Мимикрия

За прошедшие несколько дней климат успевает немного улучшиться. Снег больше не лежит угрожающими надгробиями, а грустно тает на камнях, создавая небольшую ледяную корку. Энн бродит по лесу, не совсем понимая, куда направляется. Все ей кажется новым, незнакомым, словно она герой книги, идущий навстречу новым приключениям. Иногда, остановившись у очередного спуска, Энн наблюдает за тем, как небольшие зверьки выходят из своих берлог. Белки поднимаются по стволам, их шерстка гораздо темнее, чем на картинке, и Энн пытается представить, какая она на ощупь. По оторвавшейся коре ползут насекомые, вверх и вниз, активно работают лапками, и она с интересом наблюдает за их трудом. Солнце приятно ласкает щеки. Ветер, танцуя и заигрывая, развивает волосы в разные стороны. Энн вдыхает свежий воздух полной грудью, и с непривычки кружится голова — это приятная боль, она напоминает ей о свободе. За лесными холмами виднеется море, оно переливается лазурными цветами и разбивается волнами о скалы. Глаза начинают слипаться, и, облокотившись на большое дерево, Энн проваливается в полудрему под шум природы. Она просыпается спустя какое-то время от фантомного прикосновения. Таз сильно замерз, и Энн прыгает несколько раз на месте, чтобы согреться. Нерешительно посмотрев назад, она дергается и думает, кинулся ли кто-либо на её поиски, не вернулся ли Эйс. Отрицательно покачав головой, она заворачивает на новую, более заросшую тропинку. Ветки неприятно цепляются за колготки, оставляя след. Откуда-то слева, совсем близко, раздается сильный треск и оханье. — Эйс? — слышит она незнакомый голос со спины и резко оборачивается в немом испуге. На земле, покрытой тонким слоем снега, лежит мальчик. Он, вероятно, ушибся, раз потирает поясницу, состроив болезненную гримасу. У него тонкие запястья и острый прямой нос — он им периодически шмыгает и подтирает сопли, стекающие на губной желобок. Его ресницы чуть подрагивают при свете дня — они длинные, словно их сняли с куклы. — Ой, — мальчик моргает в недоумении и смотрит на Энн широко распахнутыми глазами. — Ты не Эйс. Энн кажется, что он — самое интересное, что она когда-либо видела. Любопытство плавно ползет снизу вверх по ногам, расходится теплом по позвоночнику, прячась в каждом нервном окончании, и Энн молча кивает его словам. Её взгляд ползет по лицу — щека в чем-то измазана — и плавно переходит к его золотистым волосам — они небрежно пострижены, некоторые пряди чуть длиннее остальных и самые маленькие завиваются у уха. В кудрях запутался засохший лист от дерева, и Энн, склонив голову, смотрит на него с прищуром. Мальчик недоумевающе хмурится, пытаясь понять, что именно могло привлечь постороннее внимание. Он прикасается к затылку, запускает в пряди пальцы и выуживает зелень, которая начинает крошиться и отслаиваться вслед за стеблем. — Прошу прощения за путаницу, — он наконец поднимает свой растерянный взгляд. — Я, пожалуй, пойду. Мальчик прочищает горло и, неуклюже подняв себя с земли, отряхивает штанины. Его губы поджимаются в неловком подобии улыбки. Он поворачивается к ней спиной и медленным шагом уходит в глубь леса. Энн мнется на месте, слова встают комом в горле. — Я тоже ищу Эйса. — Да? Зачем? Эйс с девочками не водится, — оборачивается тот и кривит губы в недоверии. — Или ты его подружка, что ли? — он чешет затылок. — Вот говнюк, ничего мне не говорит. Энн молча буравит его взглядом, ожидая ответа. Птицы вокруг щебечут тысячами голосами сразу, разрезая неловкую тишину. — Ладно, раз уж у нас одна цель, — он обреченно вздыхает. — Меня зовут Сабо, приятно познакомиться, — и тянет ей руку в приветственном жесте. Энн вспоминает: в книге по этикету было написано, что её нужно пожать, и она нерешительно берет её в ответ. Его ладонь теплая и сухая, и Энн инстинктивно сжимает её сильнее. Она наблюдает за тем, как лицо Сабо приобретает пунцовый оттенок, позвоночник выпрямляется пружиной, а оголенный участок запястья покрывается мурашками. — Эм, — тянет он неуверенно и медленно вытаскивает конечность из цепкого хвата, — а ты кто? — Энн, — она морщит нос от внезапного холода, рука все еще пульсирует от фантомного рукопожатия. Сабо едва заметно кивает, одним прыжком преодолевает небольшой спуск с горы и съезжает по тропинке вниз, задевая рукой ветки деревьев. Энн следует за ним. Они идут в тишине чуть меньше получаса. Подтаявшие горки снега кучкуются у деревянных корней, которые извиваются между собой дождевыми червями, сплетаясь в уродливый клубок корявыми пальцами. Кажется, что они охают от усталости при каждом дуновении ветра, пока ветки с переливающимся звоном пытаются дотянуться до небес. Энн вспоминает картинку из книги и звонко восклицает, прежде чем успевает себя остановить: — Это же дуб ангела! — и стучит по корням кулаком. — В книге написано, что из него можно сделать антидот от любого яда. — Ты любишь читать? — он переводит на неё взгляд, и выражение его лица невозможно прочитать. В глазах танцуют искорки пробудившегося интереса. — Мне нравится научная литература, — Энн вяло пожимает плечами. — Художественная после пятой книги становится повторяющейся, словно я проживаю один и тот же день, — заканчивает она мысль, поморщив нос. — Когда я был поменьше, мне нравились истории про путешествия, — его голос становится мечтательным. Он засовывает руки в карманы и делает шаг назад, упираясь пяткой в корень. — У отца хранились книги про пиратов, и я читал их тайком. Энн неосознанно сжимается и вскидывает брови в неподдельном удивлении. — Пираты — это враги Мирового правительства. О них пишут книги? — Если правительству что-то неугодно, это не значит, что все люди должны быть с этим согласны. Книги пишут обо всем, — Сабо хмурится и убирает выбившуюся прядь обратно за ухо. — А ты что, их фанатка? — Кого? — Мирового правительства, — говорит он осторожно, прищурив глаза. Перед глазами всплывают картинки разорванных мозгов Небесного Дракона. — Не особо. Сабо недоверчиво кивает и смотрит в сторону опушки. — У тебя она еще есть? — Энн разгибает затекшую ногу и смотрит, как мальчик меняется в лице. — Ну, книга. — Не помню, — он сжимает губы в тонкую белую линию и что-то для себя решает. — Но я могу поискать. Чем глубже они уходят в лес, тем уже становится тропинка. Энн смотрит Сабо в спину: на нем старое, потрепанное пальто, покрытое мелкими катышками, оно длинное, доходит ему почти по щиколотки, и он кажется чуть выше, чем есть на самом деле. В руках она держит цилиндр с выбитыми стеклами очков, он перекатывает его в руках и надевает на голову, когда они перешагивают через заросль и выныривают сквозь низкие ветки. Взгляд падает на небольшое сооружение из камней и грязи, оно почти разваливается, и нечто похожее на статуэтку грустно смотрит на горизонт за ветками деревьев. Казалось, что неведомая сила притягивает её к подобию алтаря, и Энн не сопротивляется. Она с интересом вытягивает руку к тому, что похоже на голову, и смахивает с неё мох — на секунду кажется, что статуя мычит ей в благодарность. — Это Миеликки, Бог леса, — Энн слышит шуршание замерзших листьев слева от себя и наблюдает периферическим зрением за тем, как Сабо подходит к ней ближе. — Когда-то тут неподалеку жили люди, которые ему поклонялись. Мне рассказывали, что они приносили в жертву последний скот и верили, что им воздастся втройне. Потом их сместили другие, — он кивает на статую, — жертвы их не спасли. — Ты много знаешь, — Энн с интересом смотрит в сторону Сабо, который всматривается в небольшую тарелку в руках миниатюрного Бога: на ней все еще виднеется запекшаяся кровь. Он вскидывает подбородок, и лучи солнца падают ему на профиль, острый, как с картинки, и Энн борется с желанием к нему прикоснуться. Сабо сразу не отвечает и медленно поворачивает к ней голову. Его взор все еще направлен на алтарь. — Знания — сила, — Сабо лениво ведет плечом и делает шаг назад. — Пойдем? Скоро начнет темнеть. Энн кивает и дергает кончиками рта в одобрительной полуулыбке. Медленно сгущается сумеречный мрак — за лесом опускается вечерняя заря. Суровая мгла накрывает лес толстой ширмой, сквозь ветки которой просвечивает медное восточное небо. Казалось, что они ступают навстречу таинству лесного храма в момент подготовки природы к вечному сну. Они выходят на широкую поляну у спуска, и лес в предсмертном порыве выталкивает их из себя. Сумеречный простор кажется внезапным после зеленых стен, ветер бодрящей волной гладит их по щекам, приветствуя и ликуя новым лицам. Чуть поодаль стоит небольшой деревянный дом, немного кривоватый, и кажется, что вот-вот развалится от любого прикосновения. — Пришли, — Сабо облегченно вздыхает и ускоряет шаг. Энн не отстает и плывет его тенью. Виднеется небольшой костер: бесчисленные искорки развеиваются танцем по вечернему небу вверх. Одинокий силуэт копошится вокруг и подкидывает небольшие ветки, которые растворяются в едином красном мазке. — Эй, Эйс! — кричит он, размахивая руками, и фигура, поднимаясь с места, повторяет его действия. Они подходят ближе, достаточно, чтобы разглядеть Эйса полностью. На нём все та же тряпичная грязно-желтая куртка, покрытая пятнами, и она смотрится на нём особо нелепо, словно он стащил её со взрослого. Волосы свисают сальными паклями, под глазом пестрит бурым цветом фингал. На фоне Сабо, который на удивление опрятен, Эйс выглядит странно. — Прости, что так долго, тут такое дело, — начинает Сабо, и Эйс, встретивший его с улыбкой, переводит взгляд на Энн и меняется в лице. Его губы застывают в прямой линии, между бровями складывается небольшая морщинка. — Почему ты с ней? Сабо вопросительно моргает и виснет неловкое молчание, прерываемое клацаньем огня. — Она сказала, что тебя ищет, — его голос чуть встревоженный, и он добавляет: — В лесу. Я так понял, что вы знакомы, — он хмурится и кидает растерянный взгляд на Энн. — Почему тебе дома не сидится? — Эйс скрещивает руки на груди в недовольстве, обращаясь к Энн. — Так значит вы все-таки знакомы, — говорит Сабо с уверенной усмешкой. — Да, это… Мы… — Эйс запинается, не зная, как правильно завершить свою мысль. — Родственники, — заканчивает за него Энн. В груди неприятно скрежещет обида и это новое, необузданное чувство. — Сестра, — он стыдливо мнется, — моя. — Ты не говорил, что у тебя есть сестра. То-то я вас спутал! Правда похожи, вот только, — он задумчиво приближается к Энн и вглядывается в её лицо, — у тебя нет веснушек. Ну и вид у тебя со стороны не девчачий, извини. От неожиданности она делает резкий шаг назад и спотыкается о камень. Перед глазами проносится звездное небо, но Сабо успевает схватить её за запястье, предотвращая падение. — Недавно вернулась, — Эйс запинается, стараясь придумать такой ответ, который не повлечет дополнительных вопросов. — Она… — Да ладно, не парься, — Сабо неловко чешет затылок, отчего шляпа съезжает набекрень, и плавно отпускает Энн. Её кожа пульсирует в ответ. — Можно без подробностей. Проходят минуты, и темнота полностью окутывает своим покровом мир вокруг, при каждом выдохе изо рта выходят клубы белёсого пара. Над лесом раздается громкий животный вой, он разносится по верхушкам деревьев небольшой прозрачной паутиной, доносится призывом, предупреждением о смены дня на ночь. Темнота вокруг оживает, охает в недовольстве. Сабо и Эйс переглядываются между собой. — Чёрт, не успели, — Сабо сжимает кулаки. — Пойдемте ближе к костру, не хочу оставаться в тени. Я чувствую себя в пасти зверя. — Почему? — Энн подает голос, и на её вопрос в чаще раздается лающий крик. — Лес ночью меняется, — Эйс тяжело вздыхает и недовольно морщит нос. — Без источника света можешь считать себя покойником. Если ты не местный, то тебя и вовсе ничего не спасет, лес тебя просто отвергнет. От его слов руки Энн покрываются мурашками, они ползут по телу холодным прикосновением. — А я, местная? — Сабо окидывает её вопросительным взором. — Хочешь, проверим? — Эйс недобро скалится и хрустит большими пальцами рук. — Эйс, — Сабо насупливается предупреждающе. — Что? — он переводит на него бесстрастный взгляд. — Все равно в какой-то момент она в нём окажется ночью. Лучше сразу узнать. Энн чувствует, как внутри колышется тревога, перебиваемая сильным интересом к его словам. Примет ли её лес, как свою, или обглодает и выплюнет из себя, как ненужный кусок мяса? — Хорошо, — Энн неуверенно кивает и поворачивается в сторону деревянных гигантов. В груди растекается азарт. Эйс многозначительно смотрит на Сабо, пожимает плечами и отходит к костру. Он крутит в руках несколько деревяшек, проверяя их на вес, и, когда возвращается, протягивает каждому по факелу. Энн берет один, неосторожно, и чувствует, как неприятно впивается ей заусенец в палец. «Боль нужно терпеть», — шепчет ей знакомый голос. — Ну что ж, пойдем, — Эйс проходит вперед уверенным шагом. Сабо подбадривающе кладет ей ладонь на плечо и легко улыбается, мазком по холсту. — Не волнуйся, — но Энн не волнуется. Это все то, о чем она мечтала, сидя взаперти в подвалах лаборатории. Что придет время и однажды книги, которые она читала, станут реальностью, как картинки перед глазами оживут и запахнут красками. Энн не волнуется, она в предвкушении, готовая откусить больше, чем ей предложат. Деревья расступаются перед ними в приветствии и заслоняют ветками выход. Дорога кажется совсем другой, Энн не может ни за что зацепиться — все ей кажется незнакомым. Вокруг раздаются голоса, они шепчутся за ветками, проносятся криками над её головой. «Безбожники! Безбожники!» — смеются они в лицо. — Вы слышите? — Энн резко поднимает голову, когда снова слышит шебуршание над головой. — Что? — Голоса, — Энн останавливается посреди тропинки. — У тебя что, опять припадок? — Эйс смотрит на неё с подозрением. — Да нет же! — Энн, неожиданно для самой себя, раздраженно фыркает и снова оборачивается на угрожающий возглас. — Вот, слышишь? Мальчики переглядываются и качают головами в знак несогласия. — Нет, — и Сабо, кажется, действительно обеспокоен. Энн игнорирует его и проходит мимо, как заколдованная. Кто-то невидимый берет её за руки, целует фаланги и тянет вперед. По телу расползается могильный холодок, и Энн слышит: «Смотри». Пытаясь сморгнуть минутный ступор, Энн поднимает факел выше и вдумчиво вглядывается в темноту. Где-то вдалеке слышатся свисты и завывания струнных песен, перетекающие между собой, словно диалог. Эйс подходит к ней из-за спины, и его дыхание громкое, прерывистое. Они идут в тишине еще несколько минут, аккуратно обходя кусты и ямы, вырытые в промерзлой земле. Под ногами хрустят ветки или, может, кости. Свет, излучаемый огнем, мягко подрагивает в круглом отражении. Пение становится ближе, голоса громче, кто-то звонко смеется, и приходится пробираться через заросли мертвых веток. Перед ними предстает небольшая круглая поляна, словно кто-то намеренно скосил все деревья под корень и похоронил их под землю. Посреди большой костер пестрит всеми оттенками красного сразу, угрожающе трещит минорными нотами и дергается при каждом дуновении ветра. Фигуры в темных накидках, рассаженные поодаль, что-то бурно обсуждают. Стоит стойкий запах алкоголя. Под струнные арпеджио выходит бесформенная тень и скидывает свою шаль на землю — перед ними предстает девушка с пышными длинными волосами. Все вокруг замолкают. Из-за спины она достает два меча и подкидывает к небу. Сделав кувырок и выкинув ногу вперед, она ловит их с закрытыми глазами. С каждым плавным жестом музыка нарастает в темпе, и девушка подстраивается под ускорение. Мечи начинают мелькать перед глазами, и огонь отзывается на движения, обволакивает её целиком. Энн не может оторвать взгляда. В темных глазах блестит отражение огня. — Что это? — спрашивает Энн шепотом, на что Эйс пожимает плечами. — Истовский танец мечей. Его изобрели Чебиды, — Сабо подсаживается к ней ближе и говорит с неприкрытым восхищением. — Ну племя такое. — Язычники, — вторит ему Эйс. — Да, они самые. Они верят в то, что своим танцем призовут самого бога Огня — Ут. — Очень красиво, — Энн с интересом наблюдает, как девушка отточено продолжает жонглировать мечами, перепрыгивает через костер и ловит их руками за спиной. Словно мечи — это продолжение её самой. — Бога нет, — Эйс, насупившись, пинает камень носом ботинка. — Может, пойдем? — Подожди, — Энн машет ему рукой. — Говорят, — продолжает Сабо, — что танец мечей раскрывает полностью свой потенциал в гуще огня. Тогда Ут дает им свое благословение и наделяет их «способностями». Но это запрещенная техника, правительство такое пресекает, — он тяжело вздыхает. — Откуда ты это вообще знаешь? — косится на него Эйс с недоверием. — В язычники записался? — Нет, книги читаю, — Сабо демонстративно закатывает глаза, — и тебе советую. Может, перестанешь ругаться матом. — Иди нахер. Энн тихо хихикает в кулак и поднимается с колен, когда Эйс дергает её за воротник. Внезапно музыка замолкает, по телу пробегается холодок, и кажется, что весь лес смотрит на них всеми глазами сразу. — Ребята, кажется, нам пора, — говорит Сабо не своим голосом. Энн поворачивается к его испуганному лицу и переводит взгляд на девушку. Она складывает мечи за спину и смотрит прямо в их сторону, словно видит сквозь ветки и темноту. Фигуры вокруг повторяют её действия, и внезапно тело перестает слушаться. Шумно сглотнув, Эйс тянет Энн за кофту в сторону, и маленькими, осторожными шагами пятится назад. Энн, кажется, немного приходит в чувство и наощупь хватает Сабо за рукав. Сердце подкатывается тошнотой к горлу и раздается голосом в голове: «Не бойся». Энн не боится, нет. Она в полнейшем восторге. — Жуть какая, — пыхтит Эйс и падает на землю, когда они отходят на безопасное расстояние. — Ну нафиг, надо возвращаться. Они выходят обратно на главную тропинку и идут в обратном направлении. Эйс выстукивает незамысловатый ритм по деревяшке в руках, мычит под нос, и Энн, не отставая, пытается прислушаться к звукам. — Как тебе лес? — спрашивает её подбадривающе Сабо. — Понравилось? — добавляет Эйс с издевкой. Энн оглядывается по сторонам на голые кусты и при слабом свете огня кажется, что монстры готовы прыгнуть на них в любой момент. — Интересно, — протягивает Энн чуть мечтательно. — Не знала, что такое существует. Ну то есть, — она запинается и вспоминает все страницы книг про необъяснимые чудеса света, — я читала о многом, но не думала, что что-то настолько волшебное может быть совсем рядом. Как это объясняется наукой? Эйс громко смеется и игнорирует вопрос. — Волшебное, — он переводит дыхание. — Нет, ты слышал, Сабо? — В этом мире, к сожалению, не все можно объяснить наукой, — он слабо улыбается. — К тому же было проделано недостаточное количество исследований. Лес пускает не каждого. — Ой, ну ты, конечно, ходячая энциклопедия, — скалит зубы Эйс. — Иди в жопу, — Сабо наигранно надувает губы и дает Эйсу пинок в спину. Энн улыбается, и ей хочется раствориться в этом моменте покоя и радости, словно тот кошмар неделю назад был страшным сном, и вот она, запачканная и усталая, проживает свою настоящую жизнь заново. Её вырывает из мыслей внезапный шелест, словно кто-то крадется сзади, аккуратно следует по их стопам. Сперва ей кажется, что это небольшое животное, но тень вокруг сгущается в устрашающий силуэт и двоится. — Жалкие сорванцы, вот вы где, — выходит мужчина, сверкая белесыми зубами. — Где карта? Эйс складывает руки на груди и демонстративно воротит головой. — Не понимаю, о чем ты. Второй выходит из-за спины и, прежде чем Энн успевает увернуться, хватает её за волосы. Она шипит и бьет его по рукам, стараясь поцарапать кожу, но тот лишь смеется. Страх перемешивается со злостью, и Энн точно не уверена, какому чувству следует поддаться. — Эйс, отдай ему карту, — шепчет Сабо строго. — Ну? — он встряхивает Энн сильнее. — Иди нахуй, ублюдок, — выплевывает Эйс и наклоняется, готовый наброситься в любую секунду. — Эйс! — кричит Сабо и уворачивается от незнакомца, который кидается на него с ножом. — Хватай их! — в ответ Энн дергается сильнее, пытаясь выбраться наружу. — Отпусти её, ублюдок! — Мы вас на корм собакам пустим, жалкие… — но мужчина не успевает закончить свою фразу. Его колени внезапно выгибаются в разные стороны и хрустят с противным треском. Он опускается на землю с раздирающим воплем, когда руки принимают неестественную позицию. Словно он пытается сложиться вокруг себя, стать уроборосом, проглотить себя всего. — Что за херь? — спрашивает другой с неприкрытым ужасом и с большей силой сжимает затылок Энн. В секундном помешательстве Эйс берет небольшую горстку земли в кулак и кидает её прямо в лицо разбойнику. Мужчина делает резкий шаг назад, чуть ослабевая хватку, и Энн пользуется возможностью вырваться. Нагретое телом кухонное лезвие ложится ей в руку внезапным порывом адреналина, и Энн вонзает его мужчине в щиколотку. — Сука, — раздается плач под хлюпанье тела рядом. Второй разбойник, или то, что от него осталось, постепенно начинает сливаться с землей, втягиваясь в корни деревьев, как муха для паука. Мужчина с протяжным стоном держится за ногу и не успевает отреагировать на Сабо, который въезжает ему зажженным факелом по лицу. — Бежим, — кричит Эйс в приказе и хватает Энн за руку. Деревья проносятся черными точками перед глазами, и Энн удивлена тому, что способна двигаться настолько быстро. Приятное тепло расплывается по телу, и она хохочет со слезами на глазах. Они не замечают то, как выбегают на поляну, проносятся по мерзлой земле шаровой молнией и падают кувырком у почти потухшего костра. Кажется, что лес кричит им вслед, на прощание. Руки дрожат, сердце предательски стучит, и Энн не понимает: это отголоски страха, изнурения, волнения или всего сразу. — Где ты нож взяла? — Эйс пытается отдышаться. — Стащила с кухни, — горло сильно першит, и Энн вбирает холодный воздух полной грудью. — Дадан тебя убьет, — он цокает и сплевывает на землю. — Блин, это было круто! Как мы его уделали! — прыскает Сабо, кажется, что он вовсе не устал. — Мне кажется, я сжег ему все лицо. Эйс довольно щурится, и на его лице светится недобрая улыбка. — Мне даже немного жалко подонка. — А что случилось с другим? — Энн насторожено смотрит по сторонам, словно её вопрос может призвать сюда ту неведомую силу, что отняла у несчастного жизнь. — Лес его не принял, — Эйс хмурится и подбрасывает дрова в огонь. — А меня? — Ну ты же живая. — Добро пожаловать домой, — Сабо хлопает её по спине и легко смеется, в уголках глаз появляются небольшие складки. Они сидят еще какое-то время, наблюдая за тем, как дым вздымается и сливается с бесконечным черным небом. Когда спина начинает неметь от холода, а огонь окончательно затухает, они решают зайти в старый дом: внутри пахнет сырым деревом, балки из-под пола торчат в разных местах, некоторые из них покрыты гвоздями. По углам разбросаны консервы и пакетики с крошками хлеба. Посреди стоит стул и большая кровать, небрежно покрытая серым покрывалом — на нем виднеются небольшие дырки, старательно зашитые цветной тканью. «Как можно на таком спать?» — думает Энн и морщится в отвращении. — Я всё, — зевает Эйс и ложится на самый край кровати прямо в одежде. Он заворачивается в ткань с головой и, кажется, проваливается в дремоту. Энн пристально наблюдает за тем, как Сабо разувается, аккуратно складывает пальто и вешает его на спинку стула. Матрас истошно скрипит под его весом. Укладываясь поудобнее, он внезапно дергается и недовольно фыркает. — Боже, Эйс, сними ботинки, — но не получив ответа, он тяжело вздыхает и упирается лицом в подушку. Энн мнется на месте пару минут, не решаясь лечь следом. Никогда в своей жизни она не могла подумать, что постельное белье может быть настолько грязным, и даже налившиеся свинцом глаза не могли заставить её сдвинуться с места. От одной мысли спина начинает покрываться испариной, волоски на руках встают дыбом, и ей кажется сейчас... — Эй, — она отвлекается на приглушенный голос Сабо, который выныривает из тканей. — Ты чего? Энн смаргивает подступившие слезы. — Ты будешь спать на полу? — он приподнимается на локтях, в его глазах читается удивление. — Я… — Энн не успевает закончить свою мысль. Раздается раздраженное ворчание. — Можно потише, — бурчит Эйс куда-то в стену. — Заснуть из-за вас невозможно! Сабо демонстративно цокает языком и лениво переводит взгляд обратно к Энн. — В общем, ты, конечно, делай как хочешь, — он ставит акцент на последнее слово, — но я бы тебе посоветовал прилечь. И, улыбнувшись, поворачивается к ней спиной, и толкает Эйса в бок. «Подвинься», — слышит она и делает шаг вперед. Кровать отдается на её вес протяжным треском, погибая чуть больше от каждого лишнего движения. С закрытыми глазами Энн ложится головой на подушку и пытается не думать о том, сколько на ней грязи. Лучше сконцентрироваться на чем-то постороннем, отвлечься от реального мира и погрузиться под воду собственного подсознания. Да, так она и поступит. Засыпая, Энн надеется, что каждый её день будет таким же интересным и богатым на события.