В когтях зверя

*** Убежище. Двадцать шесть оборотней стояли и рассматривали Ташера, ожидая объяснений. Вэнс и Сильма прошли вперед, присоединяясь к остальным. Двадцать восемь. Эта цифра преследовала Ташера, и вот теперь воочию он видел, что это не просто цифра. Двадцать восемь, теперь цифра распадалась на девушек и юношей. Десять девчонок. Молоденькие, старшей восемнадцать или девятнадцать, младшая Сильма, ей четырнадцать. Совсем еще юные, но глаза как у взрослых женщин, в них печаль и понимание. А мальчишки – четверо повзрослее с оружием в руках стоят впереди остальных, прикрывая их своими телами, готовые умереть... Здесь каждый из них готов умереть, защищая других, вдруг понял Ташер. И не только ребята, в глазах девчонок та же решимость. Они не клан, они семья, большая и дружная, понял Ташер, и ему еще надо будет очень постараться, чтобы они приняли его к себе. - Здрасте... – он вдруг как-то отчетливо понял, что стоит перед ними босой, в чужой рубашке... стало до ужаса неуютно и зябко и, чтобы так пронзительно не чувствовать себя чужим, он посмотрел на Шатари, ища поддержки. Шатари Рэй, улыбаясь, обнял его за плечи. - Я хочу представить вам своего супруга Ташера, раньше его звали Тиари Таш’аар, - сказал Шатари Рэй и замолчал. И тут загалдели все разом: Кто? Как так вышло? Почему только сейчас? Где он был?.. Вопросы сыпались, не переставая, пока Шатари Рэй не попросил их помолчать. - Ташер, ведь ты не уйдешь от нас? – спросил Шатари Рэй, глядя в глаза супруга. - Сегодня нет, но завтра мне нужно будет спуститься в долину и посмотреть, что делают волки, я боюсь, как бы они, обезумев, не напали на человеческие деревни, - сказал Ташер, так же прямо смотря в глаза Шатари Рэя. - Я с тобой, - просто констатировал Шатари Рэй. - А вечером ты сможешь повторить свой рассказ еще раз для ребят? - Конечно, - улыбнулся Ташер. - Сегодня вечером Ташер расскажет: почему, как и где он был. А сейчас я покажу ему здесь все, и мы будем отдыхать, - заявил, нимало не смущаясь, Шатари Рэй и, подхватив под руку Ташера, потащил за собой. - А Найд? – забеспокоился Ташер. - Сильма! Покажи нашему гостю Убежище, накорми и устрой отдохнуть! – Шатари Рэй кивком указал на Найда и скрылся за поворотом пещеры, таща за собой Ташера. – Только ты один, без меня, не ходи никуда, тут целый лабиринт пещер, еще потеряешься... – слышалось уже из-за поворота. Сильма было дернулась пойти следом, но Найд остановил ее. - Шшш, дай им побыть наедине, ты же видела, как они друг на друга смотрят... Сильма горько вздохнула, но послушалась. - А вот здесь я живу, - сказал Шатари Рэй, ныряя в какую-то расщелину. Ташер рискнул ступить следом. Когда глаза привыкли к полумраку, он смог разглядеть небольшую пещеру, свет в которую проникал через трещину сбоку. - Здесь я живу летом, - объяснял тем временем Шатари Рэй, - зимой тут слишком холодно. Ташер огляделся. Матрас, накрытый шкурами, лежащий прямо на полу, на деревянных колышках, вбитых в трещины стен, висят его плащ и еще одна рубашка... и больше ничего... - А... – Ташер даже не знал, про что спрашивать, горло просто перехватило. - Замерз? – спохватился Шатари Рэй. - Ты же раздетый совсем! Ну-ка, иди сюда, – и он за руку утянул Ташера на постель. - Садись, - он откинул одеяло, усадил Ташера и укрыл его. Ташер смотрел на Шатари Рэя и улыбался. - Так лучше? – спросил Шатари Рэй. - Лучше вот так... – и Ташер, привстав, обхватил руками Шатари Рэя, увлекая и его на постель. Шатари уселся рядом. - В кровати лучше, чем на камне, правда? С таким матрасиком, как тут, Ташер особой разницы не прочувствовал, но все равно радостно кивнул головой. Кивнул и потянулся губами к своему Сапфиру. И почему-то стало страшно, глупо и нерационально страшно, что он сейчас не поцелует его. Но Шатари Рэй вдруг выдохнул, словно задерживал дыхание, и рванулся к Ташеру так, что они оба упали на мех, смеясь и заглядывая друг другу в глаза. - Ты простил меня... – неверяще качая головой, говорил Шатари Рэй, - я не надеялся... а ты простил... хороший мой... любимый... Шатари целовал Ташера, постепенно выпутывая его из меха, в который сам и завернул. Губы у Ташера были такие манящие, такие сладкие, оторваться от них было совсем невозможно. Шатари все целовал и целовал Ташера, и тихое мурчание рождалось где-то глубоко в груди, от этого Ташеру стало совсем жарко, и он окончательно скинул одеяло. Шатари удовлетворенно рыкнул, проводя рукой по голому бедру. - Ммяяягкий, рррродной... – мурчал Шатари, чуть покусывая кожу на шее Ташера, вылизывал, наслаждаясь вкусом, который так и не смог забыть, целовал плечи, ключицы, разворачивая Ташера из рубахи словно подарок. А Ташер терся щекой о макушку Шатари Рэя, вдыхал звериный запах и трясся от возбуждения в унисон с его мурчанием. - Рррразденься... – не выдержал Ташер, вторя урчанию супруга и протягивая руки к его брюкам. Шатари, не отрывая от него губ, в четыре руки с Ташером, как-то выпутался из брюк и скинул сапоги. - Мой! – выстонал он, окончательно достав Ташера из рубашки. Ташеру казалось, что он пьян, голова шла кругом, хотелось одновременно смеяться и плакать, хотелось прижать к себе Шатари и не отпускать. Только бы он не ушел опять, только бы не ушел... А Шатари не то что уходить, он даже отрываться не собирался, он целовал Ташера и прижимал его к себе, только бы не выпустить, только бы опять не смотреть ему вслед, только бы не видеть, как он уходит... И тела их сплелись в безумной жажде не отпускать, не дать уйти, не дать себе остаться в безнадежном, отчаянном одиночестве. Безумно. Только это слово и подходило ко всему, что чувствовал сейчас Шатари Рэй. Он наделал столько глупостей, причинил столько боли, а Ташер простил его. Простил и позволил прикасаться к себе, позволил упиваться этим восторгом, целуя такое желанное сладостное тело. Супруг... и это значит, что теперь они вместе. Вдвоем. Навсегда. Шатари готов был отдать ему все, что имел, но что у него было? Ведь сердце и душу он уже отдал... И теперь он мог отдавать только свою любовь раз за разом, день за днем, и он отдавал. И впервые, отдавая, становился богаче. Он смотрел и никак не мог насмотреться, это белое, идеальное тело теперь принадлежало ему полностью. Его! Разум еще не верил, а сердце захлебывалось от восторга. И Шатари молился своему богу, молился поцелуями, молился, лаская руками. Его ласки обжигали Ташера, там, где он проводил руками, кожа горела, словно обнажены были все нервы, и он молил о прикосновениях еще, а когда руки Шатари накрыли пах, Ташер, не сдержавшись, выгнулся и застонал. Шатари сходил с ума от этой тихой песни любви, и он уже не мог оторваться, еще и еще целовал разведенные бедра, гладил длинные, стройные ноги, ласкал губами горделиво стоящий член. И опять Ташер видел звезды, так ярко, так близко. Звезды днем... Все-таки в самом Шатари была неизбывная притягательная магия, его личная, которой Ташер только и мог, что сдаться. Сдаться в плен, ощущая себя победителем. А Шатари двигался, подводя Ташера все ближе и ближе к тем звездам, что видел теперь и сам. Двигался и зацеловывал стройные ноги, закинутые на свои плечи. Двигался, а в груди билось, повторяясь: «Мой! Супруг! Не отдам! Любого убью! Растерзаю! За намек только! Мой!» И так по кругу, бесконечно, только бы самому поверить, что не уйдет, что больше не надо будет, сдерживая, зажимать себя, чтобы не выть от бессилия, чтобы не умирать каждую одинокую ночь, вспоминая его... Мой! Теперь мой! - Шшаатааарррриии... И когда Ташер, не сдержавшись, закричал, Шатари последовал за ним, и даже звезды были у них одни на двоих. Ташер молча любовался своим супругом, медленно, с наслаждением перебирая темные пряди. Шатари спал, и когда нежность, поднимаясь волной, уже начинала душить Ташера, он в невесомом поцелуе касался губами плеча своего Сапфира, и на какое-то время становилось легче. И снова он молча разглядывал это сильное, красивое тело. Выступающие мышцы рук... Ташер, легко касаясь, обводил их кончиками пальцев. Рельеф груди... и легкие поцелуи снова ласкали темнеющую загаром кожу. Кубики пресса... а руку так и тянет вниз... нельзя. Нужно дать отдохнуть Шатари, он не может так быстро восстанавливаться, как Ташер... пока не может... а потом... Хотелось еще, кошачья натура все же сказывалась, но Ташер со стоном убрал руку. Потом, все потом. И надо будет устраивать спальню подальше от чужих ушей. Ташер улыбнулся, он впервые строил планы на совместную жизнь...