Скурим Древние Свитки

Жили-были два кота - Чернота и Темнота И работали коты С черноты до темноты просто детский стих Лидия вжималась спиной в самый темный угол дома. Затея сходить проветриться после дурного сна провалилась уже у подножия лестницы. Кажется, очередной из терзавших девушку этой ночью бессмысленных кошмаров воплотился наяву. Угли прогоревшего очага давали только неясное багровое свечение, напоминавшее об Обливионе, порождавшее густые тени, плотные, как мешок на голове висельника. Некоторые из них шевелились явно не в такт проникавшему в щели старого дома сквозняку... Снова одно из чернильных пятен ртутной каплей перетекло в другое, растворилось в нем. Воительница изо всех сил старалась дышать потише, а не пыхтеть, как загнанная лошадь. Медленно и аккуратно она переставила ногу чуть в сторону. Затем другую. Вдоль стеночки, вдоль стеночки. Спину словно подталкивал чей-то взгляд, обладающий вполне реальным весом. Скользил, оставляя за собой продирающую ледяную дрожь между лопаток и еще какое-то непередаваемо мерзкое ощущение, от которого дыбом приподнимались волосы. По стеночке, по стеночке... Тишина, какая бывает разве что под уже сошедшей лавиной, под слоем снега в несколько ростов. Тишина, казавшаяся живым жестоким зверем, наваливавшимся мягко, постепенно, чтобы жертва хорошенько прочувствовала безысходность борьбы. Такую не спугнуть потрескиванием умирающих углей в очаге. Такую не прогнать глухим воем ветра за стенами. В такой самый громкий крик завязнет, захлебнется, как утопающий в болотном омуте и так же бесследно канет, не оставив и следа на поверхности. А шаги, даже самые осторожные - все равно, что пляски и песни в тиши, жалкая пародия на это воплощение молчания. И за такое бездарное подражание себе оно наваливается все сильнее... Самозванцев нигде не любят. По стеночке, по стеночке... Лунный свет, пройдя причудливый путь от отдушины в потолке до повешенного на стену начищенного щита, от него к блестящей вазе, а затем отразившись в алхимическом оборудовании, падал на стену. В бледном его пятне ясно виднелись глубокие борозды, исполосовавшие крепкое мореное дерево. Пять в ряд, пять поперек, на такой высоте, куда и, подпрыгнув, не достать. Когти. Длинные, острые. По стеночке... Лаборатория. Взмокшие пальцы сжимаются на рукояти короткого клинка для резки трав. Здесь же невесть зачем расположился зашарпанный кожаный щит с меховой бахромой. Теперь - к выходу, подальше от... Стой, хускарл. Тан. Он остался наверху.. Но путь наверх прегражден лунным лучом, тем самым, что от отдушины к щиту и дальше. Стоит мелькнуть в нем - и неведомая угроза получит отличный шанс. Нечто не то скрипит, не то скулит тихо, и неясно, откуда пришел этот звук. Лидия прижимается к стене, но тут же едва не падает, когда ее волосы шевелит невесомое касание. Короткий, едва стышный топоток, не то со стены, не то с потолка. В луче света - том самом - болтается теперь что-то мягкое и длинное, вяло шевелится, отбрасывая полупрозрачную тень на вазу. Хускарл вжимается в пол, страх и ярость в крови хлещут по сознанию. Даже сам дом будто трясется, словно на крыше ворочается мамонт, тяжко скрипя досками. Неясно, ветер ли это или шаги. Но шаги не могут быть настолько тяжелыми... или все же? Особенно сильный порыв немного раздувает угли, и теперь видно, что стены сплошь исчерчены знакомыми бороздами, и чем ближе к выходу, тем гуще. У двери они покрывают бревна от пола до потолка, да и сама дверь так выглядит, словно ее долго пытался процарапать насквозь здоровенный саблезуб. На границе света и неожиданно сдвинувшейся тени отрисовывается нечеткий хвостатый силуэт. - Мой тан? - хрипло шепчет Лидия. Силуэт в ответ зажигает красные глаза. Выхватив тускло светящийся в тон углям клинок неизвестный прыгнул на хускарла. Заложило уши пронзительно-тихим шипением, больше похожим на скрип. Звук настолько же мерзкий и мертвенный, как скрежет скелета. Как треск расходящейся под ударом кожи щита. Отброшенная весом врага Лидия перекатилась и вскочила, изготовив к атаке щит. Продирающий свист, который издавал странный тип, перекрыл другой звук - на сей раз настоящее шипение рассерженного кота. Перед лицом хускарла мелькнули удивленные круглые глаза противника. - Вот так каджиты стричься ходят! - выдал оказавшийся за его спиной тан, прокручиваясь на пятке, и резко разжал руки. Раскрученный за хвост незваный гость со смачным вяком влетел головой в угол дверного косяка. С лестницы послышался уже настоящий топот, и еще один незнакомец промчался к выходу. Ловко увернулся от подножки тана, а вот от брошенного Лидией щита - не успел и, получив дополнительное ускорение с разгона распахнул дверь башкой. Вслед за ним, шатаясь, вывалился чужой каджит. - Отмахались, - радостно ухмыльнулся тан. - Здорово щит швыряешь, быть тебе капитаном. Хускарл, настороженно осматриваясь, подкинула дров в очаг и захлопнула дверь. В свете разгорающегося огня дом утратил изрядную часть пугающей атмосферы: тени расползлись по углам, а висящее со второго этажа нечто оказалось всего-навсего разорванной тканью, которой тан завешивал вход в свою комнату за временным неимением двери. - Тан, кто это был? - Воры. А хвостатый брат еще и вампир, очень уж хорошо прятался. Каджит замотался по углам его выслеживать. Спасибо, что выманила. - Странно, что меня так накрыло, - задумчиво пробормотала Лидия. - До скампов ведь перепугалась. Это вампир так устроил? - Нет. Вот скажи, ты где вчера каджита нашла? - За воротами. Среди кучи других каджитов, ободранных, грязных и пьяных в хлам. Ты хорошо вписался, тан. С трудом узнала. - А еду зачем попробовала? - Откуда ты знаешь? И вообще - я твой хускарл, и должна пробовать раньше тебя. - Забудь про это правило. По крайней мере, когда каджит пьет с братьями. Каджит не жадный, но лунный сахар на бесхвостых плохо действует. Вот так. Сахар. Да, Лидия, с кем поведешься... Не хватало еще на скуму подсесть. Кот, уже поднимавшийся по лестнице, недоуменно обернулся на задумавшуюся девушку. - Ты спать вообще не собираешься? - Мой тан, я... меня опять накрывает, - отозвалась та, затравленно оглядываясь. С минуту кот обдумывал ее слова, затем вернулся, отнял оружие и, подхватив хускарла на руки потащил по лестнице. В комнатке Лидии обнаружилось еще одно препятствие - при всем желании девушка не могла заставить себя разжать вцепившиеся в шерсть тана руки. - Пусти, - потребовал тот. - Тан, мне очень стыдно, но я не смогу одна. Здесь темно и страшно. - Это просто отход от сахара. - Мне с того не легче. От души комментируя ситуацию на непонятном языке, кот понес Лидию в свою комнату и вместе с ней рухнул на кровать. Уже засыпая, девушка вспомнила еще кое-что. - Тан? - Что, каджиту помурлыкать, чтобы ты, наконец, успокоилась? - Было бы неплохо, только я про другое. Зачем тот кот все стены изодрал? И занавеску... - Гхм. Это не тот кот. Этот. У каджита просто дико зачесались когти.