ЖЕСТОКОЕ ДАЛЁКО

Время и место действия: июль 1945, Подмосковье … Огромный серый дом в подмосковном Краснопролетарске, огороженный высоким забором с колючей проволокой, никогда не менял своего изначального предназначения: сначала чекисты Дзержинского, Ягоды и Ежова истязали здесь «контрреволюционеров», «шпионов» и «пособников мирового империализма»; потом сами бывшие сотрудники ЧК-ОГПУ-НКВД, ставшие «врагами народа», дожидались в его стенах своей очереди на расстрел; теперь в нем палачи Берии пытались склонить к сотрудничеству нацистских ученых, чьи знания, опыт, сделанные ими открытия и результаты экспериментов советские правители во главе со Сталиным намеревались использовать в грядущих войнах против своих нынешних, временных союзников по «антигитлеровской коалиции» - США, Великобритании и Франции - во имя торжества идей коммунизма во всем мире. Не случайно же на гербе СССР скрещенные серп и молот перекрывали собою земной шар: Союз Советских Социалистических Республик изначально задумывался вождями большевиков как всемирное государство рабочих и крестьян, руководимых мудрой коммунистической партией из Москвы – столицы «мировой революции». И войну в Европе Сталин долго и тщательно планировал как «освободительный поход красной армии на Запад», как борьбу против нацизма и фашизма, чтобы европейские трудящиеся увидели «свет с Востока» в кошмарной тьме немецкой оккупации, а советский солдат смог омыть свои сапоги в водах Атлантики. Но не получилось. Гитлер, когда узнал, какая участь ему уготована в планах московского царя, сыграл на опережение – и проиграл. Англо-американские «союзнички» долго выжидали, кто победит, пока советские войска изматывали Вермахт в кровопролитных боях на Восточном фронте, а потом, когда в войне наступил решающий перелом, «проснулись» и быстрыми темпами двинулись через Ла-Манш, чтобы не дать «отцу и учителю всех народов» завершить свою «освободительную миссию» на Европейском континенте. Но теперь, когда нацистская Германия разгромлена, а милитаристская Япония в скором времени будет повержена в прах, Советский Союз должен взять реванш. Тем более, что в его руках оказались не только образцы немецкого «оружия возмездия», но и те, кто проектировал и создавал эти средства массового поражения людей. Было бы у Гитлера в запасе всего несколько месяцев, чтобы наладить производство его сверхоружия, кто знает, чем бы закончилась война! Теперь осталось только заставить нацистские мозги работать на своих идейных противников – большевиков. И подручные товарища Берии, днем и ночью, не покладая рук, работали над этим заданием коммунистической партии и советского правительства. Полковник Гафуров, начальник секретной тюрьмы НКВД, еще раз внимательно перечитал приказ из Наркомата о конвоировании заключенного Штольца в Москву и документы, подтверждающие полномочия товарища Гусевой, после чего пристально взглянул на девушку в мундире лейтенанта госбезопасности. - К чему такая срочность? – спросил Руслан Имранович, глядя на это прекрасное юное создание с голубыми, как само небо, глазами. – И почему на самолете? Заключенного можно было бы отправить утренним спецпоездом в Москву, а сейчас на улице – ночь. Да и справитесь ли Вы сами, товарищ Гусева, с этим фашистским вервольфом? Вам бы не помешало взять с собой кого-то из мужчин – для подстраховки. Вот, например, его, - полковник кивнул на стоящего у двери здоровяка с двумя лычками младшего сержанта на погонах. - Я не привыкла обсуждать приказы своего руководства, - резко ответила девушка. – Но, - ее глазки загадочно сверкнули, - по возвращению в столицу нашей Родины, изложу Ваши вопросы в докладе на имя наркома внутренних дел товарища Берии. Думаю, Лаврентий Павлович лучше, чем я, ответит Вам на них. Фамилия второго после Сталина и первого по жестокости человека в Советском Союзе заставила Гафурова вздрогнуть. - Подойди ко мне, - лейтенант Гусева, улыбнувшись, позвала к себе младшего сержанта. Здоровый детина с квадратным лицом по фамилии Кантемиров, выполнил приказ. - Ударь меня! – скомандовала девушка. Младший сержант, запросто ломавший кости и отбивавший своими огромными кулачищами внутренние органы заключенным, перевел взгляд на своего начальника. Полковник Гафуров кивнул: ему самому было интересно, чем всё закончится. Ни начальник тюрьмы, ни его подчиненный, замахнувшийся на девушку, так и не поняли, что произошло. Но факт оставался фактом: младший сержант Кантемиров лежал на полу, скуля, как побитый пес, от болевого приема, примененного Гусевой. - Товарищ полковник, - обратилась к начальнику тюрьмы лейтенант госбезопасности, не отпуская младшего сержанта, который на полу завывал от боли в руке, заломленной ему за спину щуплой девушкой, - надеюсь, теперь Вы не сомневаетесь в моих способностях справиться с мужчиной, который намного сильнее меня физически? – Она взглянула на механические наручные часы с красной звездочкой на циферблате. – Когда я смогу забрать заключенного Штольца? У меня мало времени. Гафуров тяжело вздохнул. Эсесовец, о котором спрашивала девушка, оказался крепким орешком: ни угрозы, ни уговоры, ни пытки не сломили его волю и не заставили сотрудничать с победителями. Наоборот, когда его избивали прямо здесь, в кабинете начальника тюрьмы, он смотрел на своих палачей с ненавистью и презрением. «Договориться по-хорошему» с ним тоже не удавалось. Он всё время твердил, что Рейх восстанет из пепла, как птица Феникс. - Да отпустите Вы его, - начальник тюрьмы кивнул на младшего сержанта. – А ты, Кантемиров, приведи сюда этого белокурого зверя. Лейтенант Гусева выполнила приказ, после чего здоровяк на некоторое время удалился. Конрад Штольц в тюремной робе вместо черного эсесовского мундира выглядел измученным, но не подавленным. Его красивое лицо сохранило на себе следы многочисленных побоев, а светлые волосы были коротко острижены. Заключенный посмотрел на своих тюремщиков, а затем бросил взгляд на девушку-лейтенанта. Его тонкие губы изобразили нечто, похожее на улыбку. - Видишь, фашист, какая милая девушка за тобой из самой Москвы прилетела? – Хохотнул Гафуров. – Смотри, не обижай ее! – Полковник погрозил Штольцу указательным пальцем. Немец, вместо ответа, приподнял свои руки, скованные наручниками: мол, если и хотел бы, то ничего не сделал бы. Лейтенант Гусева игриво подмигнула Штодьцу, а вслух произнесла: - Не волнуйтесь, товарищ полковник, этот волк будет у меня смирным и послушным, как болонка. Я могу забирать его? - Можете, - ответил Гафуров, почему-то нахмурившись и став серьезным. – Только вот одну камеру на двоих я вам организовать не смогу. Так что извините, придется Вам сидеть в разных апартаментах. Начальник тюрьмы нажал кнопку под столом. Дверь в его кабинет открылась, вошли еще трое солдат в форме войск НКВД, вооруженные автоматами. - Кантемиров, бери своих бойцов и отведите эту дамочку в одиночную камеру, а этого вервольфа – в карцер. Выполняйте! - Есть! – рявкнул здоровяк и ухмыльнулся, предвкушая расплату за свое унижение этой девчонкой. - Товарищ полковник…- начала было Гусева. - Тамбовский волк тебе товарищ, сучка фашистская! – злобно произнес Гафуров, уже не церемонясь в выражениях. – Захотела похитить этого нелюдя? На кого теперь работаешь? На англичан? Или на американцев? Расскажешь, как миленькая, расскажешь! У нас и не таким языки развязывали! И тут один из солдат споткнулся и упал на пол: Штольц подставил ему подножку. Девушка ловкими приемами неизвестной в двадцатом веке борьбы отправила в нокаут еще двоих. Кантемиров успел выстрелить, но его пули пронзили пустое пространство на том месте, где только что стояла Гусева. - Живой брать! – хрипло орал Гафуров, доставая из кобуры наградной парабеллум. Кантемиров взвыл от сильного удара девичьей ногой в пах и, выронив оружие, упал на каменный пол. Прогремел еще один выстрел – из пистолета начальника тюрьмы. В этот раз пуля достигла бы цели, если бы не Штольц, ставший между полковником и Гусевой. Лейтенант увидела, как немец медленно падает, а на его груди расплывается багрово-красное пятно. Конрад почему-то пытался изобразить улыбку на своем лице, но из уголка его губ потекла тоненькая струйка крови. Девушка рысью метнулась к полковнику и выбила у него из рук пистолет. Гафурову показалось (или это в самом деле было так?), что глаза «иностранной шпионки» изменили цвет. Раньше они были небесно-голубыми, а теперь вдруг стали зелеными, как у кошки. В следующий миг начальник тюрьмы схватился за голову от ужасной боли: его мозг, казалось, готов был взорваться и развалиться на куски. - Прикажите своим людям бросить оружие! – скомандовала девушка, продолжая сверлить Гафурова своим пронзительным взглядом. Изумрудные огоньки зловеще сверкнули в ее глазах. Она слышала, как за ее спиной щелкнули затворы сразу нескольких автоматов. – И пусть раненому окажут первую медицинскую помощь. Живо, а иначе умрете от инсульта прямо сейчас! Начальник тюрьмы подчинился. Его солдаты бросили оружие, предварительно отстегнув магазины автоматов, после чего один из них перевязал Штольца и снял наручники с немца, который всё еще находился в сознании, но силы уже покидали его. - Проводите нас к самолету. И без фокусов! – В словах девушки слышалась явная угроза. Через все посты они прошли без происшествий: Гафуров дрожал за собственную шкуру больше, чем за свой долг перед партией и советской властью. Когда Штольц был уже в кабине легкого двухместного самолета с красными звездами на крыльях (энкаведисты помогли ему залезть внутрь, сам бы он уже не справился), девушка снова посмотрела на Гафурова и его солдат, сверкнула глазками, и те упали, как подкошенные. - Наденьте шлем, возьмитесь за выдвижные ручки и закройте глаза, - по-немецки сказала Гусева, обращаясь к Штольцу. - Фройляйн из Вены? – спросил Конрад. - Нет, - резко ответила девушка, - из Москвы. Но это сейчас не важно. Делайте, что я вам сказала, если не хотите, чтобы нас сбили на взлете… Информационные агентства Земли наперебой сообщали о вспышке в Африке эпидемии неизвестного заболевания. Болезнь поражала только центаврийцев, но, по мнению вирусологов, могла переброситься и на землян. Именно поэтому Генеральная Ассамблея Объединенного Человечества приняла решение о тотальной вакцинации.