Я стану сильнее

— Нацу! Нацу, смотри, это же водопад! Настоящий! Золотые волосы, каскадом спадающие на оголенную спину, теперь развиваются по ветру. Миловидная девушка звонко смеётся и бежит вперед, широко раскинув изящные руки в стороны. Лицо, освещаемое лучами яркого солнца, искрится неподдельной детской радостью; глаза с густыми длинными ресницами широко распахнуты, на губах сияет широкая улыбка. Гремит водопад. Потоки воды с громким шипением бесстрашно падают с огромной высоты, разбиваясь на многочисленные брызги. Будто усеянный тысячами бриллиантов, водопад переливается всеми известными цветами. Лучи солнца преломляются водным массивом, радуя глаза невиданными ранее оттенками. Люси подбегает к сáмой воде и, замерев на месте, делает восторженный вздох. В такие моменты девушке кажется, что кроме неё и природы ничего не существует. Шумят водные потоки, зелень стремится к яркому небу, протягивая руки-ветви вверх, блестят на свету волны озер, морей и океанов. Жизнь идёт своим чередом, каждый день даруя жизнь чему-то новому — будь то растение, мелкий жучок или только вылупившийся птенец. Нацу ощущает, как по всему телу разливается тепло, а губы складываются в легкую улыбку. Она прекрасна. Белое платье трепещет при малейшем дуновении ветра, делая Люси похожей на ангела. Парень любуется стройным станом девушки, запечатляя в памяти каждую мелочь, каждую складку на платье, каждый локон золотых волос. Спина, незакрытая платьем, кажется до предела хрупкой, и сама девушка будто хрустальная статуэтка. Кажется, что любое несдержанное движение — и она разлетится на миллион маленьких осколков. Осмелев, Нацу медленными шагами подходит к подруге. Только вот подруга ли она для него? — Нет, конечно же нет. Парень не колеблясь отвечает сам себе, не волнуясь о том, что Люси может услышать — девушка слишком заворожена пейзажем. Несколько шагов — и Нацу встаёт около заклинательницы. — Люси, — выдыхает он. — Люси, — снова повторяет, не дождавшись реакции. Девушка вздрагивает и возвращается в сей мир. Мутный взгляд яснеет, концентрируясь на парне. — Да, Нацу, — голос едва слышен за громом воды. Огненный волшебник сглатывает, пытаясь увлажнить пересохшее горло. — Я... Люси, я... я стоял и думал, какое же небо сегодня красивое. "Идиот, какой же я идиот", — орет внутренний голос, а сердце лишь молча отбивает ускоренный в разы ритм. — Хммм... — девушка медленно переводит взгляд на небо. — Да, ты прав, — радостно восклицает она, — а я даже не заметила. Нацу не отвечает. Он снова любуется заклинательницей, думает о том, как сильно ему бы хотелось стать для неё кем-то большим, нежели другом. Но почему тогда он не может признаться? Почему переводит разговор, отводит взгляд, когда Люси смотрит на него, довольствуясь подглядыванием за девушкой, когда та не видит? Непонятно. Непонятно и сложно. Во всех романах всё так легко и просто, без лишних проблем и излишеств. Влюбился, признался — и счастливо живешь дальше со своей возлюбленной. В конце-концов, он парень, сын дракона, огненный волшебник, повергнувший сотни злодеев! Нет, Нацу не может. А что, если чувства не взаимны? Сможет ли он принять такой удар? — Нацу, — обеспокоенный голос слышен чуткому уху драгонслеера даже будучи заглушаемым грохотом воды Этот голос он узнает из тысячи, из миллиона, из всех голосов этой вселенной. Этот голос чудесной музыкой звучит в голове парня каждую минуту расставания, выводит из самых глубоких раздумий и переживаний. — С тобой всё в порядке? — Продолжает девушка. — Да, Люси, всё хорошо, — мягко отвечает огненный волшебник. — Нам уже пора идти, да? — Нотки разочарования проскальзывают в словах и неумело скрываются за шумом природы. — Да, пора, — парень продолжает соглашаться, не убавляя теплоты в своих словах. Люси окидывает прощальным взглядом пейзаж и тихо произносит: — Нацу, обещай мне, что ты всегда будешь рядом со мной. Даже если найдешь девушку, а потом и жену, то не забывай свою лучшую подругу, хорошо? Я бы хотела вернуться сюда с тобой. Ох, Люси. Знала бы ты, что значишь для этого на первый взгляд весёлого и беззаботного паренька. Знала бы, что именно с тобой он хочет связать свою жизнь, сделать тебя своей девушкой, женой, а потом и мамой своих детей. — Обещаю. Нежная улыбка тронула губы девушки. Слеза, как маленький бриллиант, медленно скатилась вниз, оставляя за собой мокрую дорожку. Парень нежно прижал Люси к себе, заключив в теплых объятьях, и с трепетом в груди почувствовал, как девушка прильнула к нему и обхватила дрожащими от эмоций руками. Нацу ещё долго нашептывал заклинательнице утешения, тихо рассказывал забавные истории и гладил по голове, совсем как маленького ребёнка. А Люси только обнимала парня с такой силой, будто он сейчас исчезнет, и сквозь слёзы смеялась над такими милыми попытками успокоить её. Нет, заклинательница не чувствовала ни боли, ни горечи. Она плакала от счастья, вспоминая то, как впервые встретилась со своими друзьями — с Мирой, Лисанной, Греем, Эльзой, — все они стали близкими людьми для Люси. И Нацу — человек, который привёл её в гильдию, открыл новый мир, показал, что такое дружба и простое человеческое счастье, которого девушка не чувствовала с момента смерти мамы. Люси была так благодарна огненному магу за постоянную поддержку, за то, что он спасал её из любой передряги, жертвовал жизнью и всегда был рядом с девушкой. Она не представляла своей жизни без огненного волшебника. Нацу был для неё всем — причиной для самосовершенствования, первым настоящим другом, частичкой счастья и веселья, впоследствии заполнившей всю жизнь. Когда Люси плакала, она шла к Нацу. Когда умер отец, она искала поддержку у Нацу. Когда Люси была не уверена, она спрашивала Нацу. Хоть парень и казался большим ребенком, но в сложные времена именно он совершал поступки, на которые способны лишь сильные духом, он вдохновлял гильдию перед смертельным боем, он спасал всех и каждого, жертвуя своей жизнью. За храбрость и мудрость, когда в этом нуждались другие, за доброту и заботу, когда текла не обрамленная лентой битвы жизнь, Люси любила сына дракона. Он мог разглядеть в девушке не только блондинку с выдающейся фигурой (на которую, кстати, совершенно не обращал внимания), но и милую, простую Люси. Не дочь известных Сердоболиев, а веселую и всесторонне развитую девушку. Только сознаться и сорвать маску простодушия с парня не хватало смелости. Может он выбрал такой стиль жизни потому, что не хотел ничего большего? А может только Люси кажется, что парень совсем не так прост, каким себя преподносит? Вдруг он на самом деле лишь взрослый ребенок, как бы глупо не звучал этот оксюморон? Нет, слишком много "вдруг" и "может". Слишком много сомнений и переживаний. Поэтому и заклинательница, и парень просто наслаждались моментом. Люси благодарила богов за то, что в её жизни появился Нацу, а он думал, как бы ужасна была жизнь без Люси. *** Удар. По серой стене пробегает глубокая трещина. В глазах, как в океане во время бури, темными волнами плещет отчаяние, изредка, будто молниями, прорезаемое вспышками злости. Гребаный сон. Нацу злится на самого себя. Почему, почему она ушла? Каждую ночь он будто заново проживает счастливые моменты с любимой лишь для того, чтобы потом проснуться и кричать от боли и беспомощности. Этот день, когда девушка увидела водопад, а он осознал, кто она для него на самом деле, Нацу не забудет никогда. Тогда они с Люси шли с успешно выполненного задания и заклинательница пребывала в самом что ни на есть лучшем настроении, а Нацу лишь радовался, что не получит от Макарова выговор за разрушение десятка домов и улиц. Тогда Люси увидела водопад. Тогда Нацу понял, что безнадежно влюблен в неё, но признаться никогда не сможет. А сейчас... С момента ухода Люси прошла неделя. Семь дней, полных боли и ненависти к себе, и семь ещё более жутких ночей. Но он не может ничего сделать. Сколько раз пытался вырваться на вокзал, найти заклинательницу по запаху — всё бесполезно. Как он ни пробовал, куда ни бежал, сколько усилий ни прикладывал — всё тщетно, в результате лишь сбитые в кровь костяшки и ещё более разросшееся отчаяние. Нацу ненавидел себя за то, что ничего не смог сделать. Ни единой зацепки, ни одного слабейшего запаха Люси, ни одного человека, который видел девушку после её ухода. Рыбаки сказали лишь то, что блондинка со слезами на глазах шла по направлению к дому. Хозяйка оного лишь удрученно покачала головой и сказала, что девушку с того дня не видела, а все её вещи валяются в мусором баке неподалеку. Ни Нацу, ни Хеппи в это не поверили: чтобы Люси, помешанная на красивых нарядах, бантиках и обуви на каблуке, выкинула своё добро на свалку? Однако, пройдя несколько метров, Нацу наступил на что-то мягкое. В темноте "что-то" сливалось с камнями мостовой, и парень, чуть наклонившись, поднял с земли эту вещь. С порывом внезапно подувшего ветра затрепетала лёгкая голубая ткань. Её заколка. Идти дальше Нацу не хотел. Возможно ему просто не хотелось до конца признавать, что Люси больше нет рядом, что некому будет кричать на него за то, что он влез в ее дом и съел недельный запас еды, что в ненавистном транспорте никто не положит его голову к себе на колени, что никто не засмеется этим прекрасным, звонким смехом. А что было с ребятами? Джувия, "Громовержцы" и Гажил, сопровождаемый Лили и Леви, находились в глубочайшем ступоре, когда из уст бледной Миры услышали причину неприятного ажиотажа в гильдии. Все они приготовились к немедленной мести тому, кто заставил страдать Миру и сотворил что-то с Люси, которой, по видимо плохой причине, не было на тот момент со всеми членами Хвоста Феи. Однако кому мстить? Бить своих за то, что они выгнали любимого согильдийца вон, при этом приложив головой о стену? Нет, это же бред, такого не может быть. Но смотря на Нацу, который пустым взглядом смотрел на свои дрожащие руки, Эрзу, медленно оседающую на пол, и полуизбитую Миру, которая, не сдерживая слёз, прижимала руку к уже обмотанному бинтами животу, всё становилось понятнее. Снова эта зловещая тишина. Никто не проронил ни слова, с ужасом всматриваясь в лица друзей и пытаясь признать, что всё это — реальность. За окном тихо шелестели залитые лунным светом листья. Нацу накрыл голову подушкой, сжимая её с такой силой, будто она виновата во всех его бедах. Он всё равно найдет Люси.