урок № 1: не все бездомные на самом деле бездомны. У Гарри ужасное чувство стиля.
Майами, Флорида 1495 миль
Прежде чем мы начнем, я просто хочу сказать, что никогда не намеревалась разрушить свадьбу сестры. Знаю, вероятно, это не самое лучшее первое впечатление… может, вы подумаете, что я какая-то шлюха. (Не ты конкретно, Гарри, не волнуйся. Я знаю, что ты никогда бы так не подумал… Помнишь, когда Алек назвал меня такой и ты немного потерял контроль?) Сука, допустим, но я не шлюха. Вероятно, вы думаете, о чем я, черт возьми, говорю, так что, думаю, если хотите понять все, придется немного вернуться во времени. Ну, детишки, все началось, когда я почти сбила бездомного. Ну, точнее, я думала, что он был бездомным. Очевидно, Старбакс — самая посещаемая кофейня в истории. Я не шучу. В инстаграме можно увидеть белых девушек и хэштеги #старбакс, #лучшийнампиток, #острыйтыквенныйлатте, но хочу сказать, что все они лгуньи. Старбакс на самом деле отвратительный, особенно эти сладкие фрапучино, о которых все говорят на тамблере. Острые тыквенные латте, которые они делают осенью, хорошие, (пока не начинаешь постить их в инстаграм. Если вы так делаете, я ненавижу вас больше, чем раньше), но мне все равно больше нравится Данкин Донатс, так как я была из Массачусетса. Если уж быть совсем честной, я заходила в Старбакс только ради милого парня-баристы. Он работал там несколько месяцев, и я заходила за фраппучино, только бы поговорить с ним. Судя по бейджу, его звали Френк, но, честно, это самое худшее имя из всех, которые я слышала в жизни, так что предпочитала называть его милым баристой. Ну, только у себя в голове. Это проскальзывало несколько раз, и даже не могу объяснить, как неловко мне было. — Привет, Лекси, — милый бариста, остальному миру известный как Френк, улыбнулся мне. По моему мнению, у него была лучшая в мире улыбка, потому что его зубы были слегка кривыми, что было очень сексуально. — Как всегда, правильно? — Ага, — я кивнула. Пока он готовил мне кофе, я вела себя так, будто была поглощена его историей о том, как он вчера встретил старушку в продуктовом магазине, но, серьезно, я просто мечтала о нем без рубашки. — Вот, — закончив историю, милый бариста вручил мне мой напиток, и я игриво улыбнулась - что, наверное, получилось скорее жутко, чем сексуально, — и вышла из Старбакса. К сожалению, я его долго не увижу, потому что уезжаю во Флориду на лето, чтобы попасть на свадьбу сестры. Я села на ближайшей скамейке; единственным человеком рядом был парень с кудрявыми каштановыми волосами и огромезной федорой. На нем были рваные джинсы, у него были очень длинные волосы, а в руках у него был пустой стакан со Старбакса, парень с надеждой смотрел на прохожих. Но все игнорировали его, мне было его жаль. Почему сейчас люди так жестоки к бездомным? Это было неправильно. Но сегодня я не собиралась быть хорошей и помогать спасать мир или что-то вроде того, по одному бездомному за раз. Так что я слегка ему улыбнулась и опустила два четвертака в стакан из-под кофе. — Что за хуйня? Я в смущении посмотрела на бездомного парня. — Что? — спросила его я. Я сделала тебе одолжение; почему ты так злишься? Он странно посмотрел на меня, а затем медленно, словно я его не понимала, произнес: — Подруга, мне это не нужно. Вау. Единственный раз попыталась сделать что-то хорошее, и то не получилось. — Нет, нужно, — сказала я ему. — Пожалуйста, возьми. — Нет, но серьезно, зачем ты дала мне пятьдесят центов? — хотел узнать он. Почему он так медленно говорил? Его голос был очень глубоким, с хрипотцой и философским британским акцентом, чего не совсем ожидаешь от бездомного. Знаете, если вам все же интересно. Я, как правило, делилась деталями, на которым всем было насрать. — Это немного странно. Подходишь к кому-то и даешь деньги. — Да, если кто-то… - ох, блять, как бы сказать это, чтобы не показаться настоящей сукой? Наконец спустя, казалось, несколько часов его выжидающего взгляда, я выпалила: — Если кто-то бездомный! К моему удивлению, парень взорвался хохотом. Эм, что смешного? Бездомный, даже если это слово, это совсем не весело. По крайней мере не для меня. Может, этот парень был большим ублюдком. Ага, я довольно уверена в этом, подумала я, когда он истерически ударил рукой скамейку. Или, может, он просто сбрендил. — Что смешного? — требовательно спросила я. — Честно, я дала ведь только пятьдесят центов. Мог бы просто принять, не делая из этого комедию. Когда Бездомный (наконец) смог успокоиться, он хихикнул: — Подруга, я не бездомный. Ох. Ох. Ну, теперь все очень неловко. — Эм, прости, — извинилась я, и мои щеки запылали. — А еще извини за то, что испортила твой кофе, — я знала, что вежливый человек предложит купить другой напиток, но я не подходила под это описание, поверьте. К тому же, мне нужны деньги, чтобы заплатить за бензин… ведь я уже потратила на него пятьдесят центов, а он даже бездомным не оказался! Черт возьми. Будет очень грубо попросить деньги назад? Конечно, это только пятьдесят центов, но я знала место в нескольких кварталах отсюда, где за эти деньги можно купить батончик Твикс, а я чертовски их любила. — Почему ты подумала, что я бездомный? — спросил он. — Эм, ты давно смотрел в зеркало? У тебя худее чувство стиля в мире, — проинформировала его я. Ага, помимо того, что я чертовски экономна, я еще и груба. Просто сказала первое, что пришло в голову, даже не подумав о последствиях. Единственная проблема в том, что мне плевать, обижаются ли после этого люди. Потрясающе, но Небездомный не выглядел так, словно обиделся. Он только пожал плечами. — Мне нравится моя одежда. Ага, а мне нет. — Ну, с тобой весело, но мне надо идти, — произнесла я, поднимаясь со скамейки, чтобы выбросить теперь пустой стакан. — Извини, что испортила твой кофе и назвала бездомным. Хорошего дня, — я неуклюже ему помахала и направилась к машине. Ого. Вот, что странно. Спорим, такое не с каждым случается? Пристегнувшись ремнем безопасности, я включила свой любимый альбом «Х» Эда Ширана, но как только заиграла первая песня, «One», у меня зазвонил телефон. На экране большими буквами было написано «Бриэлль», показывая, что мне звонит именно она (очевидно же), и я застонала. У меня совершенно не было настроения для разговоров с сестрой, в основном, потому что обычно длилось не менее двух часов. Вот моя отговорка: я не из тех, кто говорит по телефону за рулем. Может, это и не так ужасно, как переписки, но все же плохо. Я знаю. Но каждый раз, когда я пыталась закончить разговор со своей двадцатипятилетней сестрой, Бриэлль, к которой я как раз ехала, она начинала вещать еще о чем-то, и я была вынуждена слушать ее раздражающий голос следующую сотню лет. Полагаю, Бриэлль не может винить меня в том, что я целовалась с ее женихом, потому что именно она виновата в нашей встрече. (Ну, во второй встрече). Если бы она не кричала мне на ухо в то жаркое утро в Майами, я бы только натянула вежливую улыбку и пережила бы неловкую встречу, а мои руки не оказались бы в его вьющихся волосах, и губы не касались бы его губ. Я бы не оказалась в центре разборок, а сестра без осложнений вышла бы за человека, которого любила. Но я бегу впереди паровоза, да? — Лекси, ты меня слышишь? — завизжала Бриэлль. Эм, конечно, слышала, ее в Тимбукту даже слышали. — Я спрашивала, не будет ли слишком пафосно, если на свадьбе мы будем танцевать под нашу песню? Я отодвинула телефон от уха, потому что она говорила слишком голосно и пробормотала: — Сумасшедшая сука. — Я слышала! — закричала Бриэлль, когда я наконец набралась смелости, чтобы снова поднести телефон к уху. Конечно, после того, как мысленно напомнила себе спросить доктора, не рано ли в двадцать начинать носить слуховой аппарат. — Бри, я даже имени твоего мужа не знаю, уже не говоря о гребаной песне, — напомнила я ей, петляя по Майами. Если я еще недостаточно поныла, то, позвольте сказать, что во Флориде самые дерьмовые водители во всей стране. — Кроме того, с каких это пор ты беспокоишься о пафосе? Это же, вроде как, твое второе имя. — Он не мой муж, — захихикала она, очевидно, предпочев проигнорировать все мои слова, кроме этого. - Ну, пока нет. Но тебе же нравится, как это звучит? — Что? «Пока»? Конечно, думаю, нормальное слово, — я не вслушивалась в слова сестры. Больше я была сосредоточена на том, что мудила позади пытался меня подрезать — он что, детсадовец? — чем на ее одержимости женихом. Если вы до сих пор не собрали всю головоломку, Бриэлль через месяц выходила замуж. Несмотря на то, что она со своим Женихом, имя которого я вспомнить не могла, встречалась примерно год, она заявила, что это «настоящая любовь» и он «тот единственный». Она встретилась с ним в юридической школе, так что, вероятно, он дерганный гарвардский ботан. А еще он был только на год старше меня, значит, ему двадцать один, а ей двадцать пять. Но когда я донесла это до родителей, они сказали, что возраст — всего лишь цифра. Ага, и у Бриэлль не самый громкий голос на планете. Может, разница только и в четыре года, но мне все равно казалось это странным. С самого детства Бриэлль была одержима женитьбой. Пока я наслаждалась тем, что запихивала ее любимых Барби в микроволновку и помыкала одноклассниками на игровой площадке (какое-то время родители считали меня проблемной), ее альбом был полон свадебных платьев. У нас есть младшая сестра по имени Элла, ей четырнадцать (ну, кажется), и я просто уверена, что она будет похожа на Бриэлль. Я не видела ее год, но в последний раз, когда я навещала семью, у нее была розовая комната. Если и это ничего не говорит вам о моей сестре, то и не знаю, что еще сказать. Каким-то образом придурок, ехавший за мной, умудрился оказаться впереди, и я ударила рукой по клаксону. Он казался раздраженным, но в то же время напоминал человека, которому было срать на мои проблемы, он показал мне средний палец. Ох, нетушки, блять. Теперь я реально разозлилась. Я высунула голову из окна и прокричала: — Нет, ты нахуй иди, самодовольное мудло! А теперь убирайся с дороги. Может, у меня и случился приступ дорожной ярости, но у кого его не было? А еще я думала, что употребила «самодовольный» не в том контексте, ну да и ладно. Этот парень, вероятно, слишком тупой, чтобы знать, что значит это слово. Теперь он разозлился еще больше и закричал мне в ответ: — Успокойся куколка! Мы даже не на трассе, а ты ведешь себя так, словно это Формула-1! Ужас. Он только что назвал меня куколкой, а выглядит старше моего отца. Фу. Хуже ублюдка на дороге может быть только озабоченный ублюдок. Я поставила ногу обратно на педаль и собиралась занять заслуженное место на дороги, когда вдруг высокий кудрявый парень в федоре выбежал перед моей машиной. Забудьте то, что я сказала раньше… сбить кого-то еще хуже. Отойдя от шока из-за того, что во второй раз за день увидела кого-то, кто носил такую огромную шляпу на людях — серьезно, что с модой случилось? — я быстро ударила по тормозам, и парень тут же отскочил. — Блять, — громко выругалась я. — Блять! Задела ли я его? Я не знала. — Лекси! Лекси, о Боже, что случилось? Черт, я забыла, что до сих пор разговаривала с Бриэлль. Разве я еще не отключилась? Я не могла вспомнить. Поэтому, прежде чем она успела спросить что-то еще, я выпалила: — Бри, мне надо идти. Пока! Я открыла дверь и выскочила из машины. Мудак, который меня подрезал, уже уехал, и я мысленно проклинала его. Я быстро наклонилась над человеком, которого почти сбила, и потащила его к тротуару, чтобы предотвратить другие ДТП. (знаю, может показаться, что он был без сознания, но, говорю вам, в сознании он был. Просто очень, очень шокирован). — Стой, ты чуть не сбила меня? Я присмотрелась к парню и только тогда поняла, что это тот же небездомный. Ого, день становится все хуже. Но серьезно, он не смотрел там Барни или что-то еще? Знаете, глядите в обе стороны, прежде чем переходить ебаную улицу? — Эм, — а что говорить в таких ситуациях. — Сюрприз? Парень посмотрел на меня с отвращением и яростью. — Даже не спросишь, в порядке ли я? — Ох, да! Ага, с тобой все хорошо? Мне очень жаль, что я почти сбила тебя, - вот, вполне сносно. Теперь вы, вероятно, думаете, что я бессердечная сука. Так и есть. Но я правда сожалела о том, что чуть не сбила парнишку. Может, я и жестокая, но не настолько. Да и это не просто жестоко, а прям дико. А еще незаконно, но кому вообще нужен закон? Шучу (вроде). Парень закатил глаза и поднял федору с земли. Он собирался снова надеть ее, но я положила руку ему на плечо, чтобы остановить. — Не думаю, что ты этого хочешь, — предупредила его я. — Почему нет? — Чувак, шляпа-то наверняка побольше эго моей сестры, а это о многом говорит. Поверь, ты будешь выглядеть лучше без нее. Он присмотрелся ко мне, но шляпу не надел. Просто сел на скамейку, пялясь на меня целую вечность. Если уж быть совсем честной, мне стало неловко. Я понимаю, я несказанно прекрасна, но иногда все выходит за рамки, знаете? Если до этого времени вы меня не ненавидели, наверное, сейчас ненавидите. Мы просидели молча минуты три, и я наконец поняла, что вроде как бессмысленно сидеть и тратить время попусту. Мама и сестра убьют меня, если я опоздаю на свадьбу. Технически ее не будет еще полтора месяца, но они ясно дали мне понять, что если я пропущу подготовку, меня прикончат. Крутая семеечка у меня. В любом случае, я, конечно, могу быть сукой и так далее, но даже я понимала, что нельзя просто сбежать от парня, которого почти сбила. На самом деле я даже была уверенна, что это незаконно. (Но опять же, кому есть дело до закона?) Может, следовало дать ему денег или еще что-то. Погодите, нет, я же дала ему раньше пятьдесят центов. Такого проявления доброй воли хватит на мою карму до конца дня. Он захочет, чтобы я купила ему сендвич? — Ничего не скажешь? — раздраженно спросил Парень в федоре. Как я уже говорила раньше, он больше ее не надевал, но что-то в этом прозвище меня зацепило. Не лучшее из тех, которые я придумывала, но нормальное. — Чувак, это не песня Кристины Агилеры, — произнесла я, и он закатил глаза. — Я не знаю, чего ты хочешь. Он с минуту молчал, а затем его глаза внезапно загорелись. Я узнала тот взгляд — видела его кучу раз у сестры, когда в ее светлую головушку приходила какая-то идея, которая, почти всегда, (подождите, нет, всегда) оказывалась глупой. — Знаю! — взволновано воскликнул он. — Слушай, сделай мне одолжение. — Эм, извини, но я не такая, — безразлично проговорила я. Он снова закатил глаза и выпалил: — Не такое одолжение. У меня есть стандарты, в конце концов. Но, слушай, так как ты испортила мой кофе и чуть не сбила, ты мне должна, правильно? — Может, но так как ты намекнул, что слишком хорош, чтобы спать со мной, возможно, сейчас мне следует уйти, — я не говорила, что хочу заняться с ним сексом — я же не такая — но все же. Это меня оскорбило. — Ага, ага, пофиг, — отмахнулся он. — Подвези меня до Бостона. У тебя же есть машина, ты же, знаешь, почти меня сбила. Британцы. Во всем драматизируют. Я уставилась на него как на сумасшедшего. Я была почти уверена, что он такой и есть. Издевается что ли? Должно быть, издевается. Я даже имени этого парня не знала, а теперь он хотел, чтобы мы стали Тельмой и Лузой*? — Нетушки, — произнесла я. — Ни за что. — Да ладно тебе! — протянул он, словно маленький ребенок в магазине, просящий у мамы конфетку. — Пожалуйста! Ты почти убила меня… это меньшее, что ты можешь сделать. Будь хорошим человеком. — Я была хорошим человеком, когда дала тебе пятьдесят центов, — напомнила я. — Не ожидай от меня слишком много. И перестань преувеличивать, говоря, что я тебя почти убила. Я даже не задела тебя. Затем, к моему удивлению и смущение, Парень в федоре опустился на колени и схватил меня за руки. — Пожалуйста, — попросил он. — Мой попутчик бросил меня, и теперь я застрял здесь… Я… Я не могу пропустить кое-что, понятно? — Вставай немедленно! — унижено прошипела я. Блять, вот же неловко. — Боже, люди смотрят! — это была правда. Обычно мне было плевать на чье-то мнение, но это ситуация вышла на совершенно новый уровень. Все странно на нас поглядывали, разве день может стать еще хуже? — О Боже, Сенди, глянь! Он делает ей предложение. Очевидно, может. — Он не делает мне предложение! — бросила я какой-то рыжей девке и ее подруге, Сенди. (Мою собаку в Бостоне звали Сенди, так что мне немного полегчало). — Так что убери чертов телефон. — Нет? — Не такая уж и Маленькая Сирота Энни* посмотрела на нас более расстроенно, чем я ожидала от того, с кем даже никогда не встречалась. (Ого, сегодня я в ударе для того, чтобы придумывать прозвища. Они, конечно, не самые оригинальные, но да ладно). — Он это было бы так романтично! Знаешь, я всегда хотела увидеть, как кто-то делает кому-то предложение. Вы такие милые вместе, кстати, — Сенди кивнула, как одна из статуэток Обамы в Смитсоновском музее. — Мы не встречаемся, тупицы, — сказала ей я. — Я встретила его пятнадцать минут назад. Почти убила его. Поверь, мы не женимся. — Ох, ладно тебе, Бонни, — пожурил меня Парень в федоре, лениво закинув руку мне на плечо. — Наших отношений не надо стыдиться. О чем, черт побери, он говорил? — Отношений? — с отвращением повторила я. — Какая, блять, Бонни? Звучит, как имя для коровы. Наклонившись так, что я практически чувствовала его дыхание на своем ухе, он пробормотал: — Не дошло еще? Ты Бонни, а я Клайд? Как преступники из Техаса? Давай, ты же американка; думал, ты знаешь все эти штучки. Ох, я слышала о Бонни и Клайде, просто не хотела вспоминать об этом дерьме. Я хотела сказать, чтобы он убирался к чертям, пока я не вызвала полицию (хотя, технически, мне было бы хуже от этого (но опять-такие, кому есть дело до закона) ), но когда я нацепила на лицо маску безразличия, он отстал. Слава Богу, потому что я люблю личное пространство. — Ты горячий, — выдохнула Сенди, наконец решив заговорить. Сначала я думала, что она говорит ко мне и слегка взбесилась, хотя и привыкла к вниманию со стороны как мужчин, так и женщин, но минуту спустя заметила, как странно она поглядывала на Парня в федоре. — Спасибо, дорогая, — усмехнулся он ей, и на его щеках появились ямочки, из-за чего он стал меньше похож на бомжа и больше на нормального, хорошо выглядящего парня. — Ты тоже ничего. Сенди нервно захихикала, а затем спросила: — Ты не из Флориды? Я только закатила глаза. Она тупая? — Нет, вообще-то он, блять, из Миссури, — саркастически произнесла я. — Акцент и ковбойская шляпа его выказывают, правда? — О чем ты? — смущенно спросил Парень в федоре, глядя на меня так, словно это я была тупой. — Я британец. И это не ковбойская шляпа! Это федора. Ох, я же знала. Я ему даже прозвище из-за нее придумала, помните? Ох, подождите, он-де этого не знал. Ой. Я мысленно напомнила себе, что нужно рассказать о прекрасном прозвище, которое я ему придумала. — Это так… — Так вы долго встречаетесь? — перебила Не такая уж и Маленькая Сирота Энни Сенди, прежде чем та успела закончить предложение. Ого, кто-то был шлюшкой внимания. И дерьмовым другом, если она даже не дала девчонке договорить. — Мы не встречаемся, — пояснила я. — Разве я не говорила? — у нее проблемы со слухом или что? Это такая судьба рыжих? Кстати, это была шутка. Если вы рыжие, пожалуйста, не обижайтесь. Но если обидитесь, мне, вероятно, будет плевать — это для справки. Не такая уж и Маленькая Сирота Энни захохотала, словно я рассказала самую смешную шутку в мире, а затем перевела взгляд на Парня в федоре. — Кстати, меня зовут Акация, — улыбнулась она ему. Я не смогла сдержаться. — Как дерево? Твои родители хиппи, что ли? — мне уж точно больше нравилось Не такая уж и Маленькая Сирота Энни. Дерево Акация, еще известная как Не такая уж и Маленькая Сирота Энни, посмотрела на меня так, словно я убила ребенка, но не потрудилась ответить. (К сожалению, потому что мне было очень интересно узнать о ее родителях. Думаю, затрону эту тему попозже). Вместо этого она еще раз усмехнулась Парню в федоре, и Сенди сделала то же самое. — Эй, — прошептала я парню на ухо, — если мы сейчас уйдем, я подброшу тебя до Бостона, ладно? Я тоже туда еду, — я не могла поверить, что собиралась подвести незнакомца в штат, к которому ехать десять часов — он мог оказаться серийным убийцей. Но мне не хватало приключений в жизни, а эту историю можно было бы рассказать детишкам: мамочка поехала в путешествие через всю страну с каким-то британским парнем в федоре, которого никогда не встречала. Черт возьми, может, будет даже весело! Ага, можете забыть, что я вообще это говорила.***
Первое, что я узнала о Парне в федоре, это то, что на самом деле его звали не Парень в федоре. Его звали Гарольд Эдвард Стайлс, звучит как что-то, что вы скорее найдете в пособии по тринадцатом веке. И он не был правильным мальчиком, потому что хотя и не носил самую уродливую шляпу, он был двадцатиоднолетним. Второе, что я узнала о Парне в федоре — простите, Гарольде Эдварде Стайлсе — это то, что он худший водитель из всех, которых я встречала в жизни. Не только ужасно медленный (медленнее, чем семидесятипятилетняя женщина), но еще и сбивал всякий мусор по дороге. Серьезно, как он вообще права получил? Может, подкупил инструктора, предложив подоить ее корову? Ха. Подоить корову. Звучит как очень плохая пошлая шутка. Последнее, что я узнала о Гарольде? Он любил разговаривать. — Так где ты учишься? — спросил меня Гарри, и я была уверена, что это пятнадцатый вопрос за последние пятнадцать минут. — Подожди, ты же учишься? На вид молодая. Я обижено воскликнула: — Эй! Мне двадцать, и я такая и юная на вид. Учусь в Университете штата Флорида. — Круто, — ответил он, вздрогнув, в очередной раз наехав на мусор. Серьезно, моя четырнадцатилетняя (или тринадцатилетняя, не знаю, сколько ей) сестра водит лучше него, а она боится бабочек. — Извини. Я еще не очень привык ехать на этой стороне дороги. Думаю, никогда к этому не привыкну, понимаешь? — Конечно, — сухо сказала я. — Понимаю. Гарри усмехнулся, и я закатила глаза. (Если вы еще не поняли, мне нравилось это делать). — Расскажи мне о себе, Лекси, — попросил он. — Чувствую, мы станем лучшими друзьями. — Нет, — я всегда расставляла все точки над і. Он проигнорировал мой грубый комментарий и продолжил: — Тебя и правда зовут Лекси? Или это просто еще одно дурацкое прозвище? Никогда не слышал о таком. — Хватит вопросов, Барбара Уолтерс, — отрезала я. — Меня зовут Алекса, но никто меня так не называет, кроме бабушки. — Ох, это так мило, — Гарри сжал мою руку, но убирать руки с руля — плохая идея, потому что в этот раз он чуть не врезался в машину. — Чувак! — закричала я. — Ты худший водитель в мире! И я живу в чертовом Майами. Давай поменяемся. — Нет, пожалуйста, обещаю, я… — Я, блять, заикаюсь, Гарольд? Он драматично вздохнул, напомнив мне Кэма из «Американской семейки», но встал из водительского сидения. Минуту спустя двери закрылись, и мы оказались на своих местах, я нажала на педаль, не желая даже смотреть, пристегнулся ли он. Безопасность для лузеров. (Шучу). — Господи Иисусе, женщина! — закричал Гарри, когда шляпа слетела с его головы. — Ты водишь, как сумасшедшая! Божечки, ты ненормальная? — Врачи говорят, что я не сумасшедшая, — почти пошутила я, не желая тормозить. — Ох, подожди, ты не невменяемая. Просто сбрендила, — он помолчал, чтобы я оценила шутку. — Не поняла? Я проигнорировала его, надеясь, что он последует моему примеру и сделает то же самое, но не тут то было. Он думал, что я засмеюсь? Потому что это была худшая шутка, которую я слышала. — Лекси, ты поняла? — повторил он. Боже, ну и раздражает. Вероятно, к тому времени, когда мы доберемся до Бостона, я проткну его ножом несколько сотен раз. — Да, поняла! — немного громко воскликнула я. Гарри странно на меня посмотрел, но прежде чем он снова успел раскрыть рот и рассказать ужасную шутку, которая совсем смешной не будет, я быстро включила радио. Еще рано для такого дерьма. Нет, зачеркните. Я еще молода для такого дерьма. Ага, подумала я, пока Гарри переключал радиостанции, остановившись на той, где крутили странные песни на другом языке, который я не узнала, напомните мне больше никогда не подвозить незнакомцев.