Три "К" Ким Чунмена

Maroon 5 - Kiwi

Последние дни пребывания корейской подгруппы Крис стойко строил из себя каменную статую и старался не встречаться взглядами с Сухо. Он знал, любое неверное движение или его фирменный пронизывающий до костей взгляд, брошенный на Чунмена и вся его хваленная выдержка, гаденько насвистывая легкий мотивчик, полетит к чертям. Глупейший аутотренинг стал вечным спутником по утрам, а по ночам… Китаец просто запирался в своей комнате, затыкал барабанные перепонки черными капельками наушников и надолго выпадал из реальности, стараясь не сосредотачиваться на каких-либо посторонних звуках. Каждое утро он находил Чунмена, уснувшим у своей двери; кореец заявлялся под утро, вымотанный и откровенно не в себе, доползал до комнаты Криса и долго тарабанил, в тщетных попытках быть впущенным в обитель старшего. Но Крис в прямом и переносном смысле упорно закрывал уши и глаза на жалкие попытки младшего помириться. Ребята бесконечно жаловались на истерики, закатываемые Сухо, просили их прекратить мучить друг друга и разобраться в отношениях без свидетелей: тихо и мирно; но если Сухо скидывал все проблемы на Криса, жалостливыми глазами окидывая одногруппников и моля их о помощи, то китаец просто говорил, что его личная жизнь никого не касается, и он не обязан идти на поводу у вот-вот сопьющегося бывшего парня. Когда корейцы, наконец, засобирались домой, все глубоко вдохнули и облегченно выдохнули. Прощание в аэропорту было душераздирающим и сопливым - Тао по законам жанра едва сдерживал крокодильи слезы, обнимался со всеми подряд, держал всех за руки, давая бесчисленным фанаткам такое же бесчисленное количество поводов, что в их группе не "все хотят Криса", а "Тао хочет всех". И только Крис стоял чуть поодаль и усиленно притворялся, что не следит краешком глаза за веселым Чунменом, о чем-то щебечущим с Чен-Ченом и смешно переступающим с ноги на ногу. Когда Сухо все же не выдержал и подошел на опасно близкое расстояние, китайцу захотелось вышибить себe память, залезть руками в черепную коробку и перемешать истерично орущие мысли, забыть обо всех обидах и глупостях и просто обнять парня, больно, стискивая руками худое тельце, заставляя его брыкаться и кричать как раньше... Как раньше уже никогда ничего не будет. - Так и будешь на меня не смотреть? - Чунмен приподнимается на цыпочках, чтобы хоть как-то сократить расстояние между своими губами и ухом Криса. - Да, когда смотрю, не вижу тебя настоящего - человека, которого знаю не один год… Сейчас ты просто оболочка, а моего Чунмена тут нет, - как можно тише, но очень четко выговаривает китаец. - Если тебе все равно и такая жизнь тебя устраивает, нам как всегда не о чем говорить. - Жестокий… - грустно кивает Сухо через плечо и направляется к своей подгруппе. Крис не может отказать себе в маленькой слабости и бросает последний взгляд на удаляющегося парня, а тот как ни в чем не бывало кидается обнимать Сехуна и вообще и думать забыл о существовании высокого китайца. После отъезда Exo K у Лидера Exo M не было ни одной свободной минуты для уныния или как говорил извечно философствующий Лэй: "пошлого страдания в сторонке, доводящего до самоубийства из-за придуманной каким-то умником любви". Мандаринки носились с записи одного шоу на другое, валились с ног, едва доходя до общежития, и нервно вскакивали по утрам на очередную съемку. Крис всячески игнорировал сообщения Чунмена, которые тот посылал исправно и всегда будто угадывая настроение старшего: он желал ему спокойной ночи и терпения, иногда отпускал пошлые шуточки, иногда давил на больные места, давая понять, что для него ничего не закончилось и он лишь на время решил отступить и дать им обоим передышку. Иногда он просто писал люблю, от чего сердце Криса забивалось в какой-то очень отдаленный от эмоциональной цивилизации уголок в грудной клетке и болело до утра, мелко подрагивая и больно отскакивая от ребер. Но он терпел, сам не осознавая причин своего упрямства и стоически борясь с порывами и одолевающими чувствами… Жара, стоявшая в Токио несколько дней после прилета, плавит мозги, не оставляя надежды на адекватное восприятие действительности: первые несколько часов Крис думает, что ему кажется. Последующие несколько часов Крис думает, что у него какое-то странное отклонение, и он все видит шиворот навыворот, еще несколько гребаных часов спустя, он все же делает неутешительный вывод, что Сухо слишком часто и развязно льнет к Кюхену. Да, всем известно, что они неплохо ладят, может быть, даже дружат, но это не дает ему права на глазах у всех держать его за руку или обнимать по поводу и без. Чаша терпения переполняется, когда во время репетиции SM Тown-a маленький засранец скачет впереди, иногда оглядываясь назад, и игриво высовывает язык, а где-то на горизонте виднеется шевелюра Кюхена, и Крис в считанные секунды осознает, что Сухо бежит именно к нему. Во время самого концерта, а если быть точнее, заключительной части, когда весь SM-вский "зверинец" с упоением бегает по огромной сцене, обнимаясь и радостно хлопая друг друга по пятым точкам, Крис ловит себя на мысли, что пресловутое состояние дежавю сегодня приняло совершенно другие краски и оттенки: Чунмен как и раньше скачет горным козлом перед глазами, постоянно задиристо оборачиваясь назад, и сквозь шум зала и перебивающие все и вся звуки музыки кричит Крису что-то обидное. Китаец неуклюже вышагивает чуть поодаль, не упуская из цепкого взгляда ничего и отчаянно надеясь не сорваться и не схватить Сухо за шкирку, заставив идти рядом с собой на расстоянии вытянутой руки. Эгоистично и очень по-собственнически. Кореец же будто назло беспрестанно лезет вперед и, догнав Кюхена, обнимает его, да еще и голову на плечо укладывает будто красна девица на выданье, закатывая глаза и блаженно улыбаясь. По сцене разносится громкий скрежет зубов Криса, вот-вот пробьющийся сквозь гам толпы за пределы зала; от его бешеного взгляда шарахается привыкший ко всему Сюмин, он настороженно наблюдает, как китаец цепляет глазами Кюхена и в наигранно уважительной позе кланяется ему. Сонбэ, вдоволь наобнимавшийся с хубэ корейского разлива, подходит как ни в чем не бывало к хубэ китайскому и протягивает ему руку, выжидая несколько секунд до рукопожатия, которое и рукопожатием-то толком не назовешь, это скорее крисовские кандалы, сковавшие красивую тонкую руку. Кюхен недоуменно хмурится и вновь возвращается к Сухо и стоящему невдалеке Шиндону. Перед глазами Криса белая пелена ярости, он уговаривает себя, что ничего особенного не происходит, все видения лишь выдумка его больного воображения, и за всеми мимолетными и не очень прикосновениями не кроется ничего подозрительного, но картинки мелькают перед глазами с завидным постоянством и от них никуда не спрятаться и никуда не деться. Он на автомате кланяется как и все залу, а потом, пытаясь спастись от поедающей внутренности ревности несется к Тао и Лэю, крепко обнимает их, в дружеских тисках на доли секунды забывая о клокочущей внутри буре. После концерта китаец без зазрений совести следит за каждым шагом Кюхена и, наконец, застав его в полном одиночестве в гримерке, решается на безумство. Он кланяется ему практически до земли и просит прощения за неадекватное поведение, и пока Кю лихорадочно соображает, что вообще происходит и куда мог подеваться его новенький планшетник, Крис в несколько огромных шагов настигает старшего и, схватив его за горло, подпирает им стену. - Если я еще раз увижу тебя, околачивающимся рядом с Сухо, пеняй на себя! Не лезь к нему, понял? - китаец выплевывает слова, словно маленькие иглы с ядом, а в ответ должна была бы последовать какая-нибудь едкая шутка или откровенный подъеб, но то ли Кюхен сейчас не в настроении, то ли хватка Криса настолько сильна, что макнэ SuJu, не проронив и слова, лишь ошеломленно таращится на китайца, а в испуганных глазах читается мольба отпустить его с миром. Крис громко выдыхает, сдаваясь, и выпускает сонбэ из рук, Кюхен делает несколько глубоких вдохов и на удивление тихо покидает комнату, оставляя лидера Exo M стоять одному, словно тополь на Плющихе... Крис решает, что окончательно сошел с ума и ему непременно нужно обратиться к психиатру...