Тёмные воды

Атмосфера в Хогвартсе накалялась день ото дня, всё сложнее становилось терпеть Кэрроу, которые, наводя собственные порядки, не стеснялись затягивать гайки. Теперь новый день полагалось начинать, выстроившись в две длинные шеренги, лицом друг к другу, и склонив голову перед Черным Трио. Впереди в развевающейся мантии шагал Снейп с каменным лицом. Его глаза казались провалами, проходами в ад. За ним легко семенили Алекто и её омерзительный братец. В этой мрачной пародии на шествие Короля-Солнца ученикам вменялось в обязанность изображать придворную свиту. Преподаватели ждали восхождения на трон дуэта Кэрроу, навытяжку замерев за длинным учительским столом. Трапезничать полагалось в молчании. На завтрак, обед и ужин отвадилось три четверти часа. За завтраком следовали уроки. Ряд предметов попросту вычеркнули из программы. А вот на Маггловедение (Алекто преподавала его лично) отводилось вдвое больше часов, чем прежде. Предмет сделали обязательным. Преподавался он так, что не взвыть со скуки становилось с каждым уроком труднее. Но даже Маггловедение казалось ярким, нежным цветочком по сравнению с Защиты от Темных Искусств. Алекто, хотя бы в силу специфики предмета, была вынуждена ограничиться лишь теорией в то время, как её братец позволял себе попрактиковаться вволю. На уроках пытали тех, кто получал взыскания в течение предыдущего дня. А поскольку взыскание теперь назначалось по всяким пустякам, учебный кабинет превратился в пыточную. Амикус Кэрроу просто обожал Круциатус.  — Итак, — говоря тихим вкрадчивым голосом, он, как подозревала София, пытался подрожать Темному Лорду. — Начнём урок? Перед семикурсниками стояли их несчастные младшие товарищи, трясясь от страха.  — Вчера улов был не такой уж богатый, не то, что обычно, — ухмылялся их новый учитель из ада. — Что ж? Тем хуже для них, ведь вас-то меньше не становится, — хихикал Кэрроу, очень довольный своей шуткой. Его нисколько не волновало то, что веселился он в полном одиночестве. Даже слизеринцы брезгливо морщились, не говоря уже о равенкловцах или гриффиндорцах. София не могла смотреть на первокурсников. Мальчишки выглядели, как напуганные щенята. — Ну-с? — прохаживался Амикус между рядами, теперь, видимо, взяв за образец профессора Снейпа. — Кто будет первым? Краббэ поднял руку. Первокурсники совсем сникли.  — Пожалуйста, Винс, — одобрительно пригласил Кэрроу. — Выбирайте себе жертву. Выбор Краббэ пал не на малышей, а на гриффиндорца с шестого курса. — Круцио! — прорычал Винсент. У этого дебила куча заклинаний выходила убого. Но пыточное давалось легко, почти играючи. Гриффиндорец повалился на пол, вопя, как оглашенный. — Достаточно, — удовлетворенно потирал руки Кэрроу. — Кто следующий? Гойл? Отлично! Гойл выбрав четверокурстницу, почти со сладострастием пытал хорошенькую равенкловку. И учитель, и ученик наслаждались невыносимым для большинства зрелищем. София закрыла глаза и принялась считать воображаемых овец. Один. Два. Три… Крик достиг почти уровня ультразвука. Четыре. Пять. Шесть… Девушка вот-вот сорвёт горло! Удивительно, как она ещё не охрипла? А ведь Лонгбботомы вот так сошли с ума, от невыносимой боли, которая не кончалась и не кончалась… Семь. Восемь. Девять. Десять… Да кончится это когда-нибудь?! — Прекратите! — прокатился по аудитории певучий девичий голос. Все взгляды обратились к Джиневре Уизли:  — Прекратите немедленно. Гойл, ты — жалкий трус! Волдемортовская гиена!  — Достаточно, Гойл, достаточно, — улыбался мистер Кэрроу. — Ставлю вам «превосходно», двадцать баллов Слизерину. Перешагнув через распростёртую на полу девушку, мужчина подошёл ближе к рядам гриффиндорцев. — Не трудитесь садиться, мисс Уизли. Джинни с вызовом глядела на Пожирателя.  — Ваши родители неблагонадежны, ваши братья находятся в розыске. Поттер ведь является другом вашей семьи, верно? — Да, сэр, — с вызовом ответила смелая девушка. –Совершенно верно. — Предатели крови? Что ж! Учитывая все обстоятельства, стоил ли удивляться отсутствию у вас должного воспитания, Джиневра Уизли? И слабому интеллекту. Только непроходимый идиот может при мне называть Имя Того, Кого Называть Не Следует! Вы ответите за вашу дерзость. Слизеринцам следует отдохнуть. Кэрроу остановился напротив ясноглазого паренька с карими глазами. — Невиль Лонгботтом! Тот немедленно поднялся:  — Я не стану пытать Джинни. Я вообще никого пытать не буду… сэр.  — Вот как?  — Мои убеждения и принципы не позволяют пытать людей, сэр. Тем более, Джинни. Она мой друг! Если вы способны понять, что это такое, сэр.  — Вы осознаёте, что означает ваш отказ? И чем обернётся для вас лично?  — Конечно, сэр, — не повышая голоса, ответил Невиль.  — Круцио! Амикус даже не вызвал Невиля из-за парты и тот повалился в узком проходе, грозя раскроить себе череп об острые углы столов. Невиль никогда не был столь популярен, как его знаменитые друзья. Парень создал себе стойкую репутацию тюхи-матюхи, но он был беззлобен и настоящих врагов не нажил.В классе не было человека, который ему не сочувствовал бы. — Экспеллиармус! Палочка вылетела из рук Амикуса Кэрроу и оказалась в руках Джинни.  — Как ты смеешь?! — визгнул Пожиратель. — Не двигайтесь, мистер Кэрроу, — ровным голосом потребовала Джинни. В карих глазах девушки застыла твёрдая решимость идти до конца. — Прошу вас, не заставляйте меня убивать вас, –тихо сказала Рыжая.  — Я сотру тебя в порошок, отродье Прюитов! Раздавлю! Уничтожу! Рыжая дрянь! Колин Криви тем временем помогал Невилю встать.  — Ты будешь умирать долго и очень мучительно! –продолжал бесноваться Амикус. В класс, видимо привлеченный громкими криками, влетел Снейп, зорким взглядом вбирая в себя общую картину:  — Что тут происходит?  — Мне не нравится, чему нас здесь учат, господин директор, — с вызовом вскинула голову Джиневра Уизли. — И поэтому я заканчиваю обучение в вашей школе. — И — я! — поддержал Джинни Колин Криви.  — И я… — слабым голосом откликнулся Невиль.  — Отдай мою палочку, мерзавка! — орал Кэрроу. — Снейп! Остановите её!!! Слизеринцы, взять их! Взять! Взять! Хватайте, — орал Амикус.  — Мы вам что, собаки? — презрительно скривился Забини.  — Господин Кэрроу что-то путает, — покачал головой Нотт. — Мы — чистокровные маги, а не охотничьи псы. По свисту на людей не бросаемся.  — Ты — пёс! — Топал Кэрроу на Теодора Нотта. — Пёс! И пёсий сын! Все, кто немедленно не поможет мне одолеть Предателей Крови, ответит! Ответит перед Темным Лордом! Вы что? Все оглохли?!  — И Джиневра Уизли и Невиль Лонгботтом — чистокровные волшебники, — процедил Драко через зубы. — И что?! — взвился Кэрроу.  — То, мистер Кэрроу, что никто из слизеринцев не кинется убивать чистокровных, пусть и с враждебного факультета, по приказу полукровки.  — Как ты смеешь?!  — Почему нет? — надменно выгнул дугой бровь юноша, став при этом похожим на Люциуса Малфоя, словно две капли воды.  — Стой, Уизли! Стой! Я приказываю тебе!!! СТОЙ! Истошные вопли вызвали в классе взрыв смеха. Даже Снейп откровенно ухмылялся, наблюдая за потугами своего незадачливого патрона.  — Мистер Кэрроу, приношу соболезнования. Кажется, студентка вас обезоружила?  — Темный Лорд узнает о том, как ты, грязная скотина, стоял и смотрел, и не делал ни-че-го! Он узнает, и тогда мы увидим, что Он скажет! Вы меня слышите?! — вопил Кэрроу. — Конечно, я вас слышу. У меня попросту нет иного выбора, — с язвительной вежливостью констатировал бывший слизеринский декан. — Вы весьма громко кричите.  — Если ты немедленно не остановишь девчонку! ..  — То, полагаю, вы так и останетесь без волшебной палочки? *** Джинни, Невиль и Колин в тот же день сбежали из Хогвартса. За обедом Снейп сидел за столом с задумчиво-отрешённым видом. «Чего вы ждёте, профессор?», — хотелось крикнуть Софии. Что-то темное, похожее на воронку торнадо раскрутилось на полную катушку и теперь, извиваясь отвратительной гусеницей, приближалось к ним, ко всем. Приближалось неотвратимо, но так медленно… Нестерпимо медленно! Остались в прошлом походы в Хогсмед, веселые студенческие пирушки, влюбленности, надежды на будущее. Будущего ни у кого из них не было. Все жили ожиданием худшего, ожиданием страшного. Ожиданием конца. Когда на смерть идут — поют, а перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою — час ожидания атаки… Пока оно не грянет, так и будет тянуться эта бесконечная серая морось. *** Драко пил. Много. Его не могли остановить запреты, не удерживали наказания.  — Что, принцесса Мракс? — ухмылялся он, после того, как достигал нужной кондиции. — Успела приготовить себе путь к отступлению? Кажется, благословленный Поттер, Святой Гарри Поттер положил на тебя глаз, да? — Прекрати, Драко, — морщилась София. — Ты отвратителен.  — Ну, конечно, я отвратителен. Я же не Поттер… и даже не Снейп. Я черт знает, что такое. Сплошное недоразумение.  — Не надоело ещё упиваться жалостью к самому себе? Драко смеялся:  — Да разве я упиваюсь? Нет, Гринграсс. Мне плевать на то, что будет со мной. Но Поттеру я тебя не отдам. Только не этому проклятому мальчику «Я-Такой-Правильный!» Учти, я скорее убью тебя. Стоило алкоголю выветриться, как Драко предпочитал не вспоминать сказанного во хмелю.  — Ты действительно сможешь меня убить? — как-то поинтересовалась у него София. Драко криво ухмыльнулся в ответ:  — Дура ты, Гринграсс.  — Это «да, конечно, убью и глазом не моргну». Или «Нет, что ты? Как можно?».  — Разве я посмею убить племянницу Тёмного Лорда? — ухмыльнулся блондин и запустил в девушку снежком, слепленным из серого, успевшего осесть, снега. — Я для этого слишком Малфой.  — Сволочь ты, а не Малфой.  — Одно другому не мешает. В тот же вечер, опять наклюкавшись, Малфой, сделал попытку зажать её в общем коридоре. София пришла в ярость. Она не терпела подобной романтики.  — Пошел вон, Хорек! И даже не смей заводить свою любимую волынку насчёт Поттера! Драко смеялся хриплым, сумасшедшим смехом. Его холодные глаза чем-то напоминали взгляд умирающего Добби. В нём отражались серые небеса и леденящее предчувствие смерти.  — Если я умру, а Поттер станет к тебе подкатывать, как долго ты будешь отшивать его, моя дорогая невестушка?  — Ты выживешь. А Поттер женится на Уизли. И все мы будем жить долго и счастливо. Драко устало уронил голову Софии на плечо:  — Ты будешь сажать цветы в Малфой-мэноре…розы. Алые розы. Их так любит мама. Хотя, нет, к Мерлину розы! Ты станешь сажать лилии. Белые! И носить легкие белые платья. У нас с тобой будет сын. Блондин. Красивый мальчик, похожий на меня. И когда-нибудь он влюбится в дочку Поттера, а я надеру ему задницу.  — Ничего подобного! Я и пальцем тронуть его тебе не позволю.  — Не позволишь. И мы будем ругаться с тобой из-за этого всю ночь, до самого рассвета…  — Ты станешь обзывать меня «Гринграсс«…  — А ты меня — Хорьком… Они засмеялись.  — Всё так и будет, — прищурился Драко, но в голосе его слышалась тоска. — Если мы выживем. Если Поттер победит. Если Малфоев не казнят или не отправят в Азкабан. — Драко! ..  — Ты не должна была сюда возвращаться. Здесь нет будущего. Мне нечего тебе дать, София. У меня нет ни душевной чистоты Поттера, ни его силы духа, ни его чертовой храбрости и тем более нет даже сотой доли его благородства. Будь Поттер на моем месте, он никогда бы не позволил тебя пытать, отправлять в проклятые дома, похищать прямо у себя из-под носа. Он скорее бы сдох, чем лёг под Грейбэка. Он никогда бы не изменил тебе с сучкой Беллой. Он — не я, в этом всё дело. Поттер всегда выходил на пару метров вперёд. Останься с ним и в твоем будущем будут пресловутые белые лилии. Это хуже Круцио, представлять, как он протягивает к тебе руки, а ты готова сказать ему: «Да»! — Я никогда не останусь с Поттером, — поспешила успокоить его София. — Ни мне, ни ему это ненужно. Он любит Джинни. А я… я, конечно, уважаю его, но я не хочу сажать с ним лилии. Я люблю тебя. Если завтра тебя ждёт Азкабан, значит, я буду ждать. Ждать столько, сколько потребуется. А может быть, мы пойдём туда вместе. Представив такую перспективу, София содрогнулась и смолкла. — Гринграсс? –Что? — уныло откликнулась она.  — Я люблю тебя. Как умею. Прости меня, ладно? За всё. Я кругом неправ. Я хотел бы, чтобы всё с самого начала между нами было иначе. Но прошлого не изменить, а на будущее так мало надежды. И всё же я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, Гринграсс. Он обнял её. С нежной горечью, страстно и в то же время почти по-братски. Отвечать не имело смысла. София и так уже всё ему сказала. *** Паркинсон изо всех сил стараясь подлизаться к новому начальству. Краббэ и Гойл словно задались целью примкнуть к сомнительной славе Кэрроу. Милисент затаилась, стараясь не показываться в общей гостиной. Со всего их курса единственным, кто оставался более или менее вменяемым, был Блейз Забини, но общаться с ним у Софии не было желания. Гуляя в окрестностях Хогвартса, серого и словно вымершего, девушка часто размышляла о том, что, если Волдеморт падёт, ей не простят роковой родственной связи и, в лучшем случае, отправят к магглам. При этой мысли что-то слабо трепыхалось в груди, но…зачем ей к магглам? Её ничто больше не держит в том, другом, мире. Она слишком пропиталась этим. Если Волдеморт одержит победу, то всё, что его окружает, будет похожим на то, чем обернулся Хогвартс: серая мгла, холод, пустота и ненависть. Темный Лорд, словно исполинский дементор, высосет из мира всю радость. — Не боитесь замерзнуть, мисс Гринграсс? — услышала она глубокий низкий голос профессора Снейпа. — В вашем положении не стоит сидеть на стылой земле. Приняв протянутую ладонь, София позволила учителю помочь ей подняться.  — Не хотите прогуляться?  — Моё общество будет вас раздражать.  — Не в малейшей степени, — заверил её Снейп. Какое-то время они просто шли рядом, ежась от холода и не глядя друга на друга. — Тёмный Лорд убьёт вас, — с тоской проговорила София, устремляя взгляд на серое озеро.  — Убьёт, — согласился зельевар. — Вас это расстроит? О! Это прямо-таки бальзам на мою израненную душу; реки меда на моё больное самолюбие. Могу я полюбопытствовать, из чего произрастает ваше горячее соболезнование? И не глядя на директора, София знала, как иронично приподнимаются его брови.  — Я считаю это несправедливым.  — Если вас это успокоит, мисс, я знал, на что иду. Я взрослый человек и вполне готов принять ответственность за свои поступки. — И вам не страшно? В чёрных глазах мелькнула очередная язвительная искорка. И погасла, так и не разгоревшись.  — Вы хотите исповеди? Её не будет. Все мои страхи я давно похоронил. София не знала, что отразилось на её лице и почему почти окаменевшие черты зельевара вдруг смягчились. — Забавно наблюдать сердечность у представительницы племени, славящегося своей бесчеловечностью.  — В семье не без урода.  — Холодно, Астория. Давайте возвращаться. Дни тянулись, как жевательная резинка. Все ждали перемен, но перемен не было. Ходили упорные слухи, что кто-то проник в Гринготс, выкрал нечто ценное. Что именно, точно никто не знал. Очередной визит бабули Мракс не стал для Софии неожиданностью. С собой ведьма принесла ту самую шкатулку с диадемой, которую полгода назад София забрала из развалившегося дома.  — Гарри Поттер приближается к Хогвартсу, — сказала Василиса. — Том хочет, чтобы крестраж находился здесь. Используя свою связь с мальчиком, он сделал всё возможное, чтобы тот не медлил. Спрячь это в Выручай-комнате. Как только Гарри появится в Хогвартсе, время будет исчисляться секундами. Том не станет медлить с уничтожением последних крестражей. Так что как только удостоверишся, что диадема попала в нужные руки, немедленно покинь Хогвартс. Я буду ждать тебя в Хосмеде.  — Неужели Волдеморт станет драться с детьми?  — Здесь последний оплот Ордена Феникса, сердце мое. Падение Хогвартса ознаменует победу Мраксов над старым режимом.  — Но ты же сама говорила, что с лордом Волдемортом необходимо покончить! — София, твоя забота не попасть под удар, ясно? Остальное — не твоего ума дело. София наткнулась на Драко у входа в подземелья Слизерина. Он поджидал её, привалившись плечом к стене и исподлобья наблюдая за пустующей лестницей. — Ты в курсе, который час, Грниграсс? –Ничего не поделаешь, в дневные часы Василиса не появляется. Пойдем с гостиную? Здесь холодно. Драко скинул с себя мантию и закутал в неё Софию. Его руки ласково касались её плеч. Почти нежно. София закусила губу. Сердце её билось быстро-быстро, как птичка, машущая крылышками.  — Драко, я должна тебе кое-что сказать. –Что?  — Я беременна. После короткой паузы София услышала его мягкий, словно пенящийся, смех. –Я понимаю, что это несвоевременно, но…  — Несвоевременно?! Очень даже вовремя! Теперь, даже если всё кончится хуже некуда, даже если нас с отцом заберут в Азкабан, тебя не тронут. По любым законам беременная женщина — неприкосновенна.  — Драко, они не посмеют тебя арестовать, ведь ты же ни в чем не виноват! Он накрыл ладонью губы Софии, призывая к молчанию. — По магическим законам Великобритании, если у волшебника есть ребёнок, его не лишают имущества, ведь младенец ни в чем не повинен. Род Малфоев не прервется, и вам с мамой не придётся нищенствовать. Глаза Софии обожгло вскипающими слезами:  — Не нужно говорить об этом… есть ведь вероятность, что выиграет Темный Лорд? Драко положил ладонь Софии на живот, словно прислушиваясь к зарождающейся в её теле жизни. На губах его расцвела нежная улыбка: — Нам нужно сделать всё, чтобы у нас было будущее. Мы должны выжить. Ради нашего малыша. Твоя жизнь — залог его жизни. Ты должна беречь себя, любовь моя. Клянусь! Тебе никогда больше не придётся больше меня упрекать ни в чём. — Неужели ты даже пить бросишь, Драко Малфой? Алкоголизм лишит тебя будущего вернее, чем это могут сделать Сам-Знаешь-Кто и Орден Феникса вместе взятые. Малфой запустил руку в светлые волосы, ероша их:  — Я постараюсь…я, правда, буду стараться. Просто, когда я пью, мне не так тошно. А трезвый я почти беспрестанно думаю об отце, которого Белла оставила отдуваться за меня дома, после твоего побега. Меня она из дома вытащила не спросясь, словно я бесчувственное полено, а не человек. О самой Белле, просидевшей в Азкабане лучшие годы жизни. О мертвом дяде Сириусе, которого я и не видел толком никогда, только на колдографиях. Даже о дяде Регулусе, о судьбе которого мы так ничего и не знаем. О тёте Андромеде, о Нимфадоре, приговоренной теткой к смерти за то, чья она дочь и чья жена. Белла знать её не хочет. Для неё Нимфадора просто ещё одна грязнокровка, позор нашего рода, несмываемое пятно. А мне иногда хотелось бы узнать её ближе. Хотя, как подумаю о том, что её сын может стать оборотнем, таким же волком, как Фенрир, — Драко передёрнуло от отвращения. — А потом мои мысли возвращаются к Поттеру… не помню, говорил ли я тебе о том, что при нашей встрече я предложил ему дружбу, протянул руку, а он грубо меня оттолкнул и высмеял. Предпочёл мне Уизли. Нищеброда, вечно ущербного закомплексованного младшего братика Уизли. Отец рассказывал мне о его папаше, Джеймсе. Поттеры, они все такие — высокомерные и свято уверенные в своей правоте. Я всегда соревновался с ним. Избранный! — выплюнул Драко последнее слово. — Шрамоголовый! Ему всё сходило с рук, этому дамблдоровскому любимчику. Так же, как когда-то сходило с рук его папаше. Отец всегда утверждал, что, если бы не грязнокровка Эванс, которую, кроме как в нечистой крови упрекнуть было не в чем, Джеймс Поттер так и остался бы в памяти людей, как отъявленный хулиган и бездельник. Это смерть сделала его героем, а жил он хреново… В последнее время моя ненависть к фамилии «Поттер» заметно уменьшилась. Дамблдор, старый интриган, растил его, наблюдая, как за тыквой под колпаком, когда созреет и её можно будет принести к столу. Жертва. Вот кто Поттер для них всех — Волдеморта, Дамблдора, Снейпа.  — Нет, Драко! — возразила София. — Снейп защищает его и будет защищать до конца. Но по иронии судьбы из всех людей, которые были в его судьбе, Гарри именно Снейпа ненавидит больше всего. Малфой невесело хмыкнул. Его рука потянулась к руке Софии и их пальцы переплелись.  — Я не буду больше пить. И мы должны пожениться как можно скорее.