Две половинки

      После концерта я несколько дней провёл на больничном. У меня охрип голос, и врачи сказали, что мне нужен полный покой и режим молчания. Чию и Масато, мои любимые и верные друзья, с которыми мы вместе снимаем квартиру, как и принято лучшим друзьям всячески издевались. Рассказывали смешные истории за ужином, желая заставить меня говорить и смеяться. Я терпеливо молчал и улыбался.А по возвращению к студенческой жизни, я с удовольствием сидел на занятиях. Сегодня по расписанию стояло четыре часа живописи.       С удовольствием и вдохновением я сел за свой мольберт, с улыбкой изучая сложный натюрморт. Рисовать букет таких разнообразных цветов будет не просто. Крупные алые розы, мелкие ромашки и незабудки. Сочетание несочетаемого. Раздался звонок, и все приступили к рисованию. Я взял в руку простой карандаш и начал делать эскиз в верхнем правом углу листа, размещая все предметы на небольшой плоскости. Талиан неслышно вошла в кабинет и села за свой мольберт. Я старался не обращать на неё внимания. В принципе, как и она на меня. Не отвлекаясь от наброска, я невольно заметил, что девушка выглядит какой-то взволнованной. Необходимые для натюрморта предметы, мешались под её рукой, но она всячески старалась не подавать виду. Бумажный скотч то и дело мялся, не позволяя аккуратно приклеить лист на гладкую поверхность мольберта. Не сдержавшись, я поднялся со своего места и подошёл к Талиан, прижимая ладонью лист к её мольберту.       — Я помогу тебе. Приклеивай, — я тихо прохрипел. На что девушка, смутившись, опустила глаза.       — Давай лучше ты. У меня всё из рук сегодня валится, — шёпотом ответила она, протянув мне небольшой моток скотча. Я улыбнулся, опустив с листа руку, и принялся отматывать и отрезать небольшие кусочки скотча. На практических занятия нам разрешалось свободное перемещение по кабинету, что было огромным плюсом в данной ситуации.С лёгкостью справившись с её скотчем, я слегка закрепил кончик ленты и протянул его Талиан. Она же поспешно собирала по полу карандаши и кисти. То, что она привлекла внимание не только меня, чувствовалось по оживлённой обстановке в помещении. Присев напротив девушки, я быстро помог собрать всё с пола. Остался один светло-сиреневый карандаш, что лежал между нами. Как только я хотел его взять, на мои пальцы легла мягкая ладонь девушки. Её кожа была сравнима только с бархатом. Нежным и тёплым. А когда наши взгляды встретились, сердце глухо застучало по вискам, заглушая все посторонние звуки. Я смотрел в её глаза и просто тонул. Радужка глаз была нежно — голубого цвета. А в сочетании с тёмными тенями и тушью, просто завораживала. Сколько мы так просидели, не знаю. Но меня как током ударило, и я отпустил карандаш, возвращаясь в реальность.       — Прости, — вновь прохрипел и поспешно вернулся на своё рабочее место. Правда, мне уже было совсем не до натюрморта. Мысли вновь были наполнены только ей.       После занятия я направился к выходу, заметив стоящих в дверях Чию и Масато. Парни оживлённо о чём-то болтали и смеялись. Я невольно улыбнулся, наблюдая за этой воркующей парочкой.       — Ну, что художник, петь можешь? — издевался блондин, хлопая меня по плечу.       — Ха-ха –ха, Чию, — прохрипел я, остановившись перед дверью. В кабинете осталась только Талиан. Девушка не спеша собирала вещи в сумку, опустив голову, — Ребят, вы не знаете, что с ней сегодня? — осторожно поинтересовался, когда мы с друзьями вышли в коридор.       — Мы — нет! А вот Акума знает! — довольно пропел Масато, поправив на плече ремень от гитары.