Свет рождается во тьме

Слабый свет волшебной лампады дрожал, окруженный кровожадным мраком. Ветер врывался в открытое окно, играя с темными шторами и светлыми волосами молодого волшебника, который сидел здесь же и смотрел широко распахнутыми голубыми глазами в пустоту. На лице Титуса застыла маска сумасшествия и некого безумства; парень нервно хихикал, изредка беспричинно хлопая в ладоши. Хотя, почему же беспричинно? Причина была — он аплодировал словам Шахеризады. Красные связующие кристаллы в руках Алексия слабо пульсировали, светясь раздраженным аловатым светом с желтыми переливами. Поза сломанной куклы нагоняла ужас. Титус, резко перестав хлопать, запрокинул голову назад и стал громко и безудержно хохотать. Смех, отпрыгивая от каменных стен резиновым мячиком, разносился по всей комнате, выдавая душевную неуравновешенность волшебника. И почему он раньше не понимал, насколько Маги империи Рем высокомерна и эгоистична. Как она может так легко распоряжаться чужими жизнями, зная, что ведет их на верную смерть? Зачем ей сдалась эта чертовая война с Магноштадтом?! С какого перепугу Шахеризада решает, когда и для чего ему жить? Волшебница чересчур часто повторяет, что у Титуса осталось слишком мало времени, что он должен завершить миссию, до того момента, пока он не вернулся в светлый поток рух. Раздражает! Алексий, резко подскочив с места, с размаху ударил рукой по близ стоящей вазе, разбив ее в дребезги. По указательному пальцу стекла тонкая струйка крови, при виде которой зрачки парня расширились. Гнев захватил Титуса с головой, не позволяя здраво мыслить. Он тек по венам подобно яду, стремительно отравляя жизнь волшебнику. — Скажи мне, Шахеризада, почему я должен умирать? Почему ты не написала для меня другой, более длинной и нормальной судьбы? Ответь! — кричал в пустоту Титус, захлебываясь в собственных слезах и нервном смехе. — Будь ты проклята, вместе с этой чертовой судьбой! — парень, схватив палочку, принялся крушить все вокруг. Сжатый шар неверной магии врезался в стену, оставив в ней зияющую дыру, огромные ледяные иглы вышибли дверь. Титус, шатаясь, вывалился в коридор, заставляя окружающий его волшебников шарахнуться в сторону, как от прокаженного. Черный рух кружил вокруг паренька смертельным водоворотом. Где-то на оставшихся закоулках сознания Алексий прекрасно понимал, что если он не прекратит, то его поглотит порок. Но с другой, после его собственного рассказа о Аладдине, Шахеризада вознамерилась уничтожить четвертого, мешающего ей Маги. «Титус, прекрати немедленно!» — раздался в голове раздраженный голос девушки, пропитанный насквозь сталью. — Не позволю! — буквально прорычал блондин, с силой вдарив по одному из магических кристаллов в руке. Парочка острых осколков больно впилась в кожу, заставляя Титуса вскрикнуть. Черный рух, будто злобно скалясь, огромным потоком рванул в сердце разбитого алого кристалла, переходя к Шахеризаде. Светлый барьер некоторое время упорно сдерживал натиск «проклятых бабочек», но, в конце концов, дал трещину. — Нет… я один не уйду, — злорадно протянул клон Маги, уже практически полностью лишившись рассудка. — Тебя заберу с собой, госпожа Шахеризада, — насмешливо прошептал Титус, облизав потрескавшиеся губы. Порок уже полностью захватил Алексия в свои сети, не позволяя выбраться. Однако, еще одна вещь, которая волновала парня не меньше чем собственная проклятая судьба, это участь дорогих друзей. Да, блондин уже давно понял, что искренне привязался к Аладдину и Сфинтусу. Они — единственные люди, которые интересуют его, и интересуются им. Они ему дороже всего на свете. Пусть Шахеризада только попробует приблизиться к академии — он сотрет ее и армию Рем в порошок, и глазом не моргнув. Просто не позволит! Умрет, но не позволит! …Магноштадт медленно погружался в порок, когда Аладдин распахнул синие глаза, почувствовав грядущее страшное пришествие. Пришествие медиума, некогда уничтожившего Альма Торан. Мальчик резко подскочил на месте, схватив свой деревянный посох. Эту энергию ребенок просто не мог не узнать — Титус! Оперевшись на палку, синеволосый мальчик, шатаясь вышел из мед.пункта. Голова раскалывалась на две части; возникало ощущение, что в висках бьет колокол. Жар все еще не спал до конца, а посему перед глазами все плыло цветными пятнами. Юный Маги, нечаянно зацепившись плечом о косяк, застонал — все тело неприятно пульсировало, нервы обострились. Боль в ноге деликатно напомнила о себе спазмом, заставив любимца рух закусить губу и сжать кулаки. Аладдин чувствовал практически каждой клеточкой тела — тьма медленно и бесшумно ступает босыми ногами по коридорам академии, порождая еще больший страх, еще больший порок. «Что же заставило тебя проклясть судьбу, Титус? Что или кто толкнул тебя на этот ложный путь?» — с отчаянием подумал ребенок, осторожно огибая сполпившихся волшебников и пытаясь разглядеть среди всех белую макушку Кармена. *** Шахеризада, согнувшись в три погибели, сидела на троне, крепко сжимая в одной руке свой жезл, а другую приложила к груди. Резь в сердце Маги не прекращалась ни на минуту. Жуткая боль червями поедала тело девушки изнутри. Черные рух кружились вокруг светловолосой волшебницы, уже не позволяя себя очистить. Уж слишком велика была ярость ее приемника. Зловещие, адские бабочки все разом сели на хрупкое тело Шахеризады, принося ей массу боли. Девушка, превознемогая ужасную боль, встала. Ноги тряслись, мир плясал перед глазами цветными пятнами, ее сильно тошнило. Волшебница не прошла и пары шагов, как ее вывернуло. Во рту появился мерзкий вкус желчи. Бедную Маги шатало, как маятник. Она, плача, зажимая рукой правое плечо. Черные рух плавили кожу, подобно кислоте. Шахеризада попыталась закрыть ладонью глаза, но из-за неосторожного прикосновения к обугленной коже вскрикнула. Кожа на правой части лица обвисла, глаз запекся кровавой коркой. Девушка хрипела от агонии, повалившись на мраморный пол. Единственный глаз широко распахнут. Тело сотрясает мелкой дрожью, бьется в предсмертных конвульсиях. Белая пена вперемешку с кровью течет из рта девушки. Тело волшебницы обмякло. Глаз уставился в пустоту. Жизнь медленно вытекала из тела великой создательницы, сливаясь с черных рух Титуса. *** …Мерзкая слякоть, медленно капающая с неба, бурлила, подобно вулканической лаве, стоило ей едва коснуться земли. Множество противно попискивающих глаз, которые мгновенно появлялись по всему периметру желеподобного тела «отца». Они истекали темно-зеленой вязкой жижей, от которой смердело запахом смерти и разложения. У Аладдина, который плюс ко всему был еще и не очень здоров, от этого отвратительного запаха уже кружилась голова, а все предметы двоились в синих глазах. С каждым новым вздохом и взглядом на эту гадость, медленно разъедающую землю, юному Маги казалось, что что-то в груди сжималось с невероятной, просто ужасающей воображение силой. Голова шла кругом от нарастающей паники, перед глазами плыло. Возникло не менее мерзкое чувство, что волшебника сейчас вывернет наизнанку прямо здесь. Комок тошноты уже подкатил к горлу. Тело окоченело, но далеко не из-за холода, а все внутренности свернулись, будто кто-то сдавил их со всей силы в кулаке. Паника, страх, подходящая истерика, — такие незнакомые ребенку чувства сжали его плотным кольцом, не позволяя ни оценить ситуацию, ни принять какое-нибудь решение. Единственное, что он сейчас мог — это стоять на одном месте, словно вкопанный, и наблюдать за медленно подбирающейся к Магноштадту смертью. Сердце реинкарнации Соломона замирает в благоговейном, можно сказать, животном ужасе, пропускает несколько громких ударов, а затем, сбиваясь с и так бешеного ритма, начинает биться в разнос, словно желая вырваться из клетки тугих ребер до смерти напуганного волшебника. Пробить ему маленькую грудь и с омерзительным чавканьем упасть в грязную лужу или черную жижу рядом с еще теплым трупом хозяина. Страх липкой волной, по-звериному скалясь, скручивает внутренности в тугой комок. Аладдин шокировано наблюдает за тем, как слизь неожиданно приобретает уже более менее естественные очертания. Огромное и несомненно опасное животное трансформируется из жидкой массы прямо на глазах. Острая волчья морда, длинный хвост, с которого капает желчь, высокие мощные лапы с заостренными когтями, продолговатое тело, усеянное, словно язвами, тысячами глазами. Синеволосого мальчика передергивает от общей картины облика зверя. Хотя, ЭТО сложно назвать даже зверем. Монстр, страшное нечто, воплощение страха и страданий. По телу волшебника пробегает дрожь — его колотит от одного только нового вида существа. Черт! Черт! Черт! Всё тело буквально онемело, а в горле от испуга во мгновение ока пересохло. Маги даже не знал, чего ждать от этой «зверушки». Только сейчас осознание того, что отсюда невозможно сбежать, пришло к любимцу рух. Увы, он так и не смог найти в огромной испуганной толпе Сфинтуса, а его поддержка была бы очень кстати. Директор Магомет вместе с учителями и талантливыми волшебниками-учениками отбивали атаки медиума, как могли, активно помогая юному Маги. Аладдин уже давно не сдерживал себя, вырвав красные ограничители с корнем. Большие гиганты, отдаленно напоминающие старого друга мальчика, старались сдержать мерзость, источаемую «отцом». Но, даже несмотря на ловкость, быстроту и магическое мастерство реинкарнации Соломона, с онемевшими от страха ногами и явных физических отставаниях от представшего перед ним демона он точно не сможет себя спасти. Он сам запер себя в клетке с тигром, даже не подозревая об этом до сего момента. «Черт! Неужели Аль Сармен смогли так близко подобраться ко мне и моим друзьям?! Почему все произошло именно так? — с неожиданной яростью подумал мальчик, становясь в боевую стойку. Да, будет сражаться ради себя, ради друзей, ради своей академии, ради своей семьи! — Я обязан уничтожить эту мерзость. Ради всех в этом мире. Трагедия Альма Торан не должна повториться! Но… я слабею с каждой секундой». — Магия света: световой луч, — одними губами прошептал Аладдин, собирая и концентрируя всю энергию своего магой в одной точке. Деревянный посох слабо завибрировал, показывая хозяину, что готов к использованию. Тупой набалдашник засветился приятным мягким светом и выстрелил. Яркий мощный лазер вырвался навстречу огромному монстру, продырявив ему череп. Неожиданно монстр утробно зарычал и слегка присел к земле. Рыку вторил насмешливый металлический голос глазных яблок, истекающих слизью. — Не может быть… — голубые глаза не веряще распахнулись, голос юного Маги задрожал. Некоторое время волшебник и чудовище сверлили друг друга взглядами; монстр — насмешливым, мальчишка — напряженным. Стоило только Аладдину моргнуть, как только выродок «отца» резко рванул вперед, планируя сожрать любимца рух. Мальчик, скорее всего просто по инерции, рванул навстречу своему врагу. Он пробежался по потустороннему существу оценивающим взглядом: до спины слишком высоко, он не сможет допрыгнуть даже с помощью магии, да и бесполезно, лапы и морда — не вариант, слишком хорошая оборона, хвост не играет существенной роли в данном случае, а на боках шевелиться эта живая мерзость. Следовательно, надо бить в живот. Пока это самая уязвимая точка во всем теле этого зверя. Когда до страшного существа оставалось всего пара каких-то несчастных метров, волшебник неожиданно нырнул вперед, в воздухе разворачиваясь лицом вверх. Синеволосый ребенок прокатился спиной под животным. Как только он «проехал» грудь, то вдарил по существу своей разрушительной магией пламени — по словам Ямурайхи, оно было самым мощным. Так как пока паренек не знает особенностей своего противника, действует наобум. «Авось повезет». Существо громко и противно взвыло — казалось, что по ушам юного Маги резанули. Реинкарнация Соломона с силой зажал уши, стараясь спастись от через чур ужасного воя. Черт, так ведь и оглохнуть недолго! Из брюха существа, ровно из того места, куда попал Аладдин, потекла черная жижа вперемешку с уже знакомой зеленой слизью. Увы, мальчик не успел уклониться от вонючего «заряда» и вскочить на ноги. Парочка крупных капель упала на плечо, заставив волшебника громко закричать. Слизь, подобно серной кислоте, разъедала кожу до самой кости. Слезы катились из глаз, а боль и температура затмевали разум. Странное вещество, попав на землю, стало стремительно разъедать поверхность. Неожиданно для волшебника тварь притихла: все глаза существа впились в его беззащитную, хрупкую фигуру, их зрачки слабо пульсировали. Прежде чем мальчик успел что-либо понять, выродок «отца» прыгнул на него. — Зеркальный мираж! — громко выкрикнул любимец рух, резко посох перед собой. Свет мгновенно преломился, и Аладдин растаял в воздухе, заставив монстра притормозить. То ли волшебник очень везучий, то ли существо действительно еще не поняло, что произошло, поэтому когтистая лапа только немного зацепила бок синдрийца. Но и этого оказалось достаточно. Тело будто ударило шаровой молнией: резкая боль обожгла бок, в глазах у мальчика все потемнело, а из груди вырвался громкий крик. Ребенок упал на живот, уставившись в одну точку и хватая ртом воздух, как выкинутая на берег рыба. Кожу стремительно разъедало мерзкое черное варево, грозясь в скором времени добраться до мяса и внутренностей. Агония заполонила собой все сущее, вытесняя здравый рассудок. Бедняге Аладдину казалось, что он стремительно плавится под натиском раскаленного железа. Маги бессмысленно смотрел в небо, уже видя, как плавно взмахивая своими огромными четырьмя тысячами крыльев, летел Архангел Смерти, похожий на древнего монстра, про которого ему рассказывал Юго. Этот архангел своим касанием заставляет тело обратиться в рух — светлый, темный, — не важно. Перед глазами стремительно проносилась вся недолгая жизнь паренька. Первое тесное знакомство с магией, мягкая улыбка еще живого отца-Соломона и легкое прикосновение к волосам его еще живой матери- Шебы. Из предсмертного забытья Аладдина вывел знакомый, чуть истеричный голос Джудала. «С ума сошел, малец? Жить надоело?!» У волшебника возникло такое ощущение, что на него только что вылили ведро ледяной воды. Рваный выдох вырвался из его груди, перевернувшись на здоровый бок, синеволосый мальчик закашлялся кровью. Тело все еще неприятно жгло. — Магия льда, — прохрипел ребенок, прикладывая руку к ране. Он с облегчением почувствовал приятный холод, медленно пожирающий боль и источник огня, приносивший ее. В голове медленно прояснялось, грохот крови в висках утих. Дымка тумана, стоявшая перед глазами, исчезла, позволяя трезво смотреть на мир. Сбившееся дыхание медленно приходило в норму. «Спасибо, » — подумал любимец рух, вставая. Его опасно повело в сторону, бок жалобно откликнулся болью. К горлу в который раз за эти пару минут подкатил комок тошноты. Застонав, паренек присел на одно колено, гневно сверля существо взглядом. Тварь, впрочем, не уступала оппоненту в этом, наоборот, даже превосходя. «Потерпи еще немного, мелкий. Семья Рен уже на подходе. Мне тоже надо разобраться с одной занозой». — Звездопад копий Водяного Бога! — неожиданно над головой Маги пролетело множество заостренных водных копий, и все попали точно в цель. Аладдин почувствовал, как кто-то легко подхватил его на руки, резко уйдя в воздухе от удара заревевшего монстра. — Ты как? — волшебник, крепко вцепившись в своего спасителя, наконец поднял взгляд. — Коуха… — облегченно прошептал мальчик, позволив себе на пару минут расслабиться. — Все нормально, — на последнем слове мальчик судорожно закашлялся, зажимая рот рукой. Ладонь, в мгновение ока окрасившаяся в алый, едва заметно дрожала. Парень лишь неопределенно покачал головой, перекинулся парочкой фраз с Когьеку, которая наступала на выродка «отца», причем весьма успешно, и резко взмыл в воздух. Аладдин уже практически ничего не понимал, бессмысленно глядя прямо перед собой: усталость взяла свое, заставляя мальчика медленно, но верно отключаться. В ушах громыхали взрывы, мир постепенно переставал существовать, магой покидала тело, а рух отказывались подчиняться полусонному ребенку. «Эй, мелочь, не спи! Мир на грани! Если ты ничего не сделаешь, то его постигнет участь Альма Торан!» — бесновался в голове Джудал. Голос у него был хриплым, а дыхание сбившимся. Похоже, падший Маги тоже активно сражался с кем-то и даже был довольно-таки серьезно ранен. — Что я могу, Джудал? Вот именно, что ничего. Нам конец, — отчаянно прошептал синеволосый ребенок, с силой вцепившись в руку наследного принца империи Коу. Коуха, наградив его обеспокоенным взглядом, подумал, что он бредит. «Не верю, что я это говорю, но создай свой поток судьбы. Мир, в котором нет Аль Сармен. Используй свою странную звезду во лбу и действуй, черт тебя подери!» — на последних словах черноволосый парень болезненно захрипел, заставив реинкарнацию Соломона вздрогнуть. — Но… ты ведь забудешь меня. «Не забуду, — усмехнулся голос в голове. — Действуй.» — Мудрость, дарованная мне царем Соломоном, поверни все вспять, разрушь поток этой судьбы и создай новый, угодный мне. Подари ему более счастливое будущее, сотри Аль Сармен и ее исток с этой земли, лиши людей старой памяти, запечатай проклятье трагедии Альма Торан в моем сердце. Яви себя, новый мир! — из груди ослабевшего мальчика вырвался огромный столб света, разрезавший небеса, подобно острой бритве. Мир медленно распадался на рух, исчезая в небытие. «Хочу, чтобы новый мир принял всех людей такими, какие они есть». *** Год спустя в новом мире. Аладдин торопливо пробирался через тесную толпу в Бальбаде, распихивая их локтями, изредка помогая себе посохом. Люди недовольно шикали на ребенка, но остановить не пытались. Все они здесь пришли для того, чтобы поприветствовать третьего принца государства — Алибабу Салуджу. Синеволосый мальчик очень хотел увидеть старого друга, хотя бы издалека. Из-за осознания того, что взрывной блондин не помнил его, на глазах Маги наворачивались слезы. Слезы печали и слезы радости одновременно. Этот мир действительно не видел проклятых Аль Сармен, не страдал под гнетом рабства. За этот недолгий срок пребывания здесь, волшебник уже успел прознать о том, что империя Коу процветает и входит в союз семи морей, включая Бальбад. Морджана вошла в отряд фаналис в империи Рем и теперь служит под началом Титуса и Шахеризады. Сфинтус учится на втором курсе в академии Магноштадта, который вошел в государство Мусташим, как один из штатов. Принцесса Дуния вышла замуж за Исаака. Сейчас пара активно помогает Магомету в академии. Маги, замечтавшись, внезапно врезался в чью-то мужскую широкую спину. — Ой, извините, я не хо… — человек обернулся. — …тел, — закончил Аладдин, глядя в знакомые, ничуть не удивленные желтые глаза. Темные дреды спадали на лоб и глаза, мешая обзору молодого парня. — Рад тебя видеть, Маги, — усмехнулся Кассим, хлопнув опешившего ребенка по плечу. — Ты помнишь меня? — шокировано спросил мальчик, не веря, что это действительно может оказаться правдой. Он ведь сделал так, чтобы память людей о прошлой жизни стерлась. Тогда почему же? .. — Я же вернулся из потока светлых рух. Все, кто погиб в том мире, помнит о прошлой жизни. Плюс ко всему, большинство из них в курсе, что именно ты дал им второй шанс. Я благодарен тебе за новую жизнь, Аладдин. Спасибо, что вернул меня и Мариам, позволив все исправить, — с горечью произнес парень, печально улыбаясь. — Не думай о том, что было, живи сейчас, — легко читая мысли Кассима по его лицу. Нахмуренные брови, закушенная до крови губа, и руки, крепко сжатые в кулаки. — Пришел, чтобы встретиться с Алибабой? — резко сменил тему он, смотря куда-то в сторону. — Нет, еще не время, — неопределенно покачал головой волшебник. — Ладно, мне пора. — махнул рукой реинкарнация Соломона, скрываясь в толпе. Непонятная радость накрыла Аладдина с головой. Сердце трепетало в груди раненной птицей, улыбка расцвела на лице, а непрошеные слезы текли из глаз. «Я рад, что Алибаба счастлив», — подумал волшебник, смотря себе под ноги, дабы не оттоптали. Внезапно он почувствовал совсем рядом знакомую магой, рекой стелившуюся за его обладателем. Яркие светлые рух шлейфом тянулись за чересчур знакомым хмурым черноволосым парнем с алыми глазами. Едва заметно улыбнувшись, любимец рух просто прошел мимо, даже не надеясь, что волшебник обратит на него внимание, ведь в этом мире изначально существовало четверо Маги. Ни чего удивительного, если бы не… — Эй, малец, — грубо окликнули Аладдина, который застыл, как вкопанный. Ребенок, сосчитав про себя до десяти, дабы успокоиться, набрался смелости и обернулся. Джудал стоял прямо перед ним, привычно скрестив руки на груди и хмуро разглядывая его. — Мы не встречались раньше? — Нет. Но я рад тебя видеть, Джудал, — улыбнулся волшебник, разворачиваясь и продолжая свой путь, чувствуя, как в голове возрождается старый эфир, передающий негодование падшего. Вернее, бывшего падшего. — Однако еще не вечер, — прошептал Аладдин, прежде чем был схвачен возмущенным до глубины души юношей за шею.