Примечательные порты

— Вот уж не ожидал, что ты придешь ко мне, — хмыкнул Дауд; тлеющая сигара вспыхивала теплым оранжевым светом, когда он затягивался. — На этот раз, по крайней мере, я вовремя отозвал своих людей — не придется искать их бессознательные тела по подворотням. Он молча принял из рук Корво лист бумаги, пробежал глазами написанное и невесело хмыкнул. — Это не мои, — сказал он, и когда Корво извлек ручку и пузырек чернил, закатил глаза. — Аттано, я же бывший наемный убийца. Я знаю язык жестов. «Твои люди повсюду», — сказали пальцы Корво. — «Я не верю, что ты ничего не знаешь об этих убийствах». — Знаю только, что они происходят, — сказал Дауд. Пальцы Корво потребовали: «Помоги мне». — Глаза Чужого, — выдохнул Дауд. — Не хочу показаться неблагодарным ублюдком, Аттано — но мне, честное слово, не до твоих мертвых баб. «Императрица вознаградит тебя за помощь», — пообещал Корво. — Императрица, — скептически произнес Дауд. «Я буду благодарен». ...так и получилось, что спустя три дня Дауд оказался в тюрьме. У первой из них были глаза ведьмы. Он убил ее быстро, ослепленный гневом. Он забрал у нее глаза и оставил в опустевших глазницах две розы. Вторая смеялась, как ведьма. Он совладал с собой; убил ее медленно. Она сопротивлялась, как обезумевшее от боли животное, когда он извлекал из нее горло, она умерла в муках, как того и заслуживала. Третья раскладывала карты в своей жалкой лачуге на краю города. Он лишил ее пальцев, одного за другим. Она выла и давилась кляпом из собственной юбки; когда он оставил ее тело лежать, скрючившись, на полу, за останки немедленно принялись крысы. Он перенесся на подоконник, чтобы они не съели и его, и смотрел, пока белого не стало больше, чем красного. — Больной ублюдок, — пробормотал Дауд. — Это я не про убийцу, про твоего натурфилософа. Корво беззвучно рассмеялся. «Пьеро знает свое дело», — сказал он. — «И умеет держать язык за зубами». — Пьеро лапает трупы, — огрызнулся Дауд. — Ладно. Хочешь знать мое мнение — ты ищешь психопата. Смерть долго была моим ремеслом, и поверь мне — мы не с ремесленником имеем дело. Поговори со шлюхами... проклятье. Ну, напиши шлюхам. Уверен, они вспомнят пару клиентов со странностями. «Больше ты ничем не можешь помочь?» — спросил Корво. — Нет, — сказал Дауд. — Впрочем, знаю я одну женщину... Он не помнил, чем выдала себя четвертая. Он раздвинул ее ребра и голой ладонью добрался до теплого мокрого сердца — красного, как роза в ее волосах. Должно быть, роза и помогла ему ее вычислить. Пятая была одной из бригморских шлюх — он узнал ее, на мгновение увидев в толпе. Только сила, дарованная Чужим, помогла ему ее настигнуть — ведьма умела драться, но он был проворнее, сильнее, опытнее. Только после того, как закончил с ней, он обнаружил, что ранен. Ему не удалось бы добраться до Затопленного квартала, если бы не Томас — бледный, испуганный, шептавший «ты только держись». — Ничего себе, — одобрила Лиззи, наградив Дауда увесистым хлопком по плечу. — Какой красавчик. Он твой? — Мой, — сказал Дауд, наслаждаясь сложной гаммой эмоций, возникшей на лице Корво. — Так что держи-ка руки при себе. — Есть шанс, что я уговорю тебя поделиться? — деловито спросила Лиззи. — Впрочем, ты, наверное, не за этим. Дауд вкратце рассказал ей об убийствах, и Лиззи поморщилась. — Я режу только пальцы и только за дело, — фыркнула она. — Этот же даже не позаботился о том, чтобы обчистить их после того, как убил. Гнилое дельце, Дауд. Не лезь в него, если можешь. Я говорила тебе, что с Бригмором дело нечисто — и ты сам не свой вернулся. Может, на этот раз послушаешь? Дауд посмотрел на Корво и с трудом удержался, чтобы не сплюнуть себе под ноги от досады. — Не могу, Лиззи, — буркнул он. Она улыбнулась, демонстрируя подточенные зубы. — Ладно. Так что насчет поделиться? *** Корво уговорил Дауда переночевать во дворце; Дауд согласился скорее из любопытства, чем из-за чего-либо еще. От Корво оказалось не так-то просто отвязаться — ближе к полуночи он явился к Дауду, и пальцы его так и запорхали. Похоже, он успел принять ванну — от Корво едва уловимо пахло благовониями. — Честно слово, Аттано, — проворчал Дауд, стараясь казаться недовольным. — Предполагается, что ты должен меня недолюбливать. «Немногие понимают язык жестов», — пожаловался Корво. — «А ты был исполнителем. Говорят, стоит винить руку, а не клинок». — В отличие от клинка, я сам решаю, куда бить, — возразил Дауд. «И чувствуешь вину». — Где ты постиг такие глубины всепрощения? — вкрадчиво спросил Дауд. Корво пожал плечами; пальцы его замерли, и Дауд испытал абсурдное желание попросить не молчать. Он уже сам готов был начать говорить — о чем угодно — когда пальцы Корво вновь пришли в движение. «Ты согласился помочь мне, потому что чувствуешь себя виноватым?» — Ты задаешь сложные вопросы, — признал Дауд. — Я не забыл, как ты держал клинок у моего горла. Но... я не знаю. Я столько людей убил... странно в этот раз быть на другой стороне. «Та женщина говорила про Бригмор. Что там случилось?» Дауд не любил вспоминать о Бригморском особняке, сейчас же пришло на ум — если он расскажет Корво о том, что спас Императрицу, это, вне всякого сомнения, сильно изменит его мнение о Дауде. — Ничего такого, — сказал он. — Убил пару ведьм. Руки и шею ее украшал жемчуг; она носила белое и вплетала в волосы светлые ленты. Он онемел, увидев ее. Осознание, почему он выжил, когда должен был погибнуть, настигло его, как откровение свыше. Девочка с картины из проклятого особняка должна была умереть — и он один во всем мире знал об этом. Он не испытывал к ней той ненависти, что вызывали в нем ведьмы — он убил бы ее тихо и безболезненно, вскрыл ее тело и изъял бы все семена, что они посеяли в ней. Он был уверен — они уже прорастают, питаясь от ее плоти и крови. Она должна была умереть, он должен был убить ее — а прочее не имело значения. Утром Корво зашел, чтобы сообщить: «Сегодня я должен сопровождать Эмили. Ты можешь подождать здесь, если хочешь, но, мне кажется, ты не хочешь». — Я присмотрю за вами, — решил Дауд, выбираясь из слишком мягкой постели. — В конце концов, пару месяцев назад я охранял одного аристократа. С вами вряд ли будет сложнее. И не бойся — она меня не увидит. «Я не боюсь», — возразил Корво. — «Спасибо». Дауд наблюдал за ними с крыш — маленькой девочкой в белом и Корво, следующим по левую руку от нее, на полшага позади. Он был уверен: Корво не боится нападения, он и сам не ожидал опасности, и все же старые инстинкты не подвели, когда Дауд заметил подвижный блик на соседней крыше. Дауд успел перехватить нападающего на балкончике второго этажа — тот поймал удар его клинка своим, звякнула сталь, и внизу зашумели. «Наверху!» — пронзительно закричал кто-то, и Дауд понял, что сейчас по ним будут стрелять, но отшвырнул эту мысль, как несущественную — потому что сквозь линзы противогаза на него смотрел кто-то из его людей. Никто и никогда — до Билли — не шел против него. Дауд небрежно отбил выпад предателя, схватил его за противогаз и с силой дернул, стремясь увидеть лицо. В тот же миг грянул залп, остро запахло порохом — и боль впилась в тело Дауда тысячей игл. — Это Прадклиф, — сказал Дауд, когда Корво явился в его камеру. «Ты не должен был вмешиваться. Я смог добиться лишь того, чтобы к тебе послали врача. Ты слишком известен». — Заткнись, Аттано, — попросил Дауд. — Не знаю, когда я отсюда выйду, и выйду ли вообще. Тот, кто напал на твою девчонку... на Императрицу — это Прадклиф. Я нашел его в Бригморе — ведьмы заставили беднягу съесть собственного друга. Когда-то он был Смотрителем, но после случившегося повредился умом. Томас долго с ним нянчился, и мне казалось, что парень пришел в себя. «Ты уверен?» — спросил Корво. — Я знаю всех своих людей в лицо, — хмуро заверил Дауд. — Это Прадклиф. Убей его — или засади по соседству со мной, если ты слишком милосерден. Или... Чужой тебя побери, Аттано, помоги мне сбежать. Пальцы Корво легли ему на запястье, крепко сжали — и это походило на обещание. Он говорит Томасу, давясь собственной болью: ты нужен мне. Я не смог, я был слишком слаб. Ты нужен мне. Томас гладит его по голове, повторяет: все хорошо. Все осталось позади. Теперь ты здесь, с нами, со мной. Он ненавидит себя, зная, что должен сделать. Он говорит: ты нужен мне, чтобы я стал сильнее. Маркус сделал меня сильнее. Сделай для меня то же самое. ...вечером, когда Дауду принесли еду, он обнаружил в хлебе ключ от камеры.