Game of hearts

— Джендри Уотерс! Какого Неведомого ты здесь забыл?! Она упирает в бока кулачки, расставив ноги пошире, чтобы не свалиться от корабельной тряски за борт. У него улыбка лезет на лицо непрошеной гостьей, и он тщетно пытается ее отогнать, изнутри себя кусая за щеку. — Джендри Баратеон, если разрешит моя леди. Отвешивает галантный поклон. Арья со злостью топает морякам на потеху, которые, впрочем тут же делают вид, что заняты натиранием палубы и разборкой снастей. Здесь каждый знает — с сестрой правителя Шести королевств, с сестрой владычицы Севера шутки плохи. Она недовольно сдвигает темные брови, а ему упрямую складочку между ними так хочется расправить пальцами и губами. Целовать ее веки, лицом зарываться в темные пряди, что пахнут — конечно, он помнит — сушеными яблоками и спелым овсом, первым снегом, запорошившим густо землю в тот день, когда он встретил ее во дворе Винтерфелла. Когда он снова ее отыскал — сквозь войну, сквозь прошедшие годы, сквозь лишения и смерти. Отыскал свою милую, подросшую леди. — Хоть Баратеоном назовись, хоть Таргариеном, одно дело. Не увиливай, отвечай! — Хотел бы заметить, что Таргариен — твой сводный брат Эйгон. Ну, или Джон. Если тебе так привычнее, леди. — Перестань немедленно так меня называть! Джендри, забери тебя Семеро! Я требую объяснений. Он подходит к борту рядом с ней, бедром легонько задевая бедро. Невзначай. Смотрит в воду. Они в открытом море сейчас, и до ближайшей суши — дни пути, возможно, недели. Он специально до последнего ждал, чтобы у Арьи-злючки-колючки не осталось ни единого шанса ссадить его на любой твердый берег. Он планировал, высчитывал, ждал. Заполучил в сообщники всех матросов этого судна. Седьмое пекло, да даже вредный тощий кок уже за него. — Все просто. Я — наследник Штормового предела по велению королевы, хоть ныне и покойной уже. Мне нужна леди в замке, и так получилось, что на эту роль не подойдет ни одна. Только ты. Что мне делать там одному? Оглашать тоскливыми вздохами пустынные залы? Она устало вздыхает и убирает за уши волосы, что весело треплет ветер-насмешник. — Но я ведь столько раз говорила тебе. Я не леди и никогда уже ею не стану. У меня в крови это все, — махнет рукой, очерчивая круг до раскинувшегося неведомо куда горизонта. — Отправиться на запад за Эссос, никто там прежде никогда не бывал. Попутно обследовать руины Валирии, найти древние знания. Это все приключения, Джендри, это мое, а вовсе не уютный домашний очаг, вышивание и танцы, зажаренная нога кабана по пятницам на обед и свежие крабы с Железных островов по средам и по субботам. Не воспитанные, чисто умытые дети, да даже не чумазые сорванцы, а хлещущий ветер в лицо, неизвестность и тайны... Она распаляется все сильней. Она так прекрасна. Он чувствует, что теряет рассудок. Опять. Он знает, что вдали от нее любая жизнь в достатке, покое покажется мукой. Нет, пыткой. — Мой замок, мой очаг и мой дом — это ты. Арья Старк, свеча моей жизни. Ты лишь позволь мне остаться. Быть рядом с тобой, кем прикажешь — любовником, другом, супругом, слугой... — Ты дурак! Она колотит его кулачками по груди и предплечьям, пару раз попадает по уху так, что искры из глаз. Джендри терпит и, когда она сбавляет напор, обнимает. Крепко-крепко прижимает к груди, перехватывая ловкие руки. Он сильный. Он все же рыцарь, а в прошлом — кузнец. Теперь ей не вырваться без его позволения, несмотря на все ее штучки Безликих. — Успокойся. Что бы ни сделала ты, я не уйду от тебя. Ты от меня не избавишься. Слышишь? Она пинает ловко ногой, и Джендри охает, сгибаясь от неожиданной острой боли в лодыжке. — Тебе такая, как я, не нужна. Не будь идиотом, возвращайся домой и заведи себе настоящую леди. — Угу, как заводят собак. Сказал же уже — я нашел. Помолчит, разглядывая ее тяжело исподлобья. Набухшая синяя вена пульсирует на виске. Оба дышат сорвано, тяжело. — А знаешь, — рот до ушей. Какой-то мыслью его озаряет, и Арья, прищурившись, с подозрением глядит. Ведь бывший кузнец и бастард очевидно что-то задумал. — В ту ночь ты пришла ко мне, помнишь? В ночь перед битвой, когда мы готовились умирать. Можно сказать, что с тобой я запятнал свою честь. И, как порядочный рыцарь, теперь обязан жениться... Иначе проклятие падет на мой род на века. Она, онемев, глядит на него минуту, другую, приоткрыв в изумлении рот. — Сейчас ты что ли серьезно? — Миледи, боюсь, что все так, — осмеливается подать голос какой-то моряк из-за высокого ящика с тросами и снастями. Арья фыркает и расслабляется в крепких, будто железных руках. Арья начинает смеяться. Так, что слезы ручьем — по щекам. Из разных углов корабля ей вторит нестройный, но подозрительно довольный гогот матросов. Из-за штурвала одобрительно кивает головой капитан. Арья закрывает глаза, затихая у него на груди. У Джендри, от которого в этой жизни ей не отделаться будто. У Джендри, с которым так хорошо. У Джендри, которому она может доверить все, что угодно. У Джендри, что, бросив все, уехал за ней. И это что-то да значит, наверное. Или значит попросту все.