Рядом с тобой.

Час. Всего час — я наконец-то буду дома. От предчувствия скорой встречи внутри разлилось тепло. Меня не было дома всего два дня, но, кажется, я не видел его целую вечность. Хотя кому я вру? Мгновение без него — просто пытка. Я задыхаюсь от того, что не могу прикоснуться к нему, прижать к себе, просто почувствовать, что с ним всё в порядке. Когда он упал мне прямо в руки, я подумал, что Бог наказывает нас с Ри. Но в чём мы так провинились перед ним? Почему каждый раз, когда я думал: «Наконец-то неприятности позади», становилось только хуже? Я был так зол на весь мир. Но в тот момент, когда услышал голос Сынри, я только-только понял, что это лишь испытания для нас двоих. Странно: ты думаешь, что любишь человека больше жизни и любить сильнее просто невозможно, а потом что-то случается и ты понимаешь, что только сейчас всё по-настоящему. Понимаешь, что всё произошедшее между вами ранее является лишь тенью того чувства, которое ты можешь чувствовать. Когда от любви становится так больно, что ты задыхаешься, не в состоянии хотя бы просто прикоснуться к человеку, в котором заключена вся твоя жизнь. В груди что-то сжимается — и ты не знаешь, как выплеснуть это из себя, как проглотить или выкашлять с кровью тот огромный ком, что стоит в горле. Поддержка людей вокруг становится в тягость. Ты улыбаешься всем, потому что обязан, а ночью в номере, после концерта, тебя рвёт на куски и руки трясутся так, что сигарету трудно донести до губ. Ты не ложишься спать: тебя просто вырубает от изнеможения на пару часов, после которых ты сразу хватаешься за телефон, случайно во сне выпущенный из рук, и плевать, что, если бы тебе звонили, ты бы непременно проснулся от того грохочущего рока, который обычно вообще не слушаешь, но теперь стоящего на звонке, чтобы уж наверняка не пропустить важного, как кислород, звонка. Вместо того чтобы ехать из аэропорта домой и отсыпаться, ты летишь в больницу и высиживаешь у дверей отделения интенсивной терапии, прекрасно понимая, что тебя не впустят. Ты мечтаешь, что он лежит сейчас в первой же палате, и до него всего пара метров, и если ты позовёшь его погромче, то он обязательно услышит и отзовётся, но на деле он может быть за какой угодно из сотни одинаковых дверей. А потом, когда тебе кажется, что это почти конец, ты начинаешь задыхаться: он звонит, и тебя просто накрывает волной. Ты не можешь надышаться им, не можешь заставить себя выпустить его руку из своих пальцев и обещаешь ему выспаться, но засыпаешь ты всё равно только рядом с ним. Но что тебя делает по-настоящему счастливым, так это то, как он льнёт к тебе, цепляется пальчиками в ответ, смотрит так, будто ты самое ценное и красивое, что он когда-либо видел в жизни. Ему бы отдыхать, но, просыпаясь, ты всегда застаёшь его за любованием тобой. В здании аэропорта, как обычно, полно фанатов. Всего полчаса — он встретит меня на пороге и, с трудом дождавшись, пока водитель, затащивший мой багаж в холл, уйдёт, втянет в поцелуй. Ри мало говорит о любви: он вообще не романтик, но он тот, кто может передать все свои чувства простым прикосновением. На удивление Тэян говорит, что едет не домой, а к Топу, загадочно при этом ухмыляясь. И я бы мог подумать, что меня ждёт дома что-то особенное, но Сынри сейчас с матерью, и если она не уедет домой, то вряд ли мне светит что-то кроме поцелуев. Через полчаса водитель втаскивает багаж в приоткрытую мной дверь и тут же выходит, а я негромко, чтобы вдруг не разбудить Ри, если он отдыхает, произношу: — Я дома! Несмотря на поздний час, Сынри появляется со стороны кухни и тут же бросается мне в руки. Не могу не заметить то, как он великолепно выглядит. Его чёрные, слегка вьющиеся на кончиках волосы подняты и красиво уложены, а уголки глаз выделены искусно нанесёнными тенями так, что взгляд кажется хитрым и загадочным. Голубые джинсы, как вторая кожа, обтягивают стройные ноги, а белая майка настолько открывает для взгляда ключицы и грудь, что, кажется, одно неловкое движение — и станет видно и так выделяющиеся под тоненькой тканью соски. — Привет, малыш, — шепчу ему в губы. — Привет, — выдыхает он, подаваясь вперёд и нежно целуя в губы. Не знаю, сколько мы целуемся, но в себя я прихожу, когда руки уже пробираются под майку и оглаживают впалый живот и слегка выпирающие ребра. Поцелуй разрывает Сынри. Он перехватывает мои пальцы, порхающие по нежной коже, и говорит: — Подожди, Ён, не сейчас. — Мама уже спит? — спрашиваю я его, только сейчас вспоминая, что квартире мы не одни. — Нет. Она уехала домой, — отвечает Сынри, таща меня в сторону общей ванной комнаты. — Как уехала? Что-то случилось? Она сказала, что не уедет, пока я не вернусь, — говорю я, входя в ванную следом за своим макнэ. — Не волнуйся. Я не ребёнок, хватит со мной носиться. Это я отправил её домой. Мой руки и идём ужинать, — требует он, выходя из ванной комнаты, но я ловлю его за руку и произношу: — Ты куда-то выходил? — Нет, Ён. Я жду тебя в столовой,— отвечает Ри, загадочно улыбаясь. — Ну давай же, Джиён~а, не заставляй меня ждать! На этот раз уйти он не пытается, ожидая меня в дверях, а когда я заканчиваю, вновь хватает меня за руку и тащит за собой. Я понимаю, что он приготовил мне какой-то сюрприз, но всё равно замираю на пороге столовой, неверяще переводя взгляд с Сынри на красиво обставленную комнату. Свет выключен, но всё прекрасно видно из-за десятка толстых свечей, расставленных по всему периметру комнаты. Стол заставлен изысканными блюдами и вазами с кроваво красными розами. — Сынри~а, это прекрасно, — шепчу я, остановив на нервничающем парне свой взгляд. Он облегченно выдыхает и улыбается мне. — Я редко тебя радую, — говорит он, пожимая плечами и виновато смотря на меня. — Брось. Ты рядом, большего мне не надо, — отвечаю я, проходя наконец в комнату. Сынри не романтик, делающий подобные сюрпризы для всех, от этого вечер становится для меня еще более ценным. — Присаживайся, — приглашает он, подвигая для меня стул, и тут же усаживается на своё место. Еда оказывается очень вкусной, как и красное вино, заставляющее кровь быстрее бежать по венам, или, может, в этом виноват беззастенчиво флиртующий Ри, у которого ненароком спадает лямка свободной майки, оголяя плечико и нежно персиковый сосочек, или, болтая ногой, он совершенно случайно дотрагивается до моего бедра. К концу ужина вкуса еды я совершенно не чувствую, заворожённо следя за тем, как он ест пирожное, облизывая ложку после каждого маленького кусочка. Поймав мой взгляд, Сынри лукаво смотрит на меня и, улыбаясь, поднимается. — Ты, наверное, хочешь освежиться после долгого перелёта? Я подожду тебя в спальне, — почти шепчет он и двигается к выходу, но на пороге останавливается и просит: — Воспользуйся, пожалуйста, общей ванной. «Похоже, на романтическом ужине сюрпризы не закончатся», — думаю я уже в душе, встав под холодный душ и анализируя странное поведение своего парня. Я не могу припомнить ни одного раза, когда бы Ри себя так вёл. Это сложно объяснить, но у меня стойкое ощущение, что я на свидании с девушкой. Он соблазнял меня так, будто... Внезапная догадка заставляет меня замереть, и я тут же выбрасываю эти мысли из головы, не позволяя себе даже надеяться. Войдя в комнату, я не верю своим глазам: теплые блики танцуют на стенах, разгоняя темноту, множество маленьких свечек расставлено по всей комнате, освещая усыпанный лепестками пол. Перевожу взгляд на кровать и замираю, смотря на Ри. Кончики пальцев начинает покалывать от острого желания ощутить под собой тепло его красивого тела. Он выглядит настолько сексуальным, что волна жара тут же бежит по телу, устремляясь в пах, но я беру себя под жёсткий контроль. Мне не нужны слова, чтобы понять, что он от меня хочет. Какой бесценный подарок готов мне подарить, и это вовсе не его тело. Я хочу его безумно, но то, что он может наконец-то отдать мне своё доверие и прощение, сейчас в сотню раз важнее. Почему-то я не сомневаюсь, что сейчас он по-настоящему готов быть целиком и полностью моим. А еще мне страшно, безумно страшно сделать что-то не так, поэтому, после того как он, краснея, признается, что подготовил себя, я вздыхаю с облегчением. Я не целую его, скорее играю с его губами, вылизывая их языком и покусывая, но Ри на это не жалуется, он вообще очень мягкий и податливый, готовый безоговорочно подчиняться. Глаза моего любимого закрыты, а припухшие и покрасневшие губы приоткрыты и готовы к моему вторжению, но вместо того, чтобы поцеловать его, я приподнимаюсь на руках, нависая над ним, чтобы просто полюбоваться красивым и самым родным лицом. Длинные чёрные реснички содрогаются, прежде чем мой малыш распахивает глаза и непонимающе смотрит на меня уже подёрнутыми поволокой глазами. Губы сами по себе растягиваются в улыбке, смотря на него, и я прикусываю нижнюю губу, завидуя самому себе. Этот милый и одновременно безумно возбуждающий парень с идеальным телом мой целиком и полностью. Я отнял его у всех сучек, вечно крутящихся где-то на расстоянии вытянутой руки, и забрал его в своё личное пользование, и больше никогда не отпущу. — Что-то не так? — хрипло шепчет Сынри. — У тебя такой сумасшедший взгляд, Джиён~а. — Всё хорошо. Я просто любуюсь тобой, маленький, — отвечаю я, очерчивая его губы пальцем. — Я думал, мне так много нужно от этой жизни. Мне было мало, и я стремился всегда вперёд, ты и сам знаешь. Казалось, что целого мира будет мало. Но вот ты лежишь сейчас передо мной, и я понимаю, что мне больше ничего и не надо. Это ли не странно? Он молчит, внимательно смотря мне прямо в глаза, а когда я решаю, что он и не ответит, и так прекрасно зная, как сильно он любит меня, он говорит: — Иногда я боюсь того, как сильно зависим, — тихо произносит Ри, взлохмачивая тёмные волосы и портя окончательно и так растрепавшуюся укладку. — Думаешь, я зависим меньше? Маленький, ты ошибаешься. Я принадлежу тебе, вместе со всем хорошим и плохим, что во мне есть. Он улыбается и проводит пальцами по моим губам. — У нас есть три дня, чтобы побыть только вдвоём. Я хочу быть твоим, Ён. Я и так твой, — он глядит на прикроватную тумбочку, и я, проследив за его взглядом, натыкаюсь на большую черную шкатулку, покрытую змеиной кожей. — Это подарок? — заинтригованно спрашиваю. — Не совсем, это не для сегодня, просто я давно это купил, но не знал, как тебе сказать об этом, — Сынри заметно стушевывается и отводит взгляд в сторону, ещё больше меня интригуя. Я приподнимаюсь, садясь по-турецки, и тянусь за довольно объёмной шкатулкой. Ри тоже присаживается, облокачиваясь о спинку кровати. Поставив перед собой шкатулку, я вопросительно смотрю на Сынри, потому что та заперта кодовым замком. Он мнется, но всё же отвечает: — 0812. Я киваю и, быстро набрав код, слышу, как щелкает замочек. Откинув крышку, я замираю, смотря на содержимое шкатулки. На чёрном бархате, в специальных выемках, лежат весьма интересные предметы. Я протягиваю руку, чтобы дотронулся до одного из них, но тут же отдёргиваю её, не замечая внимательного взгляда Сынри. Очевидно, мою реакцию Ри воспринимает неправильно — он пытается захлопнуть крышку, но я перехватываю руку за запястье. — Давай забудем об этом, хорошо? — В чём дело, Сынри? Я сделал что-то не так? — обеспокоенно спрашиваю я, следя за его расстроенным лицом. — Нет, всё хорошо. Тебе вовсе не должно это нравиться, поэтому давай мы просто её закроем... — С чего ты взял, что мне не нравится? — перебиваю его я. — Я вовсе не против, маленький. Чтобы тебе было приятно, я сделаю всё что угодно. — Но в этом-то и дело. Это не то, что должно нравиться только одному из нас, понимаешь? — Ри~а, я просто удивился. Вспомни, что было в больнице. Разве я выглядел так, будто меня что-то не устраивало? Разве мне не понравилось? — говорю я, гладя его руку. Отпустив его пальцы, я протягиваю руку и довольно уверенно начинаю исследовать содержимое. Остановив свой выбор на небольшом флогере, я вынимаю его из разъема. Рукоять из чёрного дерева удобно вкладывается в руку, а полоски из мягкой кожи тихо шелестят при каждом движении. В паху нарастает жар от одной мысли, что я смогу как ласкать его, проводя по желанному телу ворохом прохладной кожи, так и наказывать, заставляя кровь приливать к месту удара, но Ри абсолютно прав: все эти игрушки не предназначены для сегодняшней ночи. Я кладу плётку на место и еще раз провожу кончиками пальцев по содержимому шкатулки, прежде чем захлопнуть её. На этот раз Ри никак не реагирует, прекрасно видя моё возбуждение и правильно истолковывая мои действия. Я перекладываю её обратно на тумбочку, обещая себе воспользоваться нашим общим подарком как можно скорее. Прикоснувшись к самым вожделенным в мире губам, я втягиваю Ри в медленный, тягучий поцелуй. Сынри запускает пальцы в мои спутанные, мокрые пряди и притягивает ближе к себе, заставляя углубить поцелуй. Руки сами скользят по его тёплой гладкой коже, спускаясь всё ниже, но я отстраняюсь, несмотря на разочарованный выдох моего макнэ. Под горящим взглядом Сынри я присаживаюсь на колени между его разведённых ног и стягиваю со своих бёдер полотенце. Я не собираюсь спешить, несмотря на усталость от перелёта и нервное состояние. Только не сегодня. Взяв его ногу, я приподнимаю её и целую нежную часть внутренней части стопы. Ри закусывает губу, внимательно следя за мной. Слегка прикусив косточку на его щиколотке, я двигаюсь дальше, пока не дохожу до колена. Поднимаясь поцелуями всё выше и выше по его красивым стройным ногам, я выцеловываю все наиболее чувствительные местечки, отчего Ри тихонько постанывает и охает, когда мои губы прикусывают нежную кожу внутренней стороны бедра. Когда я наконец добираюсь до сочащегося смазкой члена, Ри приподнимает бёдра мне навстречу, ожидая, что я не обойду его лаской, но вместо того, чтобы прикоснуться к члену, я поднимаюсь к тазовым косточкам, кусая и тут же зализывая покрасневшие укусы. Ри смотрит на меня немного обиженно, но я не поддаюсь, желая довести его до беспамятства перед тем, как войду в него. Скольжу язычком во впадину пупка, отчего он сильно втягивает живот, хрипло простонав и вновь запустив пальцы в мои волосы. Лаская его тело, я стараюсь не задеть всё еще заживающие проколы, прикрытые теперь уже просто пластырями. Добравшись до его чистой, лишённой волос груди я лижу один из его сосков, не забывая ласкать пальцами второй. Маленький сосочек тут же отзывается на мои прикосновения, а я с удовлетворением чувствую, как его хозяин дрожит под моими пальцами и губами. Аккуратно прикусив чувствительную горошинку, я начинаю довольно быстро водить по ней кончиком языка, и Ри выгибается в моих руках до хруста в костях. На секунду выпустив сосок изо рта, я дую на него, и тело подо мной покрывается мурашками. Сынри то сжимает, то разжимает пальцы в моих волосах, тихонько постанывая. Прихватив вновь горошинку губами, я с силой втягиваю её в рот и начинаю интенсивно сосать, отчего малыш откидывает голову назад и, прикрыв глаза, громко стонет. — А-ах... Джиён~а... я больше не могу! Пожалуйста, — шепчет он, всё сильнее прижимая мою голову к своей груди. А когда я собираюсь прервать ласку, он до боли вцепляется в мои волосы и просит: — Еще, я хочу еще... Ухмыльнувшись, я прикладываюсь теперь к другому соску, который всё это время продолжал ласкать. Ри извивается подо мной, пытаясь потереться о мой живот требующим разрядку членом, а когда понимает, что ему это не удастся, хныкает, опуская к паху свою руку, которую я тут же перехватываю, вжимая в подушку рядом с его головой. Нависнув над ним, я с силой впиваюсь в его губы, наказывая за самоуправство. — Не смей трогать себя, пока я не разрешу! — медленно, с рычащими нотками в голосе проговариваю я, оторвавшись от его опухших, красных губ. Сынри на удивление хрипло стонет, смотря мне прямо в глаза так, будто это была не просто угроза, а самая изощрённая ласка. — Перевернись, — скорее приказываю, чем прошу я, и Ри мгновенно повинуется, разворачиваясь в моих руках и утыкаясь горячим лбом в прохладную подушку. Его ушки горят красным, и я могу поспорить, что ему это безумно нравится и в то же время немного стыдно. Прикусив мочку уха, я двигаюсь дальше, покрывая влажными поцелуями местечко за ушком, шею, а потом и плечи, заставляя Ри тихонько постанывать. Дойдя поцелуями до его поясницы, я чмокаю ямочки над ягодицами и отстраняюсь. — Приподними бёдра, — прошу я и, когда он делает это, просовываю под него пару подушек. — Теперь разведи ноги. Я бы мог сделать это и сам, но мне хочется, чтобы Сынри сделал это для меня. Немного помявшись, он подчиняется, и моему взору представляется розовое колечко входа. Оно выглядит таким мягким и податливым, что я, не удержавшись, провожу по нему подушечкой пальца. Ри сквозь зубы втягивает в себя воздух и пытается немного прикрыться, очевидно, понимая, как я собираюсь его ласкать, но я ему не позволяю, удерживая на месте и наконец-то приникая губами ко входу. — Ах... нет... Ён, не надо! — хныкая, просит он, тем не менее дрожа и выгибаясь под моими губами и пальцами, без труда проникшими в его тело. Я ничего не отвечаю, смешивая нежные, ласкательные движения кончиком языка и почти насильно трахая его им. Сынри задыхается под моими ласками, непроизвольно приподнимая задницу мне навстречу. — Джиён~а, я не могу больше, пожалуйста... Ри отстраняется, переворачиваясь на спину, и, не смущаясь, разводит согнутые в коленях ноги в стороны, неотрывно смотря мне в глаза. — Ён, давай, я готов, — просит он, приподнимая бёдра и дотрагиваясь пальцами до моего живота. Я ложусь между его ног, втягивая в страстный поцелуй и направляя головку члена ко входу в его тело. Пару раз касаюсь хорошо смазанное колечко ануса, прежде чем медленно толкнуться в податливое тело. Сынри резко зажмуривается, откидывая голову и раскрывая рот в беззвучном крике. Он прижимается ко мне всем телом, цепко обхватывая плечи руками и впиваясь короткими ноготками в кожу. Мне и самому больно от того, как плотно его мышцы зажимают чувствительную головку. Больно, но невероятно приятно. Я с силой закусываю губу, чтобы прийти в себя и не сделать ему больно своими несдерживаемыми действиями. Я прекрасно понимаю, что это мой единственный шанс, поэтому своё удовольствие нужно задвинуть на второй план. В этот момент важен только он, его чувства, желания и удовольствие. — Всё хорошо, маленький. Потерпи немного. Я приподнимаюсь на руках, чтобы ему не было слишком тяжело, и жду, пока он немного расслабится, покрывая его лицо короткими поцелуями и убирая влажные, прилипшие ко лбу пряди волос. Его мышцы постоянно сокращаются, пытаясь вытолкнуть меня, и я еле сдерживаю себя, чтобы тут же не кончить. Постепенно Ри начинает успокаиваться, выпуская меня из объятий и расслабленно откидываясь на подушку. Он сам подается вперёд, впуская мой член в себя, но я хватаю его за бёдра, не позволяя насадиться до конца. — Сынри~а, не спеши. Медленно, сантиметр за сантиметром я вхожу полностью. Ри нереально узкий, несмотря на долгую растяжку, и я не смог сдержать стонов. — Ах, Джиён~а, двигайся, — хрипит Ри, упираясь своим лбом в мой. Когда я двигаюсь назад, он распахивает глаза, впиваясь в меня взглядом. Мы так и лежим, смотря в глаза друг другу и выстанывая рот в рот, пока я делаю робкие толчки, позволяя ему привыкнуть. Постепенно толчки становятся более смелыми, потому что Ри при каждом из них подается мне навстречу. Когда я усаживаюсь между его ног, закидывая их на свои бёдра, и начинаю двигаться, Сынри подкидывает на кровати. Он громко стонет, сжимая простынь руками и приподнимаясь на плечах и пятках. — Еще, Ён~и, — стонет он. И я вновь двигаюсь назад и вперёд под тем же углом, вызывая в нём еще один стон. — Быстрее, — просит Сынри, двигая бёдрами мне навстречу, и я отпускаю себя, входя в полную длину и чувствуя жар его тела. Я придерживаю его бёдра руками, помогая двигаться, но ему не совсем удобно в этой позе, поэтому я выхожу из него и помогаю встать на четвереньки. Ри сразу выгибается в пояснице, выпячивая попу, но после первого же толчка до упора укладывается грудью на постель. У меня дух перехватывает при одном взгляде на него, такого открытого для меня, стонущего в полный голос, срывающийся с мягких, нежных ноток, на хриплые выдохи. Я не мог оторвать взгляда от красивых округлых ягодиц, от перекатывающихся под кожей мышц спины, покрывшейся сейчас испариной. Я наклоняюсь немного, слизывая капельки, собравшиеся между лопатками, и просунув под него руку, наконец-то притрагиваюсь к его члену, желая довести его до разрядки, но Ри на удивление тут же убирает мою руку со своего члена, шепча: — Сам, без рук. С минуту я вбиваюсь в него, входя с силой в полную длину и попадая точно по сгустку нервов. Он разворачивается в пол-оборота и тянется ко мне за поцелуями. Поцелуи получаются отрывистыми, рваными, такими же, как и движения. Я имею его языком, а он и не думает сопротивляться, уступая, следуя за мной, признавая моё лидерство. А я и предположить не мог, как мне нужно чувствовать то, что я чувствую в эту минуту. Ри понимал, что мне это необходимо, поэтому-то и переживал, а я запрещал себе думать об этом, считая что просто не заслуживаю всего его себе целиком. Пара глубоких толчков — и он напрягается, замирает в моих руках, чтобы через секунду кончить, так и не прикоснувшись к себе. И без того тугие мышцы начинают с силой сокращаться, и меня хватает только на несколько движений, прежде чем я следую за своим любимым в накрывающие с головой волны дикого удовольствия, а потом и в послеоргазменную негу. Обхватывая за испачканный спермой живот, прижимаю к себе, целуя во влажный затылок, и только после этого покидаю жаркий плен. Он накрывает мою ладонь своей, переплетая пальцы и устраивает голову на моём плече. — Ты как, маленький? — Я немного посплю, и мы повторим, — сонно отвечает он, заставляя меня улыбаться как умалишенного. Я тихонько смеюсь ему в ухо, покрывая его поцелуями. — Не спи, Сынри~а. Вставай, я помогу тебе принять душ. — Нет, нет, нет! — говорит он капризно, мотая головой из стороны в сторону. — Ну же, Ри. Сперма подсохнет, и это будут не самые приятные ощущения, ты же сам знаешь. Он тяжело вздыхает и с трудом выбирается из кольца моих рук. Садясь на кровати, тут же смущенно замирает, чувствуя, как белесые капли стекают по бёдрам вниз на тёмно-серую простынь. Ри быстро поднимается и уходит в ванную комнату, а я возбуждаюсь так, будто и не занимался сексом полчаса назад. Когда я вхожу, Ри стоит ко мне спиной, и я не раздумывая прижимаюсь к ней, прикусывая его за плечо так, будто собираюсь оставить на нём свою метку. На его теле и без того уже проступают синяки и засосы, но мне этого мало. Я толкаюсь бёдрами к нему, показывая, как сильно возбуждён, и Сынри отвечает на моё движение, прогибаясь в спине, словно приглашая к дальнейшим действиям. Немного толкая вперёд, я заставляю его опереться о стенку и, приставив головку истекающего смазкой члена, толкаюсь вперёд. Совместный стон и резкие толчки, а еще выгнувшийся и привставший на цыпочки Ри сводят с ума. Рука сама поднимается и со шлепком опускается на мягкую ягодицу, отчего, глухо простонав, мой макнэ прижимается грудью к запотевшей плитке, подставляясь еще сильнее. Еще пара хлёстких шлепков — и белая кожа наливается алым, а Ри шепчет что-то нечленораздельно-просительное и снова подставляется под шлепки и проникновения. Свободной рукой я обхватываю член Ри и начинаю дрочить ему, подстраиваясь под движения собственных бёдер. Всего пара толчков — и он кончает, еле стоя на подгибающихся ногах. Поддерживая его, я еще с полминуты вбиваюсь в податливое тело, прежде чем кончить, упираясь лбом ему между лопаток.

***

— Сынри~а, ты еще долго собираешься там стоять? — раздается сонный голос за спиной, заставляя вынырнуть из воспоминаний. Я рассеянно гляжу на Джиёна, прочно находясь в своих воспоминаниях о той самой ночи: о том, как я выпроводил маму, упорно не желающую оставлять меня одного, сказав, в конце концов, прямо, что собираюсь заниматься любовью со своим парнем; затем с помощью стилиста привёл себя в порядок; а потом, оставшись один, впервые подготавливал себя для Джиёна. — Йа, Сынри, ты слышишь меня?! — возмущается между тем Джиён, окончательно вырывая меня из плена воспоминаний. — Что? А... да... я уже выхожу, — растерянно проговариваю, выключая воду и подходя к нему уже ждущему меня с полотенцем. Улыбка так и просится на губы, и я не сдерживаю её при виде его заботы обо мне. — Тебе приснился кошмар? — обеспокоенно спрашивает он, вытирая мои волосы. — Да, но сегодня я даже рад этому, — всё так же улыбаясь, отвечаю ему. — Почему? — спрашивает он, ведя меня за руку в спальню. — Потому что мне кажется, что он снится мне в самый последний раз, — уверенно отвечаю ему, почему-то даже не сомневаясь, что так и будет на самом деле. — Иди ко мне, — зовёт он и помогает мне удобно устроиться на его груди. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю, — шепчу в ответ, засыпая. Еще далеко не конец нашей истории. На самом деле это только её начало. Мы с Джиёном выбрали путь, идти которым очень сложно в нашем обществе, и мы прекрасно понимаем, что все трудности еще ждут нас впереди. Мы волнуемся о своём будущем, ругаемся, ревнуем, временами даже бьём посуду, а потом миримся страстно, кусаясь, оставляя синяки и засосы. Говорят, со временем страсть проходит, но наше желание обладать друг другом и отдаваться друг другу становится только сильнее.