Двойная жизнь

Назойливый писк пейджера выдернул Кадди из полудрёмы. Она лежала посередине своей кровати, свободно раскинув руки и ноги. Хауса рядом не было, вторую ночь подряд они проводили поодиночке, несмотря на то, что пациента за ним не числилось, а в течение рабочего дня он обязательно заходил в ее кабинет сказать что-нибудь забавное, посмотреть ей в глаза знаменитым воспламеняющим взглядом, выбивающим почву у нее из-под ног. Сегодня она покраснела именно от такого взгляда, напомнив себе школьницу, которую впервые поцеловал мальчик. Кадди включила лампу на прикроватной тумбочке, протянула руку к пейджеру и прочитала сообщение: «в госпитале пожар». Желание уснуть тотчас же было забыто, Лиза быстро вылезла из постели и подбежала к шкафу, лихорадочно соображая, какую одежду можно натянуть на себя по-солдатски почти моментально. Пять минут спустя Кадди, одетая в спортивный костюм цвета морской волны, уже сидела за рулем своего серебристого Лексуса LS-460 и выезжала из ворот гаража. Лиза понимала, что в случае серьезного пожара в больнице она мало чем сможет помочь. Пожарных вызовут и без нее, а ее даже близко не пустят к зданию, пока не будут ликвидированы все очаги возгорания. Но все же лучше быть там, чем сидеть дома и нервничать. Единственное, подумалось ей, когда она проехала половину пути к больнице, нужно было позвонить на мобильный кому-нибудь из дежурных врачей узнать катастрофичность положения. Но теперь было уже все равно: через десять минут она будет на месте и все увидит собственными глазами. Ей вспомнилась недавняя проверка больницы на соответствие нормам пожарной безопасности. Проверка выявила самые минимальные нарушения, сотрудники пожарной службы ограничились предписанием устранить недостатки в течение определенного времени. К нынешнему дню все мелкие нарушения были исправлены, и Кадди терялась в догадках, чем мог бы быть вызван пожар. Подъезжая к больнице, она не увидела ни огня, ни дыма. Незначительная часть окон светилась своим обычным ровным светом. Крупного скопления людей возле центрального входа также не наблюдалось. Оставив машину на парковке, Кадди пошла на центральный сестринский пост. Дежурный медбрат играл на компьютере в какие-то догонялки и вздрогнул, увидев прямо перед собой руководителя больницы. На часах ровно полночь, высокопоставленным должностным лицам положено спать. — Кто сбросил мне сообщение, что у нас пожар? — спросила Кадди. — У нас нет пожара, доктор Кадди, — уверенно заявил медбрат, окончательно выныривая из виртуальной реальности. — Могу сходить проверить, — засуетился он, покидая мягкий стул, — но все спокойно, нет даже задымления. — Раз уж я здесь, сама проверю, — сказала Кадди, мгновенно догадываясь, откуда на самом деле тянет дымом. Дверь в ее кабинет оказалась запертой на ключ, и на секунду Кадди усомнилась в верности своего предположения. Но предположение было единственно верным, а, кроме того, она не опускала жалюзи на прозрачные двери своего кабинета, когда уходила вечером. Вкладывая ключ в замочную скважину, Кадди укоризненно покачала головой, осуждая сама себя за неслыханную наивность и доверчивость. Плотно закрыв за собой дверь, она вступила в мягкий полумрак, насыщенный запахом горящих свечей. Посередине ее рабочего стола сидел Хаус, глядя на наручные часы. — Тридцать одна минута, двадцать семь секунд и четырнадцать долей секунды, — обаятельно улыбаясь, сказал он и перевел взгляд на Кадди. — Хирургическое отделение полностью сгорело, несчастные прооперированные пациенты погибли в страшных незаслуженных муках. — Хаус, — слегка раздраженно сказала Кадди, — ты никогда не думал, что твоя страсть к розыгрышам может стать причиной того, что однажды я не приду туда, где должна быть? Действительно будет пожар или тебе будет грозить серьезная опасность, а я не приду, считая, что ты просто в очередной раз дурачишь меня? — Ты все равно придешь, — уверенно проговорил Хаус. — Такой уж ты человек, Лиза. Ответственный и беспокойный. В глазах Грега веселились огненные бесенята, и Кадди почувствовала, как неконтролируемое желание в феерическом танце с головокружением сметает все волевые преграды. Последним усилием воли она отвела глаза от его глаз, осмотрела кабинет и прочувствовала непривычную атмосферу до мелочей знакомого помещения. Все жалюзи были плотно закрыты, стол абсолютно пуст. Компьютер, телефонный аппарат, папки с документами и все канцелярские принадлежности горой возвышались на диване. На столике перед диваном и в нишах шкафов находилось по две витых бледно-зеленых свечи в прозрачной оболочке. Возле кресла валялся синий рюкзак Хауса. Свечи наполняли кабинет ароматом тропического ливня, и Кадди вспомнилась полуденная летняя жара на Гавайских островах, внезапно сменившаяся освежающим проливным дождем. Она провела неделю на Гавайях пять лет назад. В полном одиночестве, что не помешало ей в столь же полной мере насладиться неповторимой красотой этого уникального края. Сейчас она снова словно оказалась под нисходящим потоком воды, проливаемой щедрыми и заботливыми небесами на утомленную зноем землю и разгоряченных солнцем людей. Только теперь было значительно лучше: у нее есть возможность взять за руку Грега и представить, что они вдвоем стоят под тем благословенным ливнем. С наслаждением подставляют ему соприкоснувшиеся лбами головы, а также плечи и спины и слегка вздрагивающие насквозь промокшие тела. Кадди почувствовала новый приступ головокружения. Преодолеть его оказалось еще сложнее, чем предыдущее, возникшее от зрительного контакта с Хаусом. С величайшим трудом она собрала незначительные остатки сил, подобно тому, как капитан собирает обломки корабля, разбившегося у заведомо опасных берегов. — Чего ты хочешь, Хаус? — не глядя на него и наблюдая за ровным горением одной из свечей, спросила Кадди. Нежно-золотистый огонек радовал взгляд и представлял собою невероятно простой, но увлекательный объект для наблюдения. — Мы договорились, что один раз в неделю твой кабинет на полтора часа полностью в моем распоряжении, — напомнил Хаус. — В рабочее время, Хаус, и не затем, чтобы ставить меня в глупое положение. Не говоря ни слова, Грег слез со стола, подошел к Лизе сзади и обнял ее. Его ладони мгновенно обосновались на ее груди, он поцеловал прядь ее волос, лежащую на плече, вдохнул обольстительный аромат, не дополненный запахом духов. Она повернула голову в его сторону, их губы встретились, языки устремились в объятия друг друга. Кадди обхватила ладонями его голову, с жадностью принимая его поцелуй, словно они расстались столетие назад и через минуту расстанутся еще на столетие. Она чувствовала дразнящее тепло, распространяемое нижней частью живота по всему телу, ощущала нарастающее возбуждение Грега. Отдаленные позывные машины скорой помощи заставили ее вспомнить, где она находится. Кадди резко оборвала поцелуй и отступила от Хауса на шаг. — Грег, — дрожащим от волнения голосом сказала Лиза, — если тебе нужен секс, мы можем поехать ко мне домой. Или к тебе, или в гостиницу, или куда угодно. Но здесь этого не будет. — Почему? — притворился удивленным Хаус. — Конечно, стол весьма жесткий, но мы с тобой такие мягкие, почти как плюшевые игрушки. — Хаус, ты что, — попыталась разбудить светлую часть его разума Кадди, — это мой кабинет! Тебе окончательно сорвало крышу? — Я пока далек от этого, — ухмыляясь, ответил Хаус. — Хотя твоя сексуальность, беззастенчиво выглядывающая из-под любой твоей одежды, дразнит меня совершенно беспощадно. Но, как видишь, я способен подождать полуночи и тогда объявить о своих желаниях. Я не врываюсь в твой кабинет в середине рабочего дня с требованием срочно убрать со стола все лишнее. — И давно тебе не дает покоя фантазия взять меня на моем же рабочем столе? — с трудом удерживая себя в рамках суровой серьезности, заинтриговано спросила Кадди. — Данная фантазия подобно особо тяжкому преступлению не имеет срока давности, — блеснул остроумием Хаус. — И не смей говорить, что ты никогда не испытывала желания заняться сексом на своем столе. — Нет, Хаус, не испытывала, — оторвавшись, наконец, от созерцания свечи и устремив на него сияющий мягким светом взор, сказала Кадди. — Но ты кого угодно заставишь усомниться в своих прежних вполне искренних стремлениях. — Разве его ровная поверхность не кажется тебе магнетически притягательной? — спросил Хаус, напуская на себя вид праздношатающегося любителя поболтать. — Я всегда считала, что тебя больше привлекает всё неровное. — Если речь идет о тебе, то да. Тропический ливень усилился, буйная вечнозеленая растительность исполняла ему торжественный гимн под умелым руководством порывистого ветра. «Если бы Хаус мог заглянуть в мое воображение» — подумала Кадди, делая шаг к нему, обнимая и целуя в губы легким, дразнящим поцелуем. Ответный поцелуй тоже был сначала легким, как дуновение едва ощутимого сквозняка, но уже через секунду Хаус надавил на ее губы немного сильнее, и они приоткрылись, постепенно все сильнее вовлекаясь в процесс обмена обжигающей лаской. — Ты заперла дверь на ключ? — завершив поцелуй нежным прикосновением губ к правому уголку ее рта, спросил Хаус. — Черт! — выругалась Кадди и направилась к двери, чтобы исправить допущенную оплошность. Хаус не сводил с нее восхищенного взгляда. Спортивный костюм предоставлял возможность увидеть в ней не просто красивую и сексуально привлекательную женщину, но и физически активного человека, сознающего важность движений для своего здоровья и идеальной внешней формы. — Все дежурные давно спят, — выразил уверенность Хаус. — И заходят в твой кабинет разве что в кошмарах, но страховка никогда не помешает. — Хаус, — возвращаясь в его объятия, сказала Кадди, — я не перестаю удивляться, каким образом мне удалось преобразить твой ночной кошмар в увлекательное эротическое сновидение. — Возможно, это и есть мой главный кошмар, — пленительно улыбаясь, предположил Хаус. — Желать тебя, спать с тобой, реализовывать безумные фантазии и все равно испытывать такую же острую жажду обладания, как если бы всего этого не было. Кадди вздрогнула от его слов и потянулась навстречу его губам, чтобы отвлечь Грега поцелуем, и ее дрожь осталась бы им незамеченной. Сказанное им превосходно описывало ее собственные, тщательно скрываемые ощущения от их близких отношений. Узнать, что чувства Грега полностью совпадают с ее чувствами, было ошеломляющим открытием, но она не знала, радоваться ли этому или бежать от него без оглядки, пока это еще возможно. Пока умопомрачительный секс и слабые отголоски более сильных чувств не срослись в единое нерасторжимое целое, захватывая их обоих целиком и перемалывая их судьбы совершенно недопустимым образом. Но если слова Хауса еще можно списать на чрезмерную увлеченность прекрасной минутой, то в какую часть немыслимых хитросплетений поместить этот тропический ливень, заполнивший ее воображение? Никто не мог рассказать Хаусу об этом эпизоде из ее жизни, поскольку она сама не придавала ему значения и никому не рассказывала. Но он как будто угадал с помощью какого-то странного и невероятного наития. Нужно поговорить с ним, но только, конечно, не сейчас, а позже, когда его опьяняющие губы хотя бы на время утратят интерес к ее губам, а божественно красивые руки — к ее телу. Грег отбросил спортивную куртку Лизы в угол дальнего кресла для отдыха. Кадди присела на корточки и развязала сначала его кроссовки, одновременно ослабляя натяжение шнурков, затем свои. Справившись со шнурками, руки Лизы тотчас скользнули к поясу джинсов Грега, вытащили нижнюю часть футболки, освободили от нее сильный мускулистый торс. Грег снял с Лизы спортивную майку, переместил руки на кружевные чашечки ее белого лифчика. На несколько мгновений его руки задержались здесь, поглаживая одновременно тонкое кружево и скрывающуюся под ним упругую грудь. Кадди в этот момент расстегнула его джинсы, провела ладонью по напряженной плоти, заточенной в светлой темнице белых трусов-боксеров. Хаус разъединил застежки лифчика, переместил лямки с плеч на предплечья, извлек своих обожаемых девочек и забросил бюстгальтер в кресло. После этого он прижал Лизу к себе, поместил ее руки на свою спину и коснулся губами ее губ, нежно и неторопливо углубляя поцелуй. Чуть позже, окончательно освободившись от одежды, они вместе устроились на столе, сидя лицом друг к другу, обхватив друг друга ногами за поясницу. Грег никак не мог оторвать жадных губ от груди Лизы, ее руки и губы нигде подолгу не задерживались, ей хотелось оставить свежие следы в каждой его ложбинке, выпуклости, во всех клеточках разгоряченной кожи. Выпустив из губ ее совершенно твердый сосок, Хаус оставил восходящую тропинку поцелуев на шее Лизы, затем поцеловал ее нежно-розовую мочку правого уха. Случайное прикосновение к золотой сережке слегка охладило жаркие губы. Страстно целуя Грега в губы, Лиза направила его возбужденный член в свое лоно, переполненное любовными соками. На мгновение у них обоих захватило дух от неожиданно сильного удовольствия, которое доставило это элементарное действие. Они теснее прижались друг к другу, ни на минуту не открывая глаза, полностью сосредоточившись на глубинных ощущениях от синхронных, идеально слаженных движений двух тел. И переплетенные ноги, руки, взаимно блуждающие по коже губы сливались в единую бесподобную симфонию, ошеломляющую талантливым сочетанием гармонии, страстности, нежности. Когда все закончилось, стихла музыка внутри них, оборвавшись на самой восхитительной ноте, они просидели на столе еще несколько минут, обнимаясь и обмениваясь поцелуями. Их учащенное дыхание постепенно приходило к нормальному ритму, сердца умеряли биение. — Почему именно эти свечи, Грег? — спросила Лиза, когда Хаус в прощальном порыве нежности положил ее голову к себе на плечо. Расставаться не хотелось, но провести вечность на рабочем столе руководителя больницы не представлялось возможным. — Тебе нравится запах проливного дождя? — вопросом на вопрос ответил Грег. — Это не простой дождь, а тропический ливень. — Тогда понятно, почему я не могу справиться с чувством, будто начался очередной всемирный потоп, а стол превратился в ковчег. — После пожара в госпитале еще и наводнение, — проводя рукой по щетине на левой щеке, притворно ужаснулась Кадди. — Тебе не кажется, что для одной ночи это слишком? — Приключений никогда не бывает много, — возразил Хаус. — Продавщица в магазине сказала, что это самые романтичные свечи. А я, знаешь, бываю иногда таким доверчивым… И они оба слезли со стола, стали одеваться, стараясь не смотреть друг на друга, чтобы вновь не оказаться в самом сердце бушующей огненной стихии. — Где ты оставил свой мотоцикл? — поинтересовалась Кадди, застегивая спортивную куртку. — Я не видела его на парковке. — Накрыл его плащом-невидимкой, — самым серьезным тоном ответил Хаус. Полумрак, созданный свечками, на мгновение растворился в солнечном сиянии от широкой улыбки Кадди. — Поедем спать ко мне домой? — спросила Лиза. — Нет, избавь меня от соблазна! — воскликнул Грег. — Я не могу пройти с тобой по пустым коридорам больницы, держа тебя за руку! Моя безупречная репутация не заслуживает столь раннего захоронения заживо! — Я могу подождать тебя в машине. — Я вернусь к себе, увидимся утром. Кадди почувствовала жалобное нытье своего сердца и подошла к Хаусу, чтобы еще раз поцеловать его, обнять, прислушаться к его дыханию и сердечному ритму. Грег ответил на поцелуй, объятие стало взаимным, но уже через несколько секунд Хаус отстранил от себя Лизу, тихо сказав: — Уходи. Ты же не хочешь, чтобы твои лакеи обнаружили нас здесь с утреца пораньше? Они улыбнулись друг другу, словно профессиональные заговорщики, и Кадди ушла из кабинета. Хаус, присев на край стола и глядя на догорающие свечи, подумал: «Видел бы меня сейчас Уилсон! Он решил бы, что я свихнулся. Это был бы поспешный вывод, но я действительно на грани. Мне нужно расстаться с ней, пока есть такая возможность, пока она не забрала мое сердце. Но расстаться с ней значит лишить себя ни с чем несравнимого кайфа, и ломка будет такая, что детоксикация после викодина сойдет за редкостное удовольствие». Хаусу и Кадди, откровенно говоря, повезло этой ночью тем, что в больнице царила удивительно спокойная обстановка. Дежурные врачи спали в ординаторских, охранник дремал на посту, медбрат постигал новые премудрости виртуальной жизни. И Лиза с Грегом по очереди смогли пройти никем незамеченными, не вызывающими вполне обоснованных подозрений. Утром к Хаусу направили пятнадцатилетнего пациента, нечеловеческий ум которого сразу же настолько заинтересовал выдающегося диагноста, что он не стал подсчитывать, сколько дней ему придется провести без Кадди. И Гадёныш не подвел, он на самом деле оказался интереснейшим экземпляром, своеобразным рубином в коллекции увлекательных медицинских загадок.

*****

Важные события, время от времени происходящие в жизни каждого человека, не всегда своевременно подвергаются объективной оценке. Хаус не придавал ни малейшего значения увольнению Формана, Чейза и Кэмерон, пока на рассвете пятого дня после их ухода из его жизни он не проснулся от дикой боли в злосчастной правой ноге. Кадди спала рядом с ним на боку, едва касаясь лбом его левого предплечья. Задыхаясь от боли, Хаус протянул руку за пузырьком с викодином, находящимся на тумбочке. Сел на кровати и проглотил одну за другой все четыре таблетки, болтающиеся на дне упаковки. Закрыв глаза, положил руку на бедро и пару минут посвятил ожиданию благотворного действия таблеток. Терпеть дольше он не мог.