Рядом с тобой.

POV Джиён. Я очнулся оттого, что меня закинули под ледяной душ. Задыхаясь, я пытался выбраться из-под струек воды, но чьи-то руки выдернули меня из-под ледяных капель и поставили на ноги. Я возмущённо открыл глаза и уже хотел наорать на Тэяна, это оказался именно он, когда увидел его лицо, перекошенное злобой. Таким мне его ещё не приходилось видеть, поэтому я не стал ругаться и хотел спросить, в чём дело, но он размахнулся и врезал мне по лицу своим немаленьким кулаком. От его удара я свалился на пол и схватился за щёку, всё ещё пребывая в шоке от такого пробуждения. — Ты с ума сошёл, ты что творишь?! — разозлившись, я быстро поднялся, но он снова ударил меня в живот, а после — по другой щеке. — Это ты сумасшедший, Джиён! Как ты мог?! Как ты мог так с ним поступить?! Это же Сынри! Мы же знаем его с пятнадцати лет! Мы же сами его воспитывали! — кричал он, схватив меня за шею. Только сейчас я заметил, что в его глазах стоят слёзы. — Я ничего не делал! О чём ты говоришь?! Что с Сынри? — шокировано спросил я. — Что с Сынри?! Ничего не сделал?! Джиён, ты почти убил его! — Что? Что ты мелешь, Ёнбэ, — сказал я, оттолкнув его, и начал кричать, зовя Сынри: — Сынри~а, ты где? Иди сюда! — Где Сынри? Я покажу тебе! — сказал Тэ и, схватив меня за руку, потащил в гостиную. Когда мы вышли из ванной, он толкнул меня к лестнице, и я в шоке посмотрел на пол. Кровь. Там было так много крови: на полу, на ступеньках. Она тянулась каплями в сторону кухни, а на стене, у двери, был кровавый след руки. На полу валялась одежда, которая вчера была на Сынри. У ступенек была рвота, смешанная с той же кровью. От увиденного меня резко затошнило. — Ну что, нравится? У меня в голове не укладывается, как ты мог так поступить с ним. Он хотел убить себя, понимаешь?! Если бы я опять не поругался с Хёрин и не пришёл вовремя, он бы перерезал себе горло! Я выбил нож у него из рук! — Я не мог, я не помню, что такого я мог сделать?! Где Сынри? — Где может быть избитый и изнасилованный человек, Джиён? Он в больнице, — обречённо сказал Тэян и вытер слёзы. А я не мог двинуться с места и оторвать взгляд от крови. — И-изнасилованный? Я не мог... Я... — в голове взорвались образы вчерашней ночи. Я сбежал в туалет, чувствуя, что просто убью этого наглого мальчишку, который смел целовать МОЕГО макнэ. Я чувствовал себя таким несчастным. Как назло, рядом нарисовался какой-то странный тип и начал что-то втирать про плохое настроение и лучшее лекарство от него. Казалось, он дико раздражал, но в какой-то момент я поймал себя на мысли, что очень внимательно слушал его. Пьяному мозгу очень нравилось всё, что он говорил, и уже через минуту я запивал какую-то белую таблеточку водой, абсолютно убеждённый, что она была настолько лёгкая, что её и наркотиком-то назвать было нельзя. По его словам, в крови её так же обнаружить не представлялось возможным. Когда таблетка было проглочена и запита, он спросил, не хочу ли я с ним покурить косяк, но я отчего-то сразу вспомнил плачущего Сынри и тут же отрицательно мотнул головой. Дальше как туман, лишь обрывки, в которых Сынри пытался тащить меня домой, но я так безумно хотел его, что находиться рядом с ним просто было больно. Опять наступил туман, а потом в голове всплыли ужасающие образы: кровь на губах Ри, его глаза, в ужасе взирающие на меня, и мои жестокие слова. А потом... потом был весь этот кошмар, в который я просто не мог поверить. Я не мог так поступить! Только не я, только не с ним. Но факты говорили сами за себя. В ушах всё ещё стояли его крики, когда я в шоке опустился на пол и рвано, с шумом выдохнул так, что, казалось, в лёгких не осталось воздуха, потому что я задыхался и был не в состоянии втянуть в себя хоть глоток живительного кислорода. Я в шоке посмотрел на Тэяна: он стал каким-то размытым, а я просто не понимал, что это были слёзы, пока горячие, тяжёлые капли не начали скатываться по щекам. — Я монстр. Настоящая тварь. Как я мог. Это всё те таблетки, я не контролировал себя. Как он? Скажи, что с ним всё в порядке, пожалуйста, Тэ, — плача, попросил я. — Какие таблетки, Джи, что ты опять принял? Я не знаю, как он сейчас. Президент сказал, чтобы я привёл тебя в чувство и всё тут всё убрал. Потом я поеду к нему, — ответил Тэ, открыв дверь под лестницей и вытащив оттуда инвентарь для уборки. — Я должен увидеть его. Сейчас. Отвези меня, пожалуйста, Ёнбэ, — всё так же задыхаясь, попросил я. Он сделал вид, что не услышал меня, не отвлекаясь от своего занятия, но потом тяжело вздохнул и посмотрел на меня. — Тебя к нему не пустят, Джиён. Похоже, ты ещё не понял, но, думаю, это конец, Джи. Вряд ли он будет счастлив видеть тебя. Да и к нему сейчас нельзя. Он потерял много крови, и у него была очень высокая температура, — Ёнбэ немного помолчал, а потом добавил: — Сходи и прими душ, от тебя воняет за километр. Приведи себя в порядок. И, Джиён, не вздумай сбегать от ответственности! Я понял, о чём он говорил, и согласился с ним. Я должен был сделать всё, чтобы Ри простил меня. Я вспомнил сейчас, как он без сознания лежал на полу, а я содрал с него джинсы и вошёл в него без какой-либо подготовки. Вспомнил, как по моим ногам текла его кровь, а он кричал, пытаясь выбраться из-под меня. Хлюпающие звуки, его плач — всё это стояло в ушах, и я понял, что он не простит. Никогда меня за это не простит. — Он ведь не простит меня, правда? Я не смогу так жить. Чёртова таблетка, чёртов тот придурок, который сказал, что это даже не наркотик. Чёртов я, который выпил её. Что же мне делать, Ёнбэ? — как же было ужасно чувствовать свою вину перед кем-то, но я понимал, что это ничто по сравнению с тем, что чувствовал Сынри. — Он так сильно любил тебя, Джи, так что теперь я даже не знаю ответа на этот вопрос. И никакие таблетки тебя не оправдают. Видит Бог, мне хочется это сделать, хочется найти для тебя веские причины и принять их как приемлемые, ведь ты мой друг и брат. Но я видел, что ты сделал с ним, он просил меня добить его. Думал, что это ты хочешь повторить то, что произошло. Поэтому я не знаю слов, которые смогли бы тебя утешить, Джиён. Ты стал таким эгоистом. Сначала травка, которая чуть было не поставила крест на нашей группе, теперь эти таблетки, под которыми ты сотворил всё это, — Ёнбэ обвёл рукой комнату. — Пора тебе повзрослеть и понять, что твоя жизнь связана с жизнями других людей. И приготовься к тому, как Сынри будет переживать это. Если, конечно, он останется с нами. Каждое его слово буквально вбивалось в меня, заставляя вздрагивать и сжиматься от боли, я прекрасно понимал, что он прав во всём. Поэтому мне ничего не оставалось, как просто кивать на сказанное им. — Я понимаю, мне нет прощения, но я сделаю всё, что смогу. Я изменюсь, правда, — я плакал, как маленький, понимая, как же разочаровал близких мне людей, как же я сделал больно человеку, которому хотел сделать больно меньше всего на свете. — Я должен был его отпустить. Должен был смириться с тем, что он уже не мой. Не ревновать к этому мальчишке. Ты прав, я такой эгоист. Я не смог, слишком привык, что он мой, что от любой бабы он возвращался ко мне. — Иди в душ, Джиён, я пока тут уберу, — сказал он, потрепав меня по плечу в маленькой и незримой поддержке. Я стянул с себя футболку, думая о Сынри, о том, что мне придётся сделать, чтобы он меня простил. Я не думаю, что мы смогли бы, после того как я поступил, вернуться к прошлым нашим отношениям, но пусть он хотя бы поговорит со мной. Стянув джинсы с бельём, я замер, смотря на свои пах. На члене и бёдрах была размазана запёкшаяся кровь. Даже влажные от непродолжительного душа джинсы не смогли стереть эти кровавые разводы. От ужаса я закричал, схватившись за голову, а в ванную влетел испуганный Ёнбэ. Он сначала непонимающе посмотрел на меня, а потом, поняв, отчего я в таком состоянии, просто отвёл взгляд. — Давай залезай под душ, смой с себя всё, криками и слезами ты ему уже не поможешь, — сказал он, подталкивая меня к душевой кабине. А мне ничего не оставалось, как идти в душ и с остервенением тереть себя мочалкой, пытаясь отмыться. Но сколько бы я ни водил ею по телу, кровь и боль Сынри навсегда остались на моей совести.