Делай добро и беги

Тот, кто отправил ее сюда, ничего не делал просто так и пока что не совершил на ее памяти ни одной глупости. Было непросто, но она научилась доверять загадочным приказам, ведь, в конечном счете, он всегда говорил ей правду. Точнее, ни разу не был уличен во лжи. В конце его план распускался перед ней во всем многообразии, как цветок, а после оставалось только чувство стыда, что она не разгадала замысел сама, и обиды, что не была посвящена с самого начала. Со временем чувство таяло и забывалось. Его речи были слишком сладкими, а задания, которые он поручал ей, слишком важными – достаточно, чтобы загордиться. В конце концов, она сама предложила ему свой меч, зная, что никогда не достигнет положения, достойного ее мужества и воинских умений. По крайней мере, она будет в безвестности служить великой цели. В основе пути, который она выбрала, лежали вера, которой было в избытке, смирение, которого было уже меньше, и терпение, которого не было вообще. А он, как назло, всегда просил именно этого – немного терпения. В этот раз, как обычно, его замысел был ей непонятен. Из всех Искателей она меньше всего годилась на роль тайного посланника. Она не умела лгать, легко выходила из себя, ее волосы были коротко острижены, а на щеке красовался длинный шрам. Сильный южный акцент выдавал ее с головой. Она нигде не оставалась незамеченной. Как правило, этого и не требовалось. Ее призванием было устрашать, а не прятаться. Тайная миссия, которую он поручил ей, была запутанной, бессмысленной и очень долгой, так что к концу месяца воля начала ее подводить. Она стала подозревать, что в конвертах, которые она привезла сюда из Оксенфурта, нет ничего ценного. Что цель в чем-то другом, и зря она так самоотверженно клялась защищать их ценой своей жизни. Каждый день был отравлен этими сомнениями. Но в этот раз не неизвестность тяготила Кассандру больше всего. Она ехала сюда из Оксенфурта через весь Велен и провела в Новиграде месяц. Исходила его от особняков до клоак, поужинала в каждом трактире, встретила трех ведьмаков из разных школ. Почти час провела в притоне Короля нищих, который говорил о свободе, налогах и грандиозных переменах, задавал вопросы, не давая раскрыть рта для ответа, а в конце пожелал содрать с нее денег за то, что отняла его время. Кассандре он разрешил обращаться к себе по имени, и этим счастьем, по его словам, она была обязана своей беспощадной красоте. Жестокость и алчность он называл идеалами и честью, беззаконие и хаос – свободой, а самого себя - благородным романтиком и щедрым покровителем предприимчивых людей. У него был глубокий сильный голос, который вселял уверенность, несмотря на скрытую угрозу. Его речь была богопротивной, но складной. Она струилась, как река, затопляя грязный клоповник, где они сидели, опасными бреднями. Кассандра подумала, что такой ораторский талант мог бы принести много пользы на службе у достойных целей. Впрочем, он все равно утомил ее гораздо раньше, чем заткнулся. Помимо этого, к своему вящему ужасу, за месяц она дважды посетила бани Ройвена-Дийкстры, удостоившись таких же долгих бесед с их хозяином, обнаженным по пояс. Он говорил много лишнего, клал тяжелую горячую ладонь на ее плечо и неудачно острил, но его необъятная туша, в равной степени жирная и могучая, против воли притягивала взор. И еще – однажды она едва не попалась на глаза своему двенадцатиюродному брату, который выгуливал на скачках какую-то потаскуху. Во время их последней встречи ему было десять, но Кассандра сразу же узнала его. В общем и целом, за месяц, проведенный в Новиграде, она видела и слышала такое, что ее старшей крови впору брызнуть из глаз и ушей. Но страшнее всего были беззакония и ереси, творимые в этом городе именем Вечного Огня прямо под носом Иерарха. Они разбили Кассандре сердце. И не было никого, чтобы выслушать и ободрить ее. Пять раз за месяц она меняла место жительства и никогда не ела дома. В тяжелом не по погоде плаще она каждый день сливалась с толпой подозрительных типов, бороздящих улицы Новиграда. Под плащом она по-прежнему носила мужское платье, свое оружие и посылки – до тех пор, пока не передала их по назначению. Каждый вечер она проводила за молитвой в часовне Вечного огня, но молитва не приносила никакого облегчения. Может быть, потому, что часовня находилась совсем рядом с казармами охотников за колдунами. Одно это оскорбляло Вечный Огонь, не говоря о бесчинствах и злодеяниях, которые еретики творили Его именем. В казармах царила тишина, в то время как вопли их пьяных обитателей оглашали улицы. Они били фонари, домогались женщин и ссали на стены. В первые дни Кассандра убила одного под покровом ночи. Как будто вынужденная защищаться, но на самом деле – просто от отвращения. В это время на улицах было уже темно, но все еще людно. Поэтому ей пришлось поддержать оседающее на землю тело ублюдка и дотащить на себе до канала, чтобы сбросить в воду. Проходя мимо стражников, она говорила с ним, словно он был просто пьян, а потом этот кусок дерьма не желал опускаться на дно. Кассандра быстро скрылась в темной подворотне. Никогда она не испытывала подобного унижения. Ни одной жизни не отняла зря. Ни разу не скрывала совершенное убийство. Смерть от ее руки всегда была правосудием, а не преступлением – и в этот раз тоже. Но правосудие в Новиграде следовало прятать на дне вонючего канала, как что-то постыдное. После молитвы она ужинала в трактире, выбранном случайно. Их было тридцать пять, за месяц не обойдешь, и с каждым днем их прибывало. Один такой Кассандре особенно запомнился. Заведение в островном стиле – столы были длинные, от стены до стены, с лавками по обе стороны, и все сидели так, как будто пришли сюда вместе. Сидеть за одним столом с незнакомцами, должно быть, весело, когда ты пьян, или когда ты на Скеллиге. Но вместо статных воинов с гордыми лицами, высокими скулами и холодными глазами, здесь собирались все те же свинячьи рыла, а барды в углу играли ту же скучную мелодию, что и повсюду в Новиграде. Ужиная там, Кассандра выбрала место рядом с хмурым немолодым мужчиной, который казался молчуном, и беловолосым ведьмаком, а они, говорят, тоже неразговорчивые. - Занято! – рявкнул «молчун», когда она собиралась присесть. В его глазу свирепо сверкнул монокль. - Эй, полегче, - осадил его ведьмак. – Женщина, не бойся, садись. Здесь свободно. Кассандра шумно вздохнула и на мгновение устало прикрыла глаза. Достойное завершение долгого дня. Затем она с громким стуком опустила на стол свою тарелку с брюквой и стакан подкрашенной вином воды. - Смотри, как бы я не села на твое место, - проговорила она себе под нос, усаживаясь на лавку. – Когда ты вылетишь в окно. - А мне-то за что? – не понял ведьмак. Кассандра смущенно кивнула в сторону его спутника и уткнулась в свою тарелку. Северяне вечно не понимают, о чем она им толкует и к кому обращается. - Ну и черт с тобой, - сказал мужчина с моноклем. – Думаешь, я не разбираю твой ебаный акцент? Вопрос был риторическим, и Кассандра пропустила его мимо ушей. Только ленивый не сказал ей про ебаный акцент, хотя для многих северян в этом году он стал привычнее родного диалекта. Какое-то время они молчали, и Кассандра понадеялась, что удастся поесть в тишине. - А чего бы ты хотел? – спросил затем ведьмак, продолжая разговор, прерванный ее появлением. Ответ мужчины с моноклем последовал незамедлительно. - Я хотел бы, сука, быть на десять лет моложе, высоким, сука, с ляжками, как у коня, и густыми кудрявыми волосами. Сказав так, он выпил. - А. - Да, сука, да. - Ты нашел Шани. Мужчина с моноклем хотел выпить еще, видимо за тем, чтобы спрятать за кружкой свое лицо или занять руки, но его тара уже опустела. Вышло глупее, чем если бы он сидел смирно, и Кассандра мрачно усмехнулась, отгородившись от них ладонью. Надежды поужинать в тишине обратились в прах. - Вот ответь мне, ведьмак, - сказал мужчина, опустив кружку на стол. – Почему, сука, каждый раз, как она появляется в моей жизни – ты, сука, появляешься тоже. Ведьмак пожал плечами. Их разговор сам пролезал в уши, и Кассандра не могла не слушать, хотя изо всех сил старалась думать о другом. Из разговора она поняла, что мужчина с моноклем - темерский солдат или вроде того, который третий год подряд беззаветно любит какую-то врачиху из Оксенфурта. Щеки у нее цвета розы, волосы рыжие, как апельсин, и гуляет она с кем угодно, но только не с ним. В том числе с ведьмаком. Здесь Кассандре стало по-настоящему стыдно слушать все это, и она огляделась в поисках свободных мест. А потом врачиха бросает ведьмака, потому что не верит, что он хороший семьянин. Ведьмак не горюет и гуляет с Йеннифер из Венгерберга, а врачиха уходит к профессору кафедры сверхъестественных явлений, по сравнению с которым мужчина с моноклем – плешивый мухомор и нищеёб без малейших перспектив. Своими ухаживаниями он не вызывает у красавицы ничего, кроме смеха. Ведьмак говорит, что мужчина с моноклем в свое время ничего не сделал, чтобы доказать даме серьезность своих намерений. Подарил пару веников и смылся в кусты, когда на сцену вышел он, ведьмак. Мужчина с моноклем грубит ему в ответ. Здесь пунцовая Кассандра одним махом заглотила весь оставшийся ужин, в три глотка осушила стакан и быстро поднялась со своего места. - Эй, а ты что думаешь? – неожиданно спросил ведьмак. - О чем? - Да ладно, - усмехнулся ведьмак. Кассандра покраснела еще гуще. Она могла бы сказать, что все это ужасно напоминает рассказы Варрика Варезе, которые она читает под одеялом, только до краснолюдских фривольностей у солдата и врачихи дело, похоже, не дошло. Но она не сказала. Она бы скорее умерла, чем призналась в подобном. Лица мужчины с моноклем она не видела – только сгорбленную над опустевшей кружкой спину и лысину. Надо было развернуться и молча уйти. Надо было с самого начала сесть на другое место или хотя бы есть быстрее. Чертов Варрик. - Я была бы рада, если бы кто-нибудь любил меня так сильно, - неторопливо произнесла она, обращаясь к спине влюбленного. – Неважно, если он некрасив или беден. Лишь бы он не был трусом. Мужчина с моноклем не шевельнулся. Зато ведьмак сказал: - Никогда не поверю, что у такой прекрасной женщины в жизни может быть недостаток любви. Романтическое наваждение слетело в тот же миг, и Кассандра некрасиво фыркнула, как рассерженная лошадь. - Привет Йеннифер из Венгерберга! – возмущенно заявила она. Затем она спешно вышла из-за стола и покинула трактир в скеллигском стиле, успев услышать, как мужчина с моноклем обратился к ведьмаку: - Сказал, сука, как в лужу перднул. Так проходил день за днем. Иногда случались забавные эпизоды, вроде этого, но большей частью каждый день приносил Искательнице все новые и новые разочарования. Мужчина, который отправил ее сюда, и чей тайный визит в Новиград она готовила так долго, прибыл с опозданием на два дня, но инкогнито и в одиночестве, как обещал. Дважды она приходила в условленное место на мосту у Южных ворот и никого не находила. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что ничейная земля охвачена войной. Но терпение Кассандры было на пределе, и каждый день казался вечностью. У нее было много вопросов. Ей хотелось исповедаться ему, как духовному наставнику, и рассказать о своих сомнениях и страхах, как другу. Обычно Кассандра легко переносила долгую разлуку. Но не в этот раз. На третий день она увидела его издали и, взволнованная, ненадолго остановилась прежде, чем подойти. Он выглядел еще более худым, чем обычно, и обернулся прямо к Кассандре, словно узнал ее шаги за спиной. Она почему-то вздрогнула, встретившись взглядом с его обманчиво наивными прозрачными глазами – чистыми, как ключевая вода, и такими же ледяными. - Достопочтенный брат. Будь они в более уединенном месте, ей следовало бы опуститься на одно колено. Впрочем, Искатели истины все еще не были признаны ни Иерархом, ни конклавом, и по этой причине протокол на них не распространялся. - Благородная Кассандра, - сказал он. – Ты прекрасна, как всегда. Обнимемся. Его голос был бесстрастным, а прикосновение невесомым. Они были почти одного роста. - Ты не преувеличила, когда сказала, что не умеешь путешествовать незаметно, - с улыбкой сказал он, отстранившись. – Скольких драконид ты убила в Велене по дороге сюда? - Всего одну, - Кассандра дернула плечом. – Виверну. Она подобралась слишком близко к деревне. - По рассказам селян их было, по меньше мере, пять, - ответил он. – Леди-рыцарь из Назаира, драконова убийца, сразила их всех. Да прибудут во веки веков Вечный Огонь, Великое Солнце, Вейопатис, рыболюди и кто бы там ни был, только не убивайте. - Крестьяне, - Кассандра сокрушенно покачала головой. – Откуда они взяли, что я из Назаира? - Ты меня спрашиваешь? – он развел руками. Не следовало ей биться с той виверной, путешествуя в строгой секретности. Но старые привычки уходят теперь с таким трудом. - Ты покажешь мне город? – живо поинтересовался он, меняя тему. – Только, признаться, я страшно голоден. И выпил бы с дороги чего-нибудь покрепче. Бровь Кассандры скептически изогнулась. - А что нам остается, Кассандра? – легкомысленно отмахнулся он, заметив это. – Грешить и каяться. Сказав так, он быстро зашагал в сторону ворот, словно ему не терпелось поскорее очутиться в этой зловонной клоаке под названием Новиград. Его шаги были торопливыми и легкими, как у мальчика. Он был очень странный человек, этот благочестивый Зигфрид из Денесле. Первый и единственный, кто демагогией, ложью и подкупом позволил женщине служить Вечному огню своим мечом.