Профсоюзная организация НИИ скорой помощи разваливалась просто на глазах (нет, в этом никакого подвига Ирины Алексеевны не было, пусть читатель себе там не думает). В связи с чем Ирина Алексеевна решила напоследок, перед ее, организации, полным крахом съездить по льготной путевке в дом отдыха. На целых две недели!
Впрочем, сообразительной оказалась не только Ирина Алексеевна, но и Юрий Михайлович, который уже третий день размышлял, куда бы ему себя деть, чтобы не принимать участие в ремонте, затеянном женой и тещей. Так что, путевка подвернулась весьма кстати. Единственным недостатком было то, что добираться нужно было самостоятельно — либо полдня на автобусах, с пересадками, либо на машине.
У Юрия Михайловича на стоянке красовались «Жигули», а в стойле Ирины Алексеевны красовался только бывший муж. Напрашиваться пассажиром к Шейнману Ирина Алексеевна не захотела, на такси разоряться тоже. В связи с чем, после окончания смены зав. отделением притормозила Олега Михайловича, спешащего на всех парах домой, и поинтересовалась, не может ли он подбросить ее завтра до дома отдыха. А еще лучше, если ее подбросит Марина Владимировна, которая уже третью неделю сидит в отпуске и не приносит пользу обществу. Если бы Марина Владимировна согласилась, то Олегу Михайловичу бы и отгул брать не нужно было бы.
— Не-е-е-е-т! — запротестовал Олег Михайлович, — Отвезу, но, за два отгула!
— За один! — решила поторговаться Ирина Алексеевна.
— За один — довезу только до середины пути! — заупрямился Олег Михайлович. Два выходных понадобились Олегу Михайловичу, чтобы отвлечь Марину Владимировну. Марина Владимировна, как заведенная, каждый день своего отпуска протирала пыль с полок и мыла пол, хотя раньше за ней такой фанатичной любви к чистоте никогда не водилось. Своими опасениями по поводу Марины Владимировны и соображениями, на предмет вывоза семьи в дом отдыха на два дня (за компанию с Ириной Алексеевной) Олег Михайлович поделился с боевой подругой Ниной.
— Это у нее инстинкт гнездования! — «поставила диагноз» опытная в таких делах Нина.
— Наше гнездо скоро будет стерильнее операционной! — посетовал Олег Михайлович, не ожидавший от Марины Владимировны такого рвения в наведении порядка. Кого-то это смутно ему напоминало…
***
В гнезде Олега Михайловича, надо сказать, помимо отпускной, бесперебойно бегающей с пылесосом Марины Владимировны, обитал птенец-переросток Вероника (которая приехала на две недели летних каникул) и птенчик Тамарка (которую на месяц привезла Эмма — для общения с отцом). Поэтому Олег Михайлович не стал долго точить лясы с Ниной — дома его очень ждали.
Квартира встретила Олега Михайловича гробовой тишиной. Олег Михайлович неудачно попал в пробку и приехал только к часу ночи. Марина Владимировна спала, прижимая к себе Тамарку, наряженную в смешную пижаму с енотами. Спать в одиночестве двухлетняя Тамарка категорически отказывалась — боялась, поэтому Марина Владимировна преступно разрешила Тамарке обитать в общей кровати.
Олег Михайлович даже подозревал, какую взбучку ему устроит строгая Эмма-мать, придерживающаяся принципа, что ребенку не следует во всем потакать. Даже если он, ребенок, боится, плачет и не спит всю ночь. Олег Михайлович аккуратно присел на край кровати, с нежностью разглядывая своих девчонок, сопящих в полумраке ночной комнаты, освещаемой через окна лишь неоновыми уличными рекламными щитами.
— Это ты? Ты уже приехал? — сонно пробормотала проснувшаяся Марина Владимировна, щурясь в темноте, в попытке разглядеть Олега Михайловича, и сильнее прижимая к себе Тамарку.
— Спи… Спи…, — прошептал Олег Михайлович, заботливо подоткнул одеяло под спину Марины Владимировны — с одной стороны, под Тамаркин живот — с другой и осторожно, чтобы ни на что не наткнуться в темноте, побрел в душ. По пути поднял с пола сползшее с дивана покрывало и набросил на спящую Веронику. Вероника, как жеребенок, на которого сел овод, лягнула ногой, что-то недовольно буркнула во сне, и покрывало оказалось там же где и было — на полу. Олег Михайлович минут сорок блаженно жмурился и подставлял лицо под тугие, чуть сладковатые струи воды. Олегу Михайловичу было хорошо.
***
— Ты не опоздаешь?! — нависая над спящим Олегом Михайловичем, поинтересовалась утром взъерошенная Марина Владимировна, — На работу? — напомнила она незадачливому муженьку.
— Нет! — бодро ответил Олег Михайлович, с энтузиазмом, доселе невиданным, выползая из-под одеяла, — Сегодня мы везем Ирину Алексеевну в дом отдыха! А, заодно, сами отдыхаем там два дня! Круто, да? — оглядев своих девчонок, решил узнать общественное мнение глава семейства.
— Ага…, — не нашлась, что ответить Марина Владимировна, — Круто…
ты попал, Олег Михайлович, — додумала Марина Владимировна, но вслух ничего не сказала.
— Давайте сами поедем! Зачем нам эта жаба! — предложила Вероника, выискивая что-нибудь наименее просроченное в холодильнике.
— Ника! — одернула Марина Владимировна, зарвавшуюся, невоспитанную Веронику.
— Я не Ника! — открестилась Вероника, — Опять у нас подгоревший омлет на завтрак! — это уже был булыжник в огород Олега Михайловича.
— Не хочешь, ешь кашу! — закатила глаза Марина Владимировна, готовая иногда убить двух этих малолетних хулиганок, свалившихся ей на голову не то, чтобы в самый подходящий момент ее, Марины Владимировны, жизни.
— На! — протянула плошку с кашей Веронике щедрая Тамарка, — Я не хочу! Не буду!
— Ты туда уже слюней напускала! — не сдалась Вероника и задвинула миску обратно Тамарке под нос, — Ешь сама!
— Неть! — со всей силы отпихнула тарелку Тамарка. Тарелка съехала со стола и упала на пол. Каша хлопьями разлетелась по всей кухне, а Марина Владимировна, молча и смиренно, побрела в ванную — за ведром и тряпкой.
— Так! — хлопнул по столу рукой Олег Михайлович, другой рукой отбирая ведро у Марины Владимировны — Собираемся! Время!
— Я не пойду в этом платье! Оно некрасивое! — канючила Тамара, сидя на банкетке в коридоре и пряча руки за спину. Так, чтобы Марина Владимировна не натянула, чего доброго, некрасивое платье на прекрасную, во всех отношениях, Тамарку. После того, как Тамарку впихнули, наконец, в платье, та же история повторилась с сандалиями. Тамарка интенсивно болтала ногами, а взмыленная Марина Владимировна пыталась застегнуть ремешок, но все время промахивалась мимо дырки.
— Где мой планшет?! — как ужаленная металась по квартире Вероника, — Я без планшета не поеду!
— Брагин, где мой телефон?! И где крем для загара?
А также надувной матрас, панамки, лекарства, книжки, игрушки, электрошокер — от шибко буйных детей и пять комплектов одежды — для них же, а еще сумка холодильник и беруши, диван, чемодан, саквояж, картина, корзина, картонка и далее по списку, — подключилась к поискам нужных в дороге вещей Марина Владимировна.
— Нет, ну, когда две женщины — это катастрофа, а когда три и они куда-то собираются — это…, это…, — не нашел подходящего определения Олег Михайлович, которого два раза чуть не сбили с ног бегающие по всей квартире дамы.
***
Ирина Алексеевна уже сорок минут топталась у подъезда. Водила хоровод вокруг чемодана под любопытные взгляды бабушек — соседок, торчавших на лавочке с шести утра, чтобы все про всех узнать
раньше канала Euro News.
— Еще пять минут жду и вызываю такси! — через каждые пять минут уговаривала себя Ирина Алексеевна.
Олег Михайлович с Мариной Владимировной ругались за право вести машину.
— Ты уже ремень безопасности застегнуть не можешь! — топал ногами Олег Михайлович.
— А ты права потерял! — не сдавалась Марина Владимировна.
Потом Олег Михайлович препирался с Вероникой, кто поедет на переднем сидении. Веронику укачивало. Тамару тоже укачивало. В результате, Марина Владимировна выпихнула Олега Михайловича на галерку, и Олег Михайлович, держа пакетик наготове, развлекал своих отпрысков.
— Наконец-то! Думала не дождусь! — вместо приветствия накинулась на веселую семейку злая Ирина Алексеевна. Приподъездные старушки потеряли всякую совесть и перемыли кости Ирине Алексеевне прямо в ее присутствии. Что несказанно Ирину Алексеевну разозлило.
— Так и не ждали бы! — посоветовала Вероника, — Чего было время-то зря терять!
— Ника! — грозно рявкнула Марина Владимировна, которой совершенно не хотелось портить отношения с руководством.
— Я не Ника! — в который раз нервно напомнила девочка.
— Держи пакет! — не растерялся Олег Михайлович и пересел к Марине Владимировне. А Тамарка и Вероника остались в обществе противной Ирины Алексеевны.
— Что-то у Вас, Олег Михайлович, дочка бледная…, — озабоченно сообщила Ирина Алексеевна, оглядев соседок по заднему сидению.
— Которая из двух? — не оборачиваясь, уточнил Олег Михайлович, — Марин, съезжай здесь с эстакады и поворачивай…
— Их укачивает! — прояснила ситуацию Марина Владимировна, — Обеих! Поэтому бледные…
На подъезде к дому отдыха Тамарка окончательно утомилась, поэтому ревела, дрыгала ногами и просилась в туалет. Ирина Алексеевна от всех издаваемых звуков морщилась, как от сильной зубной боли, и через каждые две минуты уточняла, долго ли еще ехать.
— Брагин, забери ее, и идите пешком! — не выдержала напора Ирины Алексеевны Марина Владимировна, — Здесь три километра осталось…
— Я не хочу! Я не пойду! — возмутилась Тамарка и, от возмущения, намочила свое некрасивое платье.
— Ну, теперь можно и не идти! — весело сообщил Олег Михайлович, закрывая дверь обратно.
— А я прогуляюсь! — завредничала Вероника, забрала рюкзак и демонстративно уставилась на Олега Михайловича.
— Ну, и чего ты сидишь? — нежно поинтересовалась Марина Владимировна, — Не одна же она по лесу пойдет прогуливаться…
— Ладно, уговорили! Идем! — с неохотой вылез из машины Олег Михайлович.
— А Вы держите, держите! — через открытое окно всунула в руки увлеченной созерцанием семейных разборок Ирины Алексеевны гигиенический пакетик Вероника, — А то Тамарку-то тошнит все время, надо следить! — и, не дав Ирине Алексеевне опомниться, Вероника в ускоренном темпе пошагала по дорожке. Олег Михайлович хмыкнул, помахал Марине Владимировне ручкой и побрел следом.
***
Юрий Михайлович был уже на месте. В цветастой кепке он сидел на берегу озера и удил рыбу.
— Юрий Михайлович, и Вы здесь! — притворно обрадовалась Ирина Алексеевна, присаживаясь рядом с Шейнманом на полиэтиленовый пакет
из-под селедки.
— Рыбу распугаете! — угрюмо ответил Юрий Михайлович, которому попеременно названивали жена и теща и спрашивали, какого цвета брать обои и плинтусы для кухни. А тут еще и Ирина Алексеевна нарисовалась! Никакого отдыха, в общем!
В бассейне Тамара уговаривала Марину Владимировну прокатиться с пластмассовой горки для мам и малышей. Марина Владимировна слегка побаивалась, но Тамарка смотрела такими несчастными, полными горя глазами, что отказать не было никакой возможности. В итоге, после пятого спуска, они были застуканы на месте преступления Олегом Михайловичем, который отчитал безалаберную Марину Владимировну и повел угощать всех мороженым. В это время Юрий Михайлович с Ириной Алексеевной увлеченно играли в карты
на раздевание, начисто позабыв про удочку, закинутую в воду. Удочка ходила ходуном будто на нее попалась китовая акула
, а не старый, истоптанный башмак.
За обедом встретились за одним столом. Встрече не обрадовались. Ирина Алексеевна, так даже слегка расстроилась — после принятия пищи отпрысками Олега Михайловича, стол выглядел так, как будто на него обкакался муравьед: скатерть была вся в разводах от размазанных пирожных и шоколада. Картину дополняли кружки моркови, старательно выловленные Тамаркой из супа и апельсиновая кожура, из которой Вероника от скуки пыталась соорудить розочку.
После обеда Ирину Алексеевну ждали омолодительно — оздоровительные процедуры. Эти самые процедуры полагались Ирине Алексеевне три раза в день, после приемов пищи. Ирина Алексеевна слегка заблудилась в здании, где их проводили, поэтому вместо подводного массажа случайно угодила на промывание кишечника. Вследствие чего, персонал процедурного кабинета запомнил Ирину Алексеевну на всю оставшуюся жизнь.
Тамарке, в это же самое время, вздумалось во всех подробностях изучить чугунный забор, отгораживающий теннисный корт. Поэтому Тамарка настойчиво потянула Марину Владимировну к заветной цели, потеряв по дороге панамку и носок.
— Ну, куда, куда тебе нужно?! — спрашивала любопытная Марина Владимировна, увлекаемая Тамаркой к свежевыкрашенному в сочно-зеленый цвет забору. Тамарка, одной рукой тянувшая Марину Владимировну, как траулер — сеть с рыбой, второй очень недвусмысленно махала в нужную сторону.
— Марин?! — окрикнули сзади! — Марина Владимировна обернулась. В полуметре, на засыпанной гравием дорожке, стоял Саша. Александр. Тот, который не любил, чтобы его жизнь перекладывали с места на место, как дырявые носки, которые жалко выбросить. При Александре была детская коляска, а в коляске спал младенец, наряженный в темно-синий, по погоде, комбинезончик.
— Привет! — удивилась неожиданной встрече Марина Владимировна, не сразу узнавшая бывшего друга. Так удивилась, что даже Тамарку на минутку отпустила. Что было очень опрометчивым шагом. Тамарка, оставшаяся без надзора, мгновенно прицепилась к забору, взобралась по нему на две перекладины вверх, прилипла и заорала то ли от радости, то ли от страха.
— Твоя, что ли?! — с недоумением поинтересовался Александр, произведя в уме нехитрые расчеты. Расчеты подсказывали Александру, что, когда Марина Владимировна выпрашивала у него ребенка, у нее, Марины Владимировны один уже точно имелся.
— Да…, — растеряно ответила Марина Владимировна, попутно отколупывая прилипшую к заборной краске Тамару. Тамара кричала, брыкалась, кусалась и отколупываться не хотела. — А ты тоже, я смотрю, созрел? — кивнула на коляску Марина Владимировна, отодравшая, наконец, первооткрывательницу, красную, как помидор, от ора, от кованой решетки.
— Да, это просто…, — замялся Александр и повернул коляску в противоположную от Марины Владимировны сторону. Чтоб она там сильно не разглядывала.
— Марин, можно на дискотеку вечером?! — подлетела Вероника, схватила рыдающую Тамарку, вымазавшую любимое платье - белое с воланами и рюшечками, лицо, руки и ноги в зеленой краске, и принялась ее тискать, как кота. Отчего Тамара снова зашлась в рыданиях. Тамара была уже совсем взрослой девушкой (целых два года, как никак!) и ей не нравилось такое бесцеремонное отношение.
— А это… — вытаращившись на Веронику, решил окончательно прояснить ситуацию, очумевший от обилия информации, Александр.
— Тоже моя! — не дожидаясь вопроса, уверенно подтвердила его догадку Марина Владимировна, — На дискотеку нельзя! Учи биологию, ЕГЭ скоро! — приняла решение «многодетная мать». Тут, на семейный совет и Олег Михайлович подоспел.
— Пап, можно на дискотеку? Ну, пожалуйста! — заныла Вероника, дергая Олега Михайловича за руку. Олег Михайлович пристально разглядывал зеленую Тамаркину физиономию и не знал, что и предположить.
— Можно, — разрешил Олег Михайлович, не подумав как следует, за что получил по лысине от Марины Владимировны, полагавшей, что делать там городской несовершеннолетней благовоспитанной барышне, каковой, без всякого сомнения, являлась Вероника, абсолютно нечего.
— Саша! — фурией накинулась на Александра какая-то женщина лет тридцати пяти, — Куда ты его развернул?! Алешечка же простудится! — и женщина, нервно выхватив у Александра коляску, быстро покатила ее по дорожке. Из-под колес стремительно полетел гравий.
— И этот, — Марина Владимировна медленно, со скепсисом, с ног до головы окинула взглядом Олега Михайловича, — тоже мой! — с гордостью сообщила она, отвечая на немой вопрос застывшего каменным изваянием Александра, даже не посмотревшего вслед удаляющейся женщине с коляской. Марина Владимировна искренне улыбнулась Александру, чтобы он не расстраивался.
***
Олег Михайлович уже два часа назад ушел с Вероникой на пляж и еще не возвращался. Там же, на пляже, должны были обитать и Ирина Алексеевна,
омолодившаяся путем промывания, с Юрием Михайловичем, который был красив, что Аполлон Бельведерский, без всяких там оздоровительных процедур. Тамару выгуливала Марина Владимировна. Или Тамара выгуливала Марину Владимировну. Они точно не решили, кто кого выгуливал. В ходе прогулки Тамарка углядела в глубине парка карусель, и ей срочно понадобилось прокатиться.
— Нет! — строго сказала Марина Владимировна. Тамарка скорчила печальную физиономию, — Ладно, посмотрим, — оценила оленячьи глаза, полные тоски и грусти, Марина Владимировна, — Ладно, уговорила! — непонятно как оказавшись в очереди за билетом, согласилась Марина Владимировна. Деваться ей все равно уже было некуда. И две экстремалки: малолетняя и великовозрастная загрузились в кабинку. Две минуты кружений и вращений не прошли даром: из кабинки вывалились всклокоченные, с вытаращенными глазами, существа. Большое и маленькое.
Маленькое с мертвенно — белым цветом лица (Тамарка), село на газончик, зажмурилось и активно помотало головой. Тамарку, как и следовало ожидать, тошнило, потому что укачало.
Большое — бледно-зеленое (Марина Владимировна), охнуло, одной рукой схватилось за живот, другой ухватилось за ствол каштана и, тяжело дыша, уставилось в землю. Лоб покрылся испариной, а в глазах потемнело.
В таком виде их и застали Вероника с Олегом Михайловичем, устало бредущие в сторону корпуса после пляжа. Позади волочились Ирина Алексеевна с Юрием Михайловичем, обсуждавшие преимущества одноканальной системы финансирования.
— А дело кончится тем, — предостерег мгновенно оценивший обстановку Олег Михайлович, подоспевший на помощь Марине Владимировне, — Что из-за своих выходок Вы, Марина Владимировна, окажетесь где-нибудь ночью на трассе в придорожных кустах. Безо всякой, заметьте, медицинской помощи!
— А ты на что? — подколола отдышавшаяся Марина Владимировна, оставившая чахлый каштан в покое, потому как опираться на Олега Михайловича было намного удобнее
и полезнее.
— А я… — растерялся Олег Михайлович, — А я буду в глубоком обмороке валяться, ты же меня знаешь…
— А Ирина Алексеевна спасала утопающего! — решила сменить тему веселая Вероника. Сменить и перевести в нужное русло, чтобы получить разрешение на выход в свет. То есть на ночную дискотеку.
***
А дело было так.
Ирина Алексеевна прибыла на пляж раньше всех. Полагая, что по старой доброй советской традиции, кто не занял место сразу после завтрака, тот располагается в кустах и люто завидует тем, кто загорает.
Затем к Ирине Алексеевне подтянулся Юрий Михайлович. В красивых плавках с дельфинами. Юрий Михайлович деловито поставил свой лежак рядом с лежаком Ирины Алексеевны, завалился на него, блаженно вздохнул, закрыл глаза и захрапел.
— И чего его сюда принесло?! — раздраженно подумала Ирина Алексеевна, — Как будто места больше нет! И на отдыхе — одни и те же лица! Нигде от них не отделаешься!
В подтверждение мыслей Ирины Алексеевны на горизонте нарисовался Олег Михайлович со своей дочуркой.
— Здрасьте! — поприветствовал всех присутствующих Олег Михайлович, придурковато улыбаясь, помахал рукой, оглядел родные просторы, поболтал ногой в воде озера, открыл Веронике учебник по биологии на нужной странице, предусмотрительно отмеченной Мариной Владимировной, и мечтательно уставился вдаль. Отдыхающие, в большинстве своем, не плавали — погода была не слишком подходящей для водных процедур.
На берегу одиноко стоял щуплый мужичонка, посиневший от пронизывающего ветра. Стоял и махал руками. Чтобы согреться, вероятно. Рядом с мужичонкой возвышалась кучка плавательного оборудования — маска, очки, гидрокостюм и акваланг. Закончив молотить руками в воздухе, мужичонка проворно нацепил на себя обмундирование и бодро пошагал по воде. Ирина Алексеевна лениво проследила взглядом из-под панамы за его перемещениями, получше прилепила к носу свеженький подорожник, и прикрыла глаза. Но, спустя минуту, на нос Ирины Алексеевны взгромоздилась большая, толстая
навозная пляжная муха, поэтому пришлось Ирине Алексеевне разлепить веки. Ирина Алексеевна бросила взгляд в сторону озера, не обнаружила там «пловца» и не на шутку испугалась.
— Утонул! — подумала Ирина Алексеевна, — Утонул! — крикнула она и, как ужаленная, подскочила на лежаке и бросилась в сторону озера. И ни ветер, ни температура воды не остановили отважную, что отряд МЧС, Ирину Алексеевну, задыхающуюся от
непривычных физических нагрузок бега по воде.
— Куда это она? — томно поинтересовался Юрий Михайлович, листавший журнал «Визуальное определение доходов собеседника. Специальный выпуск»
— Откуда ж я знаю? — удивился такому интересу к перемещениям Ирины Алексеевны Олег Михайлович.
— За пиявками? — выдвинула версию Вероника, — Как Дуремар? — Юрий Михайлович одобрительно хихикнул и перевернул лощеную, пахнущую типографской краской, страницу.
— Ну-ка, перечисли мне лучше названия костей черепа, — предложил Олег Михайлович умничающей Веронике, приготовившись выслушивать внушительный список.
— Да, я чего? Я ничего! — пошла на попятную Вероника, с тяжелым вздохом прикрываясь учебником.
— То-то же! — назидательно сообщил Олег Михайлович.
— Слушай, а она там плывет или тонет? — обратился Шейнман к Олегу Михайловичу. Ирина Алексеевна в метре от берега споткнулась о какой-то камень, лежащий на дне озера, упала в воду и поплыла. Ну, то есть, как поплыла — плавать-то Ирина Алексеевна не умела, поэтому она интенсивно молотила руками и ногами по воде, и ни туда, ни сюда не двигалась. Ну, не мерзла хотя бы. Пришлось Олегу Михайловичу идти выяснять, что случилось,
пока Ирина Алексеевна не пала смертью храбрых на мелководье, случилось то, что гражданин, которого планировала спасать Ирина Алексеевна уже благополучно стягивал с себя гидрокостюм на противоположном берегу озера и о том, что его кто-то жаждет немедленно осчастливить искусственным дыханием "рот в рот" был совершенно не осведомлен. Если бы он был осведомлен, конечно, он, как всякий порядочный мужчина стал бы тонуть, чтобы у всякой желающей женщины была возможность реанимировать его подручными средствами.
***
Вечером, в одиннадцатом часу, в номер Ирины Алексеевны негромко постучались.
— Иду я, иду! — недовольно буркнула Ирина Алексеевна и прошаркала к двери. Встать с дивана ее заставил лишь голос Олега Михайловича. Будь там, за дверью, чей-нибудь другой голос Ирина Алексеевна прикинулась бы спящей
тушкой или чучелком попугая и не стала бы отрывать попу от дивана.
— Ирина Алексеевна, Вы за Тамаркой не приглядите? — попросил с порога Олег Михайлович, — А то мы тут с Мариной Владимировной на дискотеку собрались, а ребенка оставить не с кем…
— Куда?! Куда вы собрались?! — переспросила Ирина Алексеевна, вперившись недобрым взглядом в Марину Владимировну.
— На дискотеку! — выглянула из-за спины Олега Михайловича Вероника, — Ну, знаете…, — придумывая, как бы лучше объяснить «дремучей» Ирине Алексеевне, что такое «дискотека» задумалась Вероника, — Это… Это там, где все танцуют, целуются и
пьют поют… А потом…
— Ника! Помолчи! — задвинула болтливую Веронику обратно за спину Олегу Михайловичу Марина Владимировна.
— Я не Ника! — в который раз возмутилась Вероника.
— Да-а-а-а? — призадумалась Ирина Алексеевна,
- Надо будет тоже сходить. Попеть. согласившись приглядеть за спящей Тамарой. Тамара, впрочем, совсем даже не была спящей. У Тамары был талант — она умело прикидывалась, а потом поднимала рев, что боится спать одна.
— А-а-а-а! — встретила Тамара радостным воплем зашедшую в номер Олега Михайловича Ирину Алексеевну. Встретила и принялась весело прыгать по большой двуспальной кровати. А Ирина Алексеевна принялась вылавливать Тамарку с разных сторон кровати и укладывать спать. Тамарке, правда, прыгать быстро надоело, поэтому потом они с Ириной Алексеевной играли в догонялки. Лидировала Тамара, а запыхавшаяся, путающаяся в полах белого, банного, махрового халата Ирина Алексеевна за ней не поспевала. После бега с препятствиями по санаторному номеру, Тамарка возжелала прогуляться на балконе. По темным дорожкам быстро скользили длинные тени — в доме отдыха проходили спортивные сборы у группы пенсионеров-бегунов «Долой ревматизм».
— А чего они делают? — просунув голову между прутьями балкона спросила Тамара.
— От инфаркта бегают! — утомленная долгим отпускным днем, который все тянулся и тянулся, и никак не позволял Ирине Алексеевне упасть в кровать поведала она, — Идем спать!
— Подождем! — солидно ответила Тамарка.
— Чего?! — взвыла Ирина Алексеевна.
— Инфаркта. Если они от него бегают, значит и он скоро пробежит! — поделилась своими соображениями сонная девчонка, не желавшая уходить с балкона.
— Идем, идем…, — еле увела ее Ирина Алексеевна. Взгляд Ирины Алексеевны зацепился за коляску, стоящую прямо под балконом. В коляске безмятежно спал младенец, время было позднее, а вокруг никого, кроме бегающих пенсионеров не наблюдалось.
— Непорядок! — вслух заметила Ирина Алексеевна. Спать ей уже не хотелось, все тело болело от бега и прыжков, поэтому Ирина Алексеевна тихо, чтобы не разбудить уснувшего, наконец, чертенка, оделась и вышла на улицу.
— Что за родители безответственные! — возмущенно думала Ирина Алексеевна, подходя к коляске, — Бросили грудного ребенка одного ночью на улице, а сами где-то шляются! — и Ирина Алексеевна заглянула внутрь.
Ребенок не шевелился. Ирина Алексеевна осторожно его потормошила, но малыш никак не отреагировал. И даже глаз не открыл. Ирина Алексеевна потрясла сильнее, но реакции не последовало. В голове Ирины Алексеевны крутилась страшная мысль, которая, похоже подтверждалась с каждым ее движением. Ребенок не дышал. Ребенок был мертв.
Что испытала Ирина Алексеевна, остается только догадываться. Прекрасно понимая всю бесполезность своих действий, Ирина Алексеевна начала неловко делать непрямой массаж сердца. Как его делают грудным детям она понятия не имела. Она и взрослым-то его ни разу не делала, откровенно говоря.
— Помогите! — беспомощно озираясь, просипела Ирина Алексеевна, — Помогите! — крикнула она во весь голос. Но, никто не спешил на помощь. Трясущимися руками Ирина Алексеевна принялась набирать номер Олега Михайловича. Два раза случайно ткнула не туда и попала на Алексея Ивановича из Минздрава.
— Ирочка! — обрадовался Алексей Иванович, — Как я рад Вас слышать! Вы не хотите съездить в Австралию — пострелять кенгуру
огнетушителем? — пригласил чиновник Ирину Алексеевну на очередное романтическое свидание.
— Да, идите Вы…, — злясь на себя, ответила Ирина Алексеевна, не к месту припомнившая обещанный ресторан, катерочек, бороздящий просторы Москвы-реки в ноябре, и стихи, так и не прочитанные ей на этом самом катерочке Алексеем Ивановичем.
***
В этот момент семейство Олега Михайловича по затемненной, плохо освещенной аллее парка возвращалось в номер. Впереди рысила довольная проведенным вечером Вероника, за ней плелась усталая Марина Владимировна, а замыкал шествие, недовольно бубнящий Олег Михайлович.
— Чем ты недоволен-то? — решила прервать поток стенаний Марина Владимировна.
— Всем! Всем недоволен! Что это за прыщавый ухажер у Вероники? И ты, ты тоже хороша! — обиженно надул губы Олег Михайлович.
— Брагин! Ты ревнуешь что ли? — развеселилась от своей догадки Марина Владимировна, обнявшая за талию расстроенного Олега Михайловича.
— Нет! — буркнул Олег Михайлович, — Да! Ревную! — тут же сознался он. Олег Михайлович сейчас и сам себя не очень понимал. Подумаешь, пригласил Александр Марину Владимировну потанцевать. И даже у Олега Михайловича разрешения спросил. И танцевал-то всего три минуты. Но, что-то Олегу Михайловичу не понравилось. А что, он и сам себе не мог объяснить.
— Что это с тобой? А? — допытывалась Марина Владимировна, — Ты раньше ревностью не страдал, вроде?
— Раньше я права не имел…, — грустно вздохнул Олег Михайлович, — А теперь… Теперь это все, — здесь Олег Михайлович широко развел руки, так, чтобы Марине Владимировне было понятно, что «это все» — это и она, и Вероника, и кусок дорожки, посыпанной гравием, и серо — черное ночное небо, — Это все — мое! — и Олег Михайлович покрепче прижал к себе Марину Владимировну, — А тут ходят всякие… На танцы приглашают…, — продолжил он свою мысль. Марина Владимировна не удержалась и расхохоталась во весь голос.
— Вот, а потом еще и смеются! — совсем «обиделся» Олег Михайлович, демонстративно отвернувшийся от бессердечной, коварной Марины Владимировны.
— Папа! Что Вы там еле плететесь?! — заорала с крыльца здания Вероника, — Здесь…
***
Ирина Алексеевна, прижимая к уху плечом телефон, интенсивно трясла младенца в разные стороны в попытке его реанимировать хоть каким-нибудь образом. Младенец безвольно трепыхался в руках Ирины Алексеевны и реанимироваться отказывался. В телефоне раздавались длинные гудки — обиженный Олег Михайлович звонков не слышал.
— Что Вы делаете-то?! — подскочила Марина Владимировна к Ирине Алексеевне, увидев знакомый темно-синий комбинезончик.
— Он…, Я…, — чуть не плача, пыталась что-то объяснить Ирина Алексеевна.
— Дайте-ка сюда! — выхватил ребенка Олег Михайлович, — Не понял?! — произнес он в следующую минуту, и стал над головой размахивать ребенком, как футбольные болельщики на соревнованиях — флагом.
— Что ты делаешь, идиот?! — хором заорали женщины.
— А это не ребенок! — открыл истину Олег Михайлович, — Это кукла!
— То есть как?! Как кукла?! — не могла поверить шокированная Ирина Алексеевна.
— А-а-а! — догадалась Вероника, — Это — реборн. В него тетки играют, которые настоящих детей рожать не хотят!
— Ре — кто? — переспросила чудовищно отставшая от жизни Ирина Алексеевна.
— Что Вы около моего Алеши третесь? — накинулась на Ирину Алексеевну, внимательно разглядывающую чудеса современной кукольной промышленности, вернувшаяся с дискотеки под ручку с Александром дама.
— Не стой! Забери ребенка! — скомандовала она Александру, и он послушно забрал игрушку у Ирины Алексеевны.
— Ребенка?! — усмехнулась Марина Владимировна, глядя в глаза Александру. Он молча прошел мимо вслед за своей подругой, волоча за ногу «Алешу», как мешок с овсом, — Зато, никакой ответственности! Очень удобно! Очень! — читалось в глазах Александра.
— Ну, спокойной ночи! — заулыбался Ирине Алексеевне Олег Михайлович, — Спасибо, что за Томкой приглядели!
— Фу! — поежилась Ирина Алексеевна, — И не уснешь теперь, после такого…, — Ребенок… Суррогат какой-то…, — и, что-то бормоча, Ирина Алексеевна направилась к себе в номер — спать.
***
На следующий день, ближе к вечеру, Ирина Алексеевна вздохнула с облегчением — Олег Михайлович, наконец-то, погрузил свое семейство в машину и отчалил домой в Москву. По пути Олега Михайловича чуть не догнал инфаркт, от которого бегали спортивные пенсионеры в доме отдыха. Потому что по дороге Марина Владимировна бледнела, зеленела и кусала губы.
— Давай, посмотрю, что ли? — не выдержал Олег Михайлович, всю дорогу нервно барабанящий пальцами по рулю и искоса поглядывающий на бледную Марину Владимировну, — Ты там, это, не рожаешь, часом, уже? — выдвинул он глупое предположение и осторожно отстегнул ремень безопасности, чтобы Марине Владимировне было удобней, если она вдруг все-таки надумает рожать прям тут.
— Брагин, ты дурак?! Что и, главное, где ты тут собрался смотреть? Посреди ночной трассы?! Нормально все, еще целый месяц. И отлично я себя чувствую, — пытаясь поудобнее умоститься на сидении, успокоила встревоженную общественность Марина Владимировна
— Подождите, не рожайте! — оживилась дремавшая Вероника, просунув голову между креслами, — У меня батарейка в планшете села, сейчас я фотоаппарат найду, чтобы все
задокументировать для потомков заснять, — и Вероника резво начала вышвыривать вещи из своего рюкзака направо и налево, тем самым разбудив только что уснувшую Тамарку.
— Я тоже! Я тоже хочу посмотреть
, куда аист запихивает детей! — свесилась из детского кресла сонная Тамарка, и сзади началась активная возня за право подсматривать в щель между сидениями.
К дому подъезжали: хорошо отдохнувшая, дремавшая Марина Владимировна и бледно — зеленый, издерганный от переживаний за нее Олег Михайлович, а также две сонные, перемазанные шоколадом девицы на заднем ряду. Которых, удивительное дело, совсем не укачивало.
***
В это самое время, в доме отдыха Ирина Алексеевна уговаривала Юрия Михайловича сходить на дискотеку. Ирине Алексеевне нужно было выгулять парадное маленькое черное платье. Юрий Михайлович краснел и отнекивался. Юрию Михайловичу выгуливать было нечего. И танцевать он не умел.
— Ну, и чего мы пришли? — неуверенно поинтересовалась Ирина Алексеевна, переминаясь с ноги на ногу на входе в дискотечный зал, у выуженного раньше срока из бассейна Юрия Михайловича.
— Вы у меня спрашиваете?! — возмутился Юрий Михайлович, морщась от слишком громкой, а, главное, непонятной песни, в которой не было ни мелодии, ни смысла.
— Ладно! — залихватски махнула рукой Ирина Алексеевна, — Идем! — и она потянула Юрия Михайловича в центр зала. Молодежь, прыгавшая подо что-то непонятное, почтенно расступилась с удивлением глядя на забредших в зал
питекантропов пенсионеров.
Через час из зала доносилось: «Валенки, валенки, Ой, да не подшиты стареньки» в исполнении Ирины Алексеевны, под пение которой, немало удивляясь самим себе, танцевали мальчишки и девчонки Вероникиного возраста. А Юрий Михайлович танцевал с администратором зала, неуклюже возложив голову на ее пышный бюст и постоянно наступая бедной женщине на ноги.
***
Олег Михайлович, после того, как полночи караулил Марину Владимировну, наконец уснул и, оставшиеся полночи, метался по кровати как раненый бизон в прериях, словно заведенный, бормоча во сне:
— Маринка, Маринкин, я тебя так люблю, я тебя очень люблю, только ты не рожай, пожалуйста. Не надо!
— Ничего себе новости! — пробормотала Марина Владимировна, пытаясь унять
перегревшегося на солнце перевозбужденного от двухдневного активного отдыха мужа.
— Нам надо еще месяц продержаться как-нибудь, — озвучил стратегию поведения переволновавшийся муж.
Марина Владимировна прижала лысину Олега Михайловича к себе, чтобы он не нервничал и не разбудил Тамарку своими стенаниями. Олег Михайлович, уткнувшись носом в упругий живот и получив оттуда привычный пинок, обрадовался новому собеседнику и решил договориться еще и с ним. Чтобы тот подождал месяцок и не пугал его, Олега Михайловича. Пугать и пинать Марину Владимировну не воспрещалось. Ее, Марину Владимировну, вообще пихали со всех сторон - снаружи ворочающаяся во сне Тамарка и буйный Олег Михайлович, изнутри - не менее буйный наследник Олега Михайловича. Поэтому Марине Владимировне было не привыкать.
***
Утром натанцевавшаяся за ночь Ирина Алексеевна проспала завтрак и положенные процедуры. Зато выспалась.
— Эх, как хорошо! — потягиваясь, подумала Ирина Алексеевна, рассчитывающая на спокойный отдых в оставшиеся дни.
За окном моросил мелкий летний дождик, поэтому от идеи посетить пляж Ирина Алексеевна с сожалением отказалась (вряд ли в такую погоду кто-то плавал, а значит и спасать утопающих не было необходимости). Зато, потеплее одевшись и прихватив с собой корзинку для грибов, Ирина Алексеевна отправилась в лесок
за новой порцией поганок. На прогулку.
Юрия Михайловича Ирина Алексеевна звать не стала — Юрий Михайлович вчера удалился по-английски вместе с женщиной-администратором. Как раз в тот момент, когда Ирина Алексеевна с молодым человеком из зала танцевала ча-ча-ча под песню Надежды Бабкиной.
В лесу Ирина Алексеевна, страдающая географическим кретинизмом и теряющаяся даже в подвалах родного учреждения, само собой, заблудилась. И, что самое обидное, даже грибов не набрала.
— Люди-и-и-и! Ау…, — взгромоздившись на старый пенек и оглядываясь по сторонам, позвала Ирина Алексеевна. Но, никто не ответил. Поэтому, Ирина Алексеевна решила, что стоять на пне и ждать спасения бессмысленно и побрела по узкой, извилистой дорожке, огибающей пень. Брела Ирина Алексеевна долго — минут сорок. И, в итоге, вернулась к тому же самому пню.
Испугаться своего бедственного положения Ирина Алексеевна не успела - ей повезло, ее заметил патрулирующий территорию
бурый медведь или принц на белом коне милиционер-кавалерист.
Лошадь милиционера радостно заржала, и, в знак приветствия, чуть не сжевала шелковый шарфик Ирины Алексеевны, подаренный ей (Ирине Алексеевне, а не лошади) на день рождения Алексеем Абрамовичем.
— Отдай! — отбросив в сторону корзину, тянула на себя шарф Ирина Алексеевна. Лошадь сопротивлялась, милиционер смеялся в усы. Ближе к ужину Ирина Алексеевна
на коне была доставлена
принцем милиционером по месту отдыха. Где взволнованный, что медведь-шатун, Юрий Михайлович, не обнаруживший Ирины Алексеевны на утренних и дневных процедурах, уже поставил всех на уши.
***
Две недели отдыха пролетели незаметно (за это время Ирина Алексеевна успела сломать микрофон, сходить в баню с Юрием Михайловичем, отстать от автобуса на ночной экскурсии и прочитать отдыхающим лекцию о пользе хорового пения ртом). В понедельник утром Ирина Алексеевна с синяками под глазами и нездоровым цветом лица вернулась на работу.
— Ну, как отдохнули-то? — поинтересовался Алексей Абрамович, натолкнувшись в коридоре на отдохнувшую Ирину Алексеевну, с упоением отчитывающую за что-то Нину.
— Лучше бы и не отдыхала! — устало бросила Ирина Алексеевна, сверх всякой меры замученная оздоровительными трехразовыми процедурами и строгим режимом дня.
Ирине Алексеевне еще предстояло разгребать тонну документов, скопившихся за две недели у нее на рабочем столе, встречаться с фармпредставителями, делать ремонт, руководить балбесами — подчиненными, проводить совещания и ходить на них, и, заодно, организовывать банкет Алексею Абрамовичу, у которого через две недели намечался юбилей.
И Ирина Алексеевна, засучив рукава, с энтузиазмом принялась за работу, хотя на дворе стояло утро понедельника. Впереди Ирину Алексеевну ждали новые небывалые свершения и удивительные подвиги.
