Я - одна из них. Ничто не забыто

Я, безусловно, любила свою семью. Маму, папу, брата... Мы жили очень счастливо и не знали бед, но счастье это длилось недолго. Ещё в четырнадцать лет я обнаружила в себе странную особенность. Честно говоря, до какого-то времени считала это отклонение нормальным и... не опасным для окружающих. До тех самых пор, пока не вцепилась в шею своему однокласснику. Психиатр выдвинул свой диагноз - каннибализм. Довольно жуткое психическое расстройство и опасное. После этого меня оградили от общества и поместили в лечебницу. В одну, другую, третью... И ни одна из этих психбольниц не дала результатов. Родители больше не могли выносить тех издевательств, которые я испытывала на себе в психушках, и забрали меня домой. Они доверяли мне, были уверены, что я смогу со временем стать нормальной и справиться с этим недугом, но очень сильно ошибались. На самом деле, агрессия стала проявляться не с самого начала. Я не ходила в школу, училась на дому и постепенно стала привыкать. Научилась есть нормальную пищу, которую едят нормальные люди, но всё равно не стала нормальной. Да, так бывает. Не всем дано оправдать ожидания дорогих и любящих родителей. У меня тоже не получилось. Я уже и забыла вкус сырого мяса, но вспомнить о нём мне помог мой старший брат. За то время, пока я проводила в больницах, он сильно изменился. Мы были дружны в детстве, но не теперь. Однажды вечером мы остались дома одни: родители отправились на ночной сеанс нового кинофильма. И ничего не предвещало беды. Братец набросился на меня. Уж не знаю, хотел он меня изнасиловать или просто избить, но он постоянно приговаривал одни и те же слова: "Ненормальная! Психованная!" Что бы он ни хотел сделать, у него не получилось. Я живо и резко откромсала кусок от его руки и, почувствовав солоноватый вкус кровушки, не смогла уже остановиться. Пока он вопил от боли и ужаса, я отгрызла ему ухо, а потом вцепилась в лицо. К тому моменту, когда мама и папа вернулись домой, от лица брата не осталось ничего. Ни глаз, ни губ, ни носа. Я обглодала парня и не смогла совладать с собой. И, знаете, на слёзы матери я смотрела так, будто бы так оно и должно было быть. Рано или поздно, но должно. Естественно, мне никто не поверил. Штампы в медицинской карте о том, что я не вылечилась, просто не давали людям верить мне. И меня стали бояться. Прежнее сочувствие исчезло, сменилось ненавистью, ведь я убила собственного брата, "который всегда желал мне только добра и так ждал моего возвращения домой". Боюсь представить, для чего он меня так ждал. И я сбежала. В больнице меня избивали каждый день, рвали волосы на голове и ругали. Родители отказались от меня и забыли. Завели нового малыша, которому теперь дарят заботу и внимание. Вроде бы, усыновили. Да, чужого они смогут вырастить, а вот родных не уберегли. Я бежала из лечебницы, потому что не могла закончить всё так. Я хочу свободы. И теперь полиция ищет меня, как опасную для общества. Они говорят, что я причиняю вред людям. Что ж, они правы. Я уже давно не чувствую контроля над собой, когда испытываю голод. Полиция не должна найти меня. И самое обидное то, что мой отец шериф, возглавляющий это дело. Почти на каждой улице понатыканы патрульные, которые ждут меня. Но я не появлюсь. Этой ночью я мчалась через весь лес, находящийся за городом. Спотыкалась об брёвна, пни; ветки хлыстали меня по лицу и оставляли достаточно глубокие рассечения. Я тяжело и часто дышала, а грудь уже разрывалась от боли и недостатка кислорода: долгая и быстрая беготня совсем скоро окончательно свалит меня с ног. Я не могу... не должна останавливаться! Как вдруг полил дождь. Он достаточно быстро набирал обороты. А от каждой вспышки молний и грома я вскрикивала и начинала бежать быстрее. Наверное, мне так только казалось. Теперь тело знобило; капли дождя стекали по лицу и смешивались с потом, закатываясь в рот. От ужасного утомления болела голова, а в глазах плыло. Мне точно нужно остановиться, но постепенно, или сердце просто откажет. Через пару минут я сбавила темп и теперь шагала, опираясь на мокрые деревья. Пыталась ровно дышать, чувствовала, как грудь и горло пронзала режущая боль. В висках стучала кровь от давления, губы стали горячими. Хотелось пить. Я медленно вышла из-за дерева и запрокинула голову назад, чтобы прохладный дождь облегчил мои страдания. Капли стремительно падали на лицо и язык. От этого я чувствовала себя живой. Мне становилось легче. Жарко почти не было, ведь на мне всего лишь больничная рубашка и тапочки, которые теперь стали грязными. На своём запястье я обнаружила браслет с моим именем. Тут же сорвала его и выбросила куда-то в сторону. Я сжалась, прижала руки к себе и медленно шла, постоянно спотыкаясь. Сейчас глубокая ночь, к тому же ещё и ливень льёт, поэтому разглядеть что-то в этой вакханалии было нереально. Хотя на мою удачу я наткнулась на какое-то строение. По крайней мере, стены были. Вероятно, должна быть и крыша, под которой можно переждать эту ужасную погоду. Я обошла строение вокруг и наткнулась на вход. Когда-то тут наверняка была дверь, но сейчас её нет. Пахло гарью. Теперь звук дождя был приглушённым и уже никак не касался меня. От моих шагов по дому разносилось эхо. А в этой тьме я ничего не видела. Здесь, вроде, есть лестница. Вероятно, на второй этаж. Нужно найти какую-нибудь комнату поуютнее и потеплее, а потом попробовать поспать. И этот ужасный запах гари и... жареного мяса. Не знаю, сколько спала, но проснулась от того, что солнце светило в отверстие для окна и пекло моё лицо. Я зажмурилась, а потом закрыла лицо руками. Ночь прошла, и на смену ей пришёл ясный день. К тому же ещё и достаточно тёплый. Одежда высохла за ночь... хотя, может быть, и не за ночь. Да, вряд ли. В эту ночь влажность была повышенная, так что, вероятно, с восходом солнца, мне и удалось как следует просохнуть. Не хватало ещё простудиться. С мокротой в лёгких далеко я не убегу, если это понадобится. Я встала и потянулась. Что это за место? Все стены чёрные, обугленные. Копоть слоем облепила потолок, а в воздухе до сих пор парили маленькие частички пепла. Видимо, пожар не смог спалить этот дом до самого основания. Он не деревянный, поэтому. Хотя, как мне удалось заметить, крыша всё-таки пострадала. В некоторых местах она дырявая. Я шагала по остаткам мебели, которую в дальнейшем можно будет пустить для костра, если понадобится согреться. Только вот на стенах нет даже и единого куска обоев. Видимо, их тут не было с самого начала. Я вошла в другую комнату. Под ногами вдруг что-то захрустело. Я опустила глаза и тут же отскочила, закрыв рот от испуга. На полу валялся скелет человека. Весь обгорелый, хрупкий, на нём лежал не малый слой пепла. Или... праха? Всё-таки здравый смысл до сих пор жив во мне и кричит о том, что это совершенно не к добру. Что-то тут не так. Пока пробыла в лечебницах, многое могла упустить. В других комнатах я тоже нашла несколько скелетов. А, заглянув в последнюю комнату по коридору, слегка удивилась увиденному. На обгоревших стенах всё ещё виднелись надписи, который гласили: "СДОХНИТЕ! НЕНАВИЖУ! ВЫ ВСЕ СДОХНИТЕ!". И на полу, прямо под оконным проёмом лежал перевёрнутый скелет. По этому положению можно легко сделать вывод, что перед тем, как умереть, он перевернулся на живот и пытался подползти к окну. Кто-то горел заживо, а потом не выдержал натуги пламени и остался лежать так, догорать. - Господи... - шепнула я. - Здесь его имени не произносят. Я тут же обернулась и очень испугалась, увидев перед собой какое-то нечто. Вроде, клоун. Чёрно-белый клоун. Он стоял в дверном проёме и улыбался, показывая свои острые и тонкие зубы. Он выглядел таким потрёпанным и страшным! Развлекать детей - точно не его призвание. - К-кто ты?! - я чуть было не сорвалась на крик. Он молчал. Просто стоял и смотрел на меня, прямо мне в глаза. А потом клоун сделал несколько шагов в мою сторону, отчего я тут же отстранилась вглубь комнаты и захотела завопить, хотя прекрасно понимала, что никто меня не услышит. Он протянул руку, в которой лежала горстка разноцветных леденцов. Улыбался и предлагал мне взять одну конфетку. Я не собиралась этого делать. Ведь это то самое правило из детства, которому учат мама и папа. - Кто ты?! - я повысила голос и прижалась к стене. - Джек. - шепнул он. И он тут же приложил длиннющий острый указательный палец к своим чёрным губам, цыкнул. Я стала медленно продвигаться к выходу, всё ещё спиной упираясь в грязные стены. Он не сводил с меня сумасшедших и таких пугающих глаз, следил за каждым движением и продолжал предлагать мне конфеты. - Уходи! - закричала я. - Уходи! Оставь меня в покое! Как вдруг я наткнулась на ребёнка. Девочка. Она смотрела на меня тусклыми зелёными глазами, которые впали в череп. Под глазами на бледном лице заметны чёрные синяки под глазами, а губы сжаты в тонкую полоску, от этого они тоже стали белыми. Девочка, как и клоун, не сводила с меня взгляда. Дикого и голодного взгляда.