что сообщу. Завтра мы встречаемся с министром, так что постарайся произвести на него правильное впечатление. Кроме того, на неделе к нам в гости приедут мои хорошие знакомые – перед ними тоже веди себя прилично.       – Ты-то ладно, а мне зачем с ним встречаться? – недоумённо протянул Драко, радуясь, однако же, что разговор ушёл в сторону от его персоны.       – Помнишь, что я тебе говорил летом? Про Дамблдора?       Слизеринец, помедлив, кивнул.       – Если мне удастся убедить остальных попечителей и Фаджа, что Дамблдор – никуда не годный Директор, то его отстранят с этого поста. Для этого мне потребуется твоя помощь.       – И что я должен делать? – поднял брови Драко.       – Рассказать про василиска. Обязательно добавишь, что не считаешь возможным учиться в школе, где по трубам ползает такое существо. Не забудь упомянуть и остальных детей – в особенности не очень чистокровных. Тебе-то не должно быть страшно, а вот им... – чуть заметно улыбнулся Малфой-старший. – Понятно?       – Да, – задумчиво протянул слизеринец. – Только разве это сработает? Никто не умер, Дамблдор заявление сделал, что не допустит...       – Сейчас – нет, а вот чуть позже, если нападения продолжатся... – улыбка Люциуса стала чуть шире. – Я думаю, что у меня всё-таки получится спихнуть Дамблдора. Да, и про профессора этого тоже расскажешь. Сделаешь упор на его полную некомпетентность как преподавателя.       – А говорил, что не будешь ничего делать, – напомнил отцу Драко.       – По отношению к нему – не буду. Но для отстранения Дамблдора мне надо использовать все возможные способы. Старик... – Люциус сделал неопределённый жест. – Не хотелось бы недооценить его.       – По-моему, ты переоцениваешь василиска, – скептически изрёк Драко. – Профессор Креол... он действительно хороший волшебник. Если он ещё раз столкнётся с твоим василиском, то завяжет его в узел, это точно.       – Василиск не мой, – заметил Малфой-старший. – И он не столкнётся, второй раз ему не повезёт. Сила Ужаса Слизерина – в незаметности и скрытности.       – А ты точно не наследник? – подозрительно посмотрел на отца Драко. – Нет, серьёзно, как ты всё это устроил?..       – А я тут ни при чём, – с недоумевающим – даже чересчур недоумевающим – видом развёл руками Люциус Малфой. – С чего ты решил, что я к этому какое-то отношение имею?       Драко кашлянул, но промолчал. Если отец не хотел говорить, можно было не надеяться, что из него получится это вытянуть.       – Так я могу на тебя рассчитывать? – уточнил Люциус.       Осознание того, что отцу требуется в этом деле его помощь, заставило Драко несколько вырасти в собственных глазах.       – Я постараюсь, – серьёзно произнёс Малфой-младший. – Да, ты можешь на меня рассчитывать.       Волшебник едва слышно хмыкнул и по-новому оглядел сына. Возможно, тот не столь безнадёжен, как ему представлялось ранее...       – И даже о Ктулху!..       – Дочка, а кто это такой? – осторожно уточнила мама.       Гермиона вздохнула. Последние пятнадцать минут она увлечённо рассказывала родителям про первый семестр второго курса, про свежевыученные заклинания, про василиска и нового преподавателя по защите. И про совершенно невероятные его истории.       – Помнишь, ты мне год назад книжку подарила? Сборник рассказов?       Мама не помнила, и это было очевидно. Гермиона ещё раз вздохнула.       – Ну если коротко, то похоже, что эти все рассказы были основаны на реальных событиях! Все ужасы, которые там описаны – правда!       – Кхм, – дипломатично кашлянула Джин Грейнджер. – Я понимаю, конечно, магия – это дело такое. Ожившие мифы, легенды... Мерлин и король Артур... но художественная литература? Ты уверена, что этот твой профессор... не ошибается?       – Да не, ну ты что такое говоришь! – тут же встрял отец. – Все мифы правдивы, Ктулху реален, Лэнг тоже, а в следующем семестре вам расскажут про существование Нарнии и страны Оз. Точно-точно.       Гермиона мрачно посмотрела на него. Отец, как всегда, был в своём репертуаре.       – Правду он говорит, – проворчала девочка, – потому что Лавкрафта наверняка не читал.       – Ты-то откуда знаешь? – задала резонный вопрос мама, и Гермиона прикусила язык. Знать-то она знала, но вот раскрывать источник этого знания... тут пришлось бы рассказать слишком многое.       Пришлось ограничиться невнятной отговоркой.       – Да это всё ерунда, – сказал отец. – Ты вот что скажи: чего там с Гарри Поттером произошло? В прошлом году не было, в этом – ты написала – появился вдруг...       Гермиона неопределённо пожала плечами. Рассказывать эту историю во всех подробностях она не собиралась. Теперь, после того как вся подоплёка прошлогодних событий окончательно стала ясна, говорить о них совсем не хотелось. Во-первых, ничего особо интересного там не было (ну да, маг из Древнего Шумера; ну да, проснулся в теле мальчишки. Ну бывает – мы в волшебном мире живём или нет, в конце-то концов?); во-вторых, просьбу не распространяться о оных событиях никто всё-таки не отменял.       – Да так, ничего особенного, – произнесла наконец девочка. – Просто его почему-то зачислили сразу на второй курс. Ну и всё.       Особенно вспоминая, как отец отреагировал в прошлый раз... нет, рассказывать точно не стоило. Silence is golden, как говорится.       – Хм, – понимающе произнёс Эндрю и чуть прищурился. Гермиона видела: отец, вне всякого сомнения, понимал, что дочка просто не хотела отвечать на вопрос и, может быть, даже догадывался о чём-то ещё.       Но допытываться он, конечно, не собирался. Это было совершенно не в его характере.       – Ну чего это мы всё говорим да говорим о школе, – всплеснула руками мама. – У меня же сейчас пирог подгорит! Подождите-ка, я сейчас принесу...       ...После окончания разговора, когда весь праздничный пирог был уже съеден, Эндрю Грейнджер закрылся в своём кабинете и, открыв один из ящиков стола, достал оттуда пухлую папку. Откуда-то из середины её был извлечён небольшой листочек с десятизначным телефонным номером.       Эндрю положил руку на телефон и на какую-то секунду вновь задумался, колеблясь. Затем решительно снял трубку и набрал номер.       Через полминуты на другом конце послышался голос.       – Деннитсон слушает, – сказал голос.       – Это Грейнджер говорит. Не отвлекаю?       В трубке что-то произнесли.       – Да. Помнишь того типа из храма Карнуи, про которого ты мне рассказывал? Так вот, я недавно услышал нечто, подтверждающее его историю...       – ...Нет. Именно так. Да, оттуда. Да, считаю...       – ...Сразу к Музыканту? Ты уверен?..       Человек внутри трубки был уверен.       – ...Понял. Увидимся.       Эндрю Грейнджер опустил руку и придавил рычаг телефона, завершая разговор. Зачем-то пригладил волосы, устало вздохнул и сел в кресло.       – Кажется, – сказал он сам себе, – я снова влез туда, куда влезать не следовало. А я-то думал, что покончил со всем этим...       ...А Гарри Поттеру на рождественских каникулах прислали мантию-невидимку.       Нет, вообще ему много чего прислали. Гермиона, уехавшая домой – орлиное перо для письма. Рон – книгу про "Пушки Педдл", а его мама – свитер ручной вязки и немаленьких размеров пирог. Хагрид отправил коробку довольно вкусных пирожков; Дурсли – мелкую монетку. Гарри было удивился, как это Дурсли отправили ему письмо с совой, но потом вспомнил, что он сам посылал поздравления им со школьной совятни.       И ещё была мантия тонкой работы, сотканная будто бы из паутины, от кого-то неподписавшегося. Гарри, понятия не имевший, что это – мантия-невидимка, недолго думая, её примерил. Потом в спальню ворвался Рон, который соседа почему-то не заметил и начал его звать.       Позвал. Не получив ответа, ещё раз позвал. Затем Гарри его окликнул, и Рон буквально подпрыгнул на месте, когда рядом с ним из пустоты раздался голос.       – Гарри??! – изумился гриффиндорец, глядя, как в воздухе из ниоткуда появилась голова Поттера. – Это как?!       – Чего как? – не понял мальчик и только тут догадался посмотреть вниз. – Ничего себе!       Он поспешно скинул мантию и проявился весь, целиком.       – Мантия-невидимка!.. – неверяще протянул Рон. – Гарри, где ты её взял?       – Да прислал кто-то, – пожал плечами Гарри. – Написано, отцу принадлежала.       – Нехилые у твоего отца вещички были, – не без зависти в голосе отозвался рыжий Уизли. – Ты хоть знаешь, сколько она стоит?       – Сколько? – с интересом спросил гриффиндорец.       – Много, – уверенно проговорил Рон. – Я б за такую что угодно отдал. Такие старые штуки обычно не продаются – тут только если по знакомству...       – В смысле старые?       – Просто у всех артефактов есть свой срок службы, – охотно начал объяснять рыжий. – Те, что можно купить в магазине, будут работать от силы несколько лет. Правда, можно подновлять заклинание самому – тогда подольше получится. А вот если зачаровывал сильный волшебник, то мантия может работать десятки и даже больше сотни лет. Вот такие и передаются по наследству – продают их редко. У тебя, наверное, как раз такая.       – Наверное, – протянул гриффиндорец. – И чего мне с ней делать?       – Ну знаешь, – таинственно произнёс Рон, загадочно кося глазами куда-то в сторону, – есть один вариант...       Гарри сначала не понял, но потом до него дошло.       – Да ну тебя нафиг с твоими вариантами, – от души сказал он. – Вон, в записке же сказано: "Используй её с умом"! Артефакт по наследству достался, между прочим! А ты тут...       Они помолчали.       – Хотя мысль, конечно... ну, интересная... В принципе можно.       – М-да, – эхом подтвердил Рон.       – Но не нужно.       – М-да.       – А серьёзно?       – А чего серьёзно? Ну если хочешь, можешь по Хогвартсу в ней побегать. Или вон, профессору Креолу покажи – ты же и сейчас занимаешься, верно?       Гарри сумрачно хмыкнул. Он занимался: Креол на каникулы внимания не обращал и гонял его по-прежнему.       ...Скрипнула дверь. В кабинете шумерского мага царил полумрак, и мальчик не сразу разглядел преподавателя.       – Опаздываешь, ученик, – недовольно окликнул его Креол, сидящий на полу в позе лотоса.       – Извините, профессор, – без особого раскаяния в голосе сказал Гарри, поворачиваясь к нему. – Я вам тут хотел один артефакт показать...       Креол, и сам почувствовавший нечто интересное, поднялся и взял из рук Поттера ком лёгкой серебристой ткани. Встряхнул – и посмотрел на ничуть не помятую мантию с капюшоном.       – А хорошо сделано, – оценил он качество исполнения. – Чары ещё не одно столетие продержатся... твоему отцу принадлежала, да?       – Ага, – кивнул мальчик, – прислал мне вот кто-то...       – Дамблдор прислал, кто ж ещё, – рассеянно откликнулся Креол, в буквальном смысле обнюхивавший мантию. Гриффиндорец только вздохнул – ему до таких умений было ещё очень далеко. – Он и не прятался, вон какие следы отчётливые...       – Хозяин, а чего это? – нарисовался рядом Хубаксис. Гарри аж вздрогнул – джинн материализовался словно бы из ниоткуда.       – Мантия-невидимка! – торжественно объявил маг таким тоном, словно сам её прямо сейчас и создал. – Самоподдерживающееся заклинание Скрытия постоянного типа! Работает во всех диапазонах электромагнитного излучения и полностью прячет ауру! Кроме того, тут есть очищающие и чинящие чары... вроде бы ещё чего-то было, но уже выдохлось...       Креол принялся с удвоенным усердием всматриваться и внюхиваться в мантию, переворачивая и расправляя её.       – Я насчёт диапазона электромагнитного излучения не совсем понял, – осторожно произнёс Гарри.       – Это значит, что тебя видно не будет! – гордо пропищал Хубаксис. – Правда, хозяин?       – Правда, правда, – проворчал шумер, с неохотой отпуская мантию. – Никак тебя не заметят – ни с тепловизором, ни с радаром, ни с рентгеном... На Хогвартсе, кстати, тоже такие чары висят.       Креол всё-таки не зря прочитал кучу литературы из библиотеки замка.       – То есть меня вообще никак нельзя будет обнаружить? – недоверчиво спросил мальчик, и Хубаксис мелко рассмеялся.       – Тебя можно будет услышать, – маг тоже усмехнулся, – или унюхать. Есть ещё специальные поисковые заклинания... и просто те, которые могут смотреть сквозь Скрытие. Это не так чтобы очень сильный артефакт – я сам бы такой за сутки мог сделать...       Гарри немного обиделся за семейную мантию. Но сказать ничего не успел.       – Хотя... – задумчиво добавил Креол, – есть тут что-то такое... непонятное. Какая-то странная магия. Может, просто эффект памяти – мантии лет семьсот, не меньше... а может, и что-то ещё...       Гарри перестал обижаться. Это чего, фамилии Поттеров уже минимум семьсот лет, что ли?! Ничего себе древность...       – Так! – решительно бросил маг, уходя обратно в глубь комнаты. – Убирай свою мантию, закрывай дверь и иди сюда! Показывай, чему научился!..       Занятие прошло, собственно, как обычно, ничего особенного там не было. Дело шло уже к вечеру, и Гарри лениво плёлся по Хогвартсу, кружным путём возвращаясь в гостиную. Как вдруг что-то, увиденное боковым зрением, вдруг заставило его остановиться.       На широком подоконнике, забравшись на него с ногами, сидела девочка, уткнувшись лбом в колени. В глаза бросались непарные разноцветные носки и растрёпанные белые волосы, полностью закрывавшие лицо.       – Что-то случилось? – неловко спросил Гарри, услышав тихое всхлипывание.       Девочка подняла голову, и он узнал в ней ту самую попутчицу по "Хогвартс-экспрессу". Как же её там звали-то?..       – Со мной всё в порядке, – неестественно спокойным тоном сказала девочка. Лицо её напоминало застывшую маску, но глаза были красными, и вообще складывалось впечатление, что она таки сказала неправду. Гарри, ощущая себя оказавшимся не в то время и не в том месте, смущённо переступил с ноги на ногу.       – Точно помощь не нужна? Может, позвать кого?       – Не надо, – всё тем же безэмоциональным голосом произнесла она. – Иди куда шёл, Гарри Поттер, и не мешай мне.       Гарри, отвернувшись, пожал плечами. Ну раз так настойчиво просят, то... наверное, лучше и впрямь не лезть не в своё дело. Мало ли. * На авторство не претендую. Полный текст можно найти в Интернете.