Двенадцать подвигов Ирины Алексеевны

      Вечером в приемное отделение зашел мужчина средней степени небритости, деловито огляделся, обнаружил стенд и, не спросив у Нины, прилепил туда какое-то объявление. Выполнив свою миссию, человек незаметно удалился, не привлекая к себе лишнего внимания.       Через неделю в отделении Ирины Алексеевны случился аврал. На окраине Москвы расстреляли машину ГАИ и трех человек привезли в отделение с огнестрельными ранениями и прочими травмами, полученными в ходе несения службы. — Проникающее ранение головы, Шейнмана зови! — попросил Нину Олег Михайлович, принимавший одного из пострадавших. — Зачем Шейнмана? — выхватила у Олега Михайловича снимки Марина Владимировна, — Я могу… — Марин, езжай домой! У тебя уже смена закончилась…, — вежливо скомандовал Олег Михайлович. Но, у Марины Владимировны были совсем другие планы. Марина Владимировна с завтрашнего дня уходила в отпуск, поэтому ей хотелось наработаться на три жизни вперед. — Я с тобой хочу! — не сдалась Марина Владимировна и вслед за Олегом Михайловичем навострила лыжи в операционную. — Ну, и дура! — сообщил Олег Михайлович, оттирая руки мылом и нежно кося взглядом на Марину Владимировну (Олегу Михайловичу, чего уж там скрывать, нравилось работать с Мариной Владимировной куда больше, чем с Юрием Михайловичем. Но, в то же время, разум Олега Михайловича протестовал против таких сверхнормативных нагрузок на его, Олега Михайловича, жену). — Сам дурак! — обменялась Марина Владимировна любезностями и ехидными взглядами с Олегом Михайловичем и пропустила к умывальнику подоспевшую Ирину Алексеевну.       Через два часа операции вызвали еще и Алексея Абрамовича — понадобилась боковая торакотомия.       А еще через час противный механический голос сообщил всем присутствующим в отделении следующее: — «Внимание! Внимание! Пожарная тревога! Всем покинуть здание согласно плану эвакукации! В здании обнаружено возгорание», — потом в динамике что-то хрюкнуло, засипело, захихикало и повторило объявление без ошибок. Два раза повторило.       Ирина Алексеевна, ассистировавшая Олегу Михайловичу, побледнела и чуть не уронила зажим. — Держите, елки-палки! — прикрикнул, как ни в чем не бывало, Олег Михайлович, бросив быстрый взгляд на Марину Владимировну. Марина Владимировна, судя по всему, объявление пропустила мимо ушей, поэтому спокойно вычищала некрозные ткани из трепанированной головы бедолаги-пациента. — И что мы стоим?! — возмутился Алексей Абрамович, — отдавая инструмент медсестре, — Эвакуироваться надо! — Да…, — задумчиво протянула Ирина Алексеевна, - Надо... — Да, держите Вы, — снова рявкнул Олег Михайлович на впавшую в задумчивость Ирину Алексеевну. — Что? — оторвалась от дырки в голове трудолюбивая Марина Владимировна. — Пожар у нас! — напомнил Алексей Абрамович, — Поэтому быстренько все закрываем и вывозим пациента на лужайку перед зданием - дышать свежим воздухом. — Вы обалдели, что ли?! — с недоумением оглядела присутствующих Марина Владимировна, — Я не могу сейчас закончить, мне еще минут сорок нужно, как минимум, иначе смысла в операции нет. — Значит, оставляем как есть и уходим! — скомандовал Алексей Абрамович, которого совсем не радовала перспектива превратиться в шашлык. — Нет, ну, подождите… Мы не можем… Так нельзя! — не согласилась Ирина Алексеевна и увереннее ухватила зажим. — Я остаюсь! — категорично заявила Марина Владимировна, продолжая работу и не глядя больше на коллег. — Марин, иди! Я доделаю…, — предложил Олег Михайлович, вперившись тяжелым взглядом в Алексея Абрамовича. — Действительно! — согласился Алексей Абрамович, — Пусть женщины уходят, а мы закончим. Если успеем…, — вздохнув добавил он. — Я тоже остаюсь! — сообщила окружающим Ирина Алексеевна, — Я зав. отделением. Я отвечаю за все, что здесь происходит. И вообще… — Декабристки! — подмигнул Олег Михайлович Алексею Абрамовичу и каждый вновь сосредоточился на своем участке работы, отключив ту часть мозга, которая отвечала за функционирование инстинкта самосохранения.       А в отделении, между тем, творилось нечто невообразимое. Пациенты, прослушав сводку от Информбюро больницы, дружно ринулись на выход.       Самым первым к выходу бежал Алексей Иванович из министерства, до этого счастливо пребывавший в очередной алкогольной коме. Алексей Иванович одной рукой интенсивно размахивал над головой кальсонами своего соседа по палате — дворника Азамата, другой нежно, как младенца, прижимал к себе огнетушитель, отодранный по пути следования от какой-то стены, и безостановочно призывал всех встать на защиту популяции речных выдр. Потому что она, популяция, резко уменьшается.       Группа эвакуирующихся пациентов, на всех парах спешащих к выходу из помещения на костылях, каталках, носилках и на своих двоих, по пути нечаянно опрокинула Салама Магомедовича с Константином Германовичем, Нину и стойку регистрации заодно. В общем, все быстро и успешно эвакуировались и, стоя перед зданием, с интересом обсуждали что горит, где горит и почему не видно дыма и огня. К зданию подлетели четыре пожарные машины, пожарные в полном обмундировании быстренько стали разматывать шланги и раздвигать лестницы, работа по выявлению задымления и тушению огня закипела в полную силу. — А хотите анекдот? — для поднятия боевого настроя коллег предложил Олег Михайлович, — Пожар на заводе по производству свечей пожарные тушили в непринужденной романтической обстановке. Алексей Абрамович с Ириной Алексеевной притворно засмеялись. Марина Владимировна никак не отреагировала. — А вот еще, — довольный произведенным эффектом продолжил развлекать утопающих, то есть угорающих коллег Олег Михайлович, — Хозяин показывает гостю фотоальбом: — Вот это землетрясение, это ураган, это наводнение, это пожар, а это моя свадьба… — Про свадьбу лучше не вспоминать! — подала голос Марина Владимировна. — Марин! Марина Владимировна! — поправилась Ирина Алексеевна, которая была не слишком занята разглядыванием операционного поля и внимательным прослушиванием анекдотов, поэтому могла себе позволить поразглядывать и коллег напоследок, — Вам нехорошо? Может быть, Вы пойдете все-таки? — великодушно предложила Ирина Алексеевна, не желающая оставлять отделение без двух талантливых хирургов одним махом. С Марины Владимировны градом лил пот и вид у Марины Владимировны был достаточно бледный. В прямом смысле. Даже бледно-зеленый. — Марин! Марина! Не плыви! Работаем! — бросив взгляд на Марину Владимировну и оценив ее состояние, нервно рявкнул Олег Михайлович, двадцать раз пожалевший, что разрешил Марине Владимировне остаться. — Все это его дурацкое желание побыть с ней рядом подольше… — Да, пусть идет! — согласился с Ириной Алексеевной Алексей Абрамович, — Здесь осталось-то работы на двадцать минут. — Куда?! Там в дыму уже все, наверное… Теперь здесь сидим и ждем… Пока не эвакуируют…, — объяснил знаток пожарного дела Олег Михайлович. — Ирина Алексеевна, помочь сможете? — попросила Марина Владимировна, разминая шею перед очередной тонкохирургической манипуляцией. Жизненно-важной. — Давай, я! — дернулся Олег Михайлович, испугавшись, что Ирина Алексеевна опять чего-нибудь не то отрежет начудит. — Не отвлекайся! — отбрила его Марина Владимировна, — Смотрите, как только я войду, нужно будет убрать ретракторы и я удалю…, — начала объяснять Марина Владимировна Ирине Алексеевне последовательность действий. Ирина Алексеевна вглядывалась в трепанационное отверстие, как первоклашка, которую допустили до школьного микроскопа. С восторгом и трепетом. — Понятно? — грубовато спросила Марина Владимировна. — Вроде да…, — неуверенно ответила Ирина Алексеевна и, не оборачиваясь, протянула руку в сторону медсестры — за инструментом. Рука у Ирины Алексеевны дрожала от страха. — Готовы? Поехали! — скомандовала Марина Владимировна, Ирина Алексеевна сняла ретракторы… — Кровотечение, что ли? — запаниковала Ирина Алексеевна в следующую минуту, — Олег Михайлович с Алексеем Абрамовичем уже выполнили свою часть работы, поэтому шепотом, чтобы дамы не слышали, решали, как им быть дальше — ждать или выходить. И, если выходить, что делать с пациентом — как дотащить его до выхода с ИВЛ и прочей аппаратурой. — Да. — устало подтвердила Марина Владимировна, — паренхиматозное… Дайте фибриновую губку, — обратилась она к медсестре. Медсестра пребывала в прострации. В последние тридцать минут в голове медсестры крутилась только одна мысль — что зря она вчера поленилась и не сварила суп. И теперь, случись с ней чего, муж и сын-подросток останутся без первого и испортят себе желудок. — Поживее можно?! — поторопила Марина Владимировна нерасторопную медсестру. — Сейчас, сейчас я дам…, — зашевелилась Ирина Алексеевна, — Нет в наборе губки…, — с отчаянием констатировала зав. отделением, которой в первый раз почему-то очень хотелось сделать работу хорошо, а не как обычно. — Тиссукол возьмите, — посоветовал стоящий за спиной Марины Владимировны Олег Михайлович. — Вот! Вот! — проснулась медсестра и протянула губку, которую безуспешно выискивала Ирина Алексеевна. — Не нужно уже, — буркнула Марина Владимировна, — Я тампонаду кусочком размятой мышцы провела… — Умница! — игривым голосом похвалил Олег Михайлович, совершенно не стесняющийся присутствующих коллег, — Вы, Марина Владимировна, всегда восхищали меня своей сообразительностью! — Помолчи, а?! — в тон ему ответила Марина Владимировна, — показывающая Ирине Алексеевне, как закрыть трепанационное отверстие. С этой задачей Ирина Алексеевна справилась быстро и на «отлично». — Что вы здесь делаете?! — ввалился в операционную пожарный в каске и со шлангом в руках, — Вы объявление не слышали?! — следом зашел пожарный инспектор в форме. — Вон отсюда! — гаркнула Ирина Алексеевна, прикрывая вход в операционную собственной тушкой, — Куда вы ломитесь — здесь стерильная зона, сюда посторонним нельзя! — Ой! Нас спасать пришли! — искренне обрадовался Олег Михайлович, который, впрочем, уже давно начал подозревать что-то странное. Дыма не было, огня тем более. Перекрытия не рушились и пластик не плавился. К чему было объявление об эвакуации — оставалось только догадываться… — От чего спасать?! — изумился в свою очередь инспектор, — Это плановая учебная эвакуация, вас предупреждали, объявление у вас на стенде висит, вы не эвакуировались. Однозначно будут последствия в виде штрафов. — Я зав. отделением, — зачем-то представилась Ирина Алексеевна, — У нас больной критический! Нам его бросить надо было, чтобы вашу учебную тревогу не срывать?! — возмутилась Ирина Алексеевна, слегка разочарованная, что пожар ненастоящий и подвиг не удался. — Совершенно верно! — согласился с предположением Ирины Алексеевны чиновник, — Существует инструкция, Вы, как представитель руководящего состава должны были обеспечить ее выполнение вашими подчиненными. А у Вас в трех операционных — операции идут! В ординаторской врачи, — здесь инспектор посмотрел в свои записи, — Куликов и Гафуров чай пьют! С круассанами! В подсобке, — тут представитель проверяющей организации опять заглянул в бумажку, — Лазарев и Покровская вообще, черти-чем занимаются! А перед зданием бегает больной Семенов с огнетушителем, утверждает, что он Ваш друг из Минздрава, и собирает подписи у остальных больных за партию речных выдр! Дурдом, одним словом! — подвел итог инспектор. — Так у нас всегда так! — пожал плечами Олег Михайлович, — Мы же неотложка, а не ЦКБ при Президенте… — Идемте! — тяжело вздохнул Алексей Абрамович, выпроваживая за дверь проверяющих и многозначительно посмотрел на Ирину Алексеевну, которая опять не посвятила его в столь важное событие, как плановая учебная тревога. — А что такого-то?! А я сама не знала! — говорили невинно-честные глаза Ирины Алексеевны, с печалью глядящие вслед Алексею Абрамовичу. — Надо мне отпуск брать! Что-то я устала! — в пустоту сообщила Ирина Алексеевна, стягивая маску и перчатки и наблюдая через стекло, как медсестры готовят пациента к переводу в реанимацию.