Избранная свыше

Воскресный день – пожалуй, самый лучший из семи известных дней недели. Для одних традиционный поход в церковь является некой маленькой свободой, возможностью вырваться из привычных серых стен старенького обветшалого приюта. Для других же – это повод сменить приторную форму приюта на более нарядный и праздничный вариант выходного одеяния. Если к первому варианту чаще всего относились старшие дети, для которых свобода и личное неприкосновенность являлось важным аспектом в их повседневной жизни, то ко второму варианту относилось большинство младших воспитанников приюта «Wool`s», которые были приверженцами красивой одежды и детских уличных игр. Ещё одной немаловажной особенностью воскресного дня было вручение еженедельных мармеладных конфет, которые по обычаю раздавали служители местной церкви. Всего по три конфеты на каждого ребёнка, но и этого было достаточно. Из-за плачевного финансового состояния приюта, различные сладости и фрукты позволяли себе присутствовать на столах лишь в день празднования Нового Года, в остальные же дни, приютские дети довольствовались тем, на что по случаю выбора хватало денег. Нередко проходили ежегодные пожертвования, когда совершенно чужие люди жертвовали небольшой суммой денежных купюр, ссылаясь на сочувствие и жалость к местным сиротам. Обеспеченные богачи наоборот не желали вмешиваться в проблемы связанные с детьми и приютами, предпочитая всё чаще закрывать глаза и отнекиваться простыми несложными фразами. Лишь иногда их величавое самолюбие и превратная гордость позволяли совершать благородное деяние, отсылая на зимние праздники небольшие подарки с вложенными в них приветственными открытками. Фальшивое благородство с их стороны звучало не иначе как добровольная помощь бедным и нуждающимся. В основном детям сиротам и малообеспеченным семьям. Такие слащавые речи ежемесячно звучали на открытых собраниях, заставляя своих посредников внушать доверие и затмевать туманной пеленой виденье всеобщего народа. Всё чаще это начинало раздражать, потому что добровольные пожертвования зажитых богачей несли в себе, совершенно неискренни намерения, а скорее корыстные и выгодные их дальнейшему продвижению по карьерной лестнице. Ведь так легко купить любовь людей, а о детях и говорить нечего, особенно про тех, чья жизнь оказалась не столь светлой и яркой. Поэтому, именно воскресный день являлся неким маленьким праздником, наполненным искренними побуждениями и добродушными поступками. Не было фальшивых намерений творить добро для каждого ребёнка, как и обыденных сентиментальных словечек о ежемесячной помощи и лицемерной любви к оборванцам из приюта «Wool`s». Все служители церкви были добродушны и внимательны к своим маленьким посетителям, искренне восхищаясь их детской наивностью и незыблемой чистотой юных душ, не успевших вкусить ещё истину последующего взросления, пропитанного неизбежной ложью и противоречащих собственной совести затейливых проступков. Для каждого находились простые слова поддержки и обнадёживающие речи сочувствия и понимания, поэтому для многих воскресенье – не было очередным днём недели, а скорее небольшим своеобразным подарком, наполненным всевышним благословением и необычайной добросердечностью со стороны других людей. Это был мой первый раз посещения здешней церкви, поэтому, как и многие я ждала этого момента долгих несколько недель. Я считала, что именно это событие поможет мне развеять мою тоску по дому, и пребывание в этом мире не будет казаться столь ужасным на первый взгляд. Я не хотела ни минуты находиться здесь, всё настолько казалось чужим и серым, что от безразличия окружающих тебя людей хотелось кричать так сильно, как только можешь. Слёзы уже давно перестали помогать, а собственная неизбежность сложившейся ситуации тяжким грузом давила на мысли, заставляя каждый раз вспоминать о своём ничтожном существовании, значение которого никого не волнует. Поначалу наблюдать за безразличием взрослых было непривычно, даже дико как-то, но после длительного пребывания здесь совершенно обыденно и местами даже скучно. На девятый день, полностью убедившись в моей здоровой психике и нормальном восприятии окружающего мира, мне разрешили перебраться из пропитанного лекарственными настойками помещения в общую комнату для девочек. В моей новой комнате обстановка была не лучше. Всего два больших окна, расположенных с правой стороны и двадцать деревянных кроватей, десять из которых располагались с левой стороны. Возле каждой кровати стояла небольшая деревянная тумбочка с обветшалой дверцей и сломанной ручкой. Настенный старенький светильник с мигающей лампой и протёртым выключателем был для каждого индивидуальным и, как правило, занимал своё весящее место над спинкой кровати. В общей комнате находилось всего четыре небольших деревянных шкафа с множеством разных полочек и двумя большими зеркалами, расположенными возле входной двери. Старые скрипящие половицы были покрыты слоем вековой пыли, а несмываемые пятна различными узорами украшали середину общей комнаты. Всего в приюте было четыре этажа, два из которых были отведены для спальных мест: второй для мальчиков и третий для девочек. На первом этаже была расположена столовая, классные помещения для занятий, а также просторные комнаты воспитателей и кухарок. Четвёртый этаж славился своей безлюдностью и внушающим у многих ужас чердаком. Ни один воспитанник приюта никогда не сунется в это темнейшее, нагоняющее безмерный страх и ужас место. Но иногда, именно чердак являлся изощрённо – исправительным способом для особо невоспитанных и часто наказуемых детей. Были и отдельные комнаты для таких ненормальных, по мнению миссис Коул детей как Том Марволо Реддл. Его необычность пугала многих, а несхожесть со сверстниками настораживала и отталкивала одновременно. Он был частым гостем тёмного чердака, но даже такое изощрённое наказание не в силах было изменить индивидуальную особенность одиннадцатилетнего мальчишки. Иногда создавалось ощущение, что ему нравилась компания пыльного чердака, а веющая ужасом атмосфера была сродни знакомой и такой привычной, что нелепые слухи о монстре, проживающем на этом самом чердаке, веселили юного мальчишку и вселяли уверенность в своём собственном здравомыслие. Так странно, но после того нашего разговора мы больше не общались и даже взглядами не пересекались. Если первые четыре дня я встречала его в столовой и на общих занятиях, то последующие шесть дней уже нет. По разговорам старших ребят я поняла, что Том последние шесть дней провёл в своей комнате, практически не отлучаясь никуда и пропуская классные занятия и привычные всем приёмы пищи. На второй день после исчезновения Тома, я по случайности проходила мимо кабинета миссис Коул и подслушала весьма интересный разговор, касаемый непосредственно самого голубоглазого брюнета. - Послушайте, я вам ещё раз повторяю, мальчик совершенно здоров. Да, возможно он замкнут и неразговорчив, но это является нормальным в его ситуации, - уставшим голосом проговорил незнакомый мужчина. Дверь слегка была приоткрыта, поэтому я смогла его разглядеть. На вид ему было не больше пятидесяти, русые, зализанные назад волосы были проедены лёгкой сединой, а потухшие голубые глаза с усталостью взирали на рядом стоящую женщину. Тёмные радужки под глазами оттеняли белый цвет лица, придавая ему болезненный серый оттенок, что явно не свидетельствовало о нормированном рабочем дне и положенном восьмичасовом сне. Одет он был в классические тёмные брюки и в вязаный бордовый свитер с приподнятой широкой горловиной. На плечах небрежно был накинут белоснежный медицинский халат, а в руках красовался кожаный портфель коричневого цвета. Я сразу поняла, кем является этот мужчина, а накинутый на плечи белоснежный халат только подтвердил мои опасения. Что делает доктор в детском приюте, когда всеми заболеваниями и простудами занимается Марта и только в серьёзных безвыходных случаях приют позволяет себе вызвать дорогого, разбирающегося в своём деле специалиста. Но я не думаю, что с кем-то из воспитанников приюта произошло что-то плохое, иначе об этом инциденте знали все, включая самых младших детей. Тогда зачем он здесь? - Доктор, вы в этом абсолютно уверены? – с недоверием спросила женщина, нервно покусывая нижнюю губу. Её взгляд отражал мольбу и некую загнанность. Она то и дело мельтешила краешек правого рукава и в судорожном жесте сжимала и разжимала ладони рук. - Миссис Коул, я не могу поместить мальчика в одну палату с психически нездоровыми детьми, я просто не имею на это право, - в который раз повторял мужчина. - А как же другие дети, вы о них подумали? – начала возмущаться женщина. – Он пугает многих наших воспитанников, с его появлением в приюте начали происходить странные вещи найти объяснение которым мы не можем до сих пор. - Знаете, я думаю, что дело не в Томе, а именно в вас миссис Коул, - философски изрёк свой вердикт голубоглазый доктор. - Вы хотите сказать, что я сумасшедшая? – с негодованием спросила женщина. - Нет, просто своим пренебрежительным отношением к мальчику вы неосознанно показываете дурной пример детям, перенося свою личную неприязнь на других, а они в свою очередь впитывают это и распространяют на всеобщее обозрение, - отвечая на вопрос воспитательницы, мужчина лёгким движением поправил съехавшие с переносицы очки. - Вы просто не видели того, что видели другие дети, - пытаясь защититься от немыслимых обвинений доктора, миссис Коул предъявила последний разумный довод в своей беспрекословной непричастности, относящимся к необъяснимым явлениям, происходящим в стенах этого серого места. - Детям свойственно преувеличивать как в принципе и взрослым, поэтому советую вам радикально поменять своё отношение к Тому, а также поговорить с другими вашими воспитанниками на счёт него. Не думаю, что кто-либо должен чувствовать себя покинутым и одиноким, особенно в месте, где веет горькими слезами и бесчисленной утратой. - Это всё, что вы можете мне сказать? Я немедленно приглашу другого доктора! - Можете приглашать кого хотите, но я думаю, что любой специалист подтвердит мои слова. Мальчик не сумасшедший и ему не место в психиатрической больнице, - размеренным тоном проговорил доктор, а после добавил, - единственное, чем могу помочь это выписать Тому успокоительные таблетки, надеюсь, это вас устроит? - Не думаю, что это поможет, но выхода у меня всё равно нет, поэтому выписывайте ваши успокоительные, - складывая обе руки в замок удручённо пролепетала женщина. Дальше я не стала слушать их разговор, боясь быть замеченной, я бесшумно покинула место своего тайного укрытия. Из услышанного мною разговора я поняла, что миссис Коул позвала доктора, чтобы обследовать Тома, таким образом, уверяя всех в его психическом расстройстве и опасном нахождении среди остальных воспитанников приюта. Думаю, она не рассчитывала на такой результат, изначально веруя в то, что голубоглазый брюнет имеет некоторые отклонения, поэтому разумнее с её стороны было отправить мальчика в ближайшую психиатрическую лечебницу. Но как показали исследования, мальчик совершенно здоров и находится в нормальном вменяемом состоянии, совершенно противореча рассказам вечно пьющей женщины. В этот момент мне по-настоящему стало жаль Тома и прежний страх, что сковывал моё тело, нагоняя бесчисленную панику и ужас прекратил своей тяжестью давить на разум, заменяя прошлое состояние неизмеримым состраданием и пониманием. Я хотела встретиться с Томом, увидеть его, пожалеть и сказать, что понимаю, независимо от того какие ужасные слухи разносят о нём воспитанники приюта. Но в тот момент я не могла этого сделать, быть пойманной не самая лучшая затея, особенно когда пытаешься пробраться в комнату Тома Реддла. Последует немедленное наказание и думаю, мытьём полов и столовой посуды так просто не отделаешься. Стоит немного подождать, думаю, именно воскресный день порадует меня своей тишиной и безлюдностью.

***

С наступлением воскресенья женская часть приюта бурно обсуждали события предшествующие сегодняшнему дню. Некоторые девочки с удовольствием рассказывали о своих ночных свиданиях, в ярчайших красках описывая признание в любви и первый поцелуй, другие же предпочитали не распространяться личной информацией, преданно храня её в потёмках собственного сердца. Утро выдалось весьма насыщенным. Каждая воспитанница приюта «Wool`s», улыбаясь, радостно вертелась перед зеркалом, меняя привычный серый сарафан на выходное праздничное платье. Длинные волосы в этот день воспитанницы приюта предпочитали заплетать в две аккуратные косички, а короткие укладывать с помощью широкого обруча. Незаметно пролетело время и большинство девочек покинули общую комнату, оставляя меня и мою новую знакомую Эмили одних. - Эмили, ты случайно не знаешь, а Том Реддл сегодня будет присутствовать на воскресной службе? – неожиданно начала я разговор, поинтересовавшись совершенно необычным для неё вопросом. - Почему тебя это интересует? – красуясь перед зеркалом, девочка замерла, а после, развернувшись ко мне лицом, удивлённо наклонила голову и нахмурила лоб. - Просто его давно не было на занятиях, и я подумала, что возможно с ним что-то случилось, - невзначай ответила я, продолжая заплетать волосы в две непримечательные косички. - Тебя не должно волновать всё то, что связано с Томом Реддлом, не связывайся с ним и прекрати беспокоиться о его жизни, иначе хуже будет, - на последнем слове, укоризненно взглянув на меня, брюнетка снова развернулась к зеркалу, давая понять, что разговор на этом исчерпан, но я так не думала. - Эмили, ты определённо что-то знаешь, почему же тогда не говоришь? - Потому что я волнуюсь за тебя, твой нездоровый интерес к Реддлу ничем хорошим не закончится! – прикрикнула на меня брюнетка, окончательно убеждаясь в несговорчивости моего характера. - Мой интерес к Тому совершенно оправданный и я не считаю его нездоровым или каким-либо ещё, - раздражённая негативным настроем, направленным в сторону одиннадцатилетнего мальчишки, я не в силах сдерживать бушующие во мне эмоции начала поднимать на неё голос. - Оправданный? Ты, наверное, шутишь, вы с ним даже не друзья! – уже в лицо кричала она мне. - Возможно, но ты ведь даже не пыталась понять его, - пыталась разуверить Эмили в неоправданности своих собственных суждений касаемых Тома, я заглянула в глубину её серых глаз надеясь отыскать там последнюю надежду на понимание. - Какое это имеет значение? Он не подпускает к себе никого. С его появлением в приюте начали твориться странные вещи, и каждый раз он оказывался рядом. Думаешь, я это выдумала? – хватая меня за плечи и слегка встряхивая, взглядом полным безумия пыталась переубедить меня младшая воспитанница приюта. - Хватит, мне это надоело, - остановив поток негативных суждений, я небрежно скинула её ладони со своих плеч. – Неужели так сложно просто взять и ответить на мой вопрос? Затаив дыхание, девочка замерла, а после, отойдя от меня на шаг, в немом осуждении провела по мне взглядом. - Николас рассказывал мне, что Реддл не любит посещать воскресные службы, - после минутного молчания заговорила брюнетка, – каждое воскресенье он предпочитает находиться у себя в комнате, подальше от старших ребят и воспитателей, - переминаясь с ноги на ногу, продолжала говорить десятилетняя Эмили. Растерявшись, я не знала, как дальше действовать. Мне нужно было встретиться с Томом, но я понятия не имела как это лучше сделать, боясь не быть замеченной воспитателями. План пришёл неожиданно, но для его осуществления мне требовалась помощь ещё одного человека. - Эмили, окажи мне небольшую услугу, - в молитвенном жесте сложив руки замком, я умоляюще взглянула на свою новую знакомую. - Даже не проси, я не буду прикрывать тебя, - догадавшись о моём хитром плане, воспитанница приюта была настроена крайне категорично. - Эмили, пожалуйста, ты единственная кого я могу об этом попросить, - надавливая на жалость, я предприняла последнюю попытку уговорить брюнетку помочь мне. - Я не понимаю, что связывает тебя с Реддлом, и почему ты так отчаянно просишь моей помощи, - непонимающе взглянув на меня, девочка, тяжко вздохнув, опустилась на кровать, упираясь локтями в колени и закрывая ладонями глаза. - Так ты поможешь мне? – опускаясь с ней рядом на кровать, с надеждой спросила я. - Хорошо, только потом не говори мне, что жалеешь об этом, - убирая ладони с лица, укоризненно пригрозила десятилетняя девочка. - Не скажу, - тепло улыбнувшись моей новой знакомой, я крепко обняла её.

***

Уже как двадцать минут я не могла осмелиться сделать первый шаг, продолжая отчаянно сжимать вспотевшей от волнения ладонью ручку двери. Мысли в хаотичном порядке путались в голове, смутно вычерчивая последствия моего опрометчивого поступка. В нерешительности топчась на одном и том же месте, я пыталась заставить себя действовать, приводя в движение запланированный мною план. Но чем дольше я стояла, тем уверенность в своём собственном здравомыслие решительно покидало меня. Мною снова овладело чувство неизвестности. Я не знала, как отреагирует Том, увидев меня на пороге своей комнаты. Не знала, что скажет или что предпримет против меня и эта неизвестность пугала. Мне не впервой было испытывать подобные чувства, но если в прежней жизни я знала, что ожидать от той или иной ситуации то сейчас меня терзали сомнения в правильности своих действий. Сейчас я бесцеремонно искала встречи с ним, сама того не замечая. Мне нужно было поговорить с ним, потому что он единственный кто сможет понять меня. Я прекрасно была осведомлена о будущем Волан-де-Морта, но даже это не останавливало меня, продолжая беспрекословно тянуть в сторону юного волшебника. Я не знала, какими эмоциями руководствуюсь, а также какого результата так отчаянно пытаюсь добиться. Единственное, что мне было понятно это то, что мне не место в этом мире. Ощущения страха, безвыходности и осознание собственной ничтожности, каждый раз сменялись на смирение и отчуждённость. Меня терзали мысли принадлежности к своему миру и нынешнему. Не зная прошлого этой девочки, я не могу с уверенностью утверждать, что являюсь частью волшебного мира. Но события, разворачивающиеся вокруг меня, с большой скоростью затягивают в пучину зловещей сказки и абсурдного верования в магические силы. Возможно, я странная или может слегка сумасшедшая, но точно не обычная одиннадцатилетняя сирота. Я чувствую в себе силу. Совершенное состояние наполненности и опустошённости одновременно. Не знаю, как лучше это объяснить, но я чувствую себя особенной. Необычное ощущение отличия моей прежней жизни и новой, отличительной чертой которой является безысходность и отчаяние. Не знаю, что мною больше движет желание узнать правду или найти выход из этого временного лабиринта. Мне не понятны мои цели, особенно те, которые касаются самого Тома. Хочу ли я изменить его, направляя в правильном направлении, а может, желаю познать истину его собственных суждений и одноимённых взглядов на жизнь? Я не совсем уверена в правильности своих мотивов, но точно знаю, что сейчас мне следует поговорить с ним. Он ребёнок, всего лишь мальчишка, судьба которого сложилась не самым лучшим образом, а моё появление в его жизни может повлечь ряд необратимых последствий и неизвестно какие испытания нас ожидают в будущем. Постояв на месте, ещё минут пять, успокаивая гулкое биение сердце и тыльной стороной ладони вытирая волнительные капельки пота со лба, я решительно постучала в дверь. После минутного молчания я нажала на деревянную ручку, открывая дверь и нерешительно вступая на порог чужой комнаты. Комната была маленькой и холодной. От неё веяло пустотой и одиночеством. Здесь не было ничего лишнего или отвлекающего, простая одноместная кровать с высокими ножками и железными поручнями, небольшой деревянный стол с придвинутым к нему стулом и огромный старый шкаф с обветшалыми дверцами и пыльной поверхностью. Кирпичная кладка стен придавала этому месту удрученности и навевала смутную схожесть тюремной камеры. Единственным источником света на данный момент служило небольшое прямоугольное окно, которое не придавала комнате положенного шарма, а только добавляло прохлады и уныния. - Что ты здесь делаешь? – раздался знакомый мне холодный голос. Испугавшись столь неожиданного вопроса, я резко развернулась назад и встретилась взглядами с будущим наследником самого Салазара Слизерина. Его взгляд пылал удивлением и безмерным недовольством. Каждая искорка неудовлетворённости исходящая от обладателя голубых глаз вселяла в меня неуверенность и ошибочность в собственных суждениях, нагоняя всепоглощающую дрожь и усиливая биение сердца. Спокойно, не стоит волноваться, ему незачем знать, что он вселяет в меня страх и заставляет мой разум на время отключиться. Стоит просто расслабиться и не давать ему возможности манипулировать моим сознанием. Легко сказать расслабиться, когда перед тобой стоит будущий убийца магглов и грязнокровок, и нет ни малейших гарантий, что в дальнейшем я не стану очередной жертвой самого Волан-де-Морта. - Тебя не учили для начала здороваться, Том? – с большим усилием подавив свою неуверенность и волнение, поинтересовалась я у брюнета. - А тебя не учили, не вламываться в чужую комнату без приглашения? – увиливая от ответа, переиграл моим же методом меня Том. - Во-первых, я не вламывалась, а вошла, - начала я свою пояснительную речь, надеясь на встречный ответ с его стороны, - а во-вторых, я постучала, но ты не ответил, поэтому я не вижу в своих действиях ничего противоестественного или противозаконного. Я думала, что после моих последних слов Том разозлится, но он был спокоен, а его недовольный взгляд сменился на безразличие и отчуждение. И всё-таки, даже в одиннадцатилетнем возрасте он чересчур холодно относится к окружающему миру и людям, которые его окружают. Действительно очень необычный ребёнок, неудивительно, что вокруг него происходит столько магических странностей. - Разве сегодня, ты не должна находиться на этой бессмысленной воскресной службе? – неожиданно меняя тему беседы, поинтересовался голубоглазый воспитанник приюта. – Я думал, тебе нравятся подобного рода мероприятия, - насмехаясь надо мной и задевая плечом, Том последовал к своей кровати. - Нравятся, - не стала отрицать я, - но только по праздникам, - закрывая входную дверь комнаты, я решила последовать примеру Тома и тоже присесть. Отодвигая стул, я заметила на столе небольшую стеклянную баночку, которая на половину была заполнена белыми пилюлями. - Это ведь успокоительное, я права? – присаживаясь на стул, поинтересовалась я. - Да, - подтвердил мальчик, а после добавил, - они думают, меня надо обследовать, считают, что я сумасшедший, поэтому и присылают различных докторов, - на последнем слове глаза брюнета приобрели ненавистный оттенок, а привычное спокойствие сменилось едва заметной злостью. Значит, это был не первый доктор до него приходили и другие. Но тогда почему миссис Коул так отчаянно продолжает настаивать на невменяемости Тома? Неужели в этом есть хоть какой-то здравый смысл? Возможно, и есть, она странная женщина и всё то, что является, непостижимым её сознанию приобретает привычный ярлык всего необычного и ненормального. Но ничего не поделаешь это двадцатые века, здесь всегда ко всему странному и необычному относились с опаской и пренебрежительностью, будь это обычный взрослый или даже ребёнок. Люди всегда боялись того, что не подлежало их логическому объяснению и, как правило, избегали тех, кто не был приверженцем всеобщего единства. - Том, я понимаю тебя и не считаю сумасшедшим, я такая же, как и ты – другая, - занимая правую часть кровати, я с пониманием сжала его ладонь. - Я не верю тебе, - отдёргивая свою руку, с недоверием и ненавистью взглянул на меня мальчик. – Докажи, - приказал он мне. В этот момент меня пробила дрожь, волнение снова дало себе знать, усиливая потливость ладоней и учащая привычный ритм пульса. Мысли хаотично путались, а разум отчаянно твердил: «Беги». Я не знала, что именно мне надо сделать, чтобы развеять его недоверие не вызвав при этом подозрений. - Я не уверенна, но думаю, что могу общаться с животными, - вспоминая недавний случай с котом, задумчиво проговорила я. - Этого мало, - принимая мои слова за ложь, с недоверием взглянул на меня Том. - Тогда, что мне сделать, чтобы ты поверил мне? – ведясь на провокацию Реддла, осмелилась я повысить на него голос. Ничего не объясняя, мальчик спокойно встал с кровати и последовал к большому, деревянному шкафу, извлекая из его глубин толстую книгу. Коричневый переплёт книги был изрядно потрёпан и покрыт тонким слоем пыли, а её уголки со временем протёрлись, приобретая неровную, округлую форму. Золотые буквы служили названием для книги и ярким пятном украшали середину литературной вещицы. Интересно, что же он задумал? - Сделай так, чтобы эта книга парила в воздухе, тогда я поверю тебе, - протягивая мне книгу и делая навстречу шаг, потребовал голубоглазый брюнет. - Но я не смогу этого сделать, - вставая с кровати, поражённо ответила я, инстинктивно выставляя перед собой руки и делая шаг назад. Он, наверное, издевается надо мной, я ведь даже не знаю, как это делается, не говоря уже о том, что в моей прошлой жизни о таких вещах только книги и писали. Я растерялась, не зная, что делать. Он требовал от меня определённых действий, а я просто стояла, не предпринимая ничего. Я не могла раскрыть о себе правду, иначе не его, а меня посчитали бы сумасшедшей, заперев при этом в ближайшей психиатрической больнице. К тому же правда, которую я так бережно хранила в своём сердце, не давая забыть ни единого момента своей прошлой и нынешней жизни, в любую минуту могла сыграть со мной злую шутку, оборачиваясь против меня своей тёмной стороной. - Если не можешь тогда уходи. Я больше не желаю видеть тебя в своей комнате, - небрежно кидая книгу на кровать, холодно проговорил мальчик. Его последние слова задели меня, заставляя в очередной раз задуматься над поставленным им же условием. Снова повеяло безразличием и недоверием. Он определённо ненавидел меня, испытывая те же знакомые чувства, что и к остальным. - Хорошо, я сделаю это, - настраиваясь решительно и беря в руки книгу, я начала проделывать с ней различные движения, пытаясь силой мыслей поднять её вверх. Но ничего не произошло, книга, как и ранее, продолжала камнем лежать на моих ладонях, ожидая своего феерического полёта, который в свою очередь не поддавался моей силе. Я пробовала снова и снова, но каждый раз результат был тем же. Книжка не взлетала вверх, а мои эмоции с каждой неудавшейся попыткой намеревались выйти из-под контроля, заполняя холодное пространство разгорячённым воздухом гнева и раздражения. Моя десятая попытка в очередной раз не увенчалась успехом, и я просто сдалась, обессиленно оседая на пол и роняя раскрывшуюся в полёте книгу. Так странно, но книга открылась именно на той странице, где один из главных героев романа в ободряющей манере твердил своим солдатам не сдаваться, а стойко держаться намеченной цели и верить в светлое будущие, только тогда удача последует за ними, затмевая различные невзгоды и делая жизнь ярче. Легко сказать не сдавайся, когда твоя жизнь напоминает ряд случайных чисел, каждое из которых наполнено всеобщим безразличием и болью, а закономерность, присутствующая в них, скорее является некой издёвкой и насмехательством над моей непростой жизнью. Сейчас мне как никогда было обидно и больно. Я боялась взглянуть в голубые глаза Тома, предполагая, что столкнусь с холодной стеной недоверия и ненависти, так оно и случилось. - Чего и следовало ожидать от такой никчёмной девчонки как ты, - насмехался надо мной Том. – Ты такая же, как и все, мы с тобой совершенно не похожи, поэтому покинь мою комнату и не приближайся больше к ней, - открывая дверь, продолжал говорить будущий наследник Слизерина. Мне не стоило больше повторять, я поспешно встала с пола, бережно отряхивая праздничное платье от пыли и не простившись, на ватных ногах покинула комнату мальчика, оставляя Тома в привычном для него одиночестве.