Arbitrage // Арбитраж

Да, скорее всего, на этот раз он даже ожидал увидеть Кая, сидящего рядом с его квартирой. Тот сейчас похож на потерянного пуделя, смотрит на него сверху вниз из-под чёлки, улыбается и встаёт. Кай выглядит очень усталым – под глазами залегли огромные тёмные тени, над верхней губой засохла кровь. - Сколько прошло времени на этот раз? – Кай проходит за Кёнсу на кухню и обхватывает его рукой за плечи, когда тот ставит пакет с продуктами на столешницу. - Без понятия, иди, проверь сам, - он подталкивает Кая к кухонному столу, на котором чуть раньше оставил утреннюю газету. - Ммм... Почти месяц. Несколько дольше, чем я ожидал, - пальцы Кая рассеянно поглаживают страницу. - Вот уж не думал, что тебе жаль потерянного времени, - Кёнсу вытаскивает из пакета небольшую пачку риса и несколько длинных зелёных стручков лука. - Не очень. Всё равно меня здесь ничего не держит. Так что у нас на обед? Ты будешь делать острый таккальби? - Тебя слишком много. Займись, наконец, делом и помоги мне с едой. Он заставил его порезать зелёный лук. И сразу же пожалел об этом, потому что Кай ужасно работал ножом – кусочки получились кривыми и неряшливыми, но хотя бы в этот раз обошлось без кровотечения. - Вижу, ты начал покупать больше еды, в расчете на меня. Эй, добавь побольше чили туда! А потом много-много сыра сверху, окей? - говорит Кай, подходя к Кёнсу сзади и закидывая руки на его плечи, прижимается к его спине. Жар его тела уже странно знаком и приятен. Кёнсу закатывает глаза, но не отстраняется от этого навязчивого присутствия. - Тоже мне советник нашёлся. Кай ярко улыбается, обнажая белые зубы. Глаза сверкают, лицо расслаблено. Кёнсу считает, что он невероятно милый – улыбка заставляет его выглядеть моложе и наивнее. Не то, что тот отпечаток самодовольной усмешки за тонированным стеклом автомобиля. - Сколько тебе лет? – спрашивает Кёнсу. - Твой настоящий возраст. Ты пропускал месяцы и годы своей жизни, так что, должно быть, ты младше, чем все думают, верно? Полные губы Кая сжимаются, он медленно поднимает палец и задумчиво постукивает им по нижней губе. - Я не знаю, вернее, не помню. Я не считаю пропущенное время. Годы постепенно стирают свои границы, словно соединяются в одну непрерывную линию. И время медленно, но верно начинает терять свой смысл. - В каком году ты родился? Кай молчит некоторое время, вспоминая, и хмурит брови, пытаясь сконцентрироваться. - 1994. Может, в январе. Я помню, как пытался уговорить соседских детишек называть меня хёном, даже если мы были одногодками. А тебе сколько лет? - Я родился в начале 1993 года. Я точно твой хён, - Кёнсу помешивает густой горячий соус в кастрюле, затем бросает в него куски рамена и курицы. Кай оживлённо тыкает их палочками и начинает ворочать по стенкам посудины. Он берёт в ладонь горсть кривых кусочков зелёного лука и бросает их в кастрюлю. - Держу пари. И ты повторял месяцы и годы своей жизни, так? Так что, думаю, стоит прибавить к твоему возрасту ещё пару лет. Ты состаришься раньше, чем твои друзья. Хотя, это смотря с чьей точки зрения, правда ведь? Остальные ведь видят нас в возрасте 28 и 29 лет только потому что столько времени прошло для них. Но ты… ты прожил уже лет тридцать, наверное, со всеми этими скачками в прошлое, разве нет? Кёнсу радует уже то, что Кай хотя бы стол нормально прибрал. Он ставит большую дымящуюся кастрюлю на середину. - А ты, наверное, на пару лет моложе, чем все думают. Я не знаю, сколько мне лет. Я тоже не считаю время, проведённое мною в петлях, - Кёнсу зачерпывает побольше риса в ложку и раскладывает его в две совершенно одинаковые тарелочки. Кай ставит на стол два стакана с водой. Всё в двойном комплекте. - Как забавно, чем больше мы оба путешествуем во времени, тем сильнее наша разница в возрасте. Может, если я продолжу перемещаться вперёд, в один прекрасный день ты станешь одним из тех мерзких старых толстосумов, желающим нанять меня, чтобы разбить свой великолепный Ferrari Enzo, - Кай шипит, ухватив в рот слишком много горячего риса, и бросает остатки на тарелку. - Или, возможно, мы оба находимся вне нормальной временной петли и у нас больше нет возраста, как такового? Откуда мне знать? Люди всё продолжают умиляться моему детскому лицу, - пожимает плечами Кёнсу, осторожно дуя на свой рамен. Он делает паузу, набирает большую ложку риса, и ждёт, пока он остынет. - Почему ты просто не сделаешь это? Просто не перепрыгнешь вперёд до конца времён? Как думаешь, ты смог бы? Но ты всё равно остаешься в этом времени, не уходя далеко от этой точки. Они замолкают на некоторое время, с аппетитом уплетая мясо и вермишель. - Я думаю, ты просто не готов отпустить всех людей, что тебя окружают. У тебя ведь есть своя жизнь здесь, верно? Если ты продолжишь перемещаться вперёд, все, кого ты знал, умрут, и жизнь твоя здесь закончится вместе с ними. Ты перестанешь существовать в этой струе. Ты будешь вне времени, изолирован ото всех и вся. Не к кому будет вернуться. Я считаю, ты держишься за своих друзей больше, чем ты думаешь. Кай хмыкает, продолжая работать палочками. Он находит ноги Кёнсу под столом своими. Они заканчивают есть и начинают убирать со стола. Кёнсу ставит последнюю тарелку в раковину, чтобы начать мыть посуду, когда Кай прижимает его к столешнице и целует. Кай прижимается к его губам мягко, но настойчиво. Он машинально поднимает руки, чтобы надавить на плечи Кая, пытаясь оттолкнуть, но тот не двигается, и Кёнсу с лёгким стоном вцепляется ногтями в его футболку. Кай отстраняется на секунду, и они пристально смотрят друг другу в глаза. Кёнсу уже было открывает рот, чтобы что-то сказать, но Кай снова наклоняется вперёд, прижимаясь к его губам, раскрывая их, лаская, медленно проводя горячим языком по его нижней губе. На этот раз ему удаётся оттолкнуть Кая, сила удара заставляет обоих отступить назад. - Что такое? – спрашивает Кай, следя за ним своими тёмными глазами, полуприкрытыми густыми ресницами. Ладони мягко водят по бёдрам Кёнсу, словно исследуя. - Ты же хочешь, не так ли? – руки Кая легонько касаются выпуклости на его брюках, и Кёнсу закусывает нижнюю губу, закрывая глаза. Он запоздало понимает, что нужно сбросить настырную руку. - Как давно ты не занимался этим? Такой чувствительный... Кай всем телом прижимается к Кёнсу. Он проталкивает своё бедро между его ног, разница в росте заставляет Кёнсу прижаться к Каю ещё сильнее. Его бёдра инстинктивно сжимаются вокруг ноги Кая, жар от трения покалывает кожу под тканью его брюк. - Ты вечно такой правильный, всё время держишь себя в узде… Ты расслабляешься, разжимаешь свою железную хватку только на трассе. Ты пытаешься структурировать каждую минуту своей жизни, расчётливо распланировать каждый миг. Кроме той аварии, когда я увидел тебя. Но этого ведь недостаточно, тебе не кажется? – жарко шепчет Кай, прослеживая губами чёткую линию его подбородка. Дыхание Кёнсу становится рваным, он чувствует сотни мурашек, бегущих под кожей. Он продолжает повторять про себя, что такого быть не должно, но он никогда не мог нормально сказать Каю «нет». - Тебе стоит потерять контроль… хотя бы немного. Кай крепче прижимает его к себе, заставляя Кёнсу задохнуться. Он отталкивает Кая, когда ловкие пальцы касаются пуговицы на его брюках. Кай одно мучительно долгое мгновение смотрит на него, пока напряжение не покидает его тело, а плечи горбятся, заставляя слегка согнуться. Кёнсу тяжело вздыхает и поднимает на него глаза. Он закусывает нижнюю губу, глазами прослеживая линию длинной шеи Кая, поднимаясь от острых ключиц до чёткой линии подбородка. Он хочет извиниться, но с губ срывается совсем иное. - Ты выглядишь словно… - Словно? – Кай поворачивается, чтобы взглянуть ему в глаза, но Кёнсу отводит взгляд и отодвигается от столешницы. Ладони до сих пор прижимаются к её твёрдому гладкому мрамору. - Как один из тех, с кем можно трахнуться на стороне один раз или два, и на этом закончить, боясь быть выброшенным. Все хотят тебя, но они уверены, что затащить тебя в постель всё равно не получится, так что они даже не хотят пытаться. - Секс со мной как награда… Забавно, – Кай наклоняет голову, улыбаясь краем губ. - Да, думаю, это вполне про меня. Так что, ты не хочешь меня трахнуть? - Не очень. А должен? – бормочет Кёнсу, отворачиваясь, чтобы скрыть своё возбуждение, уже так хорошо заметное под облегающими штанами. Он слышит тихий смех Кая сзади. - Должно быть, тебе нужно ещё немного времени. А что, если я сейчас пойду и разобьюсь на какой-нибудь тачке, а затем появлюсь через пару недель? Тогда ты изменишь своё мнение? - Ты несёшь полный бред, – Кёнсу оглядывается на него. Он честно пытается засмеяться, но получается как-то не очень. - Ты знаешь, я ведь очень нетерпеливый человек. И всегда перескакиваю ненужные мне моменты. - Звучит скорее как твоё желание убежать от настоящего. P.S. Чуть не свихнулась, пока переводила. Всё-таки даже обычные поцелуи КайСу сводят меня с ума по полной. Я пищала, как дурак, честно, это слишком возбуждающе... нет. Порочно... Снова не то. Это было слишком мило-прекрасно-восхитительно для моей несчастной души бешеного КайСу шиппера. Вот. Я уже боюсь нц-сцены, о боги. Простите за нытьё.