Вместо пролога
15 сентября 2015 г. в 12:39
Сейчас я в каком-то замешательстве. Что-то не позволяет мне писать. Или даже не так. Время утекает куда-то, а я даже не понимаю куда и почему. Время такое быстрое и страшное.
Я хочу управлять временем. Но оно так быстро исчезает. И нечем уже управлять.
Пугает меня все это. Сейчас работаю в таком месте, где каждый день сталкиваюсь с человеческой болью. И с безразличием. И с бюрократией, направленной на других.
И ещё я прекрасно знаю, что ничего не могу с этим сделать. Сейчас вы скажете, что если я начну что-то делать, то бюрократия уйдёт. Давайте я вас огорчу. Никто ничего не может изменить. Потому что система прогнила. Давно. Прогнила насквозь.
Грязь везде. Старых работников, которые не хотят никуда двигаться, сраной метлой не выгонишь. И они учат новое поколение старым правилам, не давая придумать что-то другое. То, что решит проблемы. Возможно.
Никто ничего не изменит. И кажется, что никогда.
Я абсолютная пессимистка, да, Кевин?
Не думаю, что это пессимизм, Фляй. Просто наболело.
А у тебя бы не наболело, если бы у тебя под окнами людей убивали?!
Вот и говори о том, что болит.
Мы ведь когда-то были вполне оптимистичными тварями… хм, Божьими.
Вот только давай без Бога.
Короче, мой пессимизм вырос на почве, щедро сдобренной оптимизмом.
А эта книга называется «Когда я сняла розовые очки».
Не перебивай. Я тут с мыслью собираюсь.
Чемодан нужен? Может, шкаф?
Я не знаю, что за хрень мы тут несем.
Ну и что? Сколько еще людей несут херь каждую секунду жизни.
Иногда мне хочется, чтобы мои мысли сразу записывались. По моему желанию. Потому что это достаточно неудобно — печатать все на телефоне.
Пфф. Кстати. Все это происходит в наших головах.
Да, мы говорим внутри друг друга.
Шепчем мысли.
Звуки.
Почти нереально, да?
Но это правда.
Единственная в нашей книге.
Мама говорит: ты чего молчишь?
Мама говорит: так что насчёт хлеба? Думаю, нам хватит. Не буду печь.
Мама говорит: Фляй!
Может, ты ей, наконец, ответишь?!
Я говорю: мам, мне приятно тебя слушать. И я кивала.
Мама говорит: я занята. Я не могу этого видеть.
Кажется, она обиделась.
Я говорю: нам действительно хватит хлеба. Хоть я и люблю твой свежий. Он вкуснее.
Мама говорит: да, нам определенно хватит хлеба.
Я говорю: надо доесть этот.
Мама кивает.
Я продолжаю протирать стекла. Я ненавижу всю эту работу по дому. Марудно.
А кто эту работу любит? Уж точно не я.
Музыка.
Что музыка?
Слушай.
Nothing makes me stronger than your fragile heart… When I saw you…
Ты там танцуешь?
Когда-нибудь танцы спасут мир.
От чего? От людей? Они затанцуют друг друга до смерти? Огорчу тебя — такого не произойдет. Скорее люди убьют себя.
Танцами!
О нет, Мерлин!
Мы тоже люди.
Предлагаешь сдохнуть?
Не так быстро.
А мы танцуем. С мамой.
Я вижу.
Бульк-бульк. Баклажаны киснут. Вкусно пахнет.
Я говорю: а огурцы ни капли не киснут.
Мама говорит: нет, там тоже идет движуха.
Бульк-бульк. Запах по комнате божественный. Я люблю кисленькое.
Я в курсе. Не надо мне напоминать об этом. Как бы невероятно это ни звучало. Но это наши мысли.
Я люблю лимоны.
Мы обмениваемся всем любимым?
Я люблю арбузы, апельсины.
Фляй.
Я люблю некоторых индивидуумов.
Сожалею.
Тебя я ненавижу.
Но терпишь. Это факт.
Невозможное возможно. Ты влез ко мне в голову.
Где дальнейшие откровения?
За этим не ко мне. Эта история о том…
…как двое воспользовались своими возможностями не по назначению.
Смотря как на это взглянуть, Кевин.
И как ты на это смотришь?
Мы еще никак ничего не используем. Просто теряем время. Как и всегда. Если говорить по чести — возможно, все это очередная наша ложь.
Скоро мы перестанем понимать, кто из нас кто. Наши сознания смешиваются, как жидкости в «стакане» наших мозгов.
Мы хотим рассказать все.
Не всегда по порядку.
О каком порядке речь?!
Ну да. Читать или не читать — дело ваше. Это глупые размышления о разочарованиях.
Очередная сопливая книжонка.
Мерлин, не читайте! Это же первосортная дрянь.
Кокаин для таких же, как мы.
Все возможно!
Это не с той книги.
Упс.