Двенадцать подвигов Ирины Алексеевны

      Рабочий день близился к завершению. И ничто не предвещало беды ровно до того момента, пока Нина не вломилась в ординаторскую, и заунывным голосом не сообщила, что Павлова ждет всех в конференц-зале. На ма-а-а-а-ленькое такое совещание. Совещаньице, можно сказать. — Убить тебя что ли? — разглядывая Нину, предложил Олег Михайлович, — Мы с Мариной Владимировной домой собирались уже… А тут ты, с дурными вестями! — И я собирался! — встрял Сергей Анатольевич. — И Сережа — тоже! — декламирует Олег Михайлович, с неохотой отрывая филейную часть от дивана, — Марина Владимировна, вставайте — труба зовет! — Какая труба? — сонно бубнит Марина Владимировна, которая всю ночь простояла у стола над арахноидальной кистой гражданина из Китая, поступившего поздно вечером с судорогами, галлюцинациями и шумом в ушах. — Иерихонская! Вставай, давай, Павлова ждет! — тормошит Марину Владимировну Олег Михайлович. — У-у-у! — прощаясь с диваном, выражает недовольство Марина Владимировна и, уткнувшись носом в спину Олега Михайловича, досматривает сон, пока он выясняет у Нины, чего хочет Ирина Алексеевна. — Откуда я знаю, что ей в голову взбрело! — нервно огрызается Нина, — Велела, чтобы через пять минут все были! — Нина, я уже ушел! — Сергей Анатольевич шустро накидывает на себя куртку и по-пластунски покидает ординаторскую прямо на виду у онемевших от такой наглости коллег.

***

      В полупустом конференц-зале Ирина Алексеевна тщательно перебирает какие-то бумажки, стоя за трибуной. А Константин Германович с Саламом Магомедовичем играют в морской бой, прикрываясь широкой спиной анестезиолога Константина. Александра Алексеевна со скучающим видом рисует в блокноте кружочки и квадратики. Все хотят домой — спать. — Опять Вы, Олег Михайлович, опаздываете! — Ирина Алексеевна сегодня с самого утра не в духе, и не знает с кем поделиться своим плохим настроением. Когда Ирина Алексеевна делится с кем-нибудь плохим настроением, ей сразу становится хорошо и спокойно. — Коллеги! — торжественно начинает она, — Я вас сегодня собрала, чтобы сообщить… — Что к нам едет ревизор?! — жизнерадостно выкрикивает с заднего ряда Олег Михайлович. — Чтобы сообщить, — повторяет с нажимом Ирина Алексеевна, — что наше отделение будет ежеквартально издавать сборник научных статей по итогам текущей практической работы! — победно заканчивает она и оглядывает сидящих в зале. Сидящие почему-то не рады, а совсем даже наоборот, печальны и грустны, как Пенелопа. И восторгов по поводу ее, Ирины Алексеевны, инициативы не выказывают. — Ну, и ладно! — думает про себя Ирина Алексеевна, — Хотите, не хотите, а наукой заниматься придется! Не зря же я на издание журнала деньги выбивала! — А ответственным за сбор материалов к первому номеру будет…, — уже вслух сообщает Ирина Алексеевна, — Будет…, — повторяет она и обводит зал взглядом строгой учительницы, думающей, кого бы вызвать к доске доказывать теорему Пифагора.       Присутствующие стремительно уменьшаются в объемах и валятся под стулья, чтобы их не заметили. И только Олег Михайлович гордо, как Буревестник реет сидит прямо и ничего не боится. Вряд ли кому-то придет в голову назначить Олега Михайловича ответственным за науку. Он и наука — вещи несовместимые. Он и писать-то толком не умеет — все знают, что карты за него Марина Владимировна заполняет. — Будет Олег Михайлович! — голосом диктора, объявляющего победителя в утренней лотерее, сообщает Ирина Алексеевна. — Ф-у-у-х! — шумно и облегченно выдыхают Константин Германович с Александрой Алексеевной. — Пронесло! — радостно думает Салам Магомедович, имеющий горький опыт научных упражнений под руководством Ирины Алексеевны. — Я не буду! — встает возмущенный Олег Михайлович под шушуканье и переглядывания коллег, — Я не хочу! — Олег Михайлович… — картинно вздыхает Ирина Алексеевна, довольная произведенным эффектом, — Лучше Вашей кандидатуры все равно никого нет…, — здесь Ирина Алексеевна зачем-то выжидательно смотрит на Марину Владимировну. Наверное, ждет, что Марина Владимировна очень расстроится и будет завидовать лютой завистью Олегу Михайловичу. А то еще и разводиться с ним побежит из-за несложившейся карьеры составителя сборника научных экзерсисов. — Да, не буду я ничего писать и составлять! Я не теоретик! — продолжает возмущаться Олег Михайлович. — Олег Михайлович, Вас не спрашивают, будете Вы или нет! — объясняет ему Ирина Алексеевна очевидные вещи, — Здесь я решаю, кто, что будет, а Ваше дело выполнять! — от своей проникновенной и полной достоинства речи у Ирины Алексеевны резко поднимается настроение, — А если Вас что-то не устраивает — заявление мне на стол! Вас, кажется, в Питере очень ждали! — ехидно добавляет Ирина Алексеевна, позабыв, что недавно она сама боялась, как бы Олег Михайлович не уехал в Питер. Но ситуация поменялась — сына Артема настойчиво норовят вытолкать из Боткинской, а пристроить его Ирине Алексеевне больше некуда. Олег Михайлович молча встает и уходит, громко треснув дверью. Марина Владимировна тоже уходит — приводить в чувство разъяренного Олега Михайловича. — Остальных это тоже касается! — перекричав возмущенно галдящих коллег, оповещает напоследок Ирина Алексеевна, — Кто не будет вести научную работу, не будет получать ежеквартальную премию. Публикации — это показатель эффективности вашего труда, поэтому работайте! — дает напутствие подчиненным зав. отделением.       Утром следующего дня, ничего не подозревающая Ирина Алексеевна, обнаруживает у себя на столе заявление об уходе и отсутствие ценного сотрудника на рабочем месте. Откуда Ирине Алексеевне знать, что Олег Михайлович, хоть и не Гоша из фильма „Москва слезам не верит“, но тоже предпочитает решать все сам, на том простом основании, что он мужчина. — Посмотрим, кто кого! — изучив заявление, героически хмыкает Ирина Алексеевна, которую в отсутствие Покровского потянуло на сражение с собственными подчиненными. — Брагин, собирайся! Поехали! — Марина Владимировна не может собрать Олега Михайловича на работу. Олег Михайлович окопался в кровати и из-под одеяла несет какую-то ерунду, про то, что он уволился и больше на работу не пойдет, пусть Марина Владимировна даже и не уговаривает.       Приходится Марине Владимировне бросить в одеялах хандрящего Олега Михайловича и идти договариваться с Ириной Алексеевной, что он отдохнет дня два. А она, Марина Владимировна, вытрясет из него статью и сборник тоже составит.       И в тот самый момент, когда Ирина Алексеевна чувствует, что она победила и укротила этого самостийного, как одна маленькая, но очень гордая страна, Олега Михайловича, Ирине Алексеевне под вечерок привозят известного в узких и широких кругах товарища нефтяного магната. С аневризмой брюшной аорты. И чего с ним делать Ирина Алексеевна, в общем-то, понятия не имеет. А тот, кто имеет, смертельно обижен на Ирину Алексеевну, и в этот самый момент сообщает Марине Владимировне, что он не ожидал такого коварства от своей давней "подруги и собутыльницы" Павловой. — Марина Владимировна, не поможете? — вылавливает Ирина Алексеевна нейрохирурга, — Тут, вот… — Брагин! — мельком взглянув на снимок орет в телефон Марина Владимировна, — Брагин, срочно приезжай, здесь аневризма брюшной аорты, мне ее не с кем, кроме тебя оперировать… — Бегу! — резво вываливается из одеял и подушек Олег Михайлович и носится ураганом по квартире в поисках джинсов и свитера.       Следующие пять часов Ирина Алексеевна молча висит на крючках то со стороны Марины Владимировны, то со стороны Олега Михайловича и завороженно смотрит, как они, переругиваясь, пытаются наложить сосудистый зажим на аорту. — Блин, Марин, куда ты лезешь! — орет Олег Михайлович. — Брагин, здесь кровью все залито и сгустками, что я могу сделать-то! — возмущается Марина Владимировна, — Раньше он ведь не мог на операцию прийти, и не доводить до разрыва! — Ладно, не шуми! — Олег Михайлович переходит к установке протеза на поврежденный участок аорты, операция близится к завершению, больной еще живой, так что дела неплохи, — Ирина Алексеевна, а Вы чего приумолкли? Хотите анекдот? — Олег Михайлович не может удержаться и рассказывает анекдот про нефтяников. Хорошо, что пациент его не слышит. — Газпром: „А у нас в квартире газ. А у вас?“ Нафтогаз: » А у нас газопровод. Вот…“ — Смешно…, — вяло реагирует Ирина Алексеевна. Ирине Алексеевне еще предстоит что-то делать с заявлением об уходе Олега Михайловича. Извиняться придется Ирине Алексеевне, а она ох, как этого не любит. — А вот еще один, — не обращая больше внимания на Ирину Алексеевну веселит Марину Владимировну Олег Михайлович, — „Вечером минувшей пятницы российские геологи нашли ранее неизвестный повод выпить“. — Брагин, уймись уже! — накладывая последние швы под пристальным наблюдением Олега Михайловича, просит Марина Владимировна. — Вон там прорезалось у тебя, дай-ка я поправлю, — перехватывает иглодержатель Олег Михайлович. Ирина Алексеевна молча покидает операционную — нужды в ассистенте больше нет. — Я сама составлю сборник статей за этот квартал, — ловит Ирина Алексеевна Марину Владимировну и Олега Михайловича на выходе из корпуса — Вы только статьи сдайте… — Обязательно, Ирина Алексеевна, — натянуто улыбаясь, обещает Марина Владимировна, незаметно наступая Олегу Михайловичу на ногу — чтобы он не встревал и не спорил. — Что ты по ногам-то топчешься, больно же! — обиженно спрашивает недогадливый Олег Михайлович.       А у Ирины Алексеевны на почве любви к науке и ее развитию начинается форменный кошмар. — Можно мне уйти на два часа раньше? — елейным голосом спрашивает Константин Германович, — Мне в Ленинку надо — материал для статьи собирать! — Мне тоже, тоже надо! — подхватывает Салам Магомедович. — Ирина Алексеевна, а можно мне на завтра отгул? — подходит в обед Сергей Анатольевич, — Нет, лучше два отгула смысла на день на дачу ехать все равно нет, я статью написать не успеваю… — Ирина Алексеевна, мы с Мариной Владимировной завтра с обеда выйдем — будем усиленно прорабатывать одну очень интересную теорию… — хитро подмигивая Марине Владимировне, ставит перед фактом Ирину Алексеевну Олег Михайлович. И Ирина Алексеевна даже смутно догадывается, какую именно теорию будут на практике прорабатывать полдня ведущие хирурги. Не по оперированию межпозвонковой грыжи точно. — А я что, рыжая что ли? — думает Нина, — Я тоже так могу наукой заниматься… — Ирина Алексеевна, а можно я завтра…, — подходит в конце рабочего дня к зав. отделением Нина. — Нет! Нельзя! — не дослушав, рявкает Ирина Алексеевна. — Ну, нельзя, так нельзя, — с обидой пожимает плечами Нина, — Всем можно, а мне нет, — жалуется она Олегу Михайловичу, — Несправедливо!       Через неделю Ирина Алексеевна, хватаясь за голову и наливаясь валидолом и пустырником, читает то, что насочиняли ее подчиненные.       „Сферическая селезенка в вакууме и методы оперативного вмешательства“ гласит заголовок статьи Константина Германовича. Перевести саму статью на понятный, общечеловеческий язык Ирине Алексеевне так и не удается. «Лечение простатита свежими помидорами сорта „Черный принц“ — это Сергей Анатольевич два дня отдохнувший на даче. „Хирургическое вмешательство при хронической прокрастинации и технология удаления аппендицита на дому при помощи клизмы“ — Олег Михайлович, как всегда, переплюнул всех.       И только честные Марина Владимировна и Салам Магомедович написали нормальные статьи. И премию квартальную тоже, только они получили, потому что Ирина Алексеевна разозлилась и выписала всем голый оклад. — Ну, вообще! Как на это жить-то целый месяц?! — ворчал Сергей Анатольевич, разглядывая листок с начислениями. — А у меня жена умная! — хвастался Олег Михайлович, — Мне не страшно! — Что же делать с научным направлением? — думала Ирина Алексеевна, ворочаясь вечером в кровати, — Наука не терпит таких раздолбаев, как сотрудники отделения, куда меня зачем-то занесло руководить…