Необыкновенный роман Хайнца и Перри

Комнату озарила яркая зелёная вспышка. Хайнц прикрыл глаза ладонью, нервно затаив дыхание. POV Перри С тех пор, как я зажмурился и отвернулся, прошло не более секунды, но я уже почувствовал покалывание и треск за ушами. Мне не столько больно, сколько страшно. Вокруг холодная странная субстанция, которой не существует, но она есть, что меня и пугает. Эта плазменная упаковка охватывает меня лишь несколько секунд, но они кажутся мне вечностью. Вот, кажется, всё рассеивается. Но я не могу открыть глаза, пока не удостоверюсь, что всё закончилось. – Ну, как? – слышится любопытный дрожащий тихий голос Хайнца. Тогда я понимаю, что всё закончилось. Я медленно открываю один глаз, а потом другой. Мне интересно узнать, могу я говорить или нет, но Хайнц смотрит на меня так пристально, что я жутко смущаюсь. Молчу. Всё, не могу больше! Сейчас или никогда! – Э… а… о… – я издавал звуки. Значит, голос у меня появился. Хайнц слышал звуки, на его лице появилась умилённая улыбка, смутившая меня ещё больше. Я понял, что сейчас должен сказать что-то содержательное. Но, как это всегда бывает, когда надо что-то сказать, я не знал, что мне говорить. – Хайнц! – да, я сказал своё первое слово, – Хайнц, развяжи меня и дай валерьянки! Хайнц со слезами радости на глазах сел меня развязывать – Поверить не могу, что сработало! – повторял он. Развязав меня, он принёс мне таблетку и стакан воды. Я выпил это и решил переместиться со стула на диван. Но, как только я пошёл, у меня закружилась голова. Видимо, побочное действие. Пришлось сесть прямо на пол, но хорошо, что головокружение вскоре прошло. Я пошёл дальше. Вроде бы, потом всё было нормально. – Хайнц, скажи, у меня нормальный голос, не смешной? – я решил начать диалог. – У тебя прекрасный голос, очень красивый, мне он нравится – ответил Фуфел. – Принеси, пожалуйста, диктофон или видеокамеру. – Сейчас! Пойдём со мной, что тут-то стоять? Я пошёл за ним. Он дал мне какое-то устройство, наверное, диктофон. – Говори, если не веришь – усмехнулся он. – Не верю! Этого было достаточно. Прослушав записанное «не верю» несколько раз, я убедился в том, что Хайнц не врёт. У меня действительно был очень красивый голос. На записи слышался баритон – как раз то, что надо. Я считаю, что это – самый нормальный голос. – Теперь веришь? – ещё раз переспросил Фуфел. – Теперь верю. Вдруг я почувствовал неимоверное счастье, хотя такое со мной редко бывает – ведь я не люблю особо копаться в своих чувствах. Но я был счастлив тому, что я теперь всё могу сказать. Хотелось сказать ещё что-нибудь. – Спасибо, Хайнц – я обнял доктора и пошёл домой.