As my memory rests But never forgets what I lost Wake me up when September ends. Хоть моя память и спит, Она никогда не забывает о том, что я потерял, Разбуди меня, когда закончится сентябрь. Green Day – "Wake me up when September end"
Перед выпускным Тсуна решил порадовать себя своей собственной вечеринкой, где единственным гостем будет только он один. Как раз родители вместе с И-Пин и Ламбо уехали на выходные, мотивируя это тем, что нужно освежить чувства. Сын напрочь отказался ехать на источники, ведь ему там, по сути, делать нечего. Да и одному в доме находиться гораздо приятней: делай, что хочешь. Но совсем одного родители сына не оставили. Нельзя было сбрасывать со счетов Реборна, но тот сам куда-то свалил поразмыслить над чем-то на досуге. Так что один свободный вечер в запасе у юноши есть. И отец, и мать очень расстроились, когда узнали, что сын уже несколько месяцев не ходит на прием к психологу, но не давили на него. Украденные у психотерапевта таблетки закончились, так что нужно было придумать новый способ абстрагироваться от окружающего мира. Поэтому, еле дождавшись пяти вечера, Тсуна включил музыку и стал наслаждаться танцевальными ритмами. Это тоже напоминало клуб, но неприятных воспоминаний, на удивление, не приносило. Он чувствовал себя свободным, и никакие воспоминания не могли испортить сегодняшний вечер. Парень вырвался из-под родительской опеки, теперь бунтарство накрепко засело в крови. В жизни нужно все попробовать. Переодевшись, Тсуна взъерошил волосы и открыл шкаф в гостиной. Там он нашел именно то, что нужно, чтобы сделать вечер еще приятней: бутылку коньяка. С родителей станется вообще забыть о нем. Жгучий напиток обжигал, но ничего получше в доме не нашлось, пришлось довольствоваться терпким вкусом. Тсуна бы никогда в жизни не купил такую гадость, но когда хочется напиться, то как-то все равно, что пить. Маленькими глотками он постепенно осушил стакан, прислушиваясь к звукам музыки, и начал пошатываться, сидя на диване, в такт музыке. До опьянения ему было еще далеко, впереди примерно ¾ бутылки. Сейчас хотелось отрываться по полной, а потом, когда он достигнет определенной кондиции, его, возможно, пропустят в местный клуб. От длительного воздержания все ныло, тело требовало выхода возбуждения. Все равно с кем, лишь бы не чувствовать это липкое одиночество. С каждым днем парень все сильнее ощущает себя одиноким, но в этом виноват он сам. Он сам оттолкнул от себя друзей, сам закрылся ото всех… Это раньше одиночество нравилось, но теперь все сильней съедает чувство обреченности. Хотелось кому-то выговориться, незнакомцу, например, тому, кто не знает его. Тсуна нигде не выплескивал того, что накопилось в его душе. Никто даже понятия не имеет, что за темный лес у него внутри. Но ему надоело прятаться, сегодня последний раз, когда парень позволит себе побыть слабым.***
Вечером Реборн специально ушел прогуляться. Ему необходимо было все обдумать. В последнее время он замечал за собой странное поведение. И в основном все эти новые и непонятные ощущения касались его ученика. Он никогда не чувствовал такого. Это была нежность, забота, переживание, ревность, боль... Все сложилось в один взрывной коктейль эмоций, и киллер сам не знал, что с этим делать. Все настолько перепуталось, что Реборн запутался в самом себе. Чего он хочет? Что ему это принесет? Что дальше, как себя вести? В какой-то момент все, кроме этих ощущений, стало неважным. Ночь постепенно опускалась на город, на небе зажигались звезды. Окончательно задубев от холода, Реборн направился к дому Савады. Внутри везде был выключен свет, только одно окно на втором этаже оставалось освещенным. Репетитор и не ожидал, что Тсунаеши уже будет спать, но проверить, чем занимается его ученик, просто необходимо. Только зайдя в дом, репетитор услышал музыку, которая доносилась с верхнего этажа, а если точнее, то прямо из комнаты виновника шума. Дверь была немного приоткрыта, поэтому Реборн без проблем смог увидеть почти целую бутыль алкоголя и шатена, выискивающего что-то в своей тумбочке, стоя при этом на коленях и оттопырив зад в облегающих джинсах. Почему-то эта картина так поразила Реборна... Но об этом он пообещал подумать позже. Дольше оставаться незамеченным не получилось - дверь тихонько скрипнула прямо в тот момент, когда музыка перезагружалась. Обернувшись, Тсунаеши уставился полными удивления глазами на гостя на пороге и сипло спросил: - Что ты здесь делаешь? - Решил проведать. А что ты здесь делаешь? Пьешь? - Я только начал... - что-то похожее на оправдание сорвалось с губ шатена. - В одиночестве? Ты знаешь, что так начинается алкоголизм? - А что? Хочешь присоединиться? - спросил Савада, всем своим видом давая понять, что это будет лишним, и вообще сейчас лучше оставить мальчишку в покое. - Не отказался бы, - Реборн подошел к столику и налил себе немного выпивки. Закатив глаза, Тсуна отвернулся, зная, что если Реборну чего-то захочется, то его не переубедить. Возможно, так будет лучше, и он не натворит дел. Возможно...***
Спустя два стакана Тсуна перестал зажиматься и расслабился. Реборн понял, что это благоприятный момент, чтобы поговорить. Наутро парень и не вспомнит об этом разговоре, а так репетитор узнает все, что сейчас терзает его. - Так, может, расскажешь о том, что тебя мучит? - начал разговор мужчина. - Со мной все-е-е в поря-я-ядке, - растягивая гласные, произнес мальчик. - Ты уверен? И тебя ничто не беспокоит? - сейчас главное не спугнуть, иначе все пойдет коту под хвост. Реборн никогда не был тонким психологом, но надеялся, что парочку нюансов он выведает. - Я рассказал все, что считал нужным. - Тогда, может, расскажешь, почему так себя ведешь? - продолжал слегка надавливать на юношу репетитор. - Как так? - Тсуна повернулся к собеседнику, всматриваясь в темные глаза, но осознав, что "залипает", поспешил отвернуться к стене. - Ну, ты отдалился от друзей, родных... - Я не вижу смысла посвящать их в мои переживания, - после этих слов парень отпил коричневую жидкость из стакана. - Ты думаешь, никто не сможет помочь тебе? - Мне не нужна ничья помощь! Вас там не было, вы ничего не знаете, я думал, что моя жизнь закончена! - вспыхнул мальчишка, смутившись от своих слов. Вздохнув, он продолжил уже спокойно. - Я думал, вам на меня плевать. Никто меня не искал. Я так долго ждал непонятно чего, что уже потерял надежду на спасение. - Расскажи все с начала, - тихо попросил Реборн. - Я мало что помню. У Браски я жил в ужасных условиях, а еще меня били. Затем продали в клуб... Так странно об этом говорить... Я ничего не чувствую. Как будто то был не я. - Ты никому не рассказывал подробности того, как ты попал из Италии в Амстердам. - Да. Но сейчас это не главное. Если бы я не был слабаком, я бы не попался... - Ты не слабак, - перебил мужчина Саваду, но тот словно не заметил. - ...поэтому мне нужно стать сильнее. Тогда никому не придется беспокоиться обо мне. Тсуна вновь заглянул в глаза Реборна, ища в них понимание и поддержку. Сейчас он будто впервые увидел репетитора в таком свете: как друга, которому можно было рассказать все, что угодно. Сердце стало биться быстрее, когда в черных глазах собеседника зажегся огонек. Губы юноши приоткрылись, будто он хотел что-то сказать. All that I ever was Is here in your perfect eyes...* - Я пойду поменяю песню... - пробормотал Тсуна, оторвав взгляд от лица репетитора. Ему внезапно стало стыдно за свое поведение. За то, что он так смотрит на взрослого мужчину, своего учителя, и всерьез задумался о поцелуе с ним, за то, что сам стал красным, как помидор. Необходимо успокоиться и взять себя в руки. Ничего не произошло, он просто чуток перепил. Такое бывает, и это еще ничего не значит. Совсем ничего. Переключив на более подходящую композицию, Тсуна обернулся и замер: Реборн уже сидел на его кровати без шляпы и выглядел полностью расслабленным, изредка касаясь своими губами бокала. Собравшись с мыслями, Тсуна присел рядом. Нет, он определенно не хочет Реборна.***
Спустя n-ое количество времени была начата вторая бутылка. Сидеть и просто разговаривать обо всем на свете... Все оказалось так просто. Стоило лишь дать себе немного свободы, чтобы поделиться переживаниями. Боль больше не терзала сердце. Сегодня у Тсуны начинается новый этап жизни. - Ну расскажи еще что-нибудь о себе! Я так мало знаю... - попросил шатен, захватив в плен подушку и начиная теребить ее. Он опьянел еще 20 минут назад, но утверждал, что все нормально, и перерыв не требуется. Перед глазами расплывалось, а мозг ничего не соображал. - Я уже рассказал все, что было важным. - А остальное? Я хочу подробности! - не унимался мальчишка. - А остальное тебя не касается, - заявил мужчина, скосив взгляд на юношу. - Ах так... - с напускной обидой проворчал Тсуна, хватая Реборна за плечо и разворачивая корпусом к себе. В обычном состоянии он бы никогда так не поступил (не самоубийца же), но остатки разума благополучно помахали ручкой. Впрочем, тот тоже особо не возражал, если позволил такую вольность ученику. Реборн приподнял бровь, мол, спрашивая, что. Савада и не заметил, что так и не отдернул ладонь с плеча. В очередной раз не подумав как следует, шатен прижался своими губами к устам Реборна. Тот резко выдохнул воздух, но не отстранился, при этом не отвечая. Может, Тсуна и поступил глупо, но сейчас ничто не могло оторвать его от столь увлекательного занятия. Он так долго был одинок, находился в своей скорлупе, но в итоге все оказалось гораздо сложнее. Он не был разбит в прах, до конца сломлен. У него всегда были те, кому можно довериться. Жаль, что он это понял только сейчас. Не встретив сопротивления, Тсуна осмелел и провел языком по нижней губе партнера, прося его приоткрыть рот. Долго ждать не пришлось. Словно очнувшись ото сна, Реборн подался вперед, приоткрывая губы и перехватывая инициативу в поцелуе. Языки боролись за первенство, никто не хотел уступать в этой страстной схватке. Откинув подушку, выдернутую из рук юноши, в сторону, мужчина полностью навалился на шатена, придавливая того к постели. Поцелуй становился все более напористым. Тсуна, отбросив все мысли, зарылся руками в волосы брюнета, оттягивая их, но этим только сильнее распаляя мужчину. Внизу живота тянуло так сильно, что это причиняло неудобства. Реборн не спешил заходить дальше, так что этим занялся Тсуна. Дрожащими руками он осторожно начал стягивать пиджак с киллера, расстегивая затем свою рубашку и обнажая ключицы, к которым сразу же присосался мужчина. Итальянец не хотел, чтобы ученик переспал с ним по пьяни, но зачем отказываться от того, что само плывет к тебе в руки? Савада обхватил Реборна ногами за корпус, потираясь об него промежностью. Все тело сладко ныло, ладони продолжали исследовать любовника, снимая лишнюю одежду. Зацепившись за пряжку чужого ремня, Тсуна остервенело сорвал данную деталь одежды, засовывая свою руку под белье и обхватывая напрягшийся член. Из уст мужчины вырвался судорожный вздох. Он шумно втянул в себя воздух, давая понять шатену, что тому можно продолжить. Проведя по чувствительной головке большим пальцем и размазывая выступившую капельку смазки, ладонь медленно опустилась на мошонку, нежно поглаживая поджавшиеся яички. Реборн не мог больше себя сдерживать. Поставив засос на ключице паренька, репетитор снял с себя и партнера остатки одежды. Когда уже оба были обнажены, Тсуна перевернулся спиной к брюнету, протянув: - Давай же... Реборн припал губами к гладкому колечку мышц, вызывая у шатена протяжный стон. Обводя языком анус юноши, киллер проник внутрь, вылизывая боковые стенки. Тсуна метался на кровати, не зная, куда деть руки. Пальцы цеплялись за простынь, сминая ткань, а ноги сильней развелись в стороны, чтобы парень почувствовал наслаждение полностью. Оторвавшись от римминга, мужчина подобрал с пола штаны и вытащил из кармашка презерватив. - Прогнись, - хрипло прошептал брюнет, обсасывая свои пальцы и поднося их к дырочке. Введя один палец, Реборн аккуратно покрутил им, чувствуя жар тела. Второй палец доставил легкий дискомфорт парню, но тот спокойно все вытерпел. Когда пальцы нащупали простату, Тсуна начал шептать себе под нос, умоляя продолжить и насаживаясь на пальцы. Реборн просунул к отверстию левую руку, и теперь уже четыре пальца растягивали школьника, пробираясь в манящую глубину. У Тсунаеши выступили слезы на глазах, но парень терпел, закусив кулак, потому что знал, что Реборн может остановиться, когда увидит мучения шатена. Но ему хотелось боли, так он почувствует себя живым. Посчитав, что парнишка достаточно растянут, киллер раскатал по стволу презерватив и смочил его слюной. Приставив горячую головку к анусу, толкнулся вглубь, проникая миллиметр за миллиметром в жаркое нутро. Тсуна сильнее закусил кулак, тихо скуля в подушку и смахивая слезы с ресниц. Он не должен плакать, скоро будет хорошо. Дав ученику привыкнуть, итальянец начал совершать постепенно увеличивающиеся движения, вколачиваясь в юное тело. Член задел чувствительную точку, и Тсуна выгнулся, отклоняя голову назад. Реборн крепко держал его за бедра, совершая фрикции. Сейчас весь мир померк, перед глазами только спина с капельками пота, которые тут же собрал языком мужчина. В комнате раздавались шлепки тел друг от друга, воздух вокруг накалился до предела. Сейчас существенным было только мимолетное удовольствие и громкие стоны. Каждое движение заставляло мерцать звезды перед глазами. Было мало... Нужно больше. Больше эмоций, ощущений, прочувствовать все на себе... При последних толчках тела затрясло в предоргазменной судороге. Тсуна испачкал простыню, не прикасаясь к себе, а только от члена любовника, что очень польстило брюнету, а сам Реборн через несколько толчков испустил свое семя в кондом. Хватая воздух, Реборн завалился рядом с шатеном, отходя от ошеломительного оргазма. Он повернул голову набок, чтобы посмотреть на парня, но тот все еще прятал лицо в наволочке. Обнимать мальчишку Реборн не спешил. Вряд ли им была нужна эта показушная нежность. Все равно это не значило ровным счетом ничего. Просто перепих. Тсуну же еще мелко потряхивало от пережитого. На губах появилось некое подобие улыбки - он почувствовал себя живым и нужным хоть на миг. А не это ли главное?***
Тем же поздним вечером Сасагава Реохей возвращался домой с тренировки. На плече висела спортивная сумка со сменной одеждой. Бодрым шагов вышагивая по неосвещенному проспекту, он длительное время не замечал, что за ним наблюдают от самой школы. В этой части города не везде светили фонари, но район был вполне себе спокойным. Возможно, боксер и дальше бы продолжал так беспечно идти, если бы его не окликнули сзади: - Эй, ты! Ты Сасагава Реохей? - вопрошал высокий мужчина в борсалино*, засунув руки в карманы костюма. Вся его поза выражала крайнюю незаинтересованность в собеседнике. Лицо его скрывала темнота, но Реохей успел заметить блеснувший на запястье Ролекс. Типичный мафиози. - Ну я, - повернувшись, ответил спортсмен, нахмурившись. Обычно все в Намимори знали, что к Реохею лучше не подходить с просьбами «подкурить» - чревато проблемами со здоровьем. - А мы с сюрпризом, - протянул мужчина. Не успел Сасагава открыть рот, чтоб ответить, как последующее предложение подвергло его в шок. - Киоко передавала тебе привет. Из легких вышибло весь воздух. Упоминание имени усопшей сестры разворошило старые раны. Ощутив, как к спине кто-то подкрался, спортсмен резко обернулся, чтобы защититься от обидчика, как тут же получил тяжелый удар битой по голове. Теряя сознание, Реохей почувствовал, как в руку ему всунули кусочек бумаги и услышал, как мужчины перешептывались друг с другом: - Что теперь? - Свою часть мы сделали. Ждем подмогу. * - отсылка к песне Snow Patrol – "Chasing cars": «Все то, чем я был, Отражается в твоих прекрасных глазах...» * - итальянская фирма, выпускающая шляпы. В большинстве случаев метка «борсалино» относится к шляпам-федорам (шляпа из мягкого фетра, обвитая один раз лентой).