Рядом с тобой.

Я проснулся от прикосновений Джиёна к моему телу. Как бы я ни засыпал, но просыпался я всегда прижатым спиной к его груди. Должен ли я воспринимать это как знак? Судя по всему, была уже глубокая ночь. Мы спали очень долго. От мыслей меня отвлёк Джи: лаская мою кожу под футболкой, он поднялся от живота к груди и довольно сильно сжал мой сосок. Это произошло неожиданно, и я резко втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Повернись ко мне, малыш, — прошептал Джи мне на ухо. — Не называй меня так, когда лежишь сзади меня, — во мне поднялась волна раздражения; он может называть меня так в другое время, когда я для него младший брат или макнэ, но в постели для меня это звучало как оскорбление. И дело тут даже не в размерах, поскольку своим я мог гордиться и хвастаться перед хёнами, дело в том, что он будто бы приравнивал меня к девушке в этот момент. Я высказался, но всё же повернулся к нему лицом. — Успокойся, я вовсе не хотел тебя обидеть, Ри, — сказал Джиён и погладил меня по щеке. Как блестят его глаза, я видел даже в темноте комнаты. Помедлив пару секунд, словно что-то решая для себя, он всё же потянулся к моим губам. Это был наш второй поцелуй, но мы оба чувствовали себя гораздо увереннее. Не могу объяснить, что я чувствовал, когда его руки опять пробрались под мою футболку и стали поглаживать мою спину, бока и живот. Не разрывая поцелуя, он раздвинул мои ноги и улёгся между ними. Я сразу же напрягся и хотел остудить его пыл, но он опередил меня: — Я знаю, Сынри~а. Позволь мне просто прикасаться к тебе, как я хочу. Я не перейду черту. Мне это сейчас очень нужно, — он говорил довольно спокойно и уверенно, но я знал его лучше, чем кто-либо другой. Он внешне очень сильный человек, но на самом деле он нуждался в том, чтобы кто-то постоянно отдавал ему частичку своего тепла; я был тем, кто не отказывал ему в этом никогда, потому что я любил его очень сильно, впрочем, как и он меня. И хотя сейчас это, казалось, перешло все границы, я уже всё для себя решил. Вместо ответа я поднял руку и провёл по его губам подушечкой большого пальца. Он прикрыл глаза, понимая мой ответ без лишних слов. — Тебе не противны мои прикосновения? Я задумался об этом и с удивлением понял, что НЕТ, вовсе не противны. Я не почувствовал никакого возбуждения, скорее, из-за странности происходящего, а не из-за того, что мне противно. — Нет, мне не противно... Но я не гей, Джи. Он улыбнулся мне и сказал: — А я би, но ты первый парень, которого я целую. — Так с чего ты решил, что они тебе нравятся? — спросил заинтригованный я. Всё-таки больше всего в этом мире я обожаю знать всё обо всём и обо всех. — Потому что я люблю парня, — тихо ответил он. Я вздохнул, пожалев его. Кто-то может подумать, что он хотел этим самым признаться мне в любви, но, опять же, я знал его слишком хорошо. — Это ведь не я? — спросил я, уже заранее зная ответ. — Нет, малыш, не ты, — ответил он, прикрыв глаза рукой. — Так почему же ты не признаешься ему? — Я не могу, Ри. Боюсь, в его глазах я увижу отвращение. — А в моих увидеть его ты не боишься? — Нет, только не в твоих, между нами особая связь. Я знал, что рано или поздно ты вернёшься ко мне, сколько бы ты ни пытался держаться в стороне. К тому же я знаю, что в итоге ты будешь воспринимать происходящее между нами как какое-то приключение. И что бы ни происходило между нами — наши с тобой отношения всегда останутся хорошими. — Тогда зачем была эта травка? Йа, я чувствовал себя ужасно, ты знаешь об этом?! — Прости, Сынни, ты ни в чём не виноват. Просто мне нужно было отвлечься, а ты сбегал от меня. Мне стало некому уделять всё своё внимание, и я стал всё больше думать о нём. Знаешь, невыносимо столько лет безответно любить кого-то. — Мне очень жаль, Джи, но я должен спросить. Ты представляешь его, целуя меня? — всё же я был слишком самовлюблён, чтобы стерпеть это. — О нет, нет! Даже не думай об этом. Я знаю, как это выглядит, и мне жаль, что тебе кажется, будто я использую тебя, но всё совсем не так. Поверь мне, я действительно хочу тебя и думаю, что ты очень красивый. — Боже мой, сам Квон Джиён осыпает меня комплиментами и пытается охмурить как школьницу-девственницу. Только вот лавры главного ловеласа, несмотря на возраст, в нашей группе всё же принадлежат по праву мне, — мы оба посмеялись, и он ответил: — Я правда не знаю, что мне теперь делать, Сынри~а. — Хён, даже если это откроется, мы обязательно всё преодолеем. Возьмём перерыв, а потом триумфально вернёмся, и всем придётся вновь принять нас, потому что мы лучшие... потому что ТЫ лучший. А мы будем рядом с тобой, что бы ни случилось, ты ведь знаешь? — Я знаю, но подставлять вас из-за своей глупости я хочу меньше всего. Я знаю, что значит для тебя карьера, и не думай, что я не замечаю, сколько сил ты тратишь на это. Я не оставлю тебя, в случае если что-то пойдет не так. — Уверен, что все так и думают, но, мне кажется, никто не знает правду, — я грустно улыбнулся, сказав это. — На самом деле я часто жалею о том, что прошёл тогда в группу. Не думал, что когда-нибудь признаюсь в этом. Джиён выглядел по-настоящему удивлённым. — Ты удивлён? Но это действительно так. Думаю, из меня получился бы успешный бизнесмен, способный сам распоряжаться своей жизнью. Я мог бы делать и говорить то, что хочу, не слыша критику о каждом своём слове или движении; не бояться каждую минуту сделать что-то не так и быть вовлечённым в скандал. Особенно после скандала Дэсона, когда я наблюдал за той ненавистью, которая полилась от вчерашних самых преданных фанатов, я всё чаще стал задумываться об этом. А если вдруг случится так, что все узнают о тебе, думаю, я только укреплюсь в своём мнении. Так что я с тобой, Джи. Хочу, чтобы ты знал об этом. — Прости меня. Иногда я забываю о том, что ты самый младший и тебе тяжело. Всё-таки мы с тобой так сильно похожи, что иногда меня удивляет это. — Ничего удивительного тут нет, Джи. Я так же, как и ты, был с самого детства редким гостем дома. И как бы я ни любил свою семью, но это ты воспитал меня. Конечно, глупостью я никогда не отличался, так что это было не так уж и сложно, признай. — Господи, ты серьёзно?! Ты настоящий хитрый лис, и мы оба знаем об этом. Макнэ, который круче лидера, — Джи начал щекотать меня, и я, смеясь, пытался вырваться. Быстро смекнув, что мне это вряд ли удастся, ведь я хоть и выше Джи, но пока ещё довольно щупленький, несмотря на свои кубики пресса, я всё же решил оправдать своё звание «хитрого лиса» и, вместо того чтобы вырываться, резко расслабился, а когда Джи в недоумении остановился, я прижался губами к его губам, вовлекая его в довольно страстный поцелуй.