Рядом с тобой.

Просыпаться было очень приятно. Я чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим, выспавшимся и любимым. Моя голова покоилась на плече Джиёна, а его рука аккуратно перебирала волосы, заставляя едва ли не мурлыкать. — Как же хорошо. Я скучал по этому чувству, хоть ты и оставался в больнице, когда мог, — хриплым со сна голосом произнёс я, потеревшись щекой о грудь Джиёна. — Я тоже. Вроде прошло около трёх недель, но у меня ощущение, что это было в прошлой жизни, — отозвался тихо Джиён. — Сколько сейчас времени? — Почти шесть. — О, почему ты проснулся так рано? — удивлённо спросил я, зная, как Джиён любит поспать по утрам. — Ты так тяжело дышал. Я боялся, что тебе больно. — Джиён~а, со мной всё хорошо, чувствую я себя нормально. Врач же разрешил мне выписаться, — произнёс я, успокаивающе гладя его по груди. — Это мы уже проходили. У меня дежавю. Прежде, чем едва не умереть, ты говорил мне то же самое, — довольно жёстко ответил он. — Я знаю, Джиён, прости, — примирительно прошептал я. — Не важно, как долго протянется этот скандал, Сынри, главное — здоровье. Ты не обязан выступать на церемонии... — начал вкрадчиво Джиён, но я его перебил. — Но я хочу! Он понял, что спорить бесполезно, потому что это не первый наш разговор на поднятую тему. Джи тяжело вздохнул и сказал: — Какой же ты упрямый! — Я знаю, что ты переживаешь, милый, но всё правда хорошо. — Обещай мне, что ты скажешь, если вдруг почувствуешь себя плохо? — Обещаю, я скажу. — Хорошо. Пойдём позавтракаем вместе? К восьми привезут медсестру, чтобы она сделала тебе уколы и поставила капельницу, — сказал Джиён, немного отодвигаясь лишь для того, чтобы меня поцеловать. — Пойдём, — ответил я, приподнимаясь с постели, когда поцелуй был прерван. Джи обогнул кровать и помог мне подняться, придерживая за спину. Он потянулся ко мне губами, и я подумал, что он меня снова поцелует, поэтому прикрыл глаза и потянулся к нему, но он, смеясь, перехватил мою голову и, заставив опустить её, прикоснулся губами ко лбу. Я разочарованно выдохнул, но Джиён рассмеялся, и я не смог на него разозлиться. — Ты так забавно выглядел, — хихикая, как школьница, сказал он, прикрывая рот рукой и отходя от меня. — Айгу, ты такой милый. — Ну хорошо! Раз ты так, то больше никаких поцелуев, — притворно надувшись, ответил я и добавил: — Ты наказан! Он резко подался вперёд и, схватив меня за шею, насмешливо проговорил прямо в губы: — Я буду целовать тебя тогда, когда пожелаю, где пожелаю и как пожелаю, потому что ты принадлежишь мне! Пока он говорил, внутри меня всё скручивалось узлами, я не видел смысла спорить, прекрасно зная, что подчинюсь, так что вместо слов с губ сорвался короткий стон, прежде чем Джиён впился в мои губы собственническим поцелуем. По сути, два дня назад я выпустил хищника из клетки, показав ему свою слабость. Показав, что уже готов не только к тому прирученному Джиёну, которым он старался быть для меня всё это время, но и к тому, какой он на самом деле. Он будто запер тёмную часть себя, чтобы не отпугнуть меня. Нет, он не притворялся, он и в самом деле такой милый, добрый и нежный, но мы оба прекрасно знали, что есть и другие стороны Квон Джиёна, которые он сдерживал до тех пор, пока я не буду готов вновь встретиться с ними лицом к лицу. У Квон Джиёна есть еще и Джи-Драгон — сильный лидер, тщеславный эгоист, собственник и ревнивец. Но разве я не полюбил их обоих? Разве я влюбился когда-то только в милого и застенчивого парня Квон Джиёна? Он не зря сделал себе татуировку с надписью «умеренный». Она была сделана как напоминание о том, что бывает, когда GD полностью получает контроль над Джиёном. Как напоминание о том, что никто из нас и так не сможет забыть. Поэтому, вместо того чтобы отстраниться и возмутиться, я с такой же страстью отдался этому поцелую, при этом показывая, что готов полностью подчиниться. По сути, в чём бы я себя ни убеждал, я всё тот же пластилин в его руках. Слава богу, есть то, что приготовит мне Джиён, не пришлось: еды со вчерашних посиделок осталось предостаточно. Я чувствовал себя дико голодным, потому как поесть после выписки не успел. Джи разогрел себе всевозможных вкусняшек, а мне пришлось довольствоваться только куриным бульоном с небольшим кусочком курицы. С едой я расправился буквально за минуту, но остался таким же голодным. — Джиён~а, — просительно протянул я. — М? — промычал он вопросительно, стараясь пережевать слишком большой кусок мяса, завернутый в листья салата. Я тяжело вздохнул, стараясь не подавиться слюной, смотря на то, с каким аппетитом он поглощает одуряюще пахнущее мясо. К слову, в больнице меня кормили только кашами и бульоном, поэтому, смотря на него, я хотел либо получить что-нибудь вкусное, либо захлебнуться слюной. — Я совершенно не наелся, — горестно произнёс я, — заверни мне тоже ма-а-аленький кусочек. Моё эгьё тут же рассыпалось о фигу, засунутую мне прямо под нос. Джи взял с тарелки листья салата и протянул мне. — На, ешь. — Я же тебе не коза, чтобы травой питаться! — раздраженно сказал я, морща нос. — Ну прости, любимый, бамбука у нас нет, — насмешливо сказал он, но тут же воодушевлённо продолжил: — А хотя есть! На лоджии есть твои любимые бамбуковые кресла и столик! Я открыл рот от возмущения, смотря, как смеётся Джиён, наблюдая за сменой моих эмоций. — Ах ты наглая ящерица, — полыхая праведным гневом, сказал я. — Подожди, я поправлюсь, твоя прелестная тощая задница мне за это ответит. — Ох, как же страшно, — не проникся Джиён, демонстративно поднося красивый, равномерно прожаренный кусочек ко рту. — Я не думал, что когда-нибудь скажу это, но... — обречённо проговорил я, глядя, как он прожёвывает очередной кусочек. — Если дашь мне съесть пару кусочков, я сделаю тебе офигенный минет. Со стороны входа послышался смех . — Сынри~а, брось этого чёрствого и жадного парня, — смеясь, сказал Тэян, проходя на кухню. — Я дам тебе столько мяса, сколько ты захочешь. — Правда? — воодушевлённо спросил я, делая вид, что действительно задумался над его предложением, и посмотрел на Джиёна. Очевидно, Тэ решил мне подыграть, поэтому присел рядом со мной за стол и проникновенно сказал: — Конечно, маленький, судя по тому, как стонет Джиён, ты, должно быть, просто гуру секса. — Ну не знаю, не знаю, никто ещё не жаловался, хён, — с придыханием протянул я, делая особый акцент на слове «хён». Джиён перестал есть, напряжённо следя за нами и закипая, даже несмотря на то, что понимал, что это были шутки. Не нужно было отказывать мне в вещах, которые я любил больше всего. — Джиён~а, да он у тебя просто огонь. Думаю, я бы хотел всё же попробовать когда-нибудь секс с парнем. — Я. Оторву. Тебе. Яйца. Дон. Ёнбэ, — с угрозой, выделяя каждое слово, проговорил Джиён, вставая со своего места. «Похоже, мы перестарались», — думал я, пока Джи двигался в мою сторону. Он схватил меня за руку, но вполне аккуратно поднял с согретого места. — Похоже, я всё же угощу тебя одним блюдом сегодня, Сынри, — грозно прошептал-прорычал он мне в ухо, чтобы Тэян не смог услышать. — Каким же? — спокойно спросил я, прекрасно зная, что он имел в виду, и ощущая удовлетворённость от того, что он поддался на провокацию. Было понятно, что поесть что-то более тяжёлое, чем овощи и бульоны, мне не дадут, но секс-то мне не запрещали. — Тебе понравится, малыш. Это очень питальное и полезное блюдо, — ответил Джиён, таща меня в сторону спальни. — Корейский йогурт называется. Слышал о таком? — О, это же мой любимый, — пошло облизывая губы, сказал я уже в комнате, осторожно опускаясь на колени перед ним. Несмотря на игру в принуждение, Джи придержал меня и обеспокоенно спросил: — Давай на кровать? — Нет! Я хочу так, — ответил я, встав на колени. Он сам сидел на кровати, а я себя прекрасно чувствовал, упираясь коленями в длинный и мягкий ворс ковра. — Давай, малыш, покажи мне, как ты умеешь, — возвращая в голос повелительные нотки, сказал Джиён, откинувшись назад и упершись руками. Я оттянул резинку спортивных штанов, выпуская наружу полувставший член Джиёна. Обхватив ствол пальчиками, я пару раз провёл по нему, прежде чем потереться щекой о нежную, бархатистую кожу. Джи не отрываясь смотрел на меня, и это нереально заводило. Вместо того чтобы взять член в рот, я гладил, ласкал его, размазывая выступающие капельки смазки по головке и проводя по уздечке ногтём аккуратно, почти невесомо, от головки до основания. Джиён прерывисто дышал, наблюдая за мной из-под полу-опущенных век, и это заводило еще больше. Я проделал тот же путь языком, уже по полностью эрегированному члену, вырывая у Джиёна пока только тихие стоны. Прихватив губами одно из тяжёлых яичек и легонько посасывая, я ласкал его кончиком языка. — Ах, Ри... ну давай же, малыш! — простонал Ён, запустив пальцы в мои волосы, притянув обратно к головке. Его грудь тяжело вздымалась, а в моих штанах давно уже стоял член, требующий разрядки. Сжалившись над Джиёном, я провёл по головке языком, слегка надавливая на уретру. Во рту появился немного горьковатый, но совсем не отталкивающий вкус смазки, и я наконец-то запустил член глубже, делая пару поступательных движений, но тут же выпустил его изо рта. От губ к головке тянулась ниточка слюны; взглянув на Джиёна, я собрал её языком, на этот раз вбирая член сразу и до основания. В расслабленное горло ствол вошёл довольно легко, поэтому никаких рвотных позывов не было. Выждав секунд десять, я подался назад, чтобы в следующий момент вновь упереться носом в гладко выбритый лобок Джиёна. — А-а-а, чёрт, Сынри~а... — не удержался от стонов он, шире расставляя ноги и подаваясь немного вперёд. Я не отрываясь смотрел на его красивое, но уставшее лицо, следя за тем, какие эмоции на нем проскальзывали. Не выпуская член изо рта, я стянул с него брюки окончательно, отбросив их в сторону; Джиён опять расставил ноги, прекрасно зная, что я всё пойму. Я протянул к нему пальцы, которые он тут же взял в рот, обильно смазывая слюной. Приставив пальцы к сжатому колечку мышц, я легонько массировал его, проникая и оглаживая стеночки. Джиён откинулся назад, улегшись на кровать, и слегка приподнял бёдра, еще больше открывая себя. Он пытался сам насадиться на дразнящие его пальцы, и я всё же поддался, резко вводя в него сразу два. Джи довольно громко простонал от смеси боли и удовольствия и с силой насадил мою голову на свой член, но я тоже не остался в долгу, быстро двигая пальцами и разводя их в стороны. Джи уже не пытался сдержать стоны, просто трахая мой рот своим членом в том же ритме, в котором двигались в нём мои пальцы. Свободной рукой я вытащил свой истекающий смазкой член из домашних шорт и, размазав эякулят, начал двигать свёрнутыми в кольцо пальцами, стараясь подстроиться под общий темп. — Боже мой, а-а-а, Ри... я сейчас кончу, — простонал Джиён, но я даже на секунду не замедлился, он в последний раз насадил мою голову на свой член и с хриплым стоном кончил. Джиёна трясло, но он отпустил наконец мою голову, позволяя отстранится, чтобы сделать несколько судорожных вдохов и кончить в свою ладонь. Уложив голову на его бедро, я провёл по подрагивающему члену рукой, вымазанной в моей сперме, после чего вновь взял его в рот, на этот раз просто лаская и вылизывая. Джиён растёкся по кровати, время от времени постанывая на грани слышимости. А я вытер руки влажными салфетками из прикроватной тумбочки, стоящей рядом с нами, и упёрся подбородком ему в низ живота, смотря на него. Мышцы живота то напрягались, то полностью расслаблялись, а он лежал, прикрыв глаза руками. — Ну как? Я заслужил добавки? — хитро улыбаясь, спросил я. Джиён прикусил губу, а потом рассмеялся, поднимаясь и звонко чмокая меня в губы. — Конечно заслужил! — Вот и прекрасно, — деловито сказал я, пытаясь подняться с колен. Но Джиён остановил меня, обхватив щёки ладонями, и прямо в губы прошептал: — Я позвоню менеджеру и попрошу купить тебе... свежий бамбук, моя любимая панда. — Джиён, ты такой... — возмущённо начал я, но он не дал мне договорить, заткнув поцелуем. — Успокойся, попрошу Тэ нарезать тебе салат и добавить туда немного отварной курицы, — сказал он, оторвавшись от моих губ и помогая мне встать. — Если готовить будет всё равно Тэ, то зачем мне нужен был посредник между нами, — пробормотал я себе под нос. — Ты что-то сказал? — довольно ухмыляясь, пропел Джиён. — Нет, любимый, — растянув губы в притворной улыбке, ответил я. В компанию мы прибыли уже к девяти часам и ещё час потеряли на приветствия от сотрудников. Дальше началась работа, мне ходить никуда не позволяли, поэтому я сидел на диванчике в студии, пока все обсуждали предстоящее выступление. Особого участия в обсуждениях я не принимал, но не потому, что мне не было интересно, а потому, что было настолько жарко, что не хотелось даже говорить. В уголочке, тихонько стреляя по нам глазками, сидела медсестра, приставленная, чтобы следить за моим состоянием, а я понимал, что несмотря на то, что ничего не делал, всё же умудрился устать. Отвлекать Джиёна или кого-нибудь из хёнов не хотелось, а выпить холодную воду было просто необходимо, поэтому я попытался встать и был тут же остановлен. — Я в туалет, сейчас вернусь, — отчитался я под их вопросительными взглядами и двинулся к выходу. — С тобой сходить? — спросил Джиён, которому было просто необходимо, чтобы я находился в зоне его видимости и досягаемости. — Нет, хён, не отвлекайтесь, я туда и обратно, — ответил я, помня, что здесь есть посторонний человек. На обратном пути я подошёл к холодильнику и взял, как мне показалось, самую холодную жестяную банку с соком, приложив её ко лбу, попутно пытаясь свободной рукой скрутить крышку с бутылки питьевой воды. Оторвать ледяную банку от лба казалось задачей невыполнимой, поэтому я просунул бутылку между локтем и телом и наконец-то избавился от крышки, тут же выпивая добрую половину, несмотря на то, что от холода сводило зубы. Поставив на место уже не такую холодную банку, я взял другую и захлопнул холодильник. Стоило мне сделать шаг, как всё вокруг закружилось, я осел на пол. Борясь с тошнотой и стараясь остаться в сознании, я аккуратно прилёг, чтобы тут же сесть обратно. Лежать было просто невыносимо больно. Бок и весь живот стянуло так сильно, что казалось, будто мышцы сейчас разорвёт от судорог. Я хотел окликнуть кого-нибудь, но дверь с студию была закрыта, а там была очень хорошая звукоизоляция. Дышать было трудно: как будто кто-то положил мне на грудь огромный груз, а в глазах неожиданно потемнело. Я изо всех сил пытался крикнуть, но из горла доносились лишь сдавленные хрипы. Спустя пару минут я постарался подняться, чтобы преодолеть эти кажущиеся сейчас непреодолимыми десять метров до двери, и мне это удалось только с третьей попытки. Кое-как поднявшись, я по стеночке пошёл к дверям, затрачивая на каждый шаг огромное количество сил. Я понимал, что дошёл за чуть больше минуты, но мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я взялся за ручку двери и с трудом её провернул. Приоткрыв двери, я прислонился к косяку, со свистом втягивая в себя крохи доступного мне воздуха. Взгляды всех сидящих в комнате сошлись на мне, и они повскакивали со своих мест, с тревогой смотря на меня. Джиён подскочил ко мне, и я тут же рухнул ему в руки, потому как всё вокруг ходило ходуном. Крики становились всё более далёкими, а потом как будто выключили свет. Очнулся я уже в больнице, опять подключенный к туче пищащих приборов. На этот раз выплыл из коматозного состояния я довольно быстро. Рядом с кроватью сидел не кто-то из близких, а медсестра, и это давило. Очевидно, моё состояние отразилось на пульсе, потому как она сказала: — Не волнуйтесь, всё хорошо. Я сейчас позову врача. Она нажала на кнопку, и через минуту в палате появился приземистый мужчина в белом халате. — Здравствуйте, Сынри-щи. Как вы себя чувствуете? — Нормально, где моя семья? — Они все в комнате ожидания. Ваш организм сейчас очень ослаблен. Пока вы находитесь в отделении интенсивной терапии, ни о каких посетителях не может быть и речи, — строго сказал он. — Вы едва не погибли. Нам пришлось постараться, чтобы спасти вас. — Но почему? Я был очень осторожен. — Вы не виноваты. У вас был перитонит, это трудно диагностировать, пока нет явных признаков. У вас было небольшое кровотечение после операции: кровь скапливалась в брюшной полости, отчего и держалась температура. Это и привело к перитониту. Я бы отругал вас за то, что вы покинули больницу, но, боюсь, это и спасло вам жизнь. На поздних стадиях перитонит приводит к летальному исходу, но вам из-за нагрузки стало сразу плохо, что и дало нам возможность быстрее приступить к лечению. Мы провели вам повторную лапароскопию и вырезали очаг воспаления, после чего сделали санацию брюшной полости и ввели дренаж. Поэтому лучше запаситесь терпением, больницу вы покинете еще очень не скоро. — Как долго я буду восстанавливаться? — Месяц, может, чуть меньше. Не волнуйтесь, дольше необходимого срока я вас здесь не задержу. К тому же через неделю при отсутствии осложнений я переведу вас в обычную палату, тогда вас смогут навещать. Конечно, на нас давили с просьбами разрешить вашим родным входить сюда, но я разрешения такого не дал. Это для вашего же блага, Сынри-щи. Это не шутки. Стоит вам зацепить какую-нибудь заразу извне — и это может очень плохо закончиться. Как я уже сказал, организм слишком ослаблен. А сейчас вам лучше поспать, — сказал он, проверяя какие-то показания и подавая знак медсестре. Она тут же ввела лекарство в капельницу, и меня на удивление сразу стало клонить в сон. — Скажите им, что я в порядке. — Обязательно, я сейчас пойду к ним, — по-доброму улыбаясь, сказал доктор. — Спасибо вам. Скажите моим хёнам, что они должны готовиться к выступлению, а не сидеть здесь. — Хорошо. Спите, — ответил он, прикрывая за собой двери. Через несколько секунд я провалился в сон. Дни потянулись однообразно, я мог лишь спать и рассматривать палату, запоминая всё в мельчайших подробностях. Я думал, что буду чувствовать себя очень плохо, но на удивление в этот раз, казалось, всё шло именно так, как надо. Температура больше не поднималась, а врач только удовлетворённо кивал, проводя осмотр. Трубки вынули, и меня наконец-то перевели в обычную палату. Я просто нереально соскучился по всем за это время и очень многое переосмыслил. Всё же, наверно, было слишком эгоистично сбегать из больницы и заставлять всех переживать обо мне. Прав был Джиён, когда говорил, что важнее здоровье, и хотя в итоге это было правильным решением, но я всё равно чувствовал себя виноватым, особенно когда увидел, как расплакались родители, увидев меня. Несмотря на свою излишнюю худобу, думаю, я выглядел вполне здоровым, потому что они быстро успокоились. Джиёна не оказалось в стране, но менеджер сразу принёс мне мой телефон. Джи ответил после первого же гудка, и я понял, что он нервничал и не выпускал телефон из рук. — Алло, Ри? — быстро и как-то даже испуганно проговорил он. — Да, Ён, — горло сдавило, и я пытался не расплакаться, слыша самый любимый голос. — Малыш, — протянул он устало и с облегчением, — как ты? — Со мной всё хорошо. Я так соскучился по тебе! — тихо прошептал я. — Я тоже, я вылечу сегодня ночью, слышишь? Я так сильно тебя люблю. — Я тебя тоже, — улыбнувшись, ответил на ставшее привычным, но всё такое же безумно дорогое сердцу признание, а потом добавил: — Ты меня простишь? Я приношу тебе столько неприятностей. — Не говори глупости, Ри. Я прощу тебе всё что угодно, — тяжело вздохнув, ответил он. — Я просто хочу, чтобы всё закончилось. Хочу запереть тебя дома и больше никуда не отпускать, как бы тебе это не нравилось. — Пожалуй, прямо сейчас я хочу быть запертым, — серьёзно ответил я. — Тебе лучше? — после небольшого перерыва спросил Джиён. — Да, я быстро иду на поправку. Думаю, через неделю меня полностью выпишут. Так что не переживай. — Вспоминая предыдущие два раза, когда ты меня успокаивал, я начинаю нервничать еще сильнее, — усмехнулся Джиён. — На этот раз всё действительно очень хорошо. Ты сам завтра убедишься, — улыбаясь, ответил я. — Как прилечу, сразу приеду к тебе, маленький. — Нет, Джи, пожалуйста, сначала выспись, а потом приходи. Хорошо? — Я соскучился, не смогу уснуть, пока не увижу тебя. — Уснёшь, твоя усталость буквально осязаема. Я хочу, чтобы ты как следует отдохнул, прежде чем приедешь ко мне. Я никуда отсюда не денусь. Хочешь, отправлю тебе пару фоток? — Хочу. — Хорошо, я сейчас сфотографируюсь и отправлю тебе. Пока. — Пока. Сделав парочку селфи, я отправил их Джиёну и смог наконец уговорить его поехать домой и хоть немного поспать. Дни потекли немного разнообразнее. Когда мог, Джиён навещал меня и даже оставался пару раз на ночь. Даже сейчас я вспоминаю эти ночи с особым трепетом. Мы просто лежали, держась за руки и обсуждали всё на свете, изредка прерываясь на нежные поцелуи. Джиён категорически отказался даже просто поласкать друг друга руками, но мне и самому не очень хотелось, потому что у меня были на это свои планы.