Прожить заново

А мне кандалы как латы, а толпа перед казнью кричит: Сжечь колдуна! Сжечь колдуна! Сжечь! (с) Колдун - Крылья

Приговор звучал сухо и лаконично: «казнь». Было бы смешно, если бы не грустно. Серьёзно? За убийство пары сотен мидгардцев? Тор вон войны своими развлечениями развязывал, и ничего… Или ему тут вменяют захват власти? Ещё более смешно! В тот момент он был законным наследником и сел на трон по приказу матери. Мост вообще тот же Тор разрушил… В который раз доказано, что справедливость – это просто четырнадцать бессмысленных букв, за которыми и смертные, и бессмертные любят прикрывать свои тёмные делишки. А ведь раньше не посмели бы убить – политический заложник, гарант мира… Но Йотунхейм сильно разрушен, у них нет сильного единого правителя, так что качать права мир вечных льдов попросту не может. На эшафот он поднимался сам, не заставляя себя тащить, шел легко и плавно, сохраняя царственную осанку, шел, словно кандалы были его латами. Локи ощущал ненависть асов, и она странно гармонировала с его собственной душой. О да, в этом они всё же похожи, они все выжжены внутри этим обжигающим чувством. Толпа что-то кричала и бесновалась, взгляды всех жителей были обращены лишь к одной изящной фигуре на возвышении. Ну что ж, хотя бы внимание он привлёк, да вышел из этой ненавистной тени. Маг обвёл презрительным взглядом собравшийся народ и запнулся лишь на утирающей слёзы Фригг. Всё же эта женщина смогла стать его матерью… Там же стоял и Тор, сжимающий кулаки в бессильной злобе, кажется, тоже едва сдерживающий слёзы «Ради этого, ты тащил меня сюда, называя это домом? Я вернулся, как видишь…» - Локи, сын Лафея, ты приговариваешься к казни за преступления против трёх миров, есть ли тебе что сказать напоследок? – зычно звучал голос Всеотца. - Сказать? – Лофт усмехнулся – Скажу лишь то, что вы сильно пожалеете о своём решении. Вы слишком быстро забыли, сколько я сделал для Асгарда, сколько того, обо что вы не хотели марать свои чистые пальчики. Сможете ли вы сами всё это делать? Жалею лишь об одном: не увижу падение вашего города золочёной фальши. Ах да, титул Бога Обмана я завещаю тебе, Один. Рукоплещу стоя: я бы не смог с младенчества сыну своих кровных врагов рассказывать, что он его ребёнок, дабы тот стал оружием против своей же расы. Жаль, время моего «выступления» ограничено, и я не могу рассказать все ваши грязные секретики, но они когда-нибудь всплывут и без моей помощи. Лафейсон вновь усмехнулся, смотря на толпу у эшафота. Вот вся сущность асов: «Хлеба и зрелищ», странно, что закусок прямо сюда не принесли, хотя, наверное, после представления устроен масштабный пир, как же без этого. Маг не собирался умолять и унижаться: без толку, у него осталась лишь его гордость, которую он не намерен терять до самого конца. К плахе он подошёл, словно к своему трону, опустился, не дожидаясь тычка палача, будто готовясь принять корону, расправив складки одеяния. Он всё ещё усмехался, в последний раз сверкая своими зелёными глазами и слушая напев заклинания Всеотца, призванного зарядить топор достаточной силой, способной убить бессмертного бога. Тупой звук с противным чавком, ознаменовавший кончину ётуна-полукровки был невообразимым образом слышим даже через рёв асов. А ещё по камням потекла алая речка, будто впитавшая в себя всю яркость заходящего солнца, играющая яркими бликами, мерцающими в незатухающее «вы пожалеете».