Второй шанс

      Всю ночь я не мог уснуть, думая, как лучше всего помочь Марли и Картеру. Они нарушили закон и должны были понести наказание, несмотря на то что Отбор вчера фактически закончился. Зная отца, я был уверен, он не спустит им это с рук и решить проблему как в прошлый раз уже не получится. Сейчас нужно было что-то другое. Только что — я не знал.       Закон нарушили не только они, но и Элиза. Был ли я задет поступком отца? Ничуть. Я не питал никаких сыновьих иллюзий в отношении него, я знал о его изменах, и его решение спать с девушкой, которая могла бы стать моей женой, меня не удивило.       А вот решение Элизы стало для меня полной неожиданностью. Она казалась мне человеком куда большего достоинства. Не восхищаясь ею, как Америкой, и не ценя ее, как Крисс, я всегда отдавал должное ее воспитанию и чувству собственного достоинства. Мне казалось, если я выберу ее, она будет хорошей принцессой, но что получилось в итоге? Она опустилась до того, чтобы быть любовницей, пусть и короля, но в обмен на иллюзию преимущества в отборе или, может, лучшей жизни она променяла свои честь и уважение.       Я подумал об Америке: смогла бы она так же поступить, но такое в голове совсем не укладывалось. Она бы никогда не пошла на нечто подобное. И не только она. Я не знал, кто еще мог бы быть настолько жадным если не к деньгам, то к власти, чтобы пасть настолько низко, и все же Элиза очень нужна мне для того, чтобы помочь Марли и Картеру. Нужно договориться, и не только со своей совестью, но и с преданностью маме.       Единственное решение, на которое согласится отец, было несправедливым и неправильным в отношении нее. Если бы от этого не зависело две жизни и я мог бы хоть на самую малость предположить, что отец не найдет себе новую игрушку, стоит у него забрать эту, я бы использовал другой выход из ситуации, но этот был выигрышнее и с минимальными потерями.       Я постучал в кабинет отца и вошёл, он сидел за своим столом недовольный и грубый. Чтобы он ничего не успел сделать с Марли и Картером, я спрятал их на ночь в комнатах прислуги, и он не смог с ними расправится до того, как в моей голове прорисуется план. А ведь я более чем уверен, что он пытался, но просто не нашел их.       — Я пришел поговорить, — постарался как можно безэмоциональнее начать разговор с отцом. Я знал, как он ненавидит любое проявление эмоций, и, чтобы с ним договориться, нужно было стать очень похожим на него, даже если это претило мне, нужно было идти на уступки.       — Дай отгадаю, пришел защищать блондинку и гвардейца? — отец отложил в сторону документы и с самоуверенным видом посмотрел на меня. Его совсем не мучила совесть, и он считал, что все произошедшее было в порядке вещей. Естественно, для человека, десятилетиями изменявшего своей жене, нет ничего предосудительного в том, чтобы переступить на новый уровень и взять в любовницы девушку из отбора своего сына. Не стоит ждать от него и поддержки в ситуации с сестрой Америки, его бастард вырос таким же.       — Нет. Я пришел обсудить условия, на которых твоя связь с Элизой останется тайной, — это было рискованно с моей стороны — открыто выступать против отца, но мне нужно стать тем человеком, который сможет защитить свою семью, и если я планирую жениться на Америке, мне нужно быть самому уверенным в том, что смогу оградить ее от отца, а для этого нужно набраться смелости не только выдерживать гнев и жестокость отца, но и идти против него.       — Все еще говоришь об этом? Ты ничего не сделаешь, — убежденно ответил отец, снова ни в грош меня не ставя. Он хотел вернуться к бумагам и уже склонился над ними, но я не собирался все оставлять вот так, нерешенным, невысказанным, так, как ему было бы удобно.       — Мы можем это проверить? — предложил я, а отец слегка дернулся, словно совсем не ожидал услышать меня снова. Конечно, он-то решил, что я ушел и вопрос решен, не нужно ничего обсуждать и обговаривать, но не тут-то было. Старый Максон может бы и заткнулся и ушел к себе. В сердцах негодуя, на деле молча, но я не был тем Максоном, которого он знал, я прошел уже куда больше и мне было кого защищать и что терять.       — Ты не станешь этого делать ради матери. Как, думаешь, она отреагирует, если ты предашь огласке незначительный инцидент? — отец все еще был уверен в своей правоте, и я был согласен с ним только в том, что все это очень ударит по маме, но я готов был рискнуть.       — Будет очень жаль расстраивать ее, но, может, ей пойдет на пользу узнать, как на самом деле обстоят дела с ее браком, — я промолчал о том, как воспримет такую новость народ, но отец и так все знал, не зря же он держал все строго в секрете. Ему нужен был его брак и его репутация, и я делал на это ставку. Я верил в то, что отец не откажется от того, к чему привык за все эти годы. Он слишком полагается на то, как все обстояло в его жизни последние годы, он не станет рисковать.       — Это все из-за нее? Из-за этой маленькой рыжей паршивки? — отец скривился, он был категорично недоволен моим выбором, но он сам не оставил мне никакого выбора, кроме как поставить его перед свершившимся фактом. — Она уже крутит тобой как хочет.       — Америка здесь совсем не причем, — отец не поверил, но я в самом деле делал это не ради нее, кроме Америки также были и Марли, и Картер, я старался помочь им ради них самих. Они заслужили быть счастливыми, и, в отличие от Элизы, не обманывали меня.       — Хорошо, если ты так настаиваешь, но у меня тоже есть условие, — отец не любил сдаваться и предпочитал, чтобы его слово было последним. Я не возражал, если это не угрожало моим близким и друзьям. Я готовился к том, что он попросит что-то взамен, и его слова меня ничуть не удивили, даже с большой вероятностью догадывался, что он хотел.       — Элиза останется во дворце, — что ж, я оказался прав, он хочет оставить при себе свою игрушку. Мне нравился этот выход и, возможно, можно было придумать что-то другое, но, тем не менее, это все, что я мог сделать сейчас, учитывая, как мало времени у меня было.       — В качестве кого?       — Фрейлины моей будущей невестки, — я мысленно представил, как это новости «обрадуется» Америка. Каждый день видеть рядом с собой ту, которая пала так низко, но это вынужденная мера. Позже мы что-то обаятельно придумаем, ну, а пока придется потерпеть.       — Как и леди Марли, — отец не придал значения этой маленько поправке, но лучше всего будет спрятать Марли и Картера под носом. Он не доберется до них, если они официально войдут в наше с Америкой окружение.        — Как хочешь, — отмахнулся отец, и на этот раз я ушел.

***

      Спустя пару часов я постучал в дверь, за которой все это время новостей ждали Марли и Картер. Неприметная, ничем не отличающаяся от других дверей среди жилых комнат прислуги, но, как мне показалась ночью, максимально надежная, она была лучшим, что я мог наскоро придумать. Сразу мне никто не ответил и даже на повторный стук никто не отозвался, но стоило мне постучать в третий раз, как послышались осторожные тихие шаги и дверь едва приоткрылась. Войдя внутрь, я увидел напряженного Картера и расстерянную Марли.       — Когда? — без лишних предисловий спросил Картер, предсказуемо приготовившись к публичному наказанию и не ожидая никакого другого исхода сложившейся ситуации.       — Никого не будут наказывать, — посмотрев на них, я решил перейти к главному. Марли едва держалась, и я не хотел расстраивать ее ещё больше. Она ровным счётом ни в чем не была виновата и не заслуживала того, что происходило с ней и Картером.       Оба поспешно переглянулись, пожали плечами и снова посмотрели на меня, не прийдя ни к какому логическому умозаключению.       — Я переговорил с королём. Вам обоим обвинения не будут предьявлены, публичного наказания не будет.       — Мы свободны, — на радостях Марли подскочила с места и бросилась к Картеру в объятия, не сдерживая своей радости. Я с улыбкой смотрел на такое проявление привязанности и отчасти завидовал им, о таком мне оставалось разве что мечтать. Я молча ждал, пока они осознают новость и можно будет продолжать разговор. Марли так же поспешно отстранилась от плеча Картера, как и прильнула к нему и неуверенно улыбнулась мне. — Даже не знаю как мы сможем отблагодарить Вас. Мы уже и не надеялись на благополучный исход.       — Я хотел бы предложить обоим службу во дворце, — это было не совсем предложением, если быть откровенными, ни у кого из нас не было выбора, но если была возможность подать это хоть немного мягче, стоило бы попробовать. — Марли — в качестве фрейлины Америки, Картер — офицером моей личной стражи.        Картер переглянулся с Марли и сдержано и с благодарностью кивнул, чем очень сильно упростил мне задачу объяснять им обстоятельства, которые были бы определенно лишними, особенно сейчас.       — Для нас это будет большая честь, — улыбнулся Картер и, как ему казалось, незаметно взял свою любимую за руку, отправив мои же мысли к Америке, в попытках угадать, чем она занята. Хоть мы и были в ссоре, мне не хватало ее.       — Мы будем рады служить Вам и Вашей невесте, — Марли сделала лёгкий книксен, и я понял, что меня смущало весь разговор: ее «Вы» и официальномть тона.       — Почему Вы? — спросил я у нее, вроде бы ж неплохо общались до вчерашнего вечера. С титулом и официальностью чувствовалась некоторая неловкость и дискомфорт, а я хотел бы стать им другом.       — Отбор закончился и теперь я не одна из его участниц, а Ваша подданная, мне стоит проявлять должное уважение, — логика в ее словах была, но это было определенно лишним.       — Я предпочел бы чтобы Вы оба были моими друзьями, а не подданными, — у меня не было так много друзей, чтобы пренебрегать возможностью обзавестись ещё двумя со стойкой верой в свои идеалы, к тому же в той, другой реальности, мы и так стали друзьями. — Так как мы все же пришли к общему решению, Лилиана покажет вам ваши новые комнаты, а пока вы можете отдохнуть. После этой ночи это не было бы лишним.       Я хотел ещё многое с ними обсудить, но это было лишним, учитывая как оба были измотаны. Они бы ни за что не сказали об этом, побоявшись показаться грубыми, но именно этого больше всего хотелось обоим.       — Максон, — нерешительно начала Марли, когда я собрался уходить. — Америка. Я могу увидеть ее?       — Не стоит. Вам обеим нужно отдохнуть после вчерашних событий, — Марли кивнула, и я не знаю, поняла ли она то, что я действительно хотел этим сказать, надеюсь, что нет: я не хотел, чтобы моя помощь им стала причиной нашего с Америкой примирения. Мы должны найти снова общий путь не потому что я помог Марли или собирался помочь ее семье, а потому что она этого хотела. Ей нужно больше чем полдня, чтобы обдумать, зачем она здесь, а встреча с подругой только все испортит, а не исправит.       После Марли и Картера я ушел к себе, зная, что о них позаботятся, а мне стоило уделить внимание другим проблемам, которым, казалось, нет ни края, ни конца: начать хотя бы с планирования встречи с итальянскими и испанскими гостями и заканчивая вопросом размещения и лечения отца Америки, не стоит забывать и о поиске мужа для ее сестры. В последнем случае времени было непростительно мало. Казалось забавным, что большая часть проблем была так или иначе связана с Америкой и не думаю, что в более спокойные времена ситуация будет хоть чем-то отличаться. Но и этим заняться в спокойной обстановке я не смог.       Стоило мне ответить на первые два срочных письма, как в кабинет вошла Элиза — последний человек, кого я хотел бы видеть, с учётом открывшихся фактов о ней и отце, но она даже не стала спрашивать, можно ли ей войти и в духе Америки сразу ворвалась внутрь.       — Максон, я знаю, что ты не рад видеть меня, но нам нужно поговорить, — Элиза выглядела, как подобает ситуации, виноватой и взволнованной, но я ей уже не верил ей. — Я хотела бы извиниться.       — У меня много дел, — мне было неважно, что она скажет, потому, что ее слова ровным счётом ничего не значили. Они не изменят ни моего отношения к ней, ни необходимости мирится с ее присутствием.       — То, что вы с Америкой увидели… — Элиза замялась, не зная, как корректнее описать то, что мы видели.       — Это не имеет никакого значения, — отложил в сторону письмо и посмотрел на Элизу. Я договорился со своей совестью и позволил любовнице своего отца остаться во дворце. Это была цена за благополучие моих новых, в этой реальности, друзей и, возможно, за благополучие моей любимой, но это никогда не имело отношения к самой Элизе. Она никак не сможет реабилитироваться в моих глазах. — Давай сразу проясним, кое-что: то, что ты осталась во дворце — условие отца и пока он хочет, ты будешь оставаться здесь, но советую тебе держатся подальше от мамы и Америки, насколько позволит тебе твое положение.       — Я могла бы объяснить все…       — Это лишнее, — я снова опустил взгляд на письмо, продолжая скрывать отвращение, а ведь я когда-то и в самом деле задумывался над тем, чтобы выбрать ее, как альтернативу Америке, но, очевидно, неким странным образом она решила, что спать одновременно и с отцом и с сыном приемлемо. Я не любил ошибаться в людях, но в этот раз прогадал. — Что-то ещё?

***

      Мы с Америкой не разговаривали вот уже третий день.Я не хотел с ней ссориться и грубить, она же не делала шага со своей стороны. Я знал, что мы снова оказались не в том месте, свернули не туда, но такие ситуации может помогут нам стать теми, кем мы должны быть или хотя бы теми, кто был мне знаком. Я в очередной раз хотел незаметно посмотреть на нее, сейчас у нее был урок с Сильвией в саду, но, спустившись на первый этаж, увидел новоприбывших гостей и невольно улыбнулся: именно те, кто так нужен Америке сейчас.       — Мисс Мэй, — поцеловал я тыльную сторону ладони своей будущей родственницы, как только оказался рядом с ними. В первую очередь я заметил ее, может все дело в том, что она просто поразительно была похожа на Америку, и я неосознанно тянулся к ней, в то время как ее сестры мне очень не хватало. Если они так похоже внешне, может они больше похожи характером, чем думает Америка, и ее сестра поможет мне найти правильную дорогу к ее сердцу. — Я рад с Вами познакомиться.       Девушка вымучено улыбнулась и сделала легкий книксен. Я был настороже, чтобы в случае необходимости поддержать девушку. Она была слишком бледной и слабой, как для четырнадцатилетнего подростка. И как только у Айзека хватило жестокости так поступить с ней? Она была еще ребенком, но его это не волновало, он думал только о том, что хочет сам. И это красноречивее всего указывало на его родство с отцом. Оба просто обожали проявлять нечеловеческую жестокость в отношении тех, кто был слабее их или тех, кто от них мог зависеть.       — Мне тоже очень приятно познакомится с Вами, Ваше Высочество, — несмотря на плохое самочувствие, она старалась произвести хорошее впечатление, в отличии от сестры, которую это никогда особо не беспокоило. — В жизни Вы гораздо красивее, чем по телевизору.       — Хоть кто-то в вашей семье так считает, — рассмеялся я, вспомнив оба наших знакомства с Америкой. Ни одно из них не было гладким и спокойным, и она изначально не испытывала ко мне особой симпатии.       После сестры Америки я повернулся к ее матери. Сначала мне стоило поприветствовать ее, но при виде этой несчастной девушки мне захотелось ее приободрить, и по взгляду женщины я понял, что она оценила это.        — Миссис Сингер, добро пожаловать. Приношу свои извинения за то, что приветствую Вас один, но мы ожидали Вас позже. Родители все еще на совещании, а у Америки урок с Сильвией.       Словно в опровержении моих слов из бокового коридора выбежала Америка и с всхлипами бросилась к своей семье, почти сбивая мать и сестру с ног, другим членам ее семьи повезло больше, они стояли немного в стороне. Вся семья дружно попадала на пол и начала обниматься.       Я улыбнулся, вспоминая аналогичную ситуацию, которой стал свидетелем однажды. В этот раз не было других девушек и других семей, требовавших моего внимания, сейчас была только Америка и ее родные, кроме отца, которого сразу же отвезли в лучшую больницу Анджелеса.       -Мне так жаль, — плакала Америка и обнимала сестру. Мэй разом стушевалась и стала казаться еще меньше и еще более беззащитной. Америка рассказывала, что несмотря на внешнее сходство, она часто терялась на фоне младшей сестры. И в этой несчастной девочке я видел того яркого, солнечного человека, которого описывала Америка, но при этом она не становилась лучше сестры. Они были разными, но и так похожи, мне не составит труда найти ей хорошего мужа и обезопасить от Мортимера и отца. — Так жаль.       Это могло продолжаться долго, но замкнутый круг объятий и слез прервала старшая сестра Америки. Она поднялась с пола и поправила платье, вспомнив, наверное, что сейчас они все во дворце и вот так сидеть на полу не совсем прилично. Уж у Сильвии точно случился бы сердечный приступ, если бы она увидела эту картину сейчас.       — Прошу прощения, Ваше Высочество. Мы очень долго не видели сестру и устроили Вам тут небольшой спектакль, — она сделала неумелый книксен и протянула ко мне руку. — Кенна.       — Очень приятно, — оставив формальный поцелуй на тыльной стороне ее ладони, я помог подняться Америке. В отличии от одежды ее мамы и сестер, ее платье не было таким удобным, как их одежда. — Прошу называть меня Максоном. В скором времени мы станем родственниками, а в таком случае формальности лишние. Это относится ко всем. Я не только принц, но и жених вашей сестры и дочери. И за этот титул мне пришлось побороться.       Все заулыбались, а Америка гордо подняла голову и впервые за эти дни посмотрела на меня с благодарностью, со смирение и взволнованным видом потянула себя за ухо. Я улыбнулся и кивнул, прежде чем повернутся к ее семье, я приобнял Америку. Была маленькая надежда, что наша размолвка сошла на нет.