ЖЕСТОКОЕ ДАЛЁКО

… В пылу дискуссии никто и не заметил, как в зал Ученого совета МИВ вошла лейтенант Селезнева. Девушка только что закончила разговор с Конрадом в его больничной палате и у нее возникли кое-какие идеи. Доктор Гельцер сказал, что пациенту нужна еще, как минимум, неделя реабилитации, хотя Штольцу не терпелось покинуть это уютное лечебное заведение, чтобы посмотреть: каким стал мир будущего через полтора века после окончания Второй мировой войны? Алиса наблюдала, как ее друзья спорят о судьбе «Новой Швабии», и ей стало грустно: мнения разделились настолько радикально, что, казалось, между членами Ученого совета сейчас вспыхнет потасовка. Или швыряние друг в друга тортами – как в одной старинной кинокомедии, которую Алиса вместе с родителями смотрела еще в детстве. Эдуард Эдуардович и Гоги были категорически против еще одной спасательной миссии в прошлое. Они утверждали, что изменение хода истории может привести к еще более ужасным последствиям, чем апокалиптические прогнозы их боннских коллег. Второй директор-аналитик МИВ заявлял, что на Земле негде будет разместить переселенцев из Базы-211, а Симонишвили вообще настаивал на возвращении Штольца обратно в 1945-й, в секретную тюрьму НКВД. Им возражали две женщины – Полина и Мария, которые, наоборот, поддержали Вольфганга Рихтера. Специалистка по каменному веку предлагала разместить нацистских ученых и их семьи в доисторических временах на той же Антарктиде, где климат был намного мягче. Игорь Сергеевич и академик Петров молчали. Романтик, увлеченный античностью, никак не мог определиться: чью сторону поддержать? Первый директор МИВ хмурился, наблюдая за ходом дискуссии. Рихтер же продолжал спокойно стоять на сцене, скрестив руки на груди, его лицо сейчас казалось вытесанным из камня, глаза немца были холодными, как у изваяния Будды, а сам он, взирая с высоты трибуны на разгоревшийся в зале жаркий диспут, скорее напоминал гроссмейстера масонской ложи. Для полноты картины ему не хватало только церемониального фартука с эмблемой «вольных каменщиков» - циркулем и наугольником - на переднике. - А почему бы просто не отпугнуть американцев от Базы-211, после чего эвакуировать жителей «Новой Швабии» сюда, в будущее, на один из наших искусственных спутников? – прозвенел в зале заседаний Ученого совета голос Алисы. – Тогда следующая экспедиция – чья бы она ни была – не найдет в Антарктиде ничего интересного. Все подумают, что немцы просто эвакуировались куда-то, например – в Южную Америку. И не будет никакого испытания советских атомных бомб. И глобальной катастрофы тоже не будет. - И чем ты собираешься пугать военно-морскую эскадру США, а? – развернулся к девушке Георгий Симонишвили. Голос грузина стал хриплым из-за того, что он пытался перекричать Полину с Марией. - Диском Белонце, - улыбнулась ему в ответ лейтенант Селезнева, сверкнув глазками. - Диском… кого? – изумленно переспросил Иван Сергеевич. – Что это за диск такой? Вольфганг Рихтер, казалось, только и ждал этих слов Алисы. - Браво, фройляйн Селезнева! – он несколько раз хлопнул в ладоши, словно девушка в мундире космолетчицы была актрисой, хорошо сыгравшей свою роль, а не офицером боевого звездолета. - Герр Вольфганг, - обратился к немцу академик Петров. – Может быть, Вы объясните всем присутствующим членам Ученого совета МИВ, чем Вам так понравилось предложение Алисы Игоревны? И заодно расскажете о «летающих тарелках» Третьего Рейха. Ведь не у всех, как у Вас, есть доступ к секретным архивам гитлеровской Германии. Рихтер кивнул и медленно, с расстановкой ударений на определенных словах и фразах, начал свое повествование о разработках нацистских ученых в области создания боевых летательных аппаратов дискообразной формы, начав с таинственной катастрофы инопланетного корабля в 1936 г. в районе города Фрайбург (Freiburg) Германии. - Обломки этого UFO (НЛО – Неопознанного Летающего Объекта) обнаружили немецкие ученые из оккультного общества «Врил» (Vril), интегрированного в систему научно-исследовательских институтов Аненэрбе. Они же, при поддержке СС, сумели отремонтировать и заставить работать его энергетическую систему и двигательную установку. Этот дисколет, получивший наименование «Врил» - по названию общества, послужил прототипом для создания немцами собственных моделей боевых летательных аппаратов. Самой удачной попыткой копирования диска «Врил» стала серия "летающих тарелок" Хаунебу ( Haunebu), за разработку которых отвечал IV опытно-конструкторский центр СС, подчинявшемся обществу "Черное солнце". Уникальный двигатель для этих дисков создал виднейший австрийский ученый в области движения жидкостей Виктор Шаубергер. - Можно без отягощающих подробностей из оккультной истории Третьего Рейха? – нетерпеливо перебил Рихтера академик Петров. – Вряд ли кому-то сейчас интересны названия нацистских эзотерических обществ. Вольфганг кивнул в знак согласия, после чего снова набрал на сенсорном экране своего мини-компьютера какую-то комбинацию и члены Ученого совета МИВ увидели голографическое изображение того самого пресловутого Диска Белонце – огромной «летающей тарелки» с изображенными на ее корпусе черными тевтонскими крестами. - Эти диски получили своё наименование по фамилии главного конструктора - итальянского специалиста по проектированию паровых турбин Джузеппе Белонце, предложившего схему дискового летательного аппарата с прямоточными двигателями. Диск был построен на заводе в Бреслау, имел диаметр 68 м ( был создан и его макет диаметром 38 м.); скороподъемность 302 км/ч; горизонтальную скорость 2200 км/ч. 19 февраля 1945 года этот аппарат, совершил свой единственный экспериментальный полет. За 3 мин летчики-испытатели достигли высоты 15 000 м и скорости 2200 км/ч при горизонтальном движении. Он мог зависать в воздухе и летать назад-вперед почти без разворотов, для приземления же имел складывающиеся стойки. Но война заканчивалась и через несколько месяцев аппарат был уничтожен по приказу В. Кейтеля… (*) - В музее «Пентагон», где когда-то размещалось военное ведомство США, есть отдельная экспозиция, посвященная летательным аппаратам и другим секретным разработкам Третьего Рейха, где представлены модели этих дисков, созданные по чертежам, попавшим в руки американских разведчиков в самом конце войны стран «антигитлеровской коалиции» против Германии, - снова подала свой голос Алиса. – Почему бы не установить на них современные двигатели и лазерное оружие, а потом отправить вместе с нашими пилотами в 1947 год, в Антарктиду? - А где Вы найдете желающих принять участие в этой миссии? – спросил академик Петров. - Я – первая, - не раздумывая, ответила девушка... Алиса решительно не понимала, зачем Конрад прервал их романтическое уединение в его исландском замке Изенштайн и заставил лететь с ним на «Селену-4». Двухместный катер «Бреслау» (имя ему дал, естественно, Штольц) приземлился не в шумном космопорту искусственного спутника Земли, а намного дальше – на территории немецкой колонии «Новая Германия», куда переселились бывшие обитатели Базы-211. В свое время именно здесь Алиса познакомила Конрада с Громозекой – в уютном кафе «Бавария». Похоже, сегодня Штольц хотел вернуть ей долг вежливости. Поселение немецких колонистов трудно было назвать «городом» в привычном значении этого слова. Скорее, «Новая Германия» напоминала перевернутые горизонтально соты пчелиного улья. Когда-то давно, в пору раннего детства нашей героини, именно ее мама – архитектор Кира Селезнева – проектировала такие «города-ульи» на искусственных спутниках Земли и колонизованных землянами планетах. В каждой «соте» обитала одна семья или трое-четверо одиноких людей. Между «сотами» были проложены «улицы», которым новые жители давали названия родных городов: Berlinerischer Straße, Münchener Straße, Danzig Straße, Stettin Straße… Алиса с интересом рассматривала вывески, сделанные готическим шрифтом, а Конрад, как бы случайно, обмолвился: - Надеюсь, что когда-нибудь здесь будет улица в честь моего родного города – Бреслау: Breslau-Straße. - Только называться она будет: улица Вроцлавская, - съязвила девушка, вспомнив своего друга Тадеуша Сокола и его жену Ирию Гай, при этом лукаво сверкнув зелеными глазками, и рассмеялась. По просьбе Штольца она больше не надевала контактных линз. Мальчик в униформе Гитлерюгенда и девочка в темно-синем платье, до этого о чем-то беседовавшие, удивленно посмотрели на Алису, которая сегодня была одета не в мундир лейтенанта космофлота, а в свой обычный комбинезон цвета морской волны. - Тогда уж лучше: Moskau Straße, - в унисон ей ответил Конрад и тоже улыбнулся. Они остановились возле жилого помещения с пластиковой дверью, к которой была привинчена черная табличка со странным белым символом: перевернутой пятиконечной звездой внутри круга. Алиса вспомнила, что в 20-м веке таким знаком – пентаграммой Бафомета - пользовались сатанисты и адепты черной магии. Ей почему-то вдруг стало не по себе. И название «улицы» здесь было соответствующим: Magier Straße (улица Чернокнижников). Жилая «сота» находилась в тупике, но, кроме нее на этой улице были еще три, обозначенные не менее причудливыми символами: силуэтом ведьмы, летящей на метле; танцующим чертиком (Алиса назвала бы его фавном); серебряной змеей, выползающей из человеческого черепа. Конрад нажал светящуюся кнопку и дверь открыла молодая женщина лет тридцати с черными, вьющимися волосами и зелеными, еще более выразительными, чем у Алисы, но почему-то грустными, глазами. Хозяйка дома с пентаграммой на двери была немножко полненькой и чуть ниже, чем лейтенант Селезнева, ростом, но это вовсе не портило ее фигуру, а, наоборот, придавало своеобразный шарм. Одета женщина была в облегающий черный халатик, накинутый, по всей видимости, на голое тело, о чем легко можно было догадаться по очертаниям ее груди и бедер. Ее личико было очень симпатичным, а на пухлых губках застыла таинственная улыбка. - Добрый день, Хельга, - по-немецки поздоровался Штольц и, чуть склонив голову, аккуратно взял руку женщины и учтиво поцеловал ее. Алиса заметила на пальце «ведьмы» (так она про себя окрестила эту загадочную незнакомку) серебряный эсесовский перстень, украшенный «мертвой головой» (черепом с костями) и древними германскими рунами. Хельга лишь кивнула ему в ответ. Всё ее внимание было сосредоточено на спутнице Штольца. - Познакомься, - продолжал Конрад, указывая глазами на Алису, - это – фройляйн Селезнева из Москвы. - Здравствуй, - по-русски, без малейшего намека на германский акцент, произнесла молодая женщина, обращаясь к Алисе. – Можешь звать меня Ольгой, если тебе так удобней. Я родилась и выросла в советской Автономной Республике Немцев Поволжья, училась в обычной школе и жила там вместе со своими родителями вплоть до самой войны… - На этом месте Хельга осеклась и пригласила своих гостей в дом. Маленькая комната была погружена в полумрак. Посредине стоял небольшой столик, на котором стояла инкрустированная чаша из потемневшего металла, лежала книга в черной, потрескавшейся от времени, кожаной обложке, а рядом с ней – эсесовский кортик, с выгравированным на лезвии лозунгом: «Meine Ehre heißt Treue» - «Моя честь называется верность». Хельга предложила Конраду и Алисе присесть в мягкие кресла, сама уселась в точно такое же, напротив них, кокетливо закинув ножку за ножку, и некоторое время молчала, пристально глядя на свою гостью, а потом обратилась к девушке: - Ты ведь знаешь, что отличаешься от остальных людей, не так ли? Лейтенант Селезнева ответила утвердительно. - Гоподин оберштурмбаннфюрер, - глаза Хельги сверкнули тем же странным зеленым огнем, который так нравился Конраду в Алисе, - разрешите нам с фройляйн Селезневой пообщаться наедине в соседней комнате, - загадочная улыбка чуть-чуть коснулась губ молодой женщины. Штольц пожал плечами: - Разве я могу вам отказать? - Вот и хорошо, - Хельга встала с кресла, подошла к Алисе и взяла ее за руку. Девушка тоже встала и, подчиняясь какой-то неведомой силе, исходящей от этой «ведьмы», проследовала за ней. А Конрад, развалившись в мягком кресле, включил пультом дистанционного управления стереовизор и принялся смотреть передачи Трансгалактического Интервидения на огромном экране, занимавшем одну из стен комнаты.