Я читаю тебя по строкам Отголосками всех имен. И во мне тихо шепчет тревога "Он в тебя ни черта не влюблен"... Автор неизвестен
— Смотря, что ты имеешь ввиду, — я отчетливо слышу воркование Амелии с этим мальчиком «меня не догонят». Мне был неприятен даже тот факт, что этот белобрысый Максимофф находился с ней на расстоянии пяти метров, а сейчас Роджерс под ручку с ним заходит в лифт и так мило улыбается ему, что я все сильнее начинаю жалеть, что не задушил ее тогда. Меня раздражает это. Раздражает до такой степени, что я готов разгромить весь офис Старка и его хозяина, любителя подколов. Разнести тут все к чертям и последовать за этой «сладкой парочкой», как выразился Кэп. Она станет еще слаще, если рядом с Амелией не будет Ртути. Быстрота — это единственное его отличительное качество. И смазливая мордашка, которую я страстно желаю подправить. Сколько я не пытался убедить себя в том, что Амелия мне безразлична и тот поцелуй был лишь кратковременным порывом, мое поведение во время их воркования дает осознать то, что это не так. Я беспочвенно ревную ее, хоть и не должен этого делать. Она — мое задание. Ничего более. — Эй, Баки, — голос Стива вытаскивает меня из раздумий. — Ты как? Вместо ответа я киваю. Мне не хочется разговаривать. Даже с Роджерсом. — Ты что, за нее так волнуешься? Все будет хорошо, Пьетро хоть и ветреный, — я кашляю на этом слове, — Да-да, он сам его и создает, но он Мститель и сможет постоять за нее. — Боюсь, это она постоит за него, — почти усмехаюсь я, смотря в пол. — Она уделает его в два счета. Стив ни то хмыкнул, ни то хрюкнул, но не произнес ни слова, только очень внимательно посмотрел куда-то вглубь меня, сузив глаза. — Пойдем, покажу тебе кое-что, — вдруг очнулся Роджерс. Зная все его повадки, я мог бы предположить, что он хочет отвлечь меня. Но он прекрасно знает, что ему это не удастся. Потому что от такого не отвлекаются. Меня убивает то, что Лия ходит с другими мужчинами на свидания. Я ее защитник, я должен ее отгораживать пусть даже от таких угроз, как Максимофф. Он разобьет ей сердце, не оставив там камня на камне. Я веду себя как собственник, но с этим ничего не поделаешь — если я за человека отвечаю, значит, я за него отвечаю. Амелия… с ней спокойно. Хоть она и чудит постоянно и иногда раздражает, но это не мешает тому ощущению умиротворения, которое испытываешь, находясь рядом с ней. И меня бесит тот факт, что это может понять мистер Ртуть и попытаться занять Мое место. Что это он будет успокаивать её, когда приснится кошмар. Что она будет дарить ему свои улыбки и смех. — Ну? — настойчиво спрашивает Стив, видимо, не в первый раз. — Посмотри на это. Капитан Америка вывел меня на крышу здания с лаконичным названием «Башня Старка». С него открывался завораживающий вид на Нью-Йорк; заходящее солнце отражалось на стеклянной поверхности зданий, заставляя немного щуриться. — Нравится? — довольно улыбнулся Роджерс. — Я люблю здесь, как это говорят сейчас, тусоваться. — Стив, перестань паясничать, — вздыхаю я, не в силах оторвать взгляда от открывшегося с новой стороны зрелища. — Ты прекрасно знаешь, по сколько нам лет. Мы старики. — Бука Баки, — насупился он, прямо как в детстве. — Ни черта мы не старые! — Не выражайся, Стив! — прикрикнул я на него, копируя его любимое выражение. Капитан Америка смеется. Смеется настолько громко и заливисто, что женщина в здании напротив решила выглянуть и посмотреть, у кого же такая истерическая атака. У Капитана Истерики, как любит называть его Амелия. В чем я с ней, собственно, порой соглашаюсь. Некоторое время мы молчим. Я успеваю занять кресло, так услужливо оставленное здесь Старком, а Стив мостится на шезлонге. Не самое удачное время для загара. — Эй, Бакс, — ненавижу, когда он меня так зовет. Как будто какое-то домашнее животное. — Помнишь, как мы с тобой разбили окно в твоей комнате? — Нет, — я поворачиваюсь к нему и жду ответа. — Нам тогда было по пять-шесть лет — не помню точно, и я остался у тебя на ночь. Ты обозвал меня тогда «капитаном дрыщем», за что я кинул в тебя яблоком. Попало оно прямехонько в оконное стекло, и на треск прибежал твоей отец и знатно накостылял нам. Я не появлялся у тебя дома еще месяц, наверное. — Ты помнишь так много, — выдыхаю я. — А я не могу вспомнить, как выглядела моя собственная мать. Стив смотрит куда-то сквозь меня. — Она была прекрасна, — улыбается он. — Добрейшей женщины не встречал никогда, — он резко садится. — Она всегда готовила нам вишневый пирог и отрезала мне самый большой кусок, чтобы я перестал быть таким худым, — Роджерс замолкает. — Сейчас даже представить сложно, что я был хлюпеньким задохликом, бредившим о войне. Я был идиотом. — Им и остался, — с усмешкой парирую я, получая подзатыльник. Странно, меня это почти не злит. Видимо, вся злость уходит на размышление о том, что именно сейчас могут делать этот Пьетро и Лия. При каждом упоминании о них кулак начинает сжиматься все сильней, и это замечает Стив. — Да перестань ты, — отмахивается он, пиная меня по ноге. — Амелия сможет разобраться в своих бедах сама. Она еще слишком мала, чтобы что-то понимать. А если что, я помогу. Не то, что мы с тобой, — мелькает в голове. Лия… она — это она. Объяснения ее поступкам одно: это Роджерс. Причем это действует и на старшего представителя ее рода. Но она давно не маленькая. Она уже молодая женщина. — Она уже не ребенок, хватит с ней сюсюкаться, — фыркаю я. — Ей уже двадцать два. — Да, — протягивает он, откидываясь на спинку лежака. — Она так похожа на свою бабушку! Мне порой кажется, что они — один человек. Помню, как держал на руках мою племянницу Амелию. Она была такой крошечной, что я боялся ее нечаянно раздавить, — он грустно усмехается. — Боже мой, ее уже давно нет в живых. — Как она умерла? — спрашиваю я, через некоторое время. — Не знаю, — качает головой Стив. — Пропала без вести еще молодой. Родила сына и будто испарилась через полгода, — он поворачивается к закату и щурится. — Я искал ее, наводил справки и смотрел дело, но все без толку. Она как сквозь землю провалилась. А Филипп и Мелани, родители Амелии, погибли в 2009-м. На эту тему мы больше не разговариваем. — Вы чего такие кислые? — раздается позади нас. Старк приближается к нам вальяжной походкой, неся в руках бутылку какого-то хорошего вина и три бокала. — Может, обидел кто? Надеюсь, это был не я. Это не входило в мои планы быть врагом номер один двух сильнейших людей в этом здании. — А ты у нас, как будто, слабый, мистер железная коробка, — фыркает Роджерс. — Не всем же вкололи чудесных дрожжей, — парирует он. — Приходится обходится подручными материалами, — Старк поворачивается в сторону входа на крышу. — Джарвис, рассчитай точное время захода солнца. — Солнце зайдет через пять минут сорок три секунды, — металлическим голосом отвечает Джарвис. — Вам что-нибудь нужно, сэр? — Пока нет, — отвечает он и разворачивается. — Подождем, друзья? Закат сегодня отменный. — Как и вино, — усмехается Стив, отпивая из бокала. Ума не приложу, когда он успел ее открыть. Как только алкоголь начинает разливаться по пищеводу, — подпекает, — я понимаю, насколько я хочу напиться. Выпить столько, сколько влезет, чтобы забыть обо всем. Я не могу даже напиться. После экспериментов ГИДРЫ мой организм начал быстрее регенерировать; именно поэтому алкоголь для меня сейчас — как вода. Единственное, что радует в этой ситуации — на Стива алкоголь тоже не действует. — Эй, потише, — Старк забирает у меня каким-то образом оказавшеюся в руках бутылку вина и ставит на стол. — Это редкий экземпляр. — Джарвис! — зовет Старк, когда первая бутылка полностью опустела. — Найди Пеппер и скажи ей идти сюда. И пусть выберет там в погребе чего-нибудь. Через пару минут приходит Пеппер. Позади нее семенит темноволосая девушка не старше Амелии. — О, Ванда, ты выспалась? — непринужденным тоном спрашивает Старк, сбрасывая с крыши здания опустошенную бутылку. Получает за это укоряющий взгляд Пеппер. Старк-младший пожимает плечами и обнимает за талию своего партнера. Во всех смыслах. Пеппер ставит на стол еще одну бутылку. — Всего одна? — вздыхает Старк, косясь на меня. — У нас тут алкоголики. — На них не действует алкоголь, — отрешенно произносит та самая девушка. Черты ее лица кажутся мне отдаленно знакомыми. — Джеймс, знакомься. Ванда Максимофф, — хозяин здания с его манерой указывает на девушку. — С ее братом ты уже имел честь быть знакомым. «Имел честь» — слишком высокопарное высказывание. — А это… — Старка прерывает сама Ванда, внимательно изучая мое лицо: — Джеймс Барнс, Зимний солдат, — закончила за него девушка. — Я знаю, Тони. — Заход солнца через минуту, — извещает нас Джарвис. Люди, стоящие на крыше башни Старка, неотрывно смотрят на небо. Каждый из них думает о своем. Мысли Барнса заняты младшей представительницей рода Роджерсов и братом-близнецом Ванды, стоящей рядом с ним. Максимофф думает о том, что ее брат не должен был этого делать; она знает, чем это закончится. Старк увлеченно рассказывает не слушающей его Пеппер о строении его нового костюма. Мисс Поттс размышляет о том, как помочь Амелии. И лишь капитан Америка вспоминает о том, как в детстве, убежав из дому, залез на бруклинский мост и оттуда наблюдал закат. Этот закат был отрывной точкой всей его жизни; именно после захода солнца началась война. Странным образом все их мысли закручиваются в воронку, на одной стороне которой стоят они, на другой — у каждого из них там кто-то свой. В мыслях Джеймса там стоит Амелия. Их засасывает внутрь, хотят ли они этого или нет. Они все в одной упряжке — упряжке, у которой есть два варианта: увезти их от воронки или же нырнуть внутрь. Джеймс чувствует ощущение полета со скалы.***
Амелия вернулась только в двенадцать. Под руку с этим Максимофф. Ванда оказалась не такой плохой — дружелюбно настроенная, молчаливая и задумчивая, она знала, что творится в голове у каждого присутствующего, что оставляло на ней отпечаток усталости, но от этого желание размазать по стенке ее брата не уменьшилось. — Джеймс? — удивляется Лия, увидев меня сидящим в кресле. Улыбка с лица Пьетро медленно начинает съезжать и он спешит ретироваться, сославшись на то, что «соскучился» по сестре. Легко обнимает девушку, на мгновения привлекая к себе, и уходит. Меня раздражает, как легко он вошел в ближний круг блондинки. Промой ему мозги, Ванда. — Почему ты не спишь? — тихо спрашивает моя беда, не зная, куда девать руки. Теребит рукав пушистого лавандового джемпера. Она явно не ожидала застать меня в этой огромной гостиной. Возможно, если бы не заметила мое присутствие, позволила бы Ртути себя поцеловать. В груди, под креплением бионики печет от этой мысли. — Не спится. Амелия тяжело вздыхает. — Хорошо повеселилась? — интересуюсь я с «нескрываемым» интересом. — Да, — отвечает она и, наверное, хочет уже уйти, но решает продолжить свою отповедь. – Да, знаешь, мне понравилось. Мне весело с Пьетро. Он смог меня увлечь. — Значит, вы теперь вместе? — я поворачиваюсь к ней. Темнота скрывает мои сжавшиеся кулаки. — Не знаю, — тихо признается она, опуская голову. И тут же добавляет окрепшим голосом: — Тебя это не должно волновать. Я твое задание. Мои личные проблемы тебя не касаются. Роджерс уходит. Быстро разворачивается и скрывается за дверью. Бью кулаком в спинку кресла. Бью до тех пор, пока от нее почти ничего не остается. Старк купит себе новое. Она не знает, вместе ли они. Но ее ответ просветил меня в одну истину: она склоняется к ответу «да». Бью еще раз в оголившееся дерево. По кулаку стекает кровь, но это не важно. Слышу в коридоре шум. Инстинктивно встаю в стойку и иду на звук. Звук шагов. Кто-то приближается. Мозг отключается; я не понимаю, что делаю. Действие таблеток заканчивается, я потерял контроль над своим разумом. Человек не успевает заметить меня, стоящего у темной стены. Маневр, и он лежит на полу. Я моментально понимаю кто он. Заношу кулак. — Джеймс? — он ошарашенно смотрит на меня, не понимая, что только что произошло. — Что ты делаешь? Делаю то, что должен. Бью морду тому, кто занял мою территорию. Кулак с громким хрустом врезается в скулу Максимофф, но он, благодаря своей супер скорости, успевает увернуться. Если бы он не встал, его голова бы сейчас была превращена в груду костей и крови. — Джеймс, перестань, — раздается у меня за спиной. Моментально разворачиваюсь и наношу удар, но кулак врезается лишь в стену. Рычу от того, что у этого сопляка есть суперспособность. Которая ему не слишком помогает, — когда он проносится мимо меня, хватаю его за шею и поднимаю над землей. — Джеймс, — хрипит он в очередной раз мое имя. — Это не ты. Боль. Все, что я чувствую и могу ощущать — боль. Она везде. Я не знаю, где ее эпицентр. Все мое тело — эпицентр. Падаю на пол, хватаясь за голову; мозг разрывается внутри черепной коробки. Пьетро валится на бок, хватаясь за шею и тяжело дышит. — Хватит, Ванда! — этот звенящий голос. Голос, вытаскивающий меня из небытия, где есть только одно — боль. Амелия. Внезапно все прекращается. Так же резко, как и началось. Боль отступает, оставляя после себя неприятный осадок. — Что происходит? Пьетро? Джеймс? — Пеппер. — Зимний солдат, — хрипло кашляет Пьетро. — Он был не в себе. — Боже мой, Пьетро! Твой висок, — почти шепчет она и присаживается рядом с Максимофф. Ванда давно сидит подле него, держа за руку. Запоздало догадываюсь, что отпустил Ртуть благодаря магии Алой Ведьмы. — Как давно ты принимал таблетки? — почти перебивая мисс Поттс, спрашивает Лия. Приняв вертикальное положение, качаю головой. Я не помню, когда последний раз пил таблетки. Вчера вечером? Или сегодня утром? Их надо принимать каждые четыре часа. — Вставай, — командует она, протягивая руку. — Ты должен поспать. Смотрю на Пьетро, он — на меня. Зрительный контакт длится не долго, но в конце Максимофф кивает и изображает подобие улыбки. — Я же хотел разминки, — усмехается он. — Получил. Амелия утаскивает меня с «поля боя» и заталкивает в одну из спален. Щелчок выключателя и серо-бежевая комната освещается флюоресцентным светом. — Какого черта? — шипит девушка, вытянув шею как гусыня. Я смотрю ей в глаза. В них бушует разъяренный океан, который затягивает меня внутрь себя, в эпицентр. Серо-голубые глаза потемнели, отчего возникла эта опасная синева. — Какого черта это было, Джеймс? — переспрашивает она, сжав кулаки. — Что ты себе позволяешь? Только я хочу сказать тоже самое, что и она, меня перебивают. — Что за приступы ревности? Мы — напарники. Ты сам это сказал. Так что какого черта ты бьешь тех, с кем я хочу общаться? — ее голос срывается на крик. Сколько ярости и ненависти в этом крошечном существе? Как долго она сдерживала их, что сейчас балансирует на грани срыва? — Ты не имеешь на это никаких прав! Во мне что-то щелкнуло. Как будто кто-то нажал на кнопку. — Я должен защищать тебя от внешних угроз, — бесцветно отвечаю я. — Пьетро — внешняя угроза? — кричит блондинка. – Ты, ты моя главная угроза! Ты… Остальные слова расплываются в ее слезах. Амелия оседает на пол и, хватаясь руками, отчаянно крутит головой из стороны в сторону. Волосы хлещут её по лицу, оставляя красные полосы. Сорвалась. Не выдержала. — Амелия, — зову ее я, опускаясь рядом и легко касаясь плеча пальцами. Она продолжает крутить головой; из глаз все сильнее текут слезы. — Лия, — я хватаю ее за локоть. — Посмотри на меня. Она послушно глядит на меня и, кажется, не видит. Ее глаза, наполненные слезами, судорожно изучают мое лицо, пытаясь отыскать подсказку. — Прости меня, — выдыхая, я отпускаю её руку. Она продолжает непонимающе смотреть, а через секунду уже обнимает меня за шею, как маленькая девочка, боящаяся грозы. Рыдания сотрясают хрупкое тело. — Тебе не за что извиняться, — шепчет она, уткнувшись мокрым носом мне в грудь. Тонкие холодные пальцы мнут мою футболку на спине, ногти чуть царапают кожу через ткань. — Но и Пьетро ты бить не должен был. — Не удержался, — мрачно усмехнулся я, пропуская через пальцы мягкие светлые локоны. — Я не понимал, что творю. — Ты никогда этого не понимаешь, — произносит девушка, приподнимая голову. Я чувствую ее одурманивающее дыхание по своей шее. Это путает мысли. — Джеймс? — Что? — спрашиваю я, натыкаясь пальцами на полоску шрама на её позвоночнике. Кожа более тонкая и и словно неживая. — Останься, — просит Лия слабым голосом, опуская лоб на мое плечо. Она все еще вздрагивает время от времени, но уже не плачет. Две бессонные ночи и излишняя эмоциональность отрицательно сказываются на её организме. В который раз ловлю себя на мысли, что моя подопечная хрупкая как фарфор. — Я не могу уснуть без тебя. — Я тоже, — отвечаю я, вдыхая аромат ее волос. Она пахнет весной.