Game of hearts

Деймон Таргариен никогда не перезванивал тем, с кем провел ночь. Не искал второй встречи. Не наводил справки и не улыбался мечтательно, уставившись в пространство, как полный дебил, замечтавшись о паре стройненьких ножек и дерзком огненном взгляде, режущим, что острый нож. Уничтожающим все его равновесие нахрен. Одним несильным толчком отправляющим налаженную размеренную жизнь в тартарары. В бурлящее адское пекло. Ее имя — Рейнира. И да. Он узнает ее сразу. До того, как она называет отца. Возможно, она слишком сильно похожа на их с Визом кузину. Еще больше — на него самого. Немудрено, ведь в них — одна кровь. Они — ягоды одного поля. Оба они — бунтари. Им бы родиться в другое время — дворцовых интриг, шикарных балов, жестоких дуэлей, поединков и грязных убийств в залитых нечистотами подворотнях. Возможно, когда-то они жили там. Сейчас — абсолютно другая эпоха. Она подсаживается к нему впервые в кофейне в обед, самоуверенно бросая: "Не возражаешь?" и не дожидаясь ответа. Все остальные столики заняты, а у него — свободное место. И Деймон не против. Он наблюдает из-под ресниц с интересом, как она стягивает с платиновых волос свой берет, разматывает объемный шарф с тонкой шейки и скидывает на спинку стула пальто, стряхнув с него превратившиеся в мелкие капли снежинки. Он заказывает для нее пирожное с воздушным кремом, и девчушка кидает на него хитрый взгляд, отрываясь на пару десятков секунд от книги, которую с таким увлечением читает в перерывах между глотками горячего пунша. Покусывает задумчиво дужку очков. — Меня зовут Рейнира. Рейнира Таргариен, — сообщает она через пару секунд после того, как Деймон это сам понимает. В конце концов, дочка брата родилась за два года до его побега из дома. Он даже успел подержать ее на руках. Он все еще помнит, как трогательный хрупкий комочек человеческой плоти ухватил его цепко за палец. А потом, когда ее все-таки отцепили и вернули на руки матери, наследница на весь дом голосила. Как будто просилась обратно. — Я — Деймон, — отвечает с усмешкой, называя лишь имя. Ему ни к чему раскрывать свою личность. Хотя, скорее всего, любые упоминания о нем — отщепенце и беглеце — в семье под запретом. Но та же фамилия, однозначно, могла бы вызвать вопросы. Пусть она и не подозревает, что он — где-то есть. Потому что он — пария. Он — тот, кто отказался от семейного дела, не захотел быть правой рукой старшего брата, стал наемником и воевал по всему миру то в одной армии, то в другой. За тех, кто больше заплатит. Говорили, что Деймон опозорил семью. А ему такой образ жизни помогал хоть немного гасить ярость, что бурлила в его жилах едва не с рождения. Помогало — не потушить до конца, но уменьшить огонь, жрущий его изнутри. Превращающий в пепел все чувства, которые он когда-то умел... Действительно умел ощущать. — Спасибо, что разрешил присесть, Деймон, — она склоняет голову набок, задумчиво накручивая на палец прядь светлых волос. У него они — точно того же оттенка. Он не встречал похожего вне этой семьи, одно это могло бы зародить подозрения. Но она очень быстро (четверть часа, плюс-минус) вспархивает со своего места крошечной яркой колибри. Накидывает на плечи пальто, выделяющееся на фоне всех остальных в этой комнате вспышкой, жгущей взор. — Обращайся, дракончик, — он прячет усмешку в чашку с густым горьким кофе. Замечает, как она сбивает с шага, но все же, не оборачиваясь, выбегает наружу, отвечая на телефонный звонок. Он разбирает только: "Не начинай, Алисента...", и шум улицы, пробегающих мимо машин, месящих шинами грязную слякоть, скрывают от него остальное. На другой стороне трассы ее встречает чернявый смазливый юнец, клюет коротко в щеку. Рейнира радостно чему-то смеется. Деймон знает, что встречи будут еще. * В следующий раз он видит ее в магазине белья, куда зашел за подарком Мисарии — компенсация за несостоявшийся ужин, который ему пришлось отменить. Между прочим, она — единственное, кажется, исключение. Единственная из всех женщин, кому удалось не сохранить его верность, конечно. Но стать кем-то вроде доброго друга. — Рейнира. Рад тебя видеть, — он коротко кланяется ей. Должно выглядеть глупо и старомодно, но она немного краснеет, когда отвечает. — Деймон, привет. Какая встреча, — и торопливо возвращает на место бюстгальтер, состоящий, кажется, из одних только кружев. Он одел бы ее в гладкий черный атлас, чтобы оттенить белизну нежной кожи и ее шелковистость. Деймон изгибает насмешливо бровь, а она, вспыхнув, закладывает руки за спину. — Подыскиваешь подарок для твоей спутницы? — кивает на Мисарию, с другой стороны зала наблюдающую за ними с нескрываемым любопытством. — Скорее, составляю компанию давней подруге. У нее сегодня ответственный вечер. Если ты понимаешь, о чем я, — подмигивает развязно, на что Рейнира спокойно кивает. — Вполне. Я давно не ребенок. — Я это прекрасно вижу, дракончик. — Что за дурацкое прозвище? — Тебе подходит, — улыбается он и замечает, как дрожат в ответ ее губы, сдерживая улыбку. — Кажется, твоей подруге нужен совет. Мисария и правда подает ему сердитые знаки, и Деймон устремляется к ней, еще раз подмигнув на прощанье. — Ты осознаешь, насколько вы двое похожи? — шипит Мисария разъяренной змеей, стоит ему оказаться с ней рядом. — Это не кончится ничем хорошим. Вы — как близнецы. — Я старше ее на целую жизнь, — отвечает Деймон лениво. Скользит взглядом по точеной фигурке, вернувшейся к витринам с тончайшим бельем. Интересно, она будет его надевать — для мальчишки? И, что еще интереснее — разрешит тому его снять? Он не ревнует, но в груди наливается жаром. Как будто снова проснулся дракон, который вот-вот поднимет голову и дохнет жаром, сжигая вокруг себя все. — Ты должен держаться подальше. Обещай мне, — едва не умоляет она. — Хорошо, Мисария. Обещаю, — ложь слетает с губ привычно легко. Был ли в этом мире человек, которому бы он говорил только правду? Такого Деймон не помнил. * Проходит месяц. Ему все это время удается держаться подальше. Не специально, просто их пути не пересекаются, не совпадают. Этот город слишком огромен для частых случайных встреч. Он — как Вавилон. Деймон почти успокаивается и заводит интрижку со старшей дочерью мэра — любительницей закрытых вечеринок и гонок без правил. Ее зовут Лейна, у нее светлые волосы, каскадом струящиеся по спине, и в темноте клубной уборной вполне получается представить, что с ним сейчас — не она. Он знает, что эта девочка — на один вечер. На два, может, три. Но он не берет у нее телефон. Да и ей, кажется, совсем безразлично, увидятся ли они когда-то еще. — Да ты тут — постоянный гость, — ухмыляется пьяно Рейнира в один из промозглых вечеров бесполезной субботы, когда он приходит снова в тот клуб. От нее пахнет маргаритой и виски, клубникой, лаймом, персиком и еще чем-то сладким. Неуловимо знакомым. Рейнира едва стоит на ногах, и Деймон успевает ее подхватить, когда девчонка начинает ощутимо терять равновесие. — Эдак ты набралась. Давай я увезу тебя домой к папе, дракончик. — Не хочу я домой, — возражает она и закидывает на его шею свои тонкие руки. Запрокидывает лицо. На раскрасневшемся от духоты и алкоголя лице ее глаза блестят лихорадочно, жарко. — Поцелуй меня, Деймон. Я знаю, ты хочешь, я каждый раз вижу твой взгляд. Как будто ты уже разложил меня и готов трахать. Она пьяна, и он бы с радостью вымыл с мылом ее маленьких рот, извергающий всю эту грязь. Но девчонка, встав на цыпочки, притирается ближе. Трется, чувствуя, как он возбужден. Ухмыляется, сжимая ладонью ширинку. Деймон непроизвольно хватает ртом воздух. Тогда она опускает на его затылок ладошку и требовательно тянет его ближе к себе. Он глухо рычит, впиваясь поцелуем в ее нежные пьяные губы. Светомузыка пульсирует в такт рваных движений их языков. Он не помнит, когда подхватывает Рейниру на руки, прижимая к стене. Вспышка, провал. И вот уже она держит его крепко ногами за бедра и гнется в руках, подставляясь под жадные ласки — его пальцев и губ, его языка. — Все, девочка. Тихо. Успокойся, Рейнира, — через пару минут (или десятков минут?) он выныривает из густого тумана. Чувство, будто отпускает приход. — Ты не понимаешь, что делаешь. Ты не в себе, потом пожалеешь. — Я все прекрасно осознаю. Ты не знаешь, но я ждала тебя с самого детства, — хихикает непонятно она. Деймона словно обдает морозным дыханием, но он списывает все на алкоголь. Заправляет в брючки ее тонкую блузку. Застегивает ширинку на своих джинсах, куда уже пробрались ее ловкие пальчики. Он не успел сделать все до конца. И сейчас от этого чувствует лишь одно — облегчение, перекрывающее даже томление неудовлетворенной, жаждущей плоти. — Я отвезу тебя домой, мой дракон. — Я не скажу тебе, куда ехать, — надувшись, угрожает она. — Почему ты решила, что я не знаю? "Я знаю буквально все о тебе. Даже то, что нанятый твоим отцом телохранитель Кристон Коль влюблен в тебя, как мальчишка. Однажды ты соблазнила его, маясь от скуки. А он до сих пор и не понял, что стал очередным увлечением. Моментом, который сотрется однажды, как след от башмака — под дождем. Мы с тобой — два сапога пара, Рейнира. Нет в этом мире двоих настолько похожих людей..." Она молчит до самого отцовского дома, сжавшись на пассажирском сидении под его курткой. Три мили спустя начинает дремать. И у входа в поместье он подхватывает девчонку на руки, не желая будить. Поднимается по ступеням, не пытаясь разглядеть изменения. Он не был здесь дольше пятнадцати лет. Дай ему волю, не возвращался бы сюда никогда. Но нажимает кнопку звонка, перехватывая ее поудобней и кутая в свою куртку. Рейнира укладывает голову ему на плечо и сладко причмокивает. Он на секунду опускает ресницы, пережидая порыв — развернуться, сесть снова в машину и увезти ее далеко-далеко. Оставить себе. Справившись с наваждением, давит на кнопку звонка. По помещениям внутри, ударяясь о холодные стены, прокатывается переливами нежная трель. Зажигается свет. От неприятной, режущей яркости он часто моргает. Дверь распахивается через пару минут. На пороге — отяжелевший и сребровласый, кутающийся в необъятный халат — его старший брат. Виз подслеповато щурится, не узнавая. Хмурится, замечая на его руках свою дочь. — Давно не виделись, Визерис. Впустишь? Рейнире давно пора спать, — говорит Деймон Таргариен ровно. Его брат, пошатнувшись, за секунду бледнеет. — Что ты с ней сделал? — хрипит он, нащупывая что-то в кармане. — Ничего, чего бы она не хотела. Расслабься, я просто привез девчонку домой. Надраться, как портовый матрос, она успела задолго до моего появления. Мог бы просто поблагодарить. В конце концов, я не горел желанием тебя когда-нибудь видеть. — Спасибо... Ты можешь сейчас отдать ее мне. Не думаю, что будет разумно... ... тебе — переступать порог отчего дома. Визерису хватает такта казаться смущенным. Но они — кровные братья, а потому Деймону ни разу не удавалось на его счет обмануться. Виз — не смущен. Виз просто до чертиков, до икоты боится. Вот только он, как и всегда, глядит совсем не туда. — Следи за ее окружением лучше. Она легко может оказаться в беде. — Ее круглосуточно охраняют, — возражает тот, забирая сладко сопящую дочь вместе с курткой. Которую Деймон не спешит почему-то забрать. — Ты плохо проверил охрану. Да я даже на территорию сейчас попал вообще без проблем. Теряешь хватку, брат, — ухмыляется Деймон и, махнув на прощание, сбегает по ступеням прямо под разошедшийся дождь с мокрым снегом. Визерис несколько секунд глядит ему в спину. А потом территория тонет во мраке. Деймон садится за руль и бьет по газам. Выкручивает руль, вписываясь в крутой поворот на дороге. Наощупь находит бутыль в бардачке. Сорвав зубами крышку, долго и жадно глотает горькую жидкость. Пока в голове не начинает шуметь. И он прибавляет на максимум скорость.