Тёмные воды

Ванная впечатляла со знаком минус. Купаться в ней было равносильно самоубийству – всё равно, что напрашиваться на воспаление легких. Мало того, что отсутствовал всякий намёк на отопление, так ещё свободно задувало со всех щелей, а оных насчитывалось немалое количество. Кое-как приведя себя в порядок, замерзшая и злая, София, вернулась в спальню, где споткнулась о взгляд Волдеморта. – Доброго утра, – милостиво снизошёл до кивка великий родственник. – Д..доброго, – запинаясь, отозвалась девушка. – Я не ожидала, что… – Не важно, – отмахнулся Тёмный Лорд. – Предлагаю не тратить время на пустопорожнюю вежливость. У меня к тебе, София, есть дело. – Какое дело? – сразу насторожилась она. А кто бы на её месте не насторожился бы? – Предстоит отправиться в Исландию. Есть такое островное государство в северной части атлантического океана… – Я знаю, где находится Исландия, дядя, – раздраженно фыркнула девушка. – Зачем я должна там оказаться? – На одном из островов есть замечательный дом где, по слухам, поселились то ли призраки, то ли демоны. Прибудешь туда. Оглядишься. Почистишь дом от нечести. – Я?.. – нервно моргнула София. – Но я же не священник! – Ты некромант. Это даже лучше. – Никакой я не некромант. Да я понятия не имею, как заклинать всю эту нечисть. Вы же видели мои оценки? Я почти ни на что неспособна, да это и не удивительно, учитывая мой опыт… – Поедешь и точка, – отрезал Темный Лорд, хрустнув пальцами. – Я уже отмечал, что недоволен результатами твоего обучения в Хогвартсе? Мои научные методы, как ты могла вчера заметить, много жёстче, зато и куда эффективнее, чем беседы со вкусом лимонных долек у Дамблдора. Твой дар позволяет повелевать мертвыми. Вот поезжай и повеливай. – Дядя! – взмолилась София. – Дар – даром, но, чтобы справляться с монстрами, необходимы знания, умения! А у меня их нет! Я не могу… – Если Василиса права, то ты с легкостью справишься, – холодно отрезал Темный Лорд. – А если нет, то ты мне не нужна. – Пожалуйста! Пожалуйста, не поступайте так со мной! – Никогда ничего ни у кого не проси, и никто не посмеет унизить тебя отказом. Мир стал неясным, размытым – это на глаза набежали слёзы. Да, просить, биться в истерике, валяться в ногах бесполезно. Это существо холодно ко всему, одинаково ко всем беспощадно и безразлично. *** В разбитое окно тянуло сквозняком. Остро пахло плесенью, сыростью, затхлостью и тленом. По полу густым пушистым ворохом проросла пыль, кое-где на ней виднелись следы от острых коготков. Сверху, с потолка, спускалась затянутая паутиной люстра, щеголяющая разбитыми хрустальными рожками. На окнах болтались некогда пышные, но успевшие истлеть бархатные занавеси, их первоначальный цвет даже угадать не представлялось возможным. В засиженные мухами окна свет пасмурного дня едва пробивался, везде царила полумгла. Почти в каждой комнате были часы. Они висели на стенах, стояли на полу, полках, каминах, подзеркальниках. На всех замершие стрелки показывали половину четвертого, то ли утра, то ли вечера? За господской половиной дома тянулся коридор, ведущий в служебные помещения – кухню, прачечную, кладовки, где на проржавевших крюках продолжали свисать давно истлевшие туши. На кухонном столе стояла затянутая коричневой грязью чашка, словно кто-то так и не успел её допить. В раковине плавала алая муть, издалека до жути напоминающая кровь. Запах витал соответствующий. Зажав нос, София поспешила выйти. Вернувшись в гостиную, она заставила себя подняться по лестнице, ведущей в коридор на втором этаже, выполненный в виде длинного балкона. С одной стороны истлевших половиц тянулась стена, завешенная картинами, с другой – деревянный бордюр. Портреты чередовались с дверями. За дверями таились маленькие, тесные комнатки. Пока дом безмолвствовал. Скорее всего до наступления темноты следовало запастись терпением и, по–возможности, свечами. Вернувшись на кухню, София принялась шарить по полкам, игнорируя мерзкий запах и налипающую на пальцы паутину. Усилия её увенчались успехом – удалось отыскать несколько свечей. Хотя, если подумать – на что свечи, когда есть Люмос? Просто необходимо было чем-то заняться, пока минуты складывались в часы ожидания. Софии никогда в жизни не было так страшно. То, что ждало её, было частью Ада, – иррациональное, необъяснимое, непредсказуемое. Ожидание выматывало. Час за часом ничего не менялось. Всё так же недвижимо лежала пыль, тускло мерцали зеркала, стояли часы. Наконец в дверь постучали. София стояла на вершине лестницы, с силой сжимая перила, и расширенными глазами смотрела, как сотрясается дверь под ударами пустоты. Она изо всех сил сдерживала дыхание. Затихнув, словно трусливый зайчишка, спрятавшийся под кустом от волка, она отчаянно надеялась, что зловещий стук вот-вот прекратится. Когда стихли удары, заголосили канализационные трубы. Казалось, чья–то рука разом открыла все краны и завоздушенная добрую сотню лет система освобождалась, выдыхая из себя скопившиеся нечистоты. В голове издевательски зазвучали строки Маяковского: «А вы ноктюрн сыграть смогли бы На флейтах раскаленных труб?»... Впрочем, только безумец мог бы назвать какофонию звуков ноктюрном. – Силенцео! – крикнула София, взмахнув палочкой. Возмущённо булькнув, дом заткнулся. Наступившая тишина казалась более зловещей, чем недавний истошный вой. Дом злился и готовился к новой атаке. С каким–то извращенным любопытством, София ждала, что же он предпримет дальше? Ждать пришлось недолго. Широко распахнулись окна, одно за другим. Ворвавшийся ледяной ветер развеял наложенные Софией чары молчания и сквозняки завыли, словно ранненые звери. Когда сверху упала одна из массивных цепей, удерживающих тяжелую громоздкую люстру, София поняла – дом перестал просто пугать. Он стал по-настоещему опасен. Картины и светильники со свистом полетели со стен на пол, будто невидимая рука срывала их в ярости, бросала, разбивала, крошила в мелкие щепы. Потом послышался звук шагов. Сначала в одной стороне, потом в другой. На втором этаже забегало множество маленьких ног. С громким тиканьем пошли часы, трезвоня со всех сторон на разные лады. Сначала София списала это на игру света и тени. Потом, обернувшись, воззрилась, не в силах поверить: у лестницы стояла девочка, одетая в платьице, похожее на наряд Мальвины. Из–под юбочки выглядывали кружевные панталончики. На голове красовался огромный старомодный бант. Когда–то он был белым, но теперь выглядел так, как и полагается выглядеть тряпкам, тлевшим в земле больше полувека. Девочка подняла лицо. Одна его половина оказалась обезображена: глазное яблоко висело на отвратительных белых ниточках, из развороченного рта торчали обнаженные зубы. Вторая же его половина была по–прежнему красива: округлая щечка, мягкий изгиб совершенных губ. Изуродованный труп, рыча, кинулся на непрошенную гостью. – Левиоса! – отшвырнула София инфернала и бегом поднялась по лестнице, увёртываясь от падающих картин. Вбежав в одну из комнат, заперла за собой дверь. Взгляд метнулся по сторонам: лавка под окном, стол, заваленный чем–то, подозрительно напоминающим птичьи перья, кровать, закрытая полуистлевшим балдахином, колышущимся под порывами сквозняка. Или не сквозняка?.. Равномерный скрип пружин… В прорехе ткани мелькнули полуразложившиеся, посеревшие, раздувшиеся тела утопленников, совокупляющиеся друг с другом с механической монотонностью. Пружины скрипели… София потянула за ручку и с ужасом поняла, что та не поддаётся. Дернула ещё раз. Ещё! Ещё! Безрезультатно. Кольца балдахина съехали в сторону. При жизни, возможно, любовники были даже стройны и привлекательны. Но сейчас при взгляде на них невозможно было удержаться от тошноты. Переплетённые тела, словно чудовищный краб, поднявшись на вывернутые под неестественным углом конечности, поползли к Софии. Колыхались раздутые животы и груди, белые, как жабье брюшко. – К нам! К нам! К нам! – стонали они. – Алохомора! – завопила девушка. Дверь сорвало с петель. София кинулась в образовавшийся проход. Далеко, однако, не убежала: между ней и лестницей стояло с десяток инферналов. Белых, с отрешенными лицами и залитыми чернотой глазами. – Бомбарда! Вверх полетели щепки и штукатурка. В облаке пыли призрачные фигуры словно растворились. София, не теряя времени, кинулась к выходу. На пороге она снова наткнулась на препятствие, упав в чьи–то руки. – Тише, Гринграсс! – зашипел над ухом знакомый голос. – Тише! Совсем спятила? – Малфой?! Это действительно ты?! – София судорожно вцепилась в рукав его мантии. – О, господи, Малфой! Ты здесь? Какое чудо!!! – Вот уж не думал, что доживу до того момента, когда моё появление ты приравняешь к чудесам, – съехидничал он. – Нужно срочно выбираться отсюда. Убираться с этого проклятого острава! Малфой не мешал Софии заливаться слезами. Не отталкивал и не обнимал, просто стоял и ждал, когда её истерика сойдёт на нет. – Полегчало? – спросил он, когда её рыдания перешли во всхлипы. – Ну а теперь слушай. Уйти, не выполнив задание Лорда мы не можем. Поэтому придётся вернуться. София замотала головой. – Я туда ни за что не вернусь! – Придётся, Гринграсс. Просто поверь на слово – лучше инферналы, чем разъярённый Тёмный Лорд. – Но что можно сделать с таким колличеством инферналов? Может быть лучше спалить этот дом к чертям собачим? Драко покчала головой: – Тёмный Лорд хочет, чтобы мы очистили дом, а не уничтожили его. – Но как это можно сделать? – Не знаю. Это у тебя сила управлять мертвецами. – Я не умею. К тому же их там слишком много… – Давай начнём с малого? Я призову кого-нибудь одного, а ты потренируешься? –предложил Драко. Других вариантов не было, поэтому стали действовать по плану Малфоя. – И как мы будем призывать мертвецов? Через минуту что–то, подозрительно напоминающее мумию, упало на землю. Малфой поморщился. – Половина дела сделана, – взмахнул он палочкой. – Дальше твоя работа. Холод. Он распространялся от оскаленного, сморщенного трупа. Леденящий холод и маленькие воронки черноты. Будто кляксы. «Во имя Отца, и Сына, И Святого Духа, Изыди, нечистая сила! Убирайся в ад во веки веков. Аминь!». Воронки убыстряли вращение, чувство холода усиливалось. Кап. Кап. Кап... Где–то далеко лежит озеро, полное темных вод… Озеро без дна и без движения. Неподвижное мертвое озеро, куда возвращаются маленькие черные кляксы, заставляющие двигаться тела мертвецов. *** София поняла, что была в трансе, только тогда, когда вынырнула из него. – Ты сожгла труп даже без палочки! – восхитился Малфой. Не прошло и четверти часа, как они любовались на исполинский костер. – Малфой? – Что? – Спасибо, что пришёл. Что помог. Что просто был рядом. – На здоровье, Гринграсс, – кивнул он.