Им же несть числа

— Я тебя нашел, — какие страшные это были слова. Всегда. В принципе. Табаки не любил их и не всегда хотел откликаться, но приходилось — раз за разом, круг за кругом. Но, произнесенные этим голосом, они были хуже всего. Шакал мигом проснулся и знал, что больше не заснет, но виду не подал — вдруг Лорд не решится его будить. Надежда умирает последней, но все же «Лорд» и «не решится» — понятия мало совместимые. Так что Табаки самым бесцеремонным образом растолкали и тут же зажали рот ладонью, чтобы не поднял шум на всю Четвертую. Впрочем, верещать он передумал сразу, оставив все возможные «караулы, пожары» и «спасите-помогите» до лучших времен. Ну или до худших. — Я и не терялся, — заявил Шакал, несмотря на то, что, завернутый в гору одеял и укрытый холмом подушек, вполне мог бы считаться пропавшим без вести. Хотя с чего бы Лорду искать его под одеялами? Сам бы зарылся туда же — и дело с концом. — Я не о том, — в темноте черные провалы глаз лихорадочно блестели. — Я хочу обратно. Я решил. Табаки вымученно застонал, выбираясь из-под теплого завала. Качнувшись, уселся на кровати и очень серьезно посмотрел на Лорда. Даже двух жалких лампочек на стене было достаточно, чтобы заметить, как раскраснелись его щеки. Он сидел на полу, чуть приподнявшись на локтях, съезжающих с матраса. Лорд каждые полминуты возвращал их на место раз, но будто даже не замечал этого. — Ты уверен, что тебе это именно сейчас надо? — Потом я могу тебя не найти, — признался Лорд нехотя. Табаки нахмурился: узнав, кто он, однажды, ошибиться было уже невозможно. — Шакал, не заставляй меня объяснять. Это твоя прерогатива. — Да я тут круглые сутки. Куда я денусь? — Табаки пожал плечами и тут же едва не свалился с кровати: Лорд ухватил его за грудки и потянул на себя. На таком расстоянии Шакал ощутил не просто тепло, идущее от тела друга — жар, — и потянулся подбородком к его лбу. — Сейчас, — настойчиво проговорил Лорд. — Сейчас тебе бы спиртом натереться и под одеяло. И одеяло тоже спиртом натереть — для профилактики. Поднять Лорда с пола, сидя на кровати и являясь по определению в два раза более легким, чем предполагаемый груз, в принципе было делом гиблым. А уж если сам Лорд этого не хотел — то уж абсолютно пропащим. Поэтому Шакал сам насколько мог тихо спустился к нему и осторожно пополз к выходу. Он был мастером споров, но сейчас пререкаться было бесполезно: он даже причин такой спешки не знал. Лорд следовал за ним, в прихожей огляделся, выбирая между костылями и коляской. Остановился на последней. Шакалу показалось, что сделал он это ради него: чтобы не быть выше, не быть хоть немного более полноценным. — Если нас поймают, неприятности ждут в первую очередь тебя, — предупредил Табаки, снимая с Мустанга гирьки. — Два предупреждения у тебя уже есть. — Они у меня уже давно, — заметил Лорд, словно извиняясь. — Черт бы тебя побрал, Шакал, до Выпуска всего-ничего. Думаешь, они будут этим заморачиваться? Табаки выехал в коридор и дождался, пока друг сделает то же самое, после чего повернул в сторону кабинетов — туда, где хранились ничьи — а значит, пока что принадлежавшие ему, — сокровища. Всю недолгую дорогу Лорд напряженно молчал и грыз ногти. В кабинете к этим весьма показательным занятиям добавился еще крайний интерес к необычной коллекции предметов. Да еще и прядь волос принялся нервно теребить. — Ты точно уверен? — спросил Табаки в последний раз, выуживая из рюкзака часовые шестеренки и колесики, пристегнутые к цепочке, блокнот и карандаш. Лорд кивнул, разом подобравшись и комично сложив руки на коленях — ни дать ни взять примерный мальчик! Шакал выдохнул, раскрывая блокнот, запомнивший всех, кто хотел прожить жизнь в Доме еще раз, не старея, не уходя, не мучаясь выбором. Зачем это нужно было Лорду, он не понимал: с ним же с самого начала все было очевидно — весь этот шелест листьев в изголовье, первый прыжок после без малого недели пребывания в Доме. Изнанка приняла его добровольно — да что тут гадать, если Табаки до сих пор помнит, с каким восторгом новичок рассказывал про Лес. Конечно же, только по секрету и только ему одному — не следует делиться подобными воспоминаниями с кем попало, но Шакал умел пользоваться иносказаниями, а Лорд, как выяснилось, мог неплохо ему в этом подыгрывать. — Ты хоть понимаешь, что отказываешься от части своей памяти? От части личности? Новый круг может быть совсем другим, и там ты можешь стать не тем, кем являешься здесь. Ты уверен, что готов рискнуть самим собой ради чего-то эфемерного? Лорд наклонился вперед, глядя Табаки в глаза. Взгляд его уже стал более осмысленным, но руки, накрывшие пальцы Шакала, оставались такими же горячими. — Даже не старайся. Я не передумаю. Что бы ни случилось — не передумаю. — Ты — человек Леса, — судорожно сглотнув, Табаки использовал последний довод, не слишком логичный, но для тех, кто не раз был на Изнанке, — весомый. — Это у тебя в крови. Тебе не быть счастливым, пока ты не там. — С каких пор ты решаешь, в чем мое счастье? — сорвался Лорд, убрав руки, но тут же умолк: может, побоялся, что Табаки не выполнит его просьбу? — Лорд, послушай… — Я решил, — упрямо повторил Лорд. Повисло молчание, которое Шакал хотел, но опасался нарушить. Лорд скрывал что-то, недоговаривал. Слишком уж резким, не терпящим возражений было его решение. Его решения, конечно, всегда отличались бескомпромиссностью, но в подобных вопросах можно было и прислушаться к совету. Но Лорд лишь улыбался в пустоту, наверняка готовый сорваться на крик, если спор зайдет дальше. Улыбка его была безумной, мечтательно-жесткой, словно у искателя сокровищ, находящегося в двух метрах от заветного клада. Словно у давно и безнадежно влюбленного, вдруг нашедшего способ подступиться к объекту своих воздыханий. Память Хранителя Времени кричала, что так все в прошлый раз и было. Но ведь многое изменилось — Табаки сам отдал Слепого Сфинксу, и Рыжая не навещала Четвертую. Она любила другого и была с ним счастлива. Если Лорд не мог этого принять, то, пожалуй, Хранитель Времени даст ему еще один шанс — хотя уместно ли здесь слово «еще»: этот Лорд пришел не с предыдущего круга. — Любовь съела тебя, — заметил Табаки, снимая с цепочки одну из шестеренок. Он смирился. — Первое, что она пожирает, — это мозги, учти. Кстати, о любви… Ты уверен, что, став немножко другим, полюбишь того же человека, которого любишь сейчас? — Да знаю я, знаю, — Лорд нервно теребил манжеты, опустив глаза. — Понимаю я, что мое место — Лес. Но ты-то туда не пойдешь. Не сможешь. Не должен. Так и будешь по кругам мотаться. Чувствуя, как дрожат руки, Табаки поспешно передал шестеренку Лорду, превращаясь в Хозяина Времени: слишком быстро, чтобы осознать услышанное. Завороженно глядя сквозь пространство, Лорд поднял сморщенную стариковскую руку к лицу и коснулся ее губами. — Только не отдавай ее никому, — попросил Табаки, первым выезжая из класса.