Game of hearts

Рейниру Таргариен сложно назвать примерной принцессой и образцом истинной леди. Она — наследница Железного трона. Она — та, кто поведет за собой все народы Вестероса, когда придет ее время. О ней уже слагают баллады и легенды, что пока что лишь шепотом передают из уст в уста в Блошином конце, где она вполне могла бы родиться. Порой ей кажется, что именно там, среди трущоб, борделей и кабаков — ее настоящее место. Там, где нет притворных улыбок, сочащихся приторным ядом. Где нож спину всегда быстр. Где яд в чаше с кислой брагой достается лишь богачу, невовремя сунувшемуся во владенья сброда. Здесь можно дышать полной грудью, и кислая вонь немытой месяцами человеческой плоти, водянистых щей из пересушенной репы с кусочками крысы, блевотины солдафонов и испражнений в сточных канавах не вызывает рвотные спазмы. Здесь нет лицемерия. Здесь все — как оно есть, без прикрас, без масок и фальши. Под покровом ночи она надевает на голое тело наряд мальчишки-пажа, что притащил для нее дядя Деймон в ту, самую первую вылазку "в люди". Когда показал ей, как живут вне дворца, как развлекаются, убивают и... любят. Деймон давно уехал из Королевской гавани. Наводить порядок и укреплять власть Дома на Ступенях, устрашать пиратов и скармливать крабам самых строптивых. Собирать свою армию — клинок за клинком, которая однажды спасет ему жизнь. Или даже — всему Королевству. — Рейнира, не надо, — стонет глупый сир Коль — ее персональный рыцарь и телохранитель, когда наследница трона совсем по-мальчишески лезет в окно. Стража снаружи только-только сменилась, и у нее есть с десяток минут, чтобы выбраться и без помех перебежками между кустами добраться к воротам. Лорда-командующего хватил бы удар, прознай он о такой бреши в охране Красного замка. Но Кристон никогда не расскажет. Потому что он так трогательно, так беззаветно влюблен в прекрасную юную деву — избалованную, капризную сумасбродку. — Сир Кристон, твое дело — охранять вход в покои. Постарайся, чтобы меня никто не хватился, — подмигивает через плечо, уже свесив наружу ножки, прикрытые только домоткаными простыми штанами. — Я сумею за себя постоять. Он лишь хмурится, буравя взглядом исчезающую за окном спину. Он бессилен ей приказать. Не вправе последовать за принцессой, чтобы там, среди мужланов и продажных девок беречь ее жизнь, ее честь. Слава Семерым, что хотя бы этот демон-искуситель — мерзкий принц Деймон уехал и не сможет вести ее за собой по дороге разврата. Куда Порочный принц сумел ее довести в самую первую ночь их побега из Красного замка, Коль всеми силами старался не думать. Она возвращается на рассвете — растрепанная и чумазая, как оборванка, с царапиной на щеке и чьей-то кровью, запекшейся под ногтями. Хмельная, лихая. Пробирается через окно и громким шепотом велит Кристону тащить в спальню ванну. — Чего ты кудахчешь, как нянька? Все в полном порядке. Видел бы ты, что у этого типа стало с лицом. Уверена, останутся шрамы, — ухмыляясь, она вытягивает из сапога окровавленный короткий кинжал. Коль мог бы поклясться, что это — еще один странный подарок ее ненаглядного проклятого дяди. Рейнира пахнет гарью пожара, разгорающегося в эти минуты в Блошином конце. Перебродившим вином, жареным луком и салом. Воском дешевых свечей, лошадиным потом и сладкими розами, через кусты которых, должно быть, опять продиралась, изодрав свой маскарадный наряд. Придется опять подкинуть белошвейкам работу, скрывая, чьи тряпки те штопают в этот раз. Огромную лохань в спальню волокут сразу четверо бравых молодцев с дворцовой кухни. Они же таскают ведрами горячую — недавно еще кипящую воду, пока Рейнира за ширмой высвобождается из тряпья. Негоже челяди видеть наследницу в этих лохмотьях — слухи в момент облетят весь замок и достигнут ушей короля. Или, что еще хуже, — выскочки-Алисенты. После сумбурной, какой-то скоропалительной свадьбы Рейнира ни слова не сказала новоиспеченной мачехе и бывшей лучшей подруге. О, сколько раз в своих снах она смыкала руки на тонком предательском горле... — Может быть, принести холодной, чуток развести? Как бы не сварилась наша принцесса, — взволнованно чешет в затылке Морд — гигантский простоватый детина, что играючи может ворочать с телеги мешки с мукой или наковальни на кузне. Пейт с Томом переминаются с ноги на ногу поодаль, ожидая распоряжений, и только Ган, уже рванувши было к дверям, вздыхает тяжко с толикой осуждения. Должно быть, мечтает о горячем гроге на кухне и куске перепелиного пирога, что остался после королевской трапезы. — Не нужно холодной. Принцесса любит погорячей. У Таргариенов в венах струится драконья кровь, остолопы. Пошли вон отсюда, — рявкает Коль под тихий смешок из-за перегородки. Мужланы бросаются на выход дружной гурьбой, устраивая небольшую драку и давку, заставляя рыцаря снова на них зарычать. — Грозный рыцарь. Мой бравый защитник, — почти мурлычет Рейнира, шагая из-за полотняной ширмы. Нагая. Такая прекрасная, что больно смотреть. Совершенство. Кристон поспешно опускает глаза и краснеет, как зеленый юнец, как мальчишка, не вкушавший женских прелестей никогда... Громкий всплеск за спиной и протяжный стон удовольствия — Рейнира опускается в ванну, чтобы смыть с себя вонь трущоб и, возможно, липкие чужие касания. Он не думает, что принцесса могла быть с кем-нибудь там... в плотском смысле. Она слишком чиста и прекрасна. Она создана Семерыми — для него одного. Она — его повелительница и муза. Она — единственный предмет жарких грез... — Потрешь мне спинку, сир Коль? Я не дотягиваюсь, — слишком игриво и хрипло. Он помнит все, что бывает после того, как он слышит просьбу-приказ произнесенную таким _о с о б е н н ы м_ тоном. Кровь немедленно ударяет в голову и туда, где становится особенно тесно и жарко, и твердо. Невмоготу... На негнущихся ногах ступает вперед, как во сне отцепляя с пояса меч и роняя под ноги ножны. Опускает пальцы за край, позволяя самым кончикам скользнуть по плечу, и отдергивает руку, шипя, когда плоть обжигает кипяток, в котором плещется безмятежно принцесса. В который раз убеждается, что легенды про кровь дракона — не сказки. Простой человек в этой воде в момент сварился бы, как куриные яйца — вкрутую. Ничего, он просто чуть-чуть подождет, из ковшика поливая спину и плечи принцессы. — Обжегся? — говорит с придыханием она, подставляя обжигающим струям точеную спинку. — Не все рождены от крови дракона, принцесса. У нас, обычных смертных, есть свой предел... Он позволяет кончикам пальцев ласкать ее плечи и выступающие узелки позвонков. — Я подожду, пока можно будет... — Но не сегодня, Коль. Ты свободен, — хлещет злобной яростью от дверей, и рыцарь вытягивается по струнке, задирая вверх подбородок. Не обращая внимания на воду, что течет с его рук на доспехи. Принцесса игриво смеется и, кажется, даже на время уходит под воду. — Дядя, ты испугал моего рыцаря до икоты. Что, если он начнет заикаться? — Что это за рыцарь, который вместо того, чтобы стоять на посту, шляется Неведомый знает лишь где. Сюда мог войти кто угодно... У него в голосе — смех и веселье, а у змеиных зрачков — бушует жаркий огонь. Кристон различает в фигуре принца угрозу — всему его существу. Даже тому, что он дышит. Где-то так близко возле нее. — Ты же знаешь, что это — лишь шалость? Мне скучно. — Надо быть осторожней в своих развлечениях, мой маленький игривый дракон... — унизанная перстнями рука ныряет в горячую воду — ему и кипящая лава была б нипочем, сжимает девичью грудь. Принцесса стонет, откидываясь на край ванны. Разводит под водой ноги и тянет Деймона прямо к себе. Тот подчиняется с громким хохотом. Вода во все стороны брызжет и заливает все вокруг — пол, и рыцаря, что замер с приоткрытым ртом истуканом. — Коль, ты собрался смотреть? — принц вздергивает насмешливо бровь, одновременно избавляясь от промокшей одежды. — Прошу прощения, сир... Мой принц... — сипит Коль и кубарем бросается прочь из покоев, попутно подхватывая ножны и меч. Он до утра будет нести свою стражу и слушать все, что эти двое творят — там, в лохани с водой, а после — на окне и кровати, на полу и Семеро ведают, где еще... Перед самым обходом утренней смены Порочный принц, закутавшийся в дорожный плащ, с охапкой мокрой, мятой одежды выскальзывает в коридор. Подмигивает замершему, как велит устав, Колю. — Она может развлекаться с тобой, если ей это угодно. У всех принцесс могут быть странности и причуды. Кто-то заводит постельного рыцаря, кто-то — шута. Кто-то слагает баллады, а кто-то, переодевшись в мужское, побеждает в турнирах. Но на равных с драконом может быть только дракон. Прими как данность и... не жди ничего. Иначе... скормлю Красному Змею. Кристон скрипит зубами и мрачно кивает, впиваясь ногтями в ладони до крови. Насвистывая, Деймон уже идет прочь — в свои покои, где будет до утра отсыпаться. Кристону тоже надо бы отдохнуть, вот только все эти картины и звуки... Оказывается, принцесса так сладко кричит, когда отдается... другому дракону... И кто такой Кристон Коль, чтобы стоять на пути? Ему никак не тягаться с Порочным принцем. А потому остается смириться. Пока что.