Тёмные воды

Портключ перенёс Долохова и Софию обратно в мрачный бор, где затерялся коттедж — убежище преступников от волшебного мира. Блуждание среди сосновых вековых деревьев напоминало затейливую причудливую игру. Развевающийся за спиной плащ заставлял девушку чувствовать себя загадочной и зловещей, драматично вписывающийся в окружающие декорации. Сухие, истлевшие от времени хвойные иголки хрустели под ногами с безнадежной жалобой.  — Мне они понравились. И Гермиона. И близнецы Уизли, — вздохнула София. — И Гарри Поттер — в особенности.  — И это повод для тоски? — засмеялся Антон. — Преждевременно скуксилась. Ты, конечно же, не писанная красавица, но девчонка вполне себе ничего! Может, что ещё и получится? София бросила на своего проводника возмущённый взгляд:  — Я совершенно не об этом! — А о чём же, в таков случае?  — Я не хочу становиться врагом Гарри Поттера! – Ну, если у тебя есть хоть крупица мозгов, врагом Волдеморту ты не захочешь стать тем более, — мужчина дружелюбно похлопал подопечную по плечу. — Брось, Сонька! Никто же не требует от тебя принести голову Поттера на тарелочке с золотой или, любого другого цвета, каёмочкой? Даже против вашей дружбы с Поттером Том вряд ли станет возражать.  — Почему это?  — Ты будто всерьёз считаешь, что мы воюем с детьми? Поттер — это знамя. У паренька для этого идеальное происхождение: биография, печальное прошлое, постная мина. Но кто ж в здравом уме со знаменем дерётся-то, а? Трофей, конечно, попытаемся захватить при случае, не без этого. Но драка планируется не с марионеткой, а с кукловодом. Вредным, мудрым, сильным кукловодом. Авроры басенку о том, что мы истребляем магглов, придумали. Истребляли самих авроров. Магглам, конечно, тоже достаётся. Но не всем подряд, а лишь тем, в ком есть крупица волшебной крови — завтра мугродье может встать на сторону противника. — Не логичнее ли перетянуть это самое «мугродье» на свою сторону?  — Логично, но невыполнимо. Нет ни времени, ни денег, ни людей, готовых этим заняться. Протяжный вой, звенящий на высокой ноте, раздался из глубины леса.  — Адские гончие, — скривился проводник, — Ходу, ходу, девица! Как бы в историю не попасть. Неприятный разговор закончился на пороге коттеджа, к облегчению обоих собеседников. София, подхватив покупки, магически уменьшенные, поднялась в комнату. Она продолжала пребывать в смятенных чувствах — ей не нравилось выступать на тёмной стороне.  — Всё в порядке? — раздался за спиной тихий высокий голос. Девушка обернулась:  — Я не слышала, дядя, как вы вошли.  — Извини. С моей стороны невежливо врываться без стука. Войти ещё раз? — голос Темного Лорда был мягок, интонации вежливыми.  — Не стоит. Подойдя ближе, дядюшка взглянул через её плечо на результаты шопинга: — Всё купили?  — Надеюсь. Я в этом не разбираюсь. Но мне кажется, месье Долохов все сделал правильно.  — Он хороший друг, — кивнул Волдеморт.  — Я думала, что он для вас хороший слуга.  — Служить этот ублюдок совершенно не умеет. Данную нишу занимают Червехвост, Нотт, Эйвери, Краббэ. Даже Лестрейнджи. Ах, да, забыл Малфоя. Тебе ведь не терпится познакомиться с этим семейством? В твоих мыслях они присутствуют почти постоянно.  — Вы читаете мои мысли?! — возмутилась София. Волдеморт, пинком развернув кресло, лениво в него опустился:  — Я не читаю — я слышу, — устало выдохнул он, потирая виски. — Чтобы ментально оглохнуть приходится прилагать постоянные усилия. Либо зелья. Если принимать настойки беспрерывно, возникает привыкание, так что глухая тишина — редкий подарок. От «слышания» порой ужасно устаёшь — вообрази, если бы тебе в уши всё время орал радиоприёмник? София состроила сочувственную гримаску.  — Не будем об этом, — махнул Тёмный Лорд рукой. — Антонин рассказал, ты познакомилась с Гарри Поттером? И как он тебе? Симпатичный, да? — ухмыльнулся маг. — Храбрый, умный мальчик. Мне он тоже нравится. — Можно мне сесть? — поинтересовалась София.  — Можешь даже лечь. Меня это нисколько не смутит, уверяю тебя. София с наслаждением опустилась в кресло, вытянув гудящие от долгой ходьбы ноги.  — Чувствую, ты проголодалась, — Волдеморт левитировал из бара поднос со сладостями. — Не самая полезная еда, но зато снижает аппетит и повышает настроение. Ты ешь, а я продолжу рассказ о нашем с Дамблдором противостоянии, что, в конечном итоге, снова приведёт нас к симпатяге Гарри. Ах, Гарри, Гарри… Бедный славный пупсик Гарри! Итак, закончив Хогвартс, я планировал занять пост преподавателя Защиты от Темных Сил. Нежелание Дамблдора видеть меня на этом месте имело гораздо больший вес, чем моё желание его занять. Дабы избавить неискушенные юные умы от возможного растлевающего влияния полукровки из рода Мраксов раз и навсегда, так сказать, с гарантией, мудрецу пришла в голову счастливая идея поспособствовать моей вербовке в засекреченный отдел Министерства Ночные призраки. Вот так, с лёгкой руки тогда ещё заместителя директора, я и отправился к Геллерту Гриндевальду, бывшему Дамблдоровскому любовнику. Конечно, о нетрадиционной ориентации великого мага в сказках не пишут. Хотя, теперь, я слышал, магглов этим не смутишь? У них даже вошло в моду носить мужчинам стринги; дарить друг другу розы и называть половое бессилие, банальную неспособность продолжить род, цветом неба? — Волдеморт засмеялся. — Наверное, именно это в конечном итоге примирило старого маразматика с былыми врагами. Ведь по молодости лет он люто ненавидел магглов, всех, без исключения. И как ненавидел! Говорят, у него была на то веская причина: магглы, якобы, способствовали тому, что его драгоценная младшая сестричка стала идиоткой. Смешно! Близкородственные союзы на протяжении трёхсот лет в роду Дамблдоров повинны в сумасшествии Арианы гораздо больше. Нападение магглов было лишь толчком к тому, что болезнь начала прогрессировать. Ты не вкурсе, что папенька с маменькой Альбуса, были родными братом и сестрой? Это не афишируется, но сей факт, сдается мне, куда лучше объясняет идиотизм Арианы и нездоровые склонности самого Альбуса. Ветвь Дамблдоров вот-вот сгниёт и обрушится. И с Богом, как говорится у магглов. Так, занесло меня что–то… О чём, бишь, я говорил? Я попал в отдел Ночных призраков. Меня снабдили всеми возможными инструкциями и велели подложиться под самую большую страсть нашего Святого и Непогрешимого. То, что я коренным образом не приемлю подобных отношений, работодателей не смутило. Наверное, бог на земле все–таки есть, потому что в Германии я первым встретил не Гриндевальда, а Василису. Узнав, в какой впросак угораздило попасть её незадачливого потомка, бабуля вызвалась помочь. И к моменту моего выхода на арену Гриндевальд успешно поменял нетрадиционную ориентацию на традиционную; позабросил дела и былые увлечения. Власть инкубов и суккубов сильно недооценивают. — Волдеморт переплел тонкие пальцы. С безобразного лица на Софию смотрели зрачки–лезвия. — Не только Гриндевальд оказался пленен моей бабкой, я и сам ею бредил. Вечно прекрасная, вечно юная, обладающая такими познаниями в темной магии, каким не обучишься нигде. А главное — бессмертная! Оданако, к прискорбию моему, Василиса наотрез отказалась поделиться со мной обретённым даром. Богатства, покровительство, связи — всё это пожалуйста. Но не бессмертие. Дамблдор, ненавидящий нашу бабулю столь же страстно, сколь Гриндевальд её обожал, как-то подкинул мне чудесную книжицу о Дарах Смерти. Простенькая на вид, она содержала ценнейшую, подробнейшую информацию по созданию крестражей. Да–да! Это был не профессор Слагхорн, это был добрый старина Дамблдор. Итак, в книге была следующая информация. В былые времена существа, которых на Земле почитали богами, могли вычленять часть своей личности, скажем гнев, раздражительность, злобу, в предметы. Позднее маги додумались воссоздавать нечто подобное, помещая в предмет часть личности, какое–либо её качество. Расчёт волшебника оказался верен. Я, как малёк, широко раззявил рот и схавал наживку на раз–два. Старательно воссоздав ритуал, вызвал древние, страшные силы… Первым, что я отделил от своей сущности, оказалась способность любить. Помнишь: раз не любишь, значит — не зависишь? Любовь делает нас уязвимыми, слабыми, ранимыми. Любовь к Василисе измучила меня. Обида на родителей тоже произросла на корне любви. Итак, способность любить я поместил в известный теперь всему миру пресловутый дневник. Вторым крестражем стало фамильное кольцо Мраксов. Не желая походить на Гриндевальда, я вычленил вторую черту своей личности — желание властвовать. Третий крестраж я добыл, сознательно пойдя на преступление: моим неопытным юным мозгам представлялось, что чем ценнее артефакт, тем сильнее его магия. Теперь-то я знаю, с тем же успехом можно использовать придорожные камни, эффект будет тот же, а отыскать их сложнее. Так или иначе, Медальон Слизерина послужил стражем стремлению всегда и во всем быть первым; Чаша Пенелопы освободила от желаний пола, Диадема Кандиты Когтевран от желания получать знания — одна из ключевых сторон моей натуры, разлука с которой далась сложнее всего. С созданием последнего крестража я утратил способность радоваться жизни, и начал постигать науку наслаждаться смертью. Чужая боль имеет вкус перца, чужая смерть — как ваниль. Вот так и умер Том Реддл. — Развёл руками темный маг, вздыхая. — Вот так родился Волдеморт, с которым каждый, воображающий себя слугой света, обязан бороться. Я наглядно мог видеть результаты предпринятой ворожбы: эмоции — не смущали; совесть — не беспокоила; старость — не приходила. А теперь пришла пора вернуться к нашему мальчику. Я стремился сделать ребенка своим отражением, своим вторым я. Ведь у меня не было детей, и быть уже не могло — побочное действие создания крестража из Чаши. Поскольку я не слишком–то рассчитывал, что Василиса обретет свою золотую мечту — отыщет потомков Гретель, которая, по моим подсчетам, вполне могла умереть бездетной, мне нужен был наследник, ибо я тогда верил, что стою у истоков величайшего открытия. Почему Поттер, спросишь ты? Потому что, в отличие от Лонгботтома, у него была кровная связь с нашим родом. Потому что Поттеры, как клан, изначально симпатичнее Лонгбботомов. Выбирать приходилось из этих двух, потому, что последний крестраж можно было создать лишь из ребенка, рожденного в определённый день и час. План был прост. Убираю Джеймса Поттера, создаю крестраж, обладающий живой душой, соединяю его с частью моей души, и мальчик становится как бы моим духовным сыном. Потом стираю память Лили, отвожу её к Северусу Снейпу, внушаю женщине, что последний есть отец её ребенка, а потом участвую в воспитании мальчишки. И все довольны. И дело сделано. Проблем с Джеймсом не случилось. А вот Лили… В итоге моей ворожбы я оказался развоплощен. Вот тогда-то и понял, в какую ловушку себя загнал. Крестражи, — Мерлинова борода! — не дают бессмертия. Душа не нуждается ни в чём подобном, потому что, милостью небес, бессмертна сама по себе. Крестражи привязывают душу к земле, не давая её покинуть. Так же, как определенный ритуал не даёт телу покойника гнить, создавая инферналов. Чем эта история закончилась, ты в курсе. Ну, может быть, не знаешь, что Червехвоста ко мне направила наша дорогая Василиса? Как же я люблю её! Я подразумевал именно то, что сказал — люблю. Это такое чудо — любить! Закат или рассвет, улыбку на лице красивой женщины. Хорошую книгу. Вкусное вино… Лишь позже я узнал от Люциуса, как Поттер успел уничтожить дневник, вернув мне утраченную способность. Так часть моей души после уничтожения крестража вернулась ко мне. София слабо шевельнулась, закусив губу:  — Два крестража из семи уничтожены. Для того, чтобы мне вновь стать человеком, нужно уничтожить оставшиеся пять. Два из них живые существа. Один — Гарри Поттер, другая — Нагайна. София не сразу поняла, что слушает дядюшку с открытым ртом. — Почему? — медленно подбирая слова, сказала она. — Почему вы всё мне это говорите?  — Хочу, чтобы ты поняла: я не желаю гибели Поттеру до тех пор, пока он не уничтожит созданные мной крестражи. Только он, мой светлый двойник, сможет помочь выбраться мне из ловушки. Он и никто другой. Гарри Поттер нужен мне живым. В конце всей истории Мальчик–Который–Выжил все равно умрет. Я знаю об этом. Знает и Дамблдор. Он растил парня, как свинью, на убой. Заметь он делал это — не я. Вот такая некрасивая история про Героя и Злодея. Финиш. А теперь, что касается тебя и Поттера? Я не буду возражать, если ты станешь ему врагом. Я одобрю и вашу дружбу. Если ты примешь решение держаться в стороне от всего этого сыр-бора, по–слизерински беспокоясь лишь о своей драгоценной шелковой шкурке, я все равно останусь тобой доволен. Крестражи, магглы и Пожиратели — всё это совершенно не твоя забота. Ты должна успеть получить образование, найти подходящего чистокровного волшебника (Годрик с вами, пусть хоть кого–то из Уизли). Даже Лонгботтом сгодится. Должна выйти замуж и родить наследника. Настоящего. Не такого, как самозванец Поттер. Огромное количество чистокровных семей погибли в этих треклятых войнах! Множество старинных могущественных семей потеряны навсегда. Я сыграл свою роль; Дамблдор — свою; Гриндевальд тоже внёс лепту. Война ещё не закончилась, а потому кровь ещё прольётся. Выбирай отца будущему ребёнку тщательно и со всей ответственностью.  — Что скажешь насчет моего племянника Драко? Хриплый женский голос звучал насмешливо, но за насмешкой притаилось напряжение.  — Белла? Как ты посмела войти?  — Мой Лорд, — склонила женщина увенчанную буйной копной черных волос голову. Насмешка в её голосе зазвучала ярче. Беллатрикс словно стейком, нервно постукивала волшебной палочкой по раскрытой ладони.  — Где ты была весь день? Подхватив длинные развевающиеся юбки, чтобы не путались под ногами, женщина пританцовывающим шагом подошла к свободному креслу. Опустилась в него, дерзко положив ноги на колени величайшему темному магу столетия. –Ассио, бокал! Ассио бутылка. Фужер переместился из тонких пальцев Волдеморта в руки черноглазой ведьмы. — Не возражаешь? — с вызовом откинула она кудрявую голову.  — На здоровье. Так где ты была? Я хотел тебя видеть ещё несколько часов назад, но тебя не нашли.  — Значит, плохо искали, — Беллатрикс отсалютовав обоим потомкам Мраксов, залпом осушила бокал. — Кислое, — капризно скривилась она. — Просто язык обдирает. У Снейпа и то лучше. Спрашиваешь, где была? — женщина гоготнула. — Гуляла с Цисси. Бедняжка! Почти потеряв мужа, теперь отчаянно переживает за сына. Глаза Беллатрикс сверкнули.  — Она ведь безосновательно переживает, правда, мой лорд?  — Это ты сейчас о чем?  — Ты ведь не хочешь наказать Люцци, лишив жизни его сына? Волдеморт смерил колдунью ледяным взглядом. Атмосфера накалялась.  — Я не планирую убивать парня. Однако мальчишка слишком долго жил в розовом замке. Пора взрослеть. Беллатрикс подалась вперёд.  — Мой Лорд…  — Белла! — предостерегающе поднял он руку. — Если уж вы взялись устраивать браки, то я повторюсь с предложением: что скажешь насчёт Драко?  — Что я скажу на его счёт? — повысил голос ведьмак. — Он заносчивый, самовлюбленный, пустой… чуть не сказал, ублюдок! Прости, это несправедливо по отношению к твоей сестре, которую я искренне уважаю и чья добродетель вне подозрений. Нарцисса — чудо! Но её сын является не только воплощением её девичьей фамилии. Он «тот, которому нельзя доверять». Если папаша-Малфой просто жук навозный, пекущийся лишь о своих интересах, то сынишка — слабак. Нич–то–жес–тво! Я предпочту Уизли! Грудь Беллатриссы судорожно вздымалась, ноздри гневно раздувались, глаза сверкали:  — И это всё, что Блэки и Малфои получат за годы преданной службы?! За кровь, что проливали за тебя? За лишения?! Ты предпочитаешь нам предателей крови?! Твоими стараниями, мой повелитель, — Белла словно плевалась словами, — мой род пришел в полный упадок. Блэков больше нет! Малфои вот-вот потеряют состояние, что наживали веками! И всё равно мы недостаточно хороши для грязнокровки, в которой и четверти крови Мраксов нет?!  — Белла, Драко не просто слабак — он извращенец, гадёныш и недоносок. Ни твои заслуги, ни заслуги Люциуса не могут изменить сего огорчительного факта. Я не желаю, чтобы София была несчастлива всю оставшуюся жизнь — это раз. И ещё больше не хочу, чтобы её дети походили на твоего племянника. Это два. Прости. Больше обсуждать эту тему я не намерен.