Parker Styles LLP

— Пора. Спокойное звучание голоса Айрис заставило Скарлетт поднять голову и оторваться от созерцания носков собственных туфель. Торкмунд бросила быстрый взгляд на наручные часы — до начала судебного заседания оставалось меньше десяти минут. Гарри опаздывал. — Ты знаешь, где он? — спросила девушка, поднимаясь с дивана. Она сделала глубокий вдох в попытке успокоиться. — Надеюсь, что уже здесь, — ответила Айрис, открывая тяжелую дверь комнаты ожидания. Она придержала её, кивая Скарлетт, чтобы та прошла вперёд. Торкмунд сосредоточилась на ритмичном стуке собственных каблуков об отполированный пол, в попытке сдержать накатывающее волнение. Её пальцы скользнули к тонкой цепочке на шее, перед тем как сжать небольшой бриллиант на ней между пальцев в жесте, уже ставшим автоматическим. Судебный пристав распахнул перед ней массивные двери в зал заседаний, и Скарлетт тяжело сглотнула, увидев открывшуюся перед ней картину. Она не была столь наивна, чтобы полагать, что это заседание останется закрытым от журналистов и репортёров, но она абсолютно точно не ожидала увидеть такое их количество здесь и сейчас. Даже несмотря на количество людей внутри, в зале заседания стояла абсолютная тишина. Несколько тихих щелчков затвора фотоаппарата донеслись до её слуха, когда Скарлетт перевела взгляд к судейской скамье, внизу которой стоял Фостер, сразу же повернувшийся к источнику звука. Он слушал своего нового адвоката, лицо которого так часто мелькало в новостях на протяжении последних двух недель. Торкмунд тяжело сглотнула, удерживая его прямой взгляд. Его рука всё так же была перемотана, а на лице виднелись ещё не сошедшие ссадины. Скарлетт тихо вдохнула, заставив себя слегка приподнять голову, и уже была готова сделать шаг вперёд, когда тёплая ладонь накрыла её поясницу, заставляя застыть. Она повернулась, ожидая объяснения от Айрис, но вместо неё её прямой взгляд перехватил Гарри. — У нас две минуты, нужно поговорить, — тихо сказал он, и Скарлетт неуверенно кивнула, поворачиваясь за ним и позволяя мужчине увести себя от внимательных взглядов всех присутствующих. Они вернулись в комнату ожидания, и Гарри плотно закрыл за ними дверь. Он повернулся, перехватывая внимательный взгляд девушки, когда его рука скользнула ко внутреннему карману пиджака, доставая оттуда небольшой тонкий конверт. — Мне стоило сделать это после суда, но я не мог молчать об этом, зная, что это может сделать тебе хоть немного легче. Скарлетт перехватила конверт чуть дрожащими руками, доставая оттуда два билета на самолёт. Она нахмурилась, переведя непонимающий взгляд на Стайлса. — Тринидад и Тобаго? — неуверенно переспросила она. — Что это значит? Гарри тяжело сглотнул, нерешительно облизав пересохшие губы. Он так и не сказал ничего в ответ. Скарлетт перевела взгляд на билеты в её руках, недоверчиво вчитываясь в их содержимое. — Ты планируешь отпуск? Сейчас? Мужчина лишь покачал головой, ступая на шаг ближе к Скарлетт. Он засунул руки в карманы брюк, точно так же внимательно рассматривая билет руках Скарлетт. — Твой отец. Он улетел в Тринидад и Тобаго. Мне только что подтвердили эту информацию. Скарлетт резко подняла голову, перехватывая его взгляд. Она сделала сдавленный вдох, чувствуя сопротивление в лёгких. Это одно предложение вызвало у неё слишком много вопросов. — Гарри, как… — Прости, что я делаю это сейчас, но у нас действительно не так много времени, — перебил её мужчина, бросив короткий взгляд на свои наручные часы. — Я объясню тебе всё позже. Мне просто хотелось, чтобы ты знала — что бы ни случилось во время заседания, что бы ты или кто-либо другой там ни сказал, всё будет в порядке. В любом из этих случаев ты увидишься со своим отцом ровно через две недели. Хорошо? Скарлетт чувствовала собственный пульс в шее и висках. Она не могла даже лишний раз вдохнуть, пытаясь принять накатывающий на её воспалённое сознание смысл последних нескольких предложений Стайлса. Страх, смешанный с облегчением, накалил её нервы до тонкой грани онемения. Она прерывисто вдохнула, чуть сильнее сжав плотную бумагу между пальцами, когда её свободная рука зарылась в волосы мужчины, притягивая его лицо к её. Скарлетт знала, что этот поцелуй был наполнен странным отчаянием, а не благодарностью, которую она на самом деле чувствовала. Но Гарри лишь притянул её за талию, прижав её к себе, и мягко ответил. — Спасибо, — тихо прошептала она в его губы, не спеша отстраниться. — Нам пора, — сипло сказал Гарри, внимательно осматривая лицо Скарлетт. — Ты готова? — Насколько это возможно, — уже чуть спокойнее ответила она, растянув губы в ободряющей улыбке. Пальцы Стайлса слегка сжали её холодную руку, и он лишь молча кивнул, открывая массивную дверь комнаты ожидания. Скарлетт молча следовала за ним через просторный коридор, в котором уже ожидали несколько репортёров. Судебный пристав вновь распахнул перед ними двери и Гарри пропустил её вперёд. В этот раз дышать под десятками внимательных взглядов было легче. Скарлетт бросила короткий взгляд на мужчину, который поравнялся с ней, пока они неспешно преодолевали зал. Несколько мгновений назад хотелось спросить у него, готов ли он к тому, что произойдёт сегодня, но как только она смогла увидеть его лицо, этот вопрос показался ей глупым. Гарри Стайлс умел оставаться в выигрышном положении даже на чужой территории, но как только он оказывался на своей — ему не было равных, Скарлетт уже знала это. Последние несколько месяцев она наивно полагала, что офис Паркер и Стайлс был местом его силы. Местом, где он мог быть внимательным боссом, другом Айрис и уже привычным, хорошо знакомым ей Гарри Стайлсом. Она ошибалась. Именно сейчас, в удушающей тишине, прерывающейся тихими щелчками фотоаппаратов и стуком её собственных каблуков, Скарлетт поняла, что он, наконец, оказался на своём месте. Его спокойный взгляд скользнул по наполняющемуся залу, и он кивнул Айрис, которая заняла одно из своих мест со стороны лавки обвинения. Скарлетт глубоко вдохнула, останавливаясь возле своего места, когда Гарри отвлёкся на одного из своих помощников, имени которого она так и не успела запомнить, чтобы дать ему короткие инструкции. Она подняла голову, слегка повернувшись, перехватывая внимательный взгляд Фостера на себе. Скарлетт не отвела взгляд, она не почувствовала привычного сдавливающего грудную клетку страха, ни даже уже более знакомой ей неприязни. Она просто стояла, молча удерживая его прямой взгляд, впервые за всё время не чувствуя ничего, кроме странной, почти меланхоличной грусти. Джейкоб Фостер стал для неё собирательным образом всего, что она боялась и ненавидела в своей сознательной жизни: лжи, жестокости, трусости и власти. Власти в абсолютно неправильных руках. Он всегда ускользал, находил способ выйти сухим из воды. Он всегда был на несколько шагов впереди неё, с уже привычной лёгкостью превращая её жизнь в настоящий ад на земле. Но время расплаты, кажется, наконец настигло и его. Скарлетт грустно улыбнулась, удерживая его прямой взгляд. Она заметила как его острый кадык скользнул под тонкой кожей шеи, когда взгляд Фостера скользнул с её лица вверх выше за плечо. — Стайлс, — глухо сказал он, чуть сильнее сжав челюсти. Его губы растянулись в искусственной ухмылке, когда он сложил руки на груди, явно пытаясь выглядеть более уверенно, чем он себя чувствовал. — Как там твоя линия защиты? Слышал, у тебя проблемы со списком свидетелей. Скарлетт смотрела на Фостера, пытаясь не видать ни одной эмоции на своём лице. Она знала, повернись она сейчас к Гарри, это было бы прямым сигналом для Джейкоба о том, что она впервые слышит о наличии проблем с защитой. Она почувствовала как пальцы Гарри едва заметно коснулись её руки, и он чуть наклонился к ней, тихо сказав: — Дай мне несколько секунд. Скарлетт едва заметно кивнула, отступая в сторону. Она почти сразу же перехватила внимательный взгляд Айрис на себе, вдруг осознавая что всё внимание присутствующих в зале было сосредоточено на них трёх. — А, к слову, Скарлетт, не знаю когда нам ещё с тобой придётся увидеться, — голос Фостера остановил её, заставляя вернуть внимание обратно на его лицо. — Поэтому передавай привет Ричарду. Уверен, ему сейчас очень комфортно отдыхается в Тринидад и Тобаго. Верно, Стайлс? Скарлетт почувствовала как её горло сжалось, резко останавливая ровных вдох. Она перевела взгляд на Гарри, который с силой сжал челюсти, удерживая прямой взгляд Фостера. — Скарлетт, — спокойно сказал Стайлс, на несколько секунд перехватывая её взгляд. — Мне нужно, чтобы ты вернулась к Айрис сейчас. Она неуверенно отступила на шаг назад, заставляя себя сделать чёртов вдох. Айрис поднялась со своего места, практически сразу приближаясь к столу обвинения в несколько шагов. — Что случилось? — взволновано спросила она, когда Скарлетт почувствовала её тёплые ладони на своих плечах. — Фостер знает где находится папа, — сдавленно выдохнула она, чувствуя сдавливающую горло нарастающую панику. — Что за проблемы со списком свидетелей? Почему я слышу об этом впервые от долбанного Фостера за секунду до начала суда? — Та медсестра, за которой помощник Гарри охотился последние две недели, что принимала тебя в госпитале с сотрясением, не явилась на суд. — Я не знала, что Гарри надеялся на её показания, — удивлённо ответила Скарлетт, поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с Айрис. — Он мне сразу сказал, что она слишком напугана, чтобы свидетельствовать в суде. — Не после того, как он лично встретился с ней, — подруга покачала головой, бросая короткий взгляд в сторону Стайлса. — Он ничего мне об этом не говорил. — Я знаю. Скорее всего, он подозревал, что это случится. Скарлетт с силой сжала челюсти, пытаясь сделать ровный вдох. Она повернула голову в сторону Стайлса, который всё ещё говорил что-то Фостеру, слегка возвышаясь над ним. Он казался обманчиво спокойным издалека, если бы только Скарлетт не знала как на самом деле выглядит его злость. — Он готов к любому сценарию, — уверенно сказала Айрис, чуть сильнее сжав её плечи в своих руках. — Всё будет в порядке. Скарлетт коротко кивнула, не чувствуя абсолютно никакой уверенности в словах подруги. Она заметила периферическим зрением, что Гарри возвращается обратно к ней. Айрис отступила на шаг назад, в тот момент когда все в зале резко поднялись на ноги, и трое судей появились в зале под сопровождение уверенного мужского голоса, призывающего к тишине. — Что мне делать? — тихо спросила она, тяжело сглотнув, когда все заняли свои места. — Будь готова к перекрёстному допросу, — коротко ответил он, перехватывая взгляд девушки на секунду. — План тот же, для тебя ничего не меняется. — Но отец… — Забудь об этом, Скар. Забудь обо всём, что он сказал, — прервал её Стайлс, в тот момент когда главный судья коллегии объявил начало заседания. — Вспомни всё, чему я тебя учил. Мне нужно, чтобы ты собралась сейчас. Скарлетт приоткрыла рот, но так и не смогла возразить. Она знала, что просила об этом сама. Это и было той опасностью, о которой её предупреждали с самого начала. О том, что она должна была буквально быть готовой ко всему. Только отсутствие контроля не вызывало у неё ничего, кроме паники. — Джейкоб Фостер, — хрипловатый голос судьи нарушил тишину, заставляя Джейка подняться со своего места, — вы обвиняетесь в злоупотреблении должностными полномочиями, мошенничестве в особо крупных размерах, умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью и систематическом домашнем насилии, — седовласый мужчина поднял голову, отрывая взгляд от листа бумаги в его руках. — Признаете ли вы себя виновным в одном или нескольких из вышеназванных преступлениях? Скарлетт знала, что всё происходящее было обычной формальностью, но отчего-то всё равно застыла в ожидании, как и все остальные в зале суда. Иронично, что в руках Джейкоба всё ещё оставался последний шанс сделать её жизнь немного легче. Хоть сейчас. — Нет, Ваша честь, — уверенно ответил Фостер, — я не признаю свою вину ни в одном из названных преступлений. Тихое перешептывание заполнило просторный зал, и Скарлетт инстинктивно посмотрела на Гарри, изучая реакцию на его лице. Она знала, что отрицание Фостером вины по всем пунктам приведёт к тому, что суд растянется на недели вместо нескольких заседаний, но Гарри, казалось, не ожидал никакого другого исхода. — Согласно пункту сто восемь-четыре-два Уголовно-процессуального кодекса штата Нью-Йорк, предъявленные вам обвинения будут рассматриваться индивидуально в порядке определённом правилами по истечению строков исковой давности. Суд присяжных заслушает обвинение в систематическом домашнем насилии первым. Сторона обвинения готова к выступлению? — спокойно спросил судья, поднимая голову, чтобы встретиться взглядом с Гарри. Он поднялся со своего места, уверенно отвечая коротким: — Да, Ваша честь. — Отлично, — кивнул судья, поднимая молоток над деревянной платформой. — Слушание по обвинению в домашнем насилии в деле Торкмунд против Фостер объявляется открытым. Характерный звук от удара молотка о платформу наполнил помещение, и Гарри ступил шаг вперёд от стола. Скарлетт знала, что сейчас он начнёт своё вступительное слово для присяжных и судей. Коротко изложенное собственное мнение на историю их с Джейкобом неудавшегося брака, и череды всех тех странных событий, которые привели их обоих к этому моменту. Они говорили об этом так много последние несколько недель, что Скарлетт казалось, она наконец стала нечувствительна к тем деталям, которые раньше заставляли её горло болезненно сжиматься. Скарлетт знала, скажи ей кто-то несколько месяцев назад, что всё закончится тем, что ей придётся говорить об их с Фостером искалеченных отношениях в зале, под завязку забитым людьми, она бы никогда в жизни не ступила шага в кабинет Стайлса. Она бы убежала, как делала это обычно все двадцать четыре года своей жизни. Скарлетт подняла голову, перехватывая прямой взгляд Гарри на себе. — Господа присяжные, — уверенно начал он, поворачиваясь обратно к суду, — меня зовут Гарри Стайлс, я представляю интересы мисс Торкмунд, которая стала жертвой домашнего насилия со стороны её уже бывшего мужа, Джейкоба Фостера. Я уверен, эта история уже отчасти вам знакома, вы наверняка видели её в газетах, или слышали о ней от своих знакомых. Нет смысла тратить время на пересказ сухих фактов. После того, как вы услышали длинный список всех обвинений, выдвинутых в сторону мистера Фостера, у вас могло сложиться впечатление, что это дело будет очень сложным и запутанным. Могу вас заверить в том, что всё напротив достаточно просто. Сегодня вы услышите две разные версии одной и той же истории, две перспективы на правду. На чьей она всё же стороне — решать только вам. Но перед тем как вы начнёте вникать в детали этой длинной истории, я хочу дать вам короткое напутствие… Скарлетт внимательно наблюдала за движениями мужчины, находя странное спокойствие в созерцании того, как уверенно Стайлс держался в центре комнаты, когда абсолютно всё внимание было сосредоточено на нём. Она откинулась на спинку кресла, глубже вдыхая. Она и правда убежала бы с самого начала, если бы только знала через что ей придётся пройти в погоне за неуловимой справедливостью. Она бы отдала Фостеру всё, чего он хотел. Вот только напуганная девушка, которая вошла в кабинет Стайлса несколько месяцев назад, и сидящая в зале суда Скарлетт были абсолютно разными людьми. К счастью или к сожалению, Гарри научил её драться до последнего за своё, через страх и сомнения. Заставив её поверить в то, что в жизни возможно намного больше всего, чем она позволяла себе думать. Скарлетт всегда знала, что вера была страшной силой. В правильных руках она становилась панацеей от многих бед, в неправильных — проклятием. На протяжении трёх последних лет своей жизни, Скарлетт верила в то, что она бессильна. И эта вера каждый раз оказывалась самореализующимся пророчеством, затягивая её глубже в замкнутый круг страха от бессилия и бессилия от страха. Круг из которого она никак не могла найти выход. — Вся эта история состоит из деталей, разбросанных по абсолютно разным, но связанных между собой, обвинениям, — продолжил Гарри, осматривая присяжных. — К сожалению, согласно закону, мы начинаем из самого омерзительного и одновременно самого значимого из них, упуская много сопутствующих деталей, которые создают общую картину. Поэтому есть вещи, которые вы всё же должны учесть перед тем как заслушать мисс Торкмунд и обвиняемого, — он повернулся к Скарлетт, перехватив её взгляд на долю секунды, перед тем как повернуться к Джейкобу. — Тяжело найти оправдание для человека, который смог поднять руку на кого-то слабее его самого. Ещё тяжелее найти оправдание для того, кто может использовать смерть близкого человека, чтобы сломать и контролировать того, кого удобно… — Протестую! — возмущено выкрикнул адвокат Фостера, схватываясь со своего места. Гарри даже не перевёл на него взгляд. — Мистер Стайлс оперирует не фактами, а сущими предположениями. Презумпция невиновности, Ваша честь! — Протест принят, — кивнул судья, переведя взгляд на Стайлса. — Избегайте предположений, мистер Стайлс. Гарри лишь едва заметно улыбнулся, поворачиваясь обратно к присяжным. — Последние десять лет своей адвокатской практики я посвятил корпоративному праву, — спокойно продолжил он. — Я могу пересчитать на пальцах одной руки количество раз, когда мне приходилось отстаивать интересы не корпорации, а одного человека. Я сделал этот выбор осознанно, и он основан на абсолютно простой истине: там, выше, где каждый способен урвать себе свой собственный кусок власти, справедливость кажется более достижимой. Там, где на весы правосудия давит одинаковая возможность повлиять на ход событий, вы сможете найти истину. Сейчас в этом зале вы сможете найти всё, кроме этого равенства. Эти весы были в дисбалансе с самого начала истории. Стайлс окинул спокойным взглядом наполненный судебный зал, снова перехватывая взгляд Скарлетт на несколько коротких секунд. — Понимание справедливости и правда у каждого своё. Особенно, когда оно касается непосредственно нас и наших выборов. Только я думаю большинство из нас согласится с универсальным определением того, что справедливость — это эквилибриум, выравнивающая точка, которая приводит каждого из нас к тому, что мы заслужили. И мне кажется, что за мистером Фостером уже слишком долго висит долг перед ней… — Ваша честь! — раскрасневшееся лицо адвоката Фостера снова оказалось в центре фокуса всех присутствующих, но Гарри лишь поднял руку, прерывая его возражения. — Мистер Коэн, моё вступительное слово окончено, нет смысла протестовать, — спокойно ответил он, возвращаясь обратно к столу обвинения. — Предлагаю вам занять моё место, обещаю не протестовать так бурно. Взгляд Скарлетт скользнул по присяжным, когда она неосознанно изучала их реакцию на выступление Стайлса. Он определённо умел очаровывать женщин. Как минимум их половина явно вслушивалась в каждое его слово. Гарри опустился на кресло возле неё, когда голос судьи нарушил затянувшуюся после выступления Стайлса тишину. — Мистер Коэн, вы подготовили вступительное слово? — Конечно, Ваша честь, — быстро ответил тот, сразу же схватившись со своего места. — Начинайте, — кивнул судья, возвращая своё внимание к материалам дела на его столе. Гарри слегка наклонил голову, наблюдая за тем, как мистер Коэн поправляет рубашку, останавливаясь перед присяжными. — Дамы и господа присяжные, — громко начал он, прочищая горло в конце фразы. — Моё имя Ави Коэн, и сегодня я представляю интересы Джейкоба Фостера, обвиняемого в домашнем насилии против Скарлетт Торкмунд. Мой клиент — мистер Фостер — уважаемый прокурор, который прослужил государству более десятилетия. Я уверен, после ознакомления с материалами дела, для многих из вас первым инстинктом было поверить «пострадавшей» мисс Торкмунд. Стайлс откинулся на спинку кресла, внимательно наблюдая за адвокатом в центре зала. — Он начнёт переходить на личности, старайся не вникать, — тихо сказал он Скарлетт, наклонившись чуть ближе к ней. Девушка лишь коротко кивнула, возвращая своё внимание к Коэну. — У большинства из нас есть дети, и мы пытаемся защитить их всеми возможными способами. Ошибка, которую каждый из вас может совершить в процессе принятия решения в этом деле, это проецировать свою жалость к собственным детям на мисс Торкмунд. Но все мы так же знаем, что даже наши собственные дети могут стать жестокими лжецами, лишь бы иногда получить то, что им нужно, — он перехватил взгляд Гарри, усмехнувшись. — Мистер Стайлс был прав, сказав о том, что весы изначально были в дисбалансе. В людях заложено стремление сопротивляться власти, которую мой клиент представлял большую часть своей жизни, бояться её и винить во всём, стоить только человеку сделать неправильный шаг. Не позвольте этой злости не дать вам докопаться до истины, потому что она может оказаться не такой очевидной, как вам представлялось с самого начала. Это обвинение основано исключительно на словах мисс Торкмунд, в этом зале нет ни единой души способной подтвердить всё то, что она скажет сегодня под присягой. Поэтому я прошу вас быть чуткими к деталям. Сегодня в этом зале будет звучать много слов, некоторые из них будут чистой правдой, другие откровенной ложью. Поэтому, прошу вас, опирайтесь на факты и не позвольте своим предубеждениям сделать неправильный выбор. Спасибо. Мистер Коэн вернулся на своё место, когда голос судьи снова прозвучал в тишине зала. — Мистер Стайлс, можете начинать с прямым допросом пострадавшей. Скарлетт поднялась со своего кресла, перехватывая прямой взгляд Гарри. Она впервые заметила волнение в его привычно спокойных глазах, заставив себя ободряюще улыбнуться. Скарлетт молча направилась к трибуне, чтобы дать судебную присягу. Она сжала свои дрожащие пальцы в кулак, и подняла голову, окидывая взглядом наполненный зал. Судебный секретарь прочитал короткий текст присяги, и Скарлетт повторила её вслед на за ним, пытаясь использовать это время, чтобы успокоиться. Гарри остановился перед трибуной, удерживая её прямой взгляд, очевидно, пытаясь проанализировать готова ли она начать. Скарлетт лишь едва заметно кивнула, глубже вдохнув. — Мисс Торкмунд, расскажите нам всё с самого начала, — сказал Стайлс, оперевшись своей ладонью о тёмное дерево трибуны перед Скарлетт. Он был так близко, что она почти могла уловить запах его привычного парфюма. Из-за его близости, Скарлетт вдруг показалось, что это очередная инсценировка судебного процесса в апартаментах Стайлса, что они просто в очередной раз проходят всё то, что ей надо сказать перед судом. —  Когда вы начали впервые замечать агрессивное поведение обвиняемого и как оно прогрессировало в первый случай насилия. Скарлетт заметно расслабилась, выравнивая напряженные плечи, перед тем как уверенно начать: — Я встретила Джейкоба в две тысячи четырнадцатом году, мы поженились через два года. Первые два года нашего брака были тихими. Он всегда был немного агрессивен, но эта агрессия никогда не была направлена на меня, до момента нашей первой серьезной ссоры, — Скарлетт прочистила горло, переведя взгляд на Фостера. — В две тысячи восемнадцатом я начала обучение на докторантуре. Первый год обучения был достаточно насыщенным, и мне приходилось улетать из Нью-Йорка на длительное время, до нескольких месяцев. Зимой две тысячи восемнадцатого я вернулась на время зимнего перерыва в Нью-Йорк, чтобы провести праздники с мужем. Во время одного из очередных ужинов в нашем доме, Джейкоб сказал, что у него есть чувство, что у меня появился кто-то другой и учёба лишь причина, чтобы улететь от него на несколько месяцев. Я попыталась заверить его в том, что это не так, но это было безуспешно. Когда я сказала о том, что мне нужно будет улететь обратно через несколько недель, он превратил нашу гостиную в месиво. Джейкоб перевернул стол и всё, что на нём было. Он кричал на меня, и когда я закрылась в спальне, угрожал мне тем, что если я сейчас же не открою двери, я «останусь в этой гребанной комнате навсегда.» Конец цитаты. Он не ударил меня тогда, но это было первым случаем, когда я столкнулась с его агрессией, направленной непосредственно на меня. Скарлетт посмотрела на Гарри, который отступил на шаг назад от трибуны, засунув руки в карманы. Он не сказал ни слова, позволяя ей продолжить историю в своём естественном ритме. — Это была осень две тысячи девятнадцатого, когда он ударил меня первый раз. Седьмое октября, ровно неделю спустя после того, как у моего дедушки — Ирвинга Торкмунда — обнаружили рак. Я провела в Вашингтоне первую неделю октября, и седьмого числа вернулась в Нью-Йорк в наш дом, чтобы собрать свои вещи. На тот момент наши отношения значительно ухудшились. Я не чувствовала себя в безопасности в его присутствии, а поэтому использовала любую возможность уехать из Нью-Йорка. Мы могли не контактировать неделями, и меня это устраивало. Когда я вернулась в наш дом, чтобы собрать вещи и улететь обратно в Вашингтон на неопределённый строк, он попытался закрыл меня в комнате на сутки. Он был очень пьян в тот вечер. Когда я попыталась забрать у него ключ, Джейкоб схватил меня за волосы и сказал, что если я сделаю ещё хотя бы одно неправильное движение, он задушит меня голыми руками. Я попыталась вырваться, и в ответ он ударил меня в живот кулаком, в котором был зажат ключ. Я перестала сопротивляться, он потерял интерес и успокоился. Как только он уснул, я сбежала из дома. Я жила в Вашингтоне с того момента, как у моего дедушки диагностировали рак, и до его смерти, весной две тысячи двадцатого. Всё это время Джейкоб пытался контактировать со мной, он прилетал в Вашингтон много раз, но я не хотела его видеть. Я сказала ему, что если он не перестанет меня преследовать, я пойду в полицию, на что он только рассмеялся. Когда умер мой дедушка, я осталась одна и мне надо было принять на себя ответственность за организацию похорон и всего, что с этим связано. На тот момент, это оказалось для меня неподъемной ношей. Джейкоб помог мне, и после похорон мы снова начали общаться. На фоне потрясения, мне казалось, что присутствие хотя бы одного давно знакомого человека в моей жизни, сделает мне легче. Но прошло около двух месяцев, Джейкоб потребовал, чтобы я вернулась в наш дом, и когда я отказала, в очередном приступе агрессии, он ударил меня головой об угол стола, и сказал, что его «чертовски утомила вечная гонка за мной», и если «я не хочу быть «его», значит не буду ничьей.» Он отобрал у меня телефон, я не могла даже вызвать полицию или медиков, но мне было слишком плохо, чтобы пытаться убежать. Я очнулась уже в больнице, у меня было сотрясение мозга и гематомы. Одна из медсестёр, мисс Кирстен, которая присматривала за мною большую часть времени, проводила осмотр и спрашивала меня причины травм. Я знала, что базы данных в госпиталях связаны с полицейскими, и поэтому рассказала ей всё. Но эти данные позже были удалены из реестра. Джейкоб пытался забрать меня из госпиталя, но мисс Кирстен помогла мне вызвать такси и уехать к себе домой, избежав встречи с ним. Через неделю я начала искать юриста, чтобы наконец покончить с этим браком раз и навсегда. Но получилось это у меня лишь спустя год. Скарлетт тяжело сглотнула, чувствуя сухость в горле. Её взгляд непроизвольно скользнул к лавке присяжных, и она впервые посмотрела в глаза тем людям, которые будут принимать решение о том, чего заслуживает её бывший муж. Симпатия легко читалась на лицах некоторых из них. Скарлетт перевела взгляд на Гарри, когда он тихо прочистил горло. — Обвиняемый упоминал что-нибудь о тех показаниях, которые были удалены из реестра? — спросил он, и Скарлетт лишь коротко кивнула. — Он сказал мне, что мои показания — это бесполезная трата времени, потому что их никто никогда не увидит. — Почему вам потребовался целый год, чтобы развестись с обвиняемым? — спросил Гарри, и Скарлетт заставила себя сдержать улыбку, осознав тот факт, что он так ни разу не назвал его «мистер Фостер». — Каждый адвокат, к которому я обращалась, либо отказывал мне сразу же услышав имя Джейкоба, либо бросал дело спустя некоторое время. Я знаю, что он предлагал им деньги, и если они не соглашались, шантажировал до того момента, пока они не бросали дело. — Протестую! — мистер Коэн поднялся со своего кресла. — Снова предположение. У мисс Торкмунд нет никаких доказательств этому. — Почему же, мистер Коэн, как раз этому у меня есть доказательства, — спокойно ответила она, кивнув в сторону Гарри. — Мистер Фостер предлагал деньги моему адвокату — мистеру Стайлсу — и когда тот отказал, пытался его шантажировать. — Этого не было в материалах дела, Ваша честь! — Мистер Коэн, как вы видите мистер Стайлс сейчас в этом зале, вы можете вызвать его под присягу, если планируете оспаривать этот факт, — ответил судья, сделав заметки на листе бумаги. — Продолжайте допрос, мистер Стайлс. — У меня последний вопрос, — кивнул он, перехватывая взгляд Скарлетт. — Мисс Торкмунд, как вы считаете, у вас были основания опасаться за свою жизнь уже после инициации развода? — Джейкоб оставил меня в покое лишь спустя полгода, очевидно, зная, что у меня мало шансов всё-таки закончить этот брак. Но когда я всё же нашла адвоката и процесс начался, мы сталкивались с ним несколько раз, и он говорил мне о том, что жалеет, что не убил меня раньше. После того, как его обвинили в злоупотреблении служебными полномочиями, он пришёл ко мне домой, и… — Протестую, это не касается обсуждаемого обвинения! — Это в пределах квалификации, — уверенно ответил судья, кивая Гарри, чтобы тот продолжил. — Он избил меня, пытался задушить, — коротко закончила Скарлетт. — У меня были разумные основания опасаться за свою жизнь с того самого момента, как Джейкоб впервые проявил ко мне агрессию, зимой две тысячи восемнадцатого, и до этого самого момента. Я не буду чувствовать себя в безопасности, пока этот человек находится на свободе. Гарри одобрительно кивнул, поворачиваясь к залу. — Можете начинать перекрёстный допрос, мистер Коэн.