"Путевые заметки"

- Здесь заночуем. - Но, Альк... Рыска растерянно посмотрела на остроконечные шпили замка над деревьями - они могли бы быть под его стенами уже через несколько лучин. Солнце стояло высоко, поди челядь только начала накрывать ужин. Однако, Альк уже спрыгнул с коровы, кинул на полянку седельные сумки и молча ухватил за поводья Рыскину скотину. Она неохотно слезла на землю. Саврянин с коровами исчез в том направлении, откуда свежо пахло речкой. Девушка огорченно достала из сумки Крэга и выпустила его на травку. Крыс, слегка пошатываясь от многих часов езды верхом, побрел в сторону. Походная жизнь, хоть и стала привычной, но при мысли о мягкой кровати и свежем хлебе Рыске взгрустнулось. Опять придется спать на земле и варить приевшуюся похлебку. Альк вернулся уже с охапкой дров, успев напоить коров и привязать их неподалеку. Был он мрачен, неразговорчив, и Рыска тоже притихла, глядя сквозь алые языки небольшого костерочка на спутника. Аппетита не было у обоих, и ужином стали сушки из сумки и пустой травянистый чай. Рыска сходила к речке и искупалась, вволю наплавалась в синеве наступающих сумерек. Перед родичами Алька хотелось предстать опрятной. Когда она вернулась, Альк все так же, ссутулившись, сидел в прежней позе. Она нерешительно приблизилась и , слегка склонившись, робко положила ладошку на широкую спину белокосого: - Ты не бойся, Альк, - попросила, кусая губы. Ведь знала, что услышит в ответ лишь язвительную колкость - а все равно лезла, дуреха весчанская. Но он только закинул к ней лицо, разглядывая сочувствующую мордашку, которую обрамляли влажные после купания волосы. - Что ты будешь делать - потом, когда получишь деньги? - спросил неожиданно. - На хутор не вернусь... - она насупилась. Это был сложный вопрос. Проще всего было предоставить распоряжаться дальнейшим житьем-бытьем Жару, но с некоторых пор Рыска чувствовала, что должна принимать решения сама. - А ты? Вернешься в столицу? Станешь послом, как отец? - Куда там, - он улыбнулся, чуть криво, но эта странная улыбка не затронула его глаз. Холодные, цепкие, они буквально буравили Рыску. - У посла и жена должна быть к придворным хитростям способная. А у тебя что на душе - то и на лице. Рыска уже открыла было рот, чтобы сказать, что не такая уже она и простушка, которой была когда-то, но вместо этого охнула и присела на корточки, отдернув от Алька руку, словно он вдруг стал горячим, как печка. Альк повернулся к ней в пол-оборота, продолжая внимательно вглядываться в потрясенное выражение лица. - Почему ты выглядишь так, словно корова Милка вдруг заговорила с тобой человеческим голосом? - с непонятным раздражением спросил он. - Милка - это что, - пробормотала Рыска, - а вот когда ты заговоришь со мной человеческим голосом - на это и Хольга спустится посмотреть. Альк передернул плечами. Научил девку постоять за себя на свою голову. - Думаешь Саший к ней лишь в стихах обращается? - ненужно огрызнулся он. Рыска вдруг улыбнулась - светло, открыто. Повторила настойчиво: - Ты не бойся, Альк, - и добавила с неизвестно откуда взявшейся женской снисходительностью: - выйду я за тебя замуж. Из любви к человечеству. - При чем тут человечество? - изумился Альк, но его глаза уже стремительно теплели. - Ну вдруг ты еще кому будешь предложение делать, - захихикала Рыска, - несчастная с перепугу может заикой остаться. Альк хмыкнул, с неожиданной резвостью дернул Рыску на себя, и они повалились на траву, чуть не рухнув в костер. Черные и белые волосы смешались, когда их обладатели принялись целоваться.