Второстепенный персонаж

Жизнь человека довольно однообразна. Мы рождаемся, растем и изучаем мир. Детский сад, куда с утра тебя отводят, а вечером забирают, а чуть позже — школа, где добавляется домашнее задание. Высшее образование, потом работа. Утро, вечер, выходные, отпуска, и всё сначала. Кого-то это устраивает, кого-то, наоборот, бесит, и он всеми силами, пусть и подсознательно, пытается вырваться из заколдованного круга, но обычно находит лишь неприятности. Меня же все устраивало, я не люблю лишние проблемы, мне нравится стабильность. Изредка можно расслабиться, не просто так же созданы отпуска и курорты? Моя жизнь была такой же: вырос, выучился, нашел работу, встретил хорошую девушку, и дело шло к свадьбе. Всё в целом было хорошо и стабильно. В тот день я, как обычно, вышел из метро, немного поежившись от холода ранней зимы, и пошел домой. Иногда хочется прогуляться, а не стоять в битком набитом автобусе. В очередной раз пройдя мимо остановки, я удивился отсутствию ограждающих балок рядом с пешеходной дорогой. Свободное место использовалось для остановки случайных автомобилей, мешающих парковке. Забавно, что где-то ограждающие столбики всё-таки были. Только стояли они не по краям от пешеходной дороги, а по ту сторону парковки. Чтобы машины не убежали в дикую природу, что ли? Я остановился, чтобы покурить. Отвернувшись от ветра, набрал номер своей без-пяти-минут-невесты. — Привет, дорогая. Ты уже дома? — Ай-ай-ай, подожди минуту, у меня готовка. Я улыбался. Все мысли были о моей красотке. Наверное, снова бегает по квартире на цыпочках в очередной приватизированной у меня футболке. Меня отвлек громкий и пронзительный визг тормозов. Я не успел даже обернуться — бок пронзила резкая боль. Я, кажется, потерял сознание, и уже будто со стороны наблюдал, как мои ноги превращаются в фарш, тело отшвыривает на несколько метров, и я ударяюсь головой об один из страховочных столбов. Следующие несколько дней — или месяцев — я будто из полудремы слышал, как врачи обсуждали моё состояние. Я не мог двигаться, даже моргнуть. Из их разговоров я узнал, что уже три года нахожусь в коме. Не месяц и не день, а целых три года. От слез моих родителей, девушки и друзей мне было настолько плохо, что я уже не выдерживал. Не хотелось их мучить. Лучше бы я умер. Она приходила. Это было самым сложным. Она сидела со мной часами, смотрела на меня, первые полгода просто рыдала — и я не мог даже надеяться увидеть ее улыбку. Родители рассказывали, даже пить начала. Те два месяца она меня не посещала, и я думал: все, моя любимая забыла меня. Но потом она всё же вернулась. Стала рассказывать, как восстановилась на работе, как пытается начать жить вновь. Как часто навещают её мои родители, и как они поддерживают друг друга. Я не мог видеть её слез. И не мог уйти, когда она приходила. Это было слишком сложно и тяжело для меня. На второй год она вновь стала улыбаться, редко, слишком редко. Но стала. Я был счастлив. Я уже давно не верил, что очнусь. Я делал все, что было в моих силах, но этого было мало. Я хотел наконец обрести покой. Недавно я встал с кровати и сначала подумал, что наконец вышел из комы, но все осталось прежним. Белая больничная комната, рядом на тумбочке ваза с немного увядшими цветами, какая-то гудящая штуковина, от которой идет шланг в мой рот — видимо, чтобы дышал, и несколько капельниц. Мои руки уже от плеча до кисти, наверно, исколоты. Впалые щеки, тонкие руки, заметно, что я сильно похудел за эти годы. Вот каким я стал. Я смотрел на себя и не понимал, как такое могло произойти. Чем я заслужил подобное? А мои родные? Каково им? Я, видимо, уже умер, хотя вроде сердце бьется. Значит, умираю. Но время шло, я смотрел на часы — и ничего не происходило. Зашла медсестра, проверила меня и пошла дальше по своим делам. Эй, я вообще-то здесь, и могу умереть в любой момент! К вечеру я уже довольно скептично относился к утреннему приступу паники. Ну, вышел из тела — бывает, что поделать, вряд ли кто-то может похвастаться, что его готовили к подобному. Как ни странно, мыслить стало легче, и я начал думать, пытаясь понять, как так вышло. Вспомнился один старый эксперимент. Учёные на некоторое время искусственно полностью лишали человека всех пяти чувств. Ничего не было слышно, ничего не видно, никаких запахов, никакого вкуса, почти полное отсутствие тактильных ощущений. Все необходимое организм получал через капельницы. Позже некоторые говорили, что через несколько дней начали видеть себя со стороны, выходить из тела. Но все так и осталось на уровне непроверенных данных: многие пациенты сходили с ума, и эксперимент свернули. Теперь я хожу по больнице как призрак. Чего только не узнаешь, особенно забавно подслушивать посетителей гинеколога и венеролога. Каких только подробностей не довелось мне услышать в своих странствиях. Спустя ещё два года стало сложно осознавать себя, то, что я раньше знал, как прописные истины, приходилось вспоминать с немалым напряжением. Врачи, наверное, радовались от моей мозговой активности. Бывали времена, когда я забывал и не мог сразу вспомнить ни родителей, ни её. Я просто существовал, и мне было безразлично. Я сопереживал, но меня это уже не касалось. Я бесился, злился на своё состояние, и ничего не мог сделать. Лишь был безмолвным слушателем и наблюдателем. Я видел, как молодой врач ухаживал за моей девушкой, и даже захотел убить его, хоть и не сразу. Много раз пробовал — хоть как-нибудь — повлиять на реальный мир, но все было бесполезно. Думал, что, как в фильмах, смогу скинуть его с лестницы или сделать хоть какую-то пакость, но ничего подобного. Заметил только, что если держаться с ним рядом, он становится нервным. Врач этот тем ещё ублюдком оказался, часто мухлевал с лекарствами и откатами, использовал одноразовое медицинское оборудование по второму разу после отчистки, колол более слабые аналоги вместо необходимых лекарств. И постоянно пытался вытянуть больше денег из родственников больных. Но были и другие. Они жалели и поддерживали страдающих, искали способы, пытались протолкнуть больных на экспериментальные методы лечения. Хоть как-то облегчить их жизнь. Всегда так: люди знают, как быть добрыми, но все равно остаются злыми. Знают, что нужно помогать, но потакают своим желаниям, амбициям и жадности. Здесь, в больнице, когда тебя никто не видит, это особенно просто заметить. Три года назад пришла моя девушка, сказала, что решила жить дальше. Даже мои родители её поддержали, ведь пять лет прошло, и я её понимаю. Я обрадовался этому. Она сможет жить. Ей не стоит сидеть здесь вечерами, нужно гулять с подругами. Её вечная апатия ни к чему не приведет. И новые отношения, будут они удачными или нет — помогут ей вернуться. А то у меня у самого раньше были сомнения, кто из нас ближе к смерти: я или она? Через полгода я продолжил изучать больницу. Один-единственный раз я посетил операционную и больше туда никогда не пойду. Уже пожилой женщине делали операцию, а рядом стояла она сама. — Простите, как вас зовут? Это оказалось гораздо страшнее, чем в фильмах ужасов, там лишь рисунок, картинка. Эта женщина стала иссыхать, волосы побелели, глаза стали черными. Я побежал, и её крики меня преследовали. Лишь когда её тело увезли, и она вроде бы исчезла, я прекратил постоянно оглядываться по сторонам. Но в операционную я больше не приходил и вообще пытался держаться подальше от смертельно больных. Прошел очередной год. С одной стороны приятно, что меня до сих пор навещают друзья, родители и бывшая девушка. Кстати, она начала встречаться с другим парнем, но я действительно рад за неё. С тем врачом она довольно быстро рассталась, но с этим молодым человеком, надеюсь, у неё получится. Он даже не гримасничал, когда она привела его ко мне, знакомить. Как оказалось, его жена тоже была в коме, но умерла. А моя девушка постоянно ходила на разные семинары и конференции, посвященные проблеме комы, её последствиям и возможности выхода из неё. На одной такой конференции они и познакомились. Мой врач часто отправлял ей приглашения, безо всяких задних мыслей, просто хотел таким образом помочь. Они рассказывают мне про свою жизнь. Наверное, моя мозговая активность их обнадеживает. Мне больно смотреть на их страдания. Заразился инфекцией в больнице. Курс антибиотиков общего спектра не дал ничего. Организм слишком ослаб за эти годы, а антибиотики уничтожают мою печень и почки. Ходить по больнице, даже просто покинуть палату становится сложнее. Родные стали приходить все чаще — и теперь не просто поболтать. Тревога на их лицах слишком явная, чтобы не заметить, да и врачей стал видеть чаще одного раза в месяц. Из палаты выбраться уже не получается. Стены стали покрываться чёрной краской, и это действительно напрягает. Два месяца. Я прожил два месяца, и теперь у меня только один путь. Тёмный коридор и яркий свет. Вот и мой конец. Я медленно иду ему навстречу. Да будет так. Я буду свободен, и этот кошмар закончится. Вдруг заметил свечение, оно сразу бросалось в глаза в абсолютно темной комнате. Я приблизился к нему. Яркое пятно росло, а я лишь смотрел. Смотрел, как оно расползается по полу и стенам. Смотрел на новые горизонты, открытые за ним. Шагнув вперед, я почувствовал сопротивление, но не слишком сильное, и полностью перешел туда, за грань. Передо мной предстал совершенно прекрасный мир. Как будто краски обрели новый цвет, настолько они были ярки, ослепительны, но приятны! В небе или его подобии летали острова, но выше всех был какой-то странный город, полностью чёрный. Я рискнул и пошел дальше. Я устал от такого существования, и вот я умер, но мне не хотелось бы исчезнуть, как та старуха. Напоследок обернулся, чтобы посмотреть на темную комнату с моим телом на кровати и бесполезно мечущихся врачей. Им меня уже не спасти. Секунда — и проход исчез, я даже не успел среагировать! Лишь камень, и ничего кроме. Какая странная земля, вроде все как раньше, но чего-то не хватает. Всё такое яркое, что, несомненно, привлекает внимание, но неестественное. Я наклонился и взял в горсть песка, растер его между пальцами. Вспомнились походы на пляж, как я еще маленьким строил песчаные замки, а позже — устраивал гулянки с друзьями и девушками; как был подростком, и под предлогом помочь отряхивал подружку от песка. Здешний песок как настоящий, но чего-то не хватает, чего-то столь невесомого, незаметного, на что раньше не обращал внимания — но бесконечно важного. Красивые образы, создаваемые вокруг, все они находили отражение в памяти. Это дерево — чистая копия того, рядом с которым мы играли в прятки. Но везде пусто. Ничего нового. Слишком знакомое, слишком напоминающее то, что было в жизни раньше. Лишь воспоминания. Любое действие ассоциировалось с воспоминанием, но не было ничего нового. Это как увидеть очередную идеальную красотку в рекламе по телевизору или в интернете. Приелось настолько, что ты больше обращаешь внимание на сам продукт, лишь изредка замечая работу пиарщиков, когда они придумывают нечто оригинальное и забавное. Или когда пролистываешь новости в интернете, а по краям все пестрит различными высосанными из пальца скандалами с однообразными звёздами. Другое дело — когда гуляешь по улице и замечаешь красивую или просто милую девушку. Она цепляет взгляд своей улыбкой, тем, как волосы развеваются по ветру, и ты думаешь, не подойти ли познакомиться? Но здесь все противоестественно, ложно, неправильно. Я сам какой-то неправильный. Прозрачный, белый, как будто состою из плотного смутного тумана. Мне потребовалось полчаса, чтобы исследовать все вокруг. Что ж… Я непонятно где, главная площадка напоминает бублик, в центре и на дороге все бесконечно меняется. Стоит отвернуться или обойти скалу и попытаться вернуться назад, как тот мираж и окружение, что видел ранее, меняются. Но это всегда, всегда что-то из моей памяти. Чувство голода, естественная нужда или усталость, после которой хочется спать — все это больше меня не беспокоило. Я не знаю, сколько я провёл здесь, рассматривая мир вокруг. Даже пытался манипулировать происходящим, но костёр не загорался, сколько бы я ни пытался. Однако стоило отвернуться или закрыть глаза, вспомнить чувства, ощущения близкого горящего костра, и он появлялся. Он горел, давал мнимое, не нужное мне тепло. Даже искорки вылетали! Но это была лишь жалкая копия, не вызывающая никаких чувств. Я существовал, пытаясь прислушаться к окружающему. Скука, абсолютная скука. Сколько я здесь пробыл? Не знаю, все дни никак не отличались друг от друга. А были ли вообще здесь день или ночь? Все настолько одинаковое. Лишь темное небо с красными, а иногда зелеными вспышками. Солнца нет, как и звезд. Только воспоминания. И далеко не все они приятны. Далеко не всегда. Чем больше времени проходило, чем больше я смотрел на свою жизнь, свои ошибки и разочарования, тем сильнее злился. Невозможность получить что-то новое, изучить или ощутить по-настоящему, бесила — и это место выводило из себя. Я мог здесь лишь жить и мучиться. Хотя, какая это жизнь? Существование. Ничего кроме. Чёрт, лучше бы я просто умер. Зачем я пошел незнамо куда? Меня, наверное, ждал рай. Или наоборот? Может, я в аду? Зацикленном и однообразном. Вынужденный смотреть на свои печали раз за разом. Временами до меня доходили какие-то эмоции, чужие, но они были как утренний лёгкий ветерок в жару. Как глоток воды после длительной пробежки. Такое наслаждение. Как сигарета после дождя, когда вместе с дымом ты вдыхаешь это чувство сырости. Мне хотелось больше. Первые несколько десятков раз — а для каждого приходилось неслабо концентрироваться — я терялся в новых ощущениях, в реальных ощущениях. Пусть до меня доходили отголоски, но это было лучше, чем пустота вокруг. Я жил ими, у меня появилась цель. Пусть глупая и нелепая, но хоть что-то. В этой бесконечной скуке у меня было лишь это развлечение. Я предпринял бесчисленное множество попыток дорваться до моего нового наркотика. Сперва неудачных: слишком сложно было настроиться. А предвкушение от получения новых эмоций лишь мешало сосредоточиться и сконцентрироваться на одной цели. Но прошли уже, наверное, годы с моего появления здесь. И за эти годы я научился. Всему можно научиться, лишь бы было время. А времени у меня… Бесконечность. Наверное. В этом необычайно пёстром, но однообразном и скучном месте. Чем больше я пытался, тем чаще мне удавалось дотянуться. А самое прекрасное: я мог чувствовать все новые и новые ощущения. Отличать их друг от друга. Они были разными, как и люди. Была ярость, гнев, злость, зависть, сострадание, похоть, доблесть, жертвенность, ужас, страх, любовь, боль… Множество. Бесконечное множество вариантов. В тех случаях, когда мне удавалось настроиться, я не ощущал что-то одно. О нет. Я получал дикую, безумную смесь из разных ощущений. Мать, что спасает своих детей. Она желает им только лучшего, она говорит им, что сделать, чтобы им было проще по жизни. Но они не слушаются, не подчиняются. Они делают ошибки, о которых будут жалеть всегда, они идут на поводу у толпы и разрушают свою жизнь, связываясь не с теми, с кем следовало. Матери страшно, она боится за них, переживает и волнуется. В своем бессердечии они плюют на неё, оскорбляют и уходят. А она любит их и желает только лучшего. Девушка из бедной многодетной семьи. Они не могли прожить сами. Смогли бы, если бы нашли силы стараться и бороться, но в своем отчаянии они лишь все больше опускали руки. И я увидел, как девушка начала торговать своим телом для пропитания. Как она опускалась все ниже, как её сжигала изнутри безнадежность. Они были друзьями. С самого детства всегда были вместе. Гуляли вместе и работали вместе. Они оба пошли в армию. Оба быстро поднимались по служебной лестнице. Пока один из них не вышел вперед. Один стал лейтенантом, другой остался сержантом. И в очередном военном конфликте сержант оставил лейтенанта умирать. Он бросил его, чтобы занять его место. Он бросил его, своего друга, ради выгоды, должности и привилегий. Того, кто был для него ближе родных. Пожалуй, самым лучшим было чувствовать тень того наслаждения, что испытывала странная парочка: мужчина делал ей больно во время секса, а она наслаждалась этим. Такие яркие, такие естественные, они надолго смыли ощущения моей скуки, жаль, не удалось почувствовать их вновь. Я даже помнил, как такое называется, вертелось на языке, но слово не приходило на ум. Однажды я привязался к молодому юноше, испытывал его эмоции, и они были прекрасны. Он так искренне любил одну девушку и так сильно жаждал ее, но я почувствовал кого-то лишнего. Кто-то пытался забрать её и его чувства, распаляя его страсть. У меня не получилось понять, кто это был: ему или ей удалось прервать мою концентрацию. Перебороть мою волю. Но в следующий раз я был готов. Я победил. Раз за разом я вступал в сражения, иногда выигрывал, иногда нет. Со временем и практикой первое стало происходить чаще. Больше я не жалел людей, за которыми наблюдал, не сопереживал им и не критиковал. Они стали мне безразличны. Просто очередной человек с определенными эмоциями, что я могу ощутить. Новые люди, чьи жизни я немного посмотрел. Все менялось постоянно. И мое отношение к ним, и моя реакция. Лишь жажда новых эмоций в попытке наполнить себя оставалась неизменной. Сначала я пробовал общаться. Пытался дозваться, объяснить, подсказать, ведь «со стороны виднее», не так ли? Как оказалось, со стороны ни черта не виднее, просто смотришь иначе и не понимаешь всей ситуации. Не видишь мотивов и причин поступков. Лишь ощущая чужие эмоции и чувства, можно понять человека. Понять, а после понимания со временем приходит и принятие. Я принимал их ложь, их веру, их жестокость, их любовь, их ошибки и глупости, совершенные в порыве. Легко судить, когда тебя ничего не касается. Но я сам был этими людьми какое-то время, и судить стало куда сложнее. Со временем я всё это прекратил. Моя жажда стерла хорошее отношение к людям, меня они больше не интересовали сами по себе, стали совершенно безразличны. Значение имели лишь эмоции, которые я смогу испытать, без привязки к какой-то конкретной личности и ситуации. Моё отношение к моей тюрьме менялось, и вместе с ним менялся и мой облик. Когда я явился сюда, то был похож на самого себя, только состоял словно из белёсого тумана. Это было непривычно в первое время, но люди быстро адаптируются к внешним изменениям. Теперь во мне начали появляться новые краски, буквально. Я будто переливался разными цветами радуги. Мутные очертания приобретали четкость, и я считал это правильным. Частые победы лишь ускоряли моё изменение, и я надеялся, глупо и опрометчиво, что смогу вырваться отсюда. Как же сильно я ошибался. В своей слепоте я не заметил, как стал терять свои воспоминания, все то, что делало меня мною. Я знал, что мне не стоит продолжать, но уже не мог остановиться. Вечная скука страшила меня. Здесь попросту нечего было делать. Я не хотел спать или есть. И уже на рефлексах переходил на поиск новых эмоций. Без них мне становилось плохо. Как же это отвратительно: знать, что тебе не стоит делать что-то, но быть вынужденным так поступать. Я продолжал, но пытался сдерживаться. Наворачивал круги по своей территории, пытался восстановить свои воспоминания, пока однажды не воспроизвел чужие. И мне пришлось продолжать. Со временем меня прежнего мне стало мало, и требовалось больше, чтобы успокоиться, чтобы унять эту бесконечную пустоту. Все чаще мне приходилось вступать с кем-то в борьбу за чувства. Самыми сильными были негативные эмоции, но они быстро перегорали. Временный выброс насыщения и такой же быстрый голод, но уже гораздо более мучительный. Я старался их не трогать. Положительные и нейтральные, вроде любопытства, куда более устойчивы и стабильны. Но найти их сложнее — и они гораздо менее сытные. Мне надоело. Я ошибался, думая, что могу наполнить себя. Я стал терять себя и свою суть. Я устал. Этот мир не заканчивается этим участком земли. Едва я успел додумать эту мысль, как передо мной появились две дугообразные ветви, сходящиеся остриями вместе. Между ними начал клубиться туман с редкими молниями. И что изменилось с предыдущих попыток покинуть это место? Я уже пробовал спрыгивать с площадки, но приземлялся здесь же, пытался представить путь назад, на землю — и ничего не происходило. Либо я изменился, либо этот путь ведёт совсем не туда, откуда я здесь появился. Я не стал сразу прыгать вперед в неизвестность. Я обошел этот… эту конструкцию: с одной стороны хаотичные клубы дыма с молниями, с другой — ровная поверхность, похожая на темно-серую воду. Хаотичная или упорядоченная неизвестность. Я всегда был сторонником стабильности, и меня слишком достал местный изменяющийся пейзаж. Я рискнул вновь отправиться в неизвестность, но предпочел шагнуть в водную гладь. Одно, едва различимое, мгновение, я только моргнуть успел, и за моей спиной появилось что-то иное. Я не знаю, как почувствовал это, не видя. Проклятье, если все произойдет, как в прошлый раз, то я опять пожалею о содеянном. С прискорбием вздохнув, я обернулся. Сам пейзаж мало отличался от вида моего предыдущего места пребывания. Только пространства стало больше, и появились пути, которыми можно было отправиться дальше. Но мои желания, точнее, воспоминания слабо влияли на окружение. Я пробовал несколько раз, но без особого эффекта — мелкий ветерок, жар, но без костра, и запах. Не имея альтернатив и, откровенно говоря, потерявшись в пространстве, я решил уйти. Выбора особо не было, так что я пошел вперед. В отличие от моего предыдущего жилища здешние плато оказались связаны между собой. Я прошел через мост над пустотой и оказался на следующей, более высокой площадке. Передо мной открылось зрелище бесконечного множества таких же островов. Куда я бы ни посмотрел, они были везде, некоторые ниже, другие выше. Хорошо хоть они оказались связаны. Вздохнув от открывшихся перспектив, я отправился дальше. Здесь все отличалось от увиденного мной раньше: дорога из ромбовидных камней; каменные столбы, переплетенные друг с другом будто деревья; статуи каких-то монстров с длинными, в половину тела, рогами и изогнутыми щупальцами вместо рук. Некоторые из изображенных существ были откровенно уродливы, с деформированными конечностями, и больше напоминали демонов, другие были одеты в непонятные костюмы и броню, их лица скрывали капюшоны. Одно оставалось неизменным — черный город вдалеке. Если другие плато иногда пропадали из поля зрения, исчезали и терялись среди таких же, то этот город оставался всегда — и был виден из любого места. Лишь спустя неизвестное количество времени и таких же в целом однообразных местностей, неподконтрольных моей воле, я дошел до новой арки. В отличие от предыдущей, она была одинакова с обеих сторон: только гладкая поверхность, похожая на водную гладь. Я, может, и не рискнул бы зайти в нее, только я был в тупике. Сколько я брожу здесь? Черт его знает. А вокруг только статуи неизвестных, но явно опасных существ, столбы с непонятными иероглифами и ничего более. А что я теряю? Ничего. Хотя эти статуи монстров заставляют меня немного беспокоиться. Не хотел бы я встретиться наедине с теми, кого они изображают. Мне пришлось остановиться. Голод начал понемногу подчинять меня, и ничего не оставалось, кроме как настроиться и искать новые эмоции. Не знаю, сколько я провел в таком состоянии, но мой голод не ослабевал. Рядом со мной находился огромный источник пищи, и мне пришлось направиться туда. Я сопротивлялся сколько мог, но разве одного моего желания хватило бы? Я шел, и мой голод вел меня. Я взобрался на очередной холм, и мне открылась картина сотен многоярусных площадок, десятка арок для перехода, и, самое главное — там были живые люди. Такие же, каким я был, когда явился сюда. Они ходили, что-то делали, можно было заметить, что некоторые заняты беседой. И голод повел меня. Я направился к людям, и по мере приближения мне становилось легче. Как-то само собой получалось, что я подпитывался от них, я ощущал отголоски их эмоций, и это было прекрасно. Я подошел к ним, протянул к ближайшему человеку руку и только в этот момент заметил, как сильно я отличаюсь от них. Я менялся, и я знал это, но не заметил, как лишился прежнего переливания красок. Я даже не знал, что изменился так сильно. В моей груди, в районе солнечного сплетения, пульсировал ярко-красный сгусток, от которого отходили тысячи отростков, распространившихся по всему телу, из головы шли схожие отростки блестящего чёрного цвета, а вместо белого, переливающегося всеми цветами радуги тумана моё тело теперь состояло из серой, плотной субстанции. Что-то я точно сделал не так. Хорошо, не будем поддаваться панике. Главное — найти общий язык и разобраться во всей ситуации, может, мне помогут? — Привет. — Здравствуйте. — Как дела? — Вы слышите меня? Я шел и обращался к десяткам людей, а потом и сотням, но никто мне не ответил. Будто я для них не существую. Есть только один вывод — они либо очень качественно притворяются и игнорируют меня, либо действительно не видят. Редкие походы на природу научили меня, что нужно исследовать окружающую территорию, так что я решил этим заняться. Правда, немного смущало, что в некоторых местах происходили события, совсем не похожие на мои воспоминания — и вообще неподконтрольные мне. Непривычно. Эээ, кто это? Или что? Какой-то хилый паренек с острыми ушами, а вот ещё один… девушка… и тоже с острыми ушами… Но и они меня не видели. Они не слышали меня, и докричаться до них тоже не удалось. Но, серьезно, эльфы! Долбаные эльфы! Откуда они могли здесь взяться? Хватит, нужно сосредоточиться. Это глупый вопрос. Я, смертельно больной, а впоследствии официально умерший, вместо дороги к свету свернул чёрт знает куда, и теперь, скорее всего, нахожусь в своеобразном аду. Удивляться наличию эльфов как-то глупо. И все же — эльфы! Кстати, не такие они и красивые, как расписывал Толкиен. Худые, глаза слишком большие, слишком нечеловеческие. Уши слишком острые и длинные. И где воспеваемая красота, где идеал? Впрочем, может, кому и понравится, извращенцев много. Некоторые, например, родившись мужчиной, пытаются стать женщиной. Я продолжил идти. Со временем я привык и к эльфам. В самом деле, кто бы мог подумать, что они и правда существуют? Я прикоснулся к одному из них и сконцентрировался на его эмоциях. Вообще никак от людей не отличаются. Лишь крохотное отличие, где-то в глубине. Наверно, из-за видового различия. Но от исследования меня отвлёк посторонний звук. — Нет-нет, не трогай меня! Что-то новенькое! Здесь есть кто-то? Есть другие, такие же, как я? И голос не отдаёт эхом, как диалоги этих белых призраков. Я ринулся на голос, ведь интересно же, а смерти я уже давно не боюсь. Тем более, устал тут сидеть, скучно. В каком-то углу жался в камень маленький мальчик. Лет шести или семи, не больше, чёрные волосы, лицо побитое. Я видел уже тысячу таких же, но этот был другим. Он был живым. — Нет! Голубая волна оттолкнула меня, но не нанесла никакого вреда, наоборот, маленькие синие сгустки, что остались на мне, стали резко впитываться красными отростками. Рыдающий мальчик пытался от меня отползти. Я же замер, анализируя новые ощущения. Поглощение этих синих сгустков вызвало необычное воодушевление, прилив сил. Давно я такого не ощущал, даже не помню, когда мне было так хорошо. Мальчик сидел и плакал, облокотившись на камень спиной и схватив свои ноги тоненькими ручонками. Голова опущена, весь дрожит. Не белый, не переливающийся радужными разводами или ещё какой-нибудь. Он был просто живым. Как обычный человек. — Кто тут у нас? Я обернулся и увидел кое-кого похуже тех существ, изображенных на статуях. Это была фиолетовая трехметровая тварь с наростами по всему телу и гигантскими когтями. Множество зубов, хищная морда, рога и когти даже без его роста уже наглядно объясняли, чем занимается данный индивид. — Мальчик, как удобно. Он поднимался к мальцу с другой стороны, так что не мог видеть меня. Я, конечно, не герой, и, откровенно говоря, я бы ушел, не хочу связываться с подобными существами. Но чувство полученной силы толкает к действию, и мне нужны ответы. Сейчас. — Проваливай, он мой. Как давно я не говорил, как давно не открывал свой рот. Даже не узнал свой изменившийся, ставший безжизненным голос. Я хотел сказать с угрозой, но просто забыл, как это — злиться. Тварь остановилась и внимательно на меня посмотрела. Даже сделала шажок назад перед тем, как заговорила. — Кто ты? Я никогда не видел подобных тебе. Я был бы тоже не против узнать, кто я на самом-то деле. Более того, я даже не знал, что за существо говорит со мной. — Тебя это не касается. Проваливай. Я даже сообразить не успел, как начал идти на конфликт, а сам же хотел решить все миром. Красные жгуты в моём теле пришли в движение, показавшись снаружи серой оболочки. — Какая самоуверенность. Куда более густая волна разошлась в стороны от чудовища, и, перед тем как она коснулась меня, жгуты начали выкачивать из неё силу. Мои вены? Неважно, они вылезли навстречу угрозе и начали поглощать атаку. В меня вновь ворвался поток силы, все больше лишая возможности трезво оценивать ситуацию. Тварь метнула сгусток огня, почему-то летевшего зигзагами и переливавшегося различными цветами, но и его не хватило для сжигания красных отростков. Я испугался и захотел защититься, и они сами, безо всяких действий с моей стороны, переплелись, создав сеть на пути огня, и впитали его в себя. Мне жуть как повезло, похоже. В третий раз. Эти дополнительные конечности… Мои дополнительные конечности, нужно будет привыкнуть, метались во все стороны, собирая остаточные шарики уже темно-фиолетового цвета. — Ещё раз говорю — проваливай! Не знаю как, но я, по всей видимости, защищен от него. Можно и нужно немного понаглеть, я не хочу сражаться и уже показал, что чего-то стою. Так что, думаю, у меня всё-таки получится разойтись миром. — Я — один из сильнейших демонов! Я — грех, что скрыт во всех. И ты смеешь мне указывать? Новая волна огня разошлась от его удара ногой по земле и была поглощена мною. Видимо, все не так просто, как я ожидал. И моё сопротивление лишь подогрело его желание сражаться. Когда я испугался, мои… вены защитили меня. Я сосредоточился, захотел напасть и попытался ударить ими отступающего монстра. Нормально замахнуться не получилось, и вместо хлесткого удара как кнутом, получился выпад, но он достиг своей цели. Красные щупальца ударили демона по лицу. Взвизгнув от боли, он упал и откатился. — Что ты такое?! На землю капала зелёная кровь, а на лице моего противника появилась ужасная рана. Она ещё мерцала красным светом, который понемногу затухал. С краёв раны падали маленькие кусочки плоти и растворялись в воздухе. Демон мог лишь скулить, держась за лицо. — Хватит, Гость. Меня зовут Разум. Оставь Гордыню в покое. Разум? Гордыня? А кто этот мальчик? Как все это связано между собой? Куда я попал? И где все эти твари были раньше? Монструозный мозг со щупальцами светился мягким светом и висел в воздухе неподалёку от нас, а когда он говорил, его сияние усиливалось и прерывалось. Странно. Нужно скорее удирать отсюда. — Ты — Гость. Знаешь, где ты находишься? Он издевается? Я даже не знаю, кто я теперь! — Нет. Нужно сохранить хотя бы внешнее спокойствие и не сметь показывать слабость. Слабость всегда провоцирует на агрессию. А так мы, может, сможем начать переговоры, и эти существа не сразу нападут. — Ты находишься в Фейде. Где? Какой ещё к черту Фейд? Я тут бог весть сколько лет нахожусь, превратился в какого-то монстра, а тут оказалось, что я нахожусь в некоем Фейде. — Это отражение реального мира. Ты ведь не из нашего мира, не так ли? Так-с, спокойствие. Откуда он знает, что я не отсюда? И отражение реального мира — но не Земли. То есть отражение чужого мне мира. И если это отражение, то я боюсь представить, каким является сам мир. Хватит! Миры, отражения, это слишком много для такого короткого промежутка времени. Мне нужно что-то ответить. Как себя вести? Что делать? Не могу же я разговаривать без какой-то цели? — У меня предложение к тебе, Гость. Уже предложение. Ладно, хотя бы эта тварь за спиной мозга успокоилась. — Тот мальчик, которого ты так быстро пожираешь… Когда ты закончишь, то займешь его место в реальном мире. Он — маг, пусть необученный, но способен отправить разум за Завесу. Пожираю. Мальчика. Я медленно отступил на один шаг, чтобы обернуться, но хоть как-то боковым зрением смотреть на пришельцев. Вырвавшиеся из моего тела жгуты, ранее защищавшие меня от атак монстра, впились в мальчика. Он уже стал истаивать, становился менее плотным, его рот безмолвно раскрывался, будто он… кричал. Как так получилось? Я непроизвольно схватил жгуты и потянул за них, но у меня не получалось. — Ты не знаешь, но многие из нас пытались проникнуть за Завесу, только их убивали храмовники. Если ты продолжишь, то займешь его тело, но тебя быстро вернут назад. Как он вообще может такое предлагать, тут маленький мальчик умирает. Умирает из-за меня. Я уже не отвлекаюсь на них, лишь пытаюсь вытащить свои отростки, но даже когда мне удалось сладить с одним, пара десятков новых снова впились в тело, не обращая внимания на мои желания. — Не стоит так торопиться его поглощать. У меня есть к тебе предложение, Гость. Я помогу тебе перейти в реальный мир. Ты займешь тело мальчика, и никто не сможет понять, что ты не он. Я понимал, что это плохо. Но ведь мальчик все равно умирал, и я никак не мог ему помочь. А тут — неплохой вариант. Я не виноват, я не знал, что опасен для него, и что все так обернется. Есть ли у меня причины оставаться здесь? Этот мальчик уже почти истаял. Мне его жаль, но… — С чего мне тебе верить? Вдруг ты обманываешь меня. Не стоит верить первым встречным, времена совершенно другие, тем более не стоит верить на слово всяким непонятным тварям. — Даже если не получится, я все равно умру вместе с тобой. Я отдам часть своих сил тебе, и они скроют тебя в нем. Жертва? Он собирается пожертвовать собой? Это просто нелепо, никто бы так не поступил. — И почему ты сам не отправишься в реальный мир? Этот очень стремился. По почти вставшей и зарычавшей твари ударил толстый канал из десятков щупалец мозга. Тварь вновь могла лишь скулить от боли. — Он лишь Гордыня. Он — отражение чёрной зависти, властолюбия, амбиций. Но он не способен мыслить так, как мыслю я. Я — Разум. Меня ведёт мысль и любопытство, и я не позволю эмоциям руководить мной. Я уже забыл, сколько я живу, но помню времена, когда города в небе не было. Я невольно скосил взгляд на махину в небе. Этот город был всегда, сколько я себя здесь помню. — Я дам тебе часть своей силы и возможность жить в реальном мире. В обмен на это ты дашь мне доступ к своей памяти, чтобы я мог познать и твой мир. Гордыня, значит. Тогда ничего удивительного, что он меня не послушался и проигнорировал все попытки начать нормальный разговор. — И как скрепляется договор? — Ты желаешь заключить договор? Хорошо, пусть будет так. — Ты помогаешь мне выбраться в реальный мир, даёшь часть своей силы и делаешь так, чтобы никто не понял, что я заменил мальчика. Ты не делаешь этого с целью мне навредить, убить или как-то принести вред мне, физическому телу, что я займу, моему сознанию и душе, подчинить или манипулировать мной. То, что я сам делаю в мире, и к чему бы это ни привело, на моей совести и к тебе не относится. В обмен на это получаешь доступ к моей памяти до момента появления здесь. Сделка? Мозг немного повисел в воздухе, его щупальца двигались чуть быстрее, чем раньше. Стоит отнестись к нему осторожно. Он немного повернулся, чтобы посмотреть на тварь, и все-таки ответил: — Сделка. Мозг резко щёлкнул щупальцем-хлыстом по соседнему, и из него потекла вязкая белая кровь. Догадаться, что я должен делать, было несложно, и я повторил за мозгом, прорезав ладонь одним из красных жгутов. Моя кровь оказалась красно-чёрной. Даже не знал, что у меня есть кровь. Мы пожали друг другу руки, ну, или рука пожала щупальце. Моя кровь, попав на него, начала медленно разъедать голубоватую плоть. Мозг, или Разум, как он себя называет, лишь помахал разрушающимся щупальцем перед своим лицом… лобной долей мозга, которая и есть его лицо. Его же кровь поднялась по моей руке вверх, к голове, и чёрные отростки приобрели легкий белый отблеск. — Желаю удачи, Гость. Надеюсь, мой дар тебе поможет. Удача бы мне не помешала. — Ну бывай, Разум. Ха-ха, не думал, что оставлю разум позади. Мальчик растворился, он полностью был поглощен мной. Я сам уже практически ничего не чувствовал, изменения захватили меня. Только слышал какие-то слова, но от меня ускользал их смысл. — Это убьет тебя, уничтожит окончательно. Гордыня пришёл в себя. Удар, нанесенный мозгом, не оставил следов, но шрам на лице от атаки пришельца будет хорошим напоминанием, что Фейд всегда опасен. — Я знаю, Гордыня. Его сила постепенно растворяет меня, но когда все будет кончено, он не сможет вернуться в Фейд после смерти в реальном мире. Или ты хочешь, чтобы он охотился на нас? Он — Алчность, что собирает все, пусть он и чужак. * * * В маленькой деревеньке, которых тысячи на территории всего Ферелдена, произошло редкостное событие, трактуемое по-разному в разных концах света. В Тевинтере родители были бы счастливы такому дитю, ведь маленький маг не забудет тех, кто даровал ему жизнь и позаботился (ведь именно они позвали магистров, а не сам мальчик) о том, чтобы магистры пришли за ним. Это старое правило вежливости, принятое среди магов из народа. Вся власть и выживание Империи Тевинтер зависит от магов. Люди, не обладающие магией, находятся в статусе рабов, за редким исключением, конечно. При этом магический талант редко передается по наследству, магическая аристократия с помощью множества жертв и опытов смогла создать систему, работающую почти без ошибок. Проводя специальные ритуалы по мере роста плода, они искусственно усиливали его связь с Фейдом, многократно увеличивая шанс ребенка родиться магом. Но аристократия ценит свою кровь, ведь родственников можно использовать в качестве жертв при ритуалах, так что никто не избавлялся от «ошибок системы» — лишенных магии родственников — их наоборот держали рядом. Тем более, кто-то должен заниматься административной работой. А юные маги из народа почти всегда присоединялись к одному из сотен магических домов, усиливая его и получая своё место под солнцем. В землях кунари несчастного ждали бы пытки и дрессировка, рабство и полное отчаяние. Завидная судьба, не так ли? Едва становилось известно, что кто-то, будь то ребенок или взрослый, проявил магический талант — его изымали из семьи. Пленного ломали, уничтожая личность и сознание. Не смену свободы воли приходит лишь кодекс Кун. Именно он становится щитом от демонов. Фанатичные, лишенные своей воли и самосознания, маги Кун существуют лишь для войны. За каждым из них следит свой надсмотрщик — арварад. Он отдает приказы получившейся кукле и убивает её при малейшем непослушании. А послушанию, контролю и вере кунари и другие народы, принявшие Кун, учат крайне жестоко. На мага надевают маску с написанными изнутри текстами Кун. Его ограничивают во всем: маска не позволяет нормально видеть, рот зашивают таким образом, чтобы он едва мог говорить и есть, к телу прикрепляют кольца и штыри, на которые крепятся доспехи и, как ещё один символ рабства, на руки магу надевают кандалы. Каждое мгновение жизни — боль, каждое движение, слово или эмоция сдержаны контролем, малейшая ошибка — смерть. Боль и писания Кун — единственное будущее для мага, пока его не признают и не приведут его надсмотрщика. Вечное рабство и вечная пытка. Маги Кун не люди, эльфы или кунари — куклы. Они уже мертвы как личности. На остальных же землях происходит то, чего сейчас ждут все жители неизвестной деревни северо-западнее Денерима. Приход храмовников. Новым магом оказался юный Йован. Ему не повезло: один из орлейских мелких дворян был недостаточно богат — а потому вынужден заниматься торговлей лично, и в одном из своих торговых путешествий обратил внимание на симпатичного паренька. В Орлее подобное считается нормой, нестандартные пристрастия тамошних жителей давно известны по всему свету. Родители Йована были совсем бедными людьми и обменяли своего сына на золотую монету, которая позволила бы всей семье два месяца наедаться от пуза. При деревенской церкви находилось двое храмовников, но их было недостаточно для сопровождения Йована, и потому в ближайшую большую церковь отправился гонец со срочным донесением. Ведь даже в спокойной обстановке на одного мага необходимо десять храмовников, а у Йована способности проявились после попытки изнасилования. Он пережил серьёзный стресс, и был велик риск, что пацан станет одержимым. Но в этот раз обошлось. Пятьдесят храмовников и трое магов отправлялись из Денерима в Башню Круга, транспортируя большую партию лириума. Деревенский гонец не нашел ничего лучше, чем рассказать о случившемся храмовнику-капитану, добавив, что все сияло колдовским светом, и дополнив рассказ откровенным враньем. Естественно, пришлось сворачивать: никому не хотелось отвечать за появление одержимого. Даже маги горели желанием проявить себя в сражении. Риска никакого, вокруг целый отряд храмовников, а преимущества убийства одержимого весьма впечатляющи. Можно даже получить право хоть раз в месяц ходить в «Избалованную Принцессу». И маги, и храмовники уже думали, как будут расписывать легендарное сражение против одержимого Гордыней, на меньшее они и не рассчитывали. Сначала ничего не произошло, но стоило один раз моргнуть — и я оказался в новом теле, беспомощный, как новорожденный котенок. Секунду я стоял на ногах, но меня скрутило от боли, и я упал на колени. Как давно я этого не чувствовал. Боль пронзала и терзала моё новое тело. Я ничего не слышал, не осязал и не видел. Но я знал, что у меня появилось тело. Оно ограничивало меня, и я вновь чувствовал себя в плену. Как тогда в больнице, когда я был прикован к кровати и не мог передвигаться даже как призрак. Отличия были. Боль сдерживала меня, но я мог двигаться, я ворочался по полу от боли в костях и мышцах. Меня преследовало чувство незавершенности. Я был скован этим телом. Я не мог ничего изменить. В голове взорвалась картина: я убирался в хлеву. Лопата была слишком большой и неудобной. Просто держать её было сложно, но нужно было собирать навоз и переносить в другое место. Мне сказали, что останусь без обеда, если не закончу здесь. Руки дрожали от усталости, спину уже ломило от напряжения. Я устал и плакал, мне хотелось упасть и поспать, но я работал. Мы с братьями и сестрами собирали ягоды на продажу. Бабушка следила за нами, но временами мне удавалось съесть парочку штук. Это было вкусно, жаль, что нам редко позволяют их есть. Вечером нас выгнали на улицу всех. Отец уехал с другими мужчинами на охоту, а мама со старшей сестрой пригласили к себе приезжего купца с охраной. Из дома доносились стоны и крики. Я не мог понять, что происходит. Он их мучает? Папа говорил, что мужчины должны защищать свою семью. Я побежал в сарай и взял нож, но старший брат меня остановил и забрал нас всех на речку порыбачить. На следующий день мы ели суп с рыбой, а мама купила свинью. С утра все были в панике, староста села кричал на всех, чтобы украшали дорогу через деревню и собирали деньги. Мне и остальным детям сказали, что сегодня через деревню проедет король со свитой. Нам сказали не смотреть на него. Мы должны будем кланяться и не поднимать глаз. Мне нечего было делать, так что я с друзьями пришел слушать истории ветерана войны. Говорят, он сам видел короля и воевал в армии против Орлея. Он рассказывал нам про героических рыцарей, их доспехи, усыпанные золотом. Про лучшего друга и героя войны — Логейна. Он объяснил нам, что кланяясь, мы выражаем свое почтение их величию, благодарим их за свободу. Вечером прибыл король со своей свитой. Сотни рыцарей на конях, большие красивые знамена… Когда они почти прибыли, вся деревня упала на колени. Мы стояли в грязи по краям дороги и не смели поднимать головы. Видели лишь копыта коней, я попробовал поднять голову, но мама быстро вдавила её обратно в грязь. Мне едва удалось выбраться из потока воспоминаний. Я не осознавал своё тело, не чувствовал своих конечностей, лишь был заперт в своей боли. Чувство дискомфорта лишь нарастало, тянущее чувство тяжести билось груди и волнами расходилось по телу, я терял сознание и не мог ни о чем думать. Мне не хватало чего-то важного. У меня не было выбора, я не мог позволить себе умереть. С таким трудом я вырвался из Фейда, из моего ада, и не имею права так легко проиграть. Плевать на все, я выкручусь, но мне нужна помощь. Превозмогая усталость и сонливость, я попытался позвать на помощь. Я не услышал своего голоса и попробовал ещё раз. Непроизвольно, по привычке я вздохнул. Воздух наполнил легкие и в голове немного прояснилось. Следующий вздох. И новое облегчение, ноющая боль в голове проходила. Мысли прояснялись. Мне нужно заставлять себя дышать. Заставлять тело перегонять воздух. Я дышал — и это было лучшее, что со мной происходило за очень долгое время. Эйфория прошла, а боль никуда не исчезла. Я лежал в позе эмбриона с упирающейся мне в бок острой штукой. Вдох — выдох. Боль в теле понемногу отходила на второй план, притупляясь. Ещё один вдох. Я слушал. Не так, как раньше в Фейде, отголосками ненастоящих звуков — я слушал собственными ушами. Чьи-то всхлипы, падение капель воды, свист ветра, отдаленные разговоры, жужжание насекомых. Это было прекрасно. Такое облегчение. Через некоторое время мой мозг взорвался — меня настигли запахи. Запах свежескошенной травы, дерева, гнили, земли и экскрементов. Чем-то напоминало запах в деревне. Великолепно. Но я ужасно себя чувствовал. Этот Разум меня подставил, было глупо верить ему. Меня донимала мигрень и слабость в мышцах. Я попробовал встать, но, приподнявшись немного, вновь упал. Укол в бок заставил меня дернуться. Получено 8 урона (внешняя среда) У меня в голове появились знания. Будто зажглись слова — и тут же исчезли. Так, ладно. Хватит, слишком много лишней информации. Сейчас мне нужно решать другие проблемы. Я убрал руки от живота и дотронулся до ближайшей поверхности. Я осязал дерево, это было так удивительно… Лишиться чего-то обыденного, на что не обращал внимания — и получить обратно. Я чувствовал себя переполненным. Боль ослабла, и я мог позволить себе насладиться, ведь так давно этого ждал. Сначала кома, а потом Фейд. И я забыл, как это было приятно. И пусть тут воняет, да и грязно, наверное. Я все равно доволен. Хоть в чем-то этот Разум меня не обманул. Я рискнул и решил открыть глаза. Их пощипывало, и от слез все расплывалось, но с каждой минутой зрение прояснялось. Все ещё лежа на боку, без сил, чтобы встать, я осмотрел место, где оказался. Не сказать, что я ожидал чего-то впечатляющего — с учетом запахов. Простой деревянный старый сарай. Куча мусора на полу, сено в углу, накрытое тряпками, ржавые и испорченные инструменты вперемешку с нормальными. Чего и следовало ожидать. Хоть что-то на самом деле, а не чертов пейзаж моего ада, или, как его называют, Фейда. Все меньше мне приходилось концентрироваться, чтобы дышать, все больше это становилось естественным для меня процессом. Вновь. И это радовало, а то я бы ночью точно умер из-за удушья. Ломка в костях и слабость мышц пусть и сохранилась, но я уже мог попробовать подняться. Лишь боль в боку и мокрая рубаха отвлекали: наверно, поранился, когда упал. Что примечательно, но обычно люди стараются навести порядок, даже в таком помещении как сарай. Нет, случается, что люди настолько пренебрежительно относятся в первую очередь к себе, что готовы жить, буквально утопая в мусоре и бардаке — даже этому оправдания придумывают. Но большинство хоть поверхностно, но приберется. Хотя бы ради удобства работы. А здесь… Здесь все разбросано, вещи валяются, где попало. С трудом, но я встал. Меня шатало и мутило, в голове будто бомба взорвалась. Пришлось опять закрыть глаза, слишком уж раздражал яркий свет. Наощупь оперся о какую-то скамейку и наконец поднялся на ноги. С каждой минутой мне становилось легче, и это обнадеживало. Надеюсь, ко мне сейчас не заявятся местные. Не знаю, сколько я так простоял, но когда мне стало чуть легче, рискнул открыть глаза. Боль как-то мешает рассуждать здраво: я уже успел понять, что у меня действительно есть тело, и оно напоминает человеческое, но следовало детально разобраться. Вдруг сейчас окажется, что я орк, или какая ещё мифические тварь? Эльфы же реальными оказались. Я поднял правую руку, левая инстинктивно легла на ноющий бок. С ослаблением изначальных болевых ощущений игнорировать тот удар становилось все сложнее. Обычная маленькая детская рука. Ничего впечатляющего. Я живой. Вот, что главное. У меня есть тело, и я живу, а не мучаюсь в том аду, вынужденный быть паразитом. Как прекрасно видеть свет, ощущать запахи, чувствовать кожей, слышать. Плевать, что это не самое приятное место. Это не важно. Самую важную проблему я все же решил. Я вырвался. Мой первый шаг в этом мире омрачил очередной резкий укол боли в боку. Левая рука была в крови. Проклятье, видимо, рана оказалась гораздо более тяжелой, чем я думал. Едва слышимый всхлип за спиной заставил меня оцепенеть. Я тут не один. Спокойно. Не стоит паниковать. Я медленно оглянулся. И мысленно выругался. Какой-то мужчина в непонятной цветастой одежде и колготках висел насаженный на вилы. Четыре штыря торчали из его груди. Капели крови медленно текли по телу. Он с испугом смотрел на меня. С испугом. Взрослый мужчина, медленно умирающий от потери крови. Чувствую, мои проблемы только начинаются. Я смотрел на него — и мне было безразлично. За существование в Фейде, как и за время нахождения в коме я столько раз видел смерть, что уже довольно спокойно относился к подобному. Меня это не касается. Люди всегда умирали. Воспоминание ворвалось в мои мысли, заглушая собой все остальное. Я иду домой, меня позвала мама. Внутри дома были родители и этот мужчина с двумя вооруженными людьми. Он оценивающе смотрел на меня, склонив голову на бок. Потом кивнул, и мать увела меня сюда, я ещё успел заметить, как он передал золотую монету моему отцу. Как только мы вошли, мама приказала мне стоять здесь и ждать, не сопротивляться, и делать все, что скажут. Ни в коем случае не сопротивляться. Да ну, к черту. Я помотал головой, отгоняя воспоминания того мальчишки. Да, у него определенно был повод убить этого ублюдка. Подобной смерти мало для таких как он. Значит, малец все же не послушал свою маму и что-то сделал. Да, точно. Волна энергии… Йована. Мальчика звали Йован, и он оттолкнул этого любителя нетрадиционной любви. Но как? Ясное дело, что после этого он оказался там же, где и я — в Фейде. Но как он это сделал? Хотя, что за глупые вопросы. Я был в коме и бродил призраком по больнице. Я умер и пробыл черт знает сколько времени в непонятном месте, населенном разными Гордынями, Разумами и кучей статуй, изображающих уродливых тварей, испытывал голод по чужим эмоциям. Я видел, как сам мир менялся по моему желанию, в разных местах по-разному, но отчасти так и было. Я видел туманных белых призраков людей и эльфов. Мало ли что может быть здесь? Если Фейд — отражение этого мира. Может быть, где-то тут бегают маги с волшебными палочками, джедаи с силой или вообще хоббиты с кольцами. Главное другое. Что-то сверхъестественное здесь есть. Необычное и нереальное. И получается, что это тело этим владело. Каким бы не был мир, люди, наделенные подобными способностями, должны быть редки и либо возглавлять государство, либо быть под его контролем. Что мы имеем? Я маленький мальчик лет восьми-девяти со способностями, это очевидно. Ну не может ребенок побороть и насадить взрослого мужика на вилы. Ещё раз глянул на расфуфыренного любителя нетрадиционной любви. Не, не сможет. Ткнуть вилами — да, подобное возможно, но швырнуть или толкнуть на них — что-то нереальное и невозможное. Я обладаю теперь этими способностями, а значит… У меня есть шанс решить возникшую проблему. Это очевидно, что люди с необычными способностями либо подчинят всех себе, либо будут силовым органом при государстве. Это наиболее вероятно. А если притвориться, что я не при делах? Да и вообще вести себя как маленький испуганный ребенок? Мне могут поверить. Следователей вряд ли разжалобит это, но меня могут отправить в какую-то школу или лагерь, где меня будут обучать. А кроме этого, я смогу наконец разобраться, где я, и что это за мир. Есть вероятность, что мне жутко не повезло и таких как я убивают на месте, но в таком случае меня ничто не спасет. Тем более, сомневаюсь, что в этом мире есть только одно государство. А в таком случае, первый, кто будет использовать данное преимущество, получит неоспоримую или просто достаточную силу — относительно других. Нет, в любом случае о таких как я должны заботиться, хоть как-то, готовить защищать существующую власть и тому подобное. И получается, у меня есть шанс. Да, замечательно. Просто прекрасно. В самом худшем случае придется немного повозиться, но с учетом здешней моды и окружения, думаю, я попал в довольно отсталый мир. Никто не говорит о карьере великого изобретателя, но очевидно, что я должен быть умнее. И терпеливее. Размышляя, я наворачивал круги по сараю, есть ещё со времен вуза у меня такая привычка. Заходя на очередной круг, я случайно наступил в лужицу крови от умершего мужчины. В голове вновь зажглись слова. Открыт новый навык — Магия крови. Долгие столетия жизни в Фейде повлияли на вас, теперь вы чувствует силу Фейда в крови окружающих. Мастерство 0. Уровень 0. Открыта новая способность — Ощущение крови. Мастерство 0. Уровень 0. Я и забыл об этом. Когда я упал и поранился, появилось схожее уведомление. Так, во-первых, я в другом мире, если Разум не соврал, во-вторых, у меня есть некие сверхъестественные способности, в-третьих, мир не один, в-четвертых, появляются непонятные надписи. Это слишком много для одного дня. Но после появления этой надписи у меня возникло смутное ощущение. Что-то на грани сознания. Не понять. Обо всем этом я подумаю немного позже. Пока есть проблемы поважнее. За стеной слышались крики, грохот и скрип металла. Так, я должен притвориться. Я ничего не знаю, ничего не понимаю. Я вообще не осознаю, что произошло. Я начал оглядываться в поисках угла, в котором можно будет спрятаться и поддерживать образ маленького ребенка. Я сконцентрировался на самых печальных воспоминаниях, и понял, что есть кое-какие преимущества нахождения в теле маленького мальчика. Я никогда не был хорошим актером, но мне удалось вызвать в себе слезы. Через минуту в сарай ворвались закованные в броню воины и старик с парочкой молодых парней в длинных платьях с палками. Замечательно. Я быстро спрятал голову, не переставая всхлипывать. * * * Ворвавшиеся в сарай маги и храмовники застали разгромленный изнутри сарай, разрушенные инструменты, насаженного на вилы орлесианца и плачущего в углу мальчика. Сомнений по поводу того, что он так и не стал одержимым, ни у кого не было. Впрочем, мысли убить его и выдать за одержимого даже не задержались в головах храмовников. Империя Тевинтер являлась колыбелью человеческой цивилизации, но это не значит, что в других регионах Тедаса не было иных людских культур. Экспансия имперцев не остановилась после разрушения королевства Арлатан, наоборот, приобретя столь необходимые плодородные земли, создав боеспособную армию, возглавляемую магами, Империя присоединяла к себе все окружающие земли. Малая горная тропа, разделяющая нынешние государства Ферелден и Орлей, долгое время удерживалась союзом племен. Изначально было воинственное племя аламарри, населявшее эти земли, от которого отсоединились племена авварских горцев, ушедшие к территории Морозных гор, и дикари хасинды, живущие в южных болотистых областях. Никто до сих пор доподлинно не знает, насколько простираются Дебри Коркари. Несмотря на разногласия и постоянные гражданские войны, все три народа объединялись против одного врага — Империи Тевинтер. Могучие и свирепые варвары с гор, дикари, известные своими ловушками и ядами, с шаманами, призывающими тени предков для битвы, и многочисленный народ Аламарри — все они прекращали междоусобицы и сражались бок о бок против более могущественного противника. Целых два века Империя пыталась захватить Ферелден. Два века бесконечных нескончаемых воин, экспедиций, попыток колонизировать огромнейшие территории. В итоге Империя прекратила наступления на данном фронте и усмирила свои амбиции. Они построили крепость Остагар на единственном большом пути между горами, разделяющими современный Ферелден и бескрайние земли Коркари. Величественная крепость, укрепленная магией и жертвоприношениями, с высокими стенами с сотнями закованных в железо воинов, с боевыми машинами, метающими камни и зажигательные смеси в наступающих, перекрывала весь путь — и служила для Империи щитом, обезопасившим её южные границы. Время стирает страх, но не амбиции. Менялись поколения, и на смену старикам, уставшим от войны, пришла новая аристократия, жаждущая славы и признания. Постоянная война прекращалась, и все большее значение имели интриги, а не верные армии и ученики. Неутихающая партизанская война к югу от Остагара шла с переменным успехом. Имперцы уже обладали картами и не плутали по болотам, разрозненные племена становились легкой добычей крупных отрядов тевинтерцев. Но не все было столь радужно. Империя теряла мало своих сынов в открытых сражениях, но чудовищное количество воинов погибало от болезней и ядов, длительных проклятий и призывов шаманов. Донесения, попадающие на архонтовский двор, содержали лишь данные по потерям имперской армии, не затрагивая колонистов и обслугу — и убитыми хасиндами. И колесо войны вновь задвигалось. Многие оказались заинтересованы в обширных землях, заселенных невежественными дикарями, сражающимися деревянными копьями с костяными наконечниками. А если учесть, сколько неудачных штурмов совершили хасинды в попытке захватить Остагар, правительство было абсолютно уверенно в безопасности. Даже если не получится подчинить непокорные племена. Хотя учитывали скорее внутренние интриги, а не поражения войск. Это событие стало легендой среди всех трех народов: хасиндов, авварцев и ферелденцев, считающих себя наследниками аламарри, хотя почти все племена были вырезаны ещё во время двухвековой экспансии. Хотя стоит отметить, что почти все крупные города и крепости были возведены именно имперцами, населявшими Ферелден. Новый виток войны начался с разгрома и истребления карательной экспедиции империи. Все города и населенные пункты, основанные южнее Остагара, были уничтожены. Безымянный герой придумал план по захвату Остагара, и, более того, у него получилось успешно его реализовать. Впрочем, каждый народ, что ферелденцы, что хасинды, что авварцы — считали его своим. Это было большим ударом, пошатнувшим убежденность и незыблемость империи. Союз племен был бы разбит — нельзя сравнить потенциал Империи Тевинтер, захватившей почти весь мир, и силу трех небольших народов, но в это время начался Первый Мор. Мор опустошил и подкосил Империю, которой не было дела до событий, произошедших где-то на окраине, о которой большая часть населения даже и не слышала. Империя воевала со своими богами и порождениями тьмы в течение ста девяноста двух лет. Мор не затронул имперский Ферелден, но у имперцев были и свои проблемы: новые нападения хасиндов с юга, бесконечные набеги авварцев с западных гор, оборотни, эльфы и прорывы Завесы на востоке. Проблем хватало и без почти двухвекового Мора. Начавшаяся позже Гражданская война между старой верой в драконов, почти истребивших человечество, и Создателя, с основным постулатом в требовании контроля за магами, разделила мир на две части. Зародилась она именно в Ферелдене. Многие регионы Империи восстали, подогреваемые проповедями о необходимости надзора за магами, а если учесть, что именно маги были виной Мора… Судьба Империи, казалось, была предрешена. Пока пророчицу Андрасте не предали и не казнили. После начались века кровопролитных войн. Среди ферелденцев не было однозначного лидера ещё долгое время. Лишь во времена Второго Мора Хафтер смог объединить людей против порождений тьмы. В конечном итоге наступил кратковременный мир, пока хитростью, коварством и убийствами Орлей вновь не погрузил Ферелден в хаос, боясь скорее не своего восточного соседа, а того, что сохранившая часть Империи Тевинтер, с которой Орлей воевал уже долгое время, сможет заключить союз и начать войну на две стороны. Там, где оказалось бесполезны солдаты в латах и хваленая конница шевалье, победили шпионы, барды и убийцы, преподнеся Ферелден Империи Орлей на блюдечке. Лишь нынешний король Мэрик смог наконец освободить Ферелден от власти орлесианцев. Война с Империй была сложной. Хоть оба государства и принадлежали Церкви Света, но Белая Жрица так и не смогла выступить посредником для заключения мира. Чем меньше становилась Империя, тем сильнее и жёстче становилась магическая аристократия. Сражения шли на истребления, имперцы брали в плен только ради того, чтобы позже принести пленных в жертву, а шевалье… Шевалье не желали возиться с пленными магами и рабами. Орлей побеждал, буквально заваливая трупами поля сражений. Опытные и сильные маги Империи сжигали, замораживали, испепеляли и разрывали на части солдат десятками. Они железной рукой руководили своими отрядами, их солдаты своими телами закрывали магов, приносящих пленников в жертву для создания очередного заклятья массового поражения. Младшие маги быстро возвращали раненных в строй с помощью исцеляющих заклятий. Даже Командор Храмовников, отправивший своих подчиненных для подавления богомерзких магов, не смог добиться решительного преимущества. Храмовник сильнее мага, очень слабого мага, буквально ученика. Опытный храмовник, добившийся изрядных успехов в противомагических умениях, может победить слабого мага с очень ограниченным количеством заклятий. Но действительно могущественные маги, как магистры Империи, не чурающиеся магии крови, обладали достаточно обширным запасом заклятий, чтобы иметь возможность противостоять способностям храмовников по рассеиванию заклятий. Кровь жертв позволяла продолжать бой даже после Святой Кары храмовников. Объединяя свои усилия, они продавливали защиту храмовников. Победы и поражения, многочисленные потери, роптания орлесианской аристократии и кризис похода вынудили Церковь противопоставить Магистрам и их ученикам выходцев из Кругов. Более слабые, менее развитые и не умеющие сражаться маги старались изо всех сил. Но даже этого было недостаточно. В Кругах было слишком мало магов по причине того, что лишь десятая часть юных адептов доходила до башен. Храмовники предпочитали объявлять их одержимыми и убивать, чтобы получить поощрение от Церкви. Людская алчность не в первый раз извратила законы в свою пользу. Тогда на полях боев Орлей платил огромную цену из-за недостатка магов. Особенно это ощущалось при осаде, где магистры могли использовать весь свой потенциал, не боясь удара храмовников. После этого все случаи «одержимости» детей расследовали Искатели Истины, а попав к ним на допрос, все начинали говорить. Здесь же — пятьдесят храмовников, трое магов и несколько сотен жителей. Кто из них решит проболтаться, чтобы спасти свою жизнь? Стоит ожидать очередь. Взрослые вояки не знали, что делать, успокаивать детей никто из них не умел. Рисковать и травмировать никто не хотел. Это когда в Круг прибудем, можно поприставать к ещё не прошедшим Истязание, но уже достаточно взрослым магессам, даже изнасилование бы простили. К взрослым, уже прошедшим Истязание, подобное не относилось, можно и обжечься. Конечно, её потом усмирят, но разве это имеет значение, если ты мертв? Про издевательства над парнями и мальчиками даже упоминать не стоит, недели не проходило, как кто-нибудь снова оказывался в больнице. Но все это только после сдачи магам Круга. До этого все до дрожи в коленях боялись Искателей Истины. * * * Вперед из разношерстной компании вышел старый мужчина, в длинном коричневом балахоне до пола. Лысый, лишь короткие седые волосы ещё сохранились по бокам головы. Он улыбнулся, и если так он собирался настроить меня на миролюбивый лад, то ему повезло. Улыбка значит, что у меня есть шансы выбраться отсюда живым и здоровым, но будь я маленьким ребенком, я бы больше испугался, глядя на него. Старик приближался ко мне медленно, постоянно щурясь, будто у него было очень плохое зрение. — Не приближайтесь. Открыта новая способность. Владение аламаррийским языком. Умение говорить на основном языке, используемом на территории Ферелдена. Мастерство 0 уровень 0 (1%) Аламаррийский язык, видимо, родной для мальчика. Что ж, мне повезло. Это хоть упрощает мою жизнь. С трудом, но мне, кажется, удалось добавить нотки паники в голос. Я решил вести себя так, как и стоит маленькому испугавшемуся ребенку, то есть паниковать и истерить. — Тише, тише, мальчик, как тебя зовут? Диалог — это очень хорошо. Значит, можно договориться. Я начал медленно вставать, не сводя взгляда с фигуры старика. Хорошо, я отвечу. Как там меня зовут? — Йован. Меня зовут Йован. Я дернулся, увидев шагнувшего вперед мужчину, закованного в латы, с мечом, не уступающим моему нынешнему росту. Старик сразу же среагировал — и под его взглядом латник отошел назад. Видимо, он не так прост, и имеет право командовать. — Хорошо, меня зовут Старший Чародей Суини. Не стоит бояться, я просто хочу понять, что здесь произошло. Йован, может ты мне поможешь и расскажешь? Старший Чародей. Значит, я был прав, и в этом мире существует магия. Больше того, среди магов существует своя иерархия. Структура, некая организация. Это хорошо и плохо. Видимо, меня насильно, если потребуется, присоединят к ней. Хотя все не так уж плохо. Хоть смогу узнать этот мир. Потеря крови, детское тело и общий стресс от всего пережитого очень утомили меня. Разум разумом, но тело-то маленькое. Меня начал бить легкий озноб, а весь отряд, увидев это, слегка напрягся. Пытаясь быть незаметными, они чуть сдвигались, меняя позиции, и своим поведением все сильнее распаляли во мне панику. — Он… Пришел к моим родителям. Они о чем-то говорили, а потом мама привела меня сюда. Сказала вести себя хорошо и не сопротивляться. А потом он пришел, он говорил, какой я хорошенький, и как скучно в Ферелдене. Мне приходилось напрягаться, я не хотел переживать воспоминания мальчика, но я не знаю, что может быть достаточным основанием для них, чтобы понять, что я не виноват. Приходилось смотреть и сразу говорить. Эмоции, испытываемые мальчиком, били через край, от них у меня самого начали течь слезы. — Родители привели его. Он забрал меня и привел сюда. Начал раздевать, я сопротивлялся — он меня ударил. И все приговаривал, что мне понравится. Я испугался, я ничего не мог сделать, когда он снял штаны, то это произошло. Пошла какая-то волна, и его оттолкнуло от меня. Я ничего не делал! Я не виноват! Как ни удивительно, но никто, ещё раз повторю — никто — не напал с хотя бы словесными обвинениями на родителей мальчика, будто это в порядке вещей. Старик бросил недовольный взгляд на чуть двинувшихся вперед латников и они вновь, с едва слышным ворчанием, отступили. — Не переживай, никто тебя не обвиняет. Ты ни в чем не виноват. Успокойся. Хочешь, покажу фокус? Хитрый старикан. Знает, что дети быстро отвлекаются, я бы и сам рад успокоиться, но толком себя не контролирую. — Фокус? Старик немного подвинулся поближе, будто случайно. Вытянутая назад правая рука, оставшаяся неподвижной после предыдущей попытки мечников выйти вперед, замахала, призывая отодвинуться ещё дальше. Ребенок бы не заметил. — Да, ты, наверно, как и многие ребятишки, любишь выступления фокусников? Смотри внимательно, Йован, и не моргай, а то все пропустишь. Суини приподнял посох и ударил им об землю. На его ладони появился маленький, светящийся зеленым шарик. Старший Чародей — теперь я верю, что магия существует — пытаясь подражать фокусникам, подул на шарик. Зеленая маленькая лампочка слетела с его руки и сделала круг по комнате, освещая разгромленный сарай мягким зеленоватым светом. Наверно, попытался заодно оглядеться вокруг и осмотреть территорию, но мне было плевать. Я как завороженный смотрел на огонек. Магия. Это бесподобно. Шарик прилетел ко мне, дергаясь в разные стороны и разбрасывая искры. Самое главное — я прекратил паниковать и лить слезы как безумный. Маг вновь призвал шарик к себе и впитал обратно в посох. — Это Волшебный Огонек. Помогает магу восстанавливать ману. В голове вновь зажглись слова: Волшебный Огонёк. Заклятье. Действие неизвестно, способ применения неизвестен. Маг создает зеленый огонек, освещающий округу. Да, я и забыл про эту проблему. Разберусь с ней позже. Солдаты неодобрительно следили за действиями старика, но молчали. Видимо, титул у него очень даже ничего. Мне было плевать. Я хотел этот огонек, мое первое заклятье. Первая увиденная мною магия. Я чувствовал что-то от этого огонька. Это едва заметное ощущение. Открыта новая способность. Чувство магии. Способность ощущать энергию Фейда в чистом или измененном адаптированном виде. Мастерство 0. Уровень 0. (10%) Ещё эти слова в голове. — Позволь, я помогу тебе. — Что? Он лишь что-то прошептал и взмахнул рукой. Заклятье неизвестно. Восстановлено 8 урона. Повреждения исцелены. Он взял и исцелил ранку просто взмахом руки? Магия и такое способна сделать? Неудивительно, что тут до сих пор бегают в латах с мечами, я бы тоже не позволил развиваться человечеству технологически. Я в шоке смотрел на бок, проверил рукой. Но все реально. — Что это? А я смогу так? Старик спокойно прошел последние шаги до меня и положил руку на плечо. — Конечно, мой юный собрат. Ты маг, и я буду рад новому члену нашего ордена. И мы хотим забрать тебя в Круг Магов, где тебя будут учить магии! Сейчас тебе принесут новую одежду, и мы отправимся, ты ведь не против? Будто у меня есть выбор. * * * — Вот и хорошо. Старый маг прикоснулся ко лбу мальчика, и тот обмяк. Подошедший храмовник едва успел поймать хлипкое тело. — И как это понимать, Старший Чародей Суини? — Как смеяться над моим зрением, так ты первый, а как понять что-то важное, не можешь, Капитан? Храмовник с радостью бы убил наглого старика, он вообще магов не особо любил и с радостью брался за миссии по ликвидации отступников. Но Старший Чародей Суини был уже старым и опытным магом, и даже при наличии такого числа храмовников мог бы убить половину отряда, и, возможно, даже сбежать. Будь он моложе. — Я попрошу Вас не оскорблять меня, Старший Чародей. Старик поднял прищуренный взгляд с тела маленького мальчика на храмовника. — Тебе стоит думать и научиться оценивать последствия, Драсс. Винн стареет, сколько лет пройдет, пока она сможет продолжать деятельность целителя? Пятнадцать? Двадцать? Двадцать пять? И кто её заменит? Андерс или Анейрин? Один только и годен, что шастать по бабам и кабакам, другой с ума сходит по истории эльфов. Этот мальчик первым импульсом разнес сарай и оттолкнул взрослого мужчину, если орлесианца можно назвать мужчиной. Значит как маг он будет что-то из себя представлять, а после сегодняшнего приложит все усилия, чтобы стать лучшим целителем. Воспитать сильного целителя сложно. Посредственности. Все попытки приводили лишь к появлению очередной посредственности. Что Андерс, что Анейрин не были изначально учениками Винн, но именно они могут стать Духовными Целителями. Старик развернулся и пошел на выход. Двое других магов стразу же засуетились вокруг мальчика, среагировав на безмолвный приказ своего наставника. Перед самим выходом Старший Чародей остановился. — Винн ведь лечит не только случайные падения или следы изнасилований, ты знаешь, сколько Церковь направляет людей к ней для лечения? И не более трети — раненные на охоте за малефикарами храмовники, остальные — дворяне, купцы и высшие чины Церкви. Думаешь, Андерсу просто так прощают его выходки? Просто его потенциал не уступает Винн. Учись, храмовник, а то кто-нибудь обгонит тебя и займет пост Рыцаря-командора раньше тебя. А будущий Старший Чародей-Целитель влияет на решение о том, кто займет должность, даже больше Первого Чародея. Не разумно грубить тому, от кого зависит твоя жизнь, не так ли? Храмовник лишь нахмурился, но отправился отдавать приказы о новой одежде для мальчика. Старший Чародей усмехнулся и позвал ближайших храмовников, чтобы донесли его до повозки, пусть и буквально двадцать минут назад ходил резвее молодых. * * * Я проснулся уже давно. Резко, будто меня вырвало из сна. Но не двигался, лишь вслушивался в окружающее пространство. Множество голосов создавали гул, колеса скрипели, а лошади ржали. Подо мной было довольно мягкое и теплое одеяло. Солнце пробивалось через почти закрытые веки и раздражало. — Уже проснулся, Йован? Видимо, я поморщился от слепящего света и выдал себя. — Доброе утро, Старший Чародей Суини. Я как-то уснул. Даже не понимаю, как так вышло. Немного вежливости не помешает. Вежливость никогда не бывает лишней. Старик на мои слова лишь улыбнулся. — Даже удивительно, что ты ведешь себя так. Жизнь довольно странная штука, никогда не знаешь, что возможность найти такой неограненный алмаз бывает даже в таких дырах. Мда, не обращай внимания на бредни старика. Алмаз, значит? По-видимому, показанные мною способности смогли впечатлить Старшего Чародея. — Нет, нет. Я буду рад послушать вас. А что такое алмаз? Пообщаемся. Я полностью завишу от него. — Какая впечатляющая любознательность. Как раз то, что нужно магу! Путь нам предстоит неблизкий. Почему бы не ответить на парочку вопросов? Только сейчас я заметил, что латники окружают нас со всех сторон. Охрана? Или стража, сложно понять. Разница на первый взгляд едва заметна. — Давай сначала я расскажу тебе, что такое огранка. Я не ювелир — это такой человек, занимающийся огранкой камней, но попробую объяснить. Это процесс обработки драгоценных и полудрагоценных камней, таким образом им придают определенную форму для лучшей игры и блеска. Да, я как бы в курсе, хоть и сам не ювелир. — А зачем это нужно? Ну, мы вот разводили свиней на мясо. Они ещё мусор почти весь съедают. А зачем делают огранку и зачем нужны дра-го-цен-ные камни и по-ли-дра-го-цен-ные? Веди себя как ребенок. И узнавай все необходимое. Дети часто задают вопросы, которые взрослым кажется глупыми. Как и коверкают сложные слова. — Полудрагоценные, не полидрагоценные. Это сложно объяснить, но ты ведь уже работал? Не так ли? Твои родители продавали мясо, молоко и яйца, может быть, ещё дерево — за деньги. И на эти деньги покупали необходимые им вещи у других людей. Драгоценные и полудрагоценные камни — это те же деньги, иногда ими и расплачиваются, потому что они стоят очень дорого. И огранка увеличивает их стоимость. Это сложно понять ребенку, но со временем ты поймешь. Золото, серебро и медь. Первые монеты, на бумажные деньги ещё не перешли, как и всегда, камни тоже ценятся, может быть даже в магии. — Понял. Хотя и не полностью. Старик улыбнулся. — Ничего страшного. Я уверен, у тебя есть много других вопросов. Особенно по магии, не так ли? Да, и по миру. Я бы многое хотел узнать. — Ты ведь уже ходил в Церковь? Картина меня, стоящего на коленях, и женщина в платье с символами солнца, читающая проповеди. — Мы посещали Церковь каждые выходные и молились, повторяли слова за жрицей. Я не умею читать. Стыдливо потупим глаза, я могу говорить на их языке, потому что ребенок мог, но читать он не умел. Старик лишь улыбнулся и кивнул одному из магов. Тот начал рыться в сумке и достал книгу. — Времени у нас много, так что давай начнем обучаться. Я верю, ты закончишь обучение и станешь одним из моих учеников. Знаете, что мне все это напомнило? Как-то читал книги, как наши соотечественники попали в прошлое, одна была про десантника, оказавшегося в тридцать девятом году. Он тогда сразу связался со Сталиным и начал рассказывать все, что знал. Забавно, но ему все поверили и делали, как он велел. Паршивая была книга. Слишком нереальная. Другая была про ученого. Он оказался в тринадцатом веке в древней Руси и начал создавать своё собственное государство. Даже смешно было читать, как за десять лет он построил фабрики, закончил разработку биологического оружия и начал захватывать мир. Ладно, поверю, что он может быть умным, но остальные ведь нет. Даже если напишешь подробные инструкции о том, что и как делать, это почти ничего не изменит. Подчиненные может и смогут выполнять некоторые действия, но все равно нужен контроль и руководство. А для этого нужны образованные и знающие люди. Смешно. Но ни в одной из них не было сказано о реальном быте в старые времена. Я привык к чистоте, к удобствам. Вкусной кухне, горячей воде, регулярному мытью. Ко многим вещам. И к специям. Да, их мне не хватало. По большей части мы питались супами и кашами почти без мяса. Кроме солдат, солдаты ели то же самое, но с мясом. И это был первый звоночек. Вроде мы маги. Необычные люди — но солдаты питались лучше. Все же мясо — признак богатства, достатка. Обо всем этом не пишут книги. Люди не задумываются о таком. Но даже спустя века в Фейде, эти сильные мощные запахи, точнее, вонь, были непривычны. Тело привыкло, но разум нет. Тело, что вечно чешется и мешает даже просто стоять. Этот зуд действует на нервы. И вши. Наверно, это хитро — побриться налысо, вместо возни с длинными немытыми прядями, полными насекомых. Вместо грязных, немытых с месяц, а то и два штанов, как и рубахи, мне выдали относительно чистую одежду старшего брата. Отобрали, наверно, у моих «родителей». Впрочем, мне плевать. Будто для меня это имеет какое-то значение. Естественно, старые я сохранил, имущества у меня не так уж и много, так что пришлось постирать и их. Мы остановились у одной маленькой деревеньки, я набрал воды и помыл это старье. В процессе чистки в голове зажглась ещё одна надпись. Открыт новый навык. Стирка. Мастерство 0. Уровень 0(0%) Эти надписи раздражают, а больше всего бесит неспособность понять, откуда они, и являются ли они нормальными для таких как я? Или это последствия сделки с духом Фейда? Не знаю. Но пока я стирал и мыл свои вещи, уровень повышался. Стирка Мастерство 0. Уровень 0(80%) Не знаю, к чему это. Но пусть будет. Хочется этому духу поиграть, пусть играет. Меня больше интересует, как это повлияет на меня. Немного позже мы сели есть. Супы и безвкусные каши. Мы ели их из грязной посуды, моё предложение их помыть даже старик не понял. Бульон очень питателен, так что посуда быстро портится, становится грязной, но моют её чуть ли не когда корка появится. Но уже сейчас есть из этой посуды нельзя. Как и в предыдущий раз, в процессе мытья посуды появилась надпись. Открыт новый навык. Мытье посуды. Мастерство 0. Уровень 0 (40%) Это удивляет. Но привыкаешь. Мы шли пешком, а старик маг сидел в телеге. Нас с двумя другими магами иногда мягко сгоняли. Во время ходьбы появилась новая запись. Открыта новая способность. Ходьба Мастерство 0. Уровень 0 (30%) Я сначала не обратил на неё внимания, привычно проигнорировав, пока она не начала появляться раз за разом с новыми цифрами. — Йован, ты идешь? Тебя что-то беспокоит? Старик Суини подошел ко мне, я быстро оглянулся вокруг и понял, что, задумавшись над этой проблемой, отстал от основного потока. — Я… Мне непривычно, я никогда так далеко не уходил от дома. Понимаете? Старший Чародей улыбнулся, будто невзначай положив руку на моё плечо, и пошел дальше, вынудив меня последовать за ним. — Не стоит беспокоится, Йован. Мир гораздо больше, чем одна маленькая деревенька. А теперь пойдем, мы отстали от остальных. Вроде пронесло и он поверил. Наверно, подумал, что хочу сбежать, как и десяток вооруженных солдат, оглянувшихся на нас. Мне сложно принять новый мир. Я не верил в удачу. Есть обстоятельства, есть ситуации. Нет удачи, есть лишь сложившиеся правильно обстоятельства. Каждый день миллионы людей делают десятки выборов, порождая миллиарды разных возможных ситуаций. Сколько сегодня живет людей? Немного больше семи миллиардов. Конечно, только миллионы могут казаться незначительным числом в сравнении с миллиардами. Сколько живут люди? Это более неоднозначный вопрос, показатели разнятся в зависимости от места проживания и уровня развития страны. И для мужчин и женщин он разный. Но не думаю, что больше 70, где-то 65 примерно в среднем. За столько времени и при таком количестве людей ясное дело, что кому-то может крупно повезти. Исключительно из-за количества шансов. На сколько разбившихся мотоциклистов сколько приходится везунчиков, родившихся «в рубашке»? С остальным то же самое. Сколько человек выиграет крупную сумму в лотерее, а сколько проиграет? Скольким не повезет, события не сложатся, а лишь ухудшатся? Везунчиков мало. Они есть, но их мало. Можно ли считать, что мне повезло? Не знаю. Нет ни одного реального факта о загробной жизни. Но я умер. Умер в больничной койке. Очередная цифра в статистике. Неизвестная переменная, событие или случай, но я оказался в Фейде. Мой личный и долгий ад. Чем не доказательство существования загробной жизни? Эти существа, населяющие его, мои собственные изменения во время нахождения в тюрьме. И под конец — поглощение маленького мальчика. Я уничтожил его, убил и занял его место. И оказался в другом мире. Другой мир. А если есть два, то почему не быть третьему? Что я должен делать? Хочу ли я вернутся обратно? Или должен жить здесь? Чего я хочу? Я так хотел выбраться из Фейда, что не задумывался о другом. Могу ли я тешить себя надеждой, что смогу вернуться обратно, или мне стоит принять моё нынешнее положение и жить дальше? Не знаю. Я никогда не верил во всяких экстрасенсов, колдунов, магов и тому подобное. Людям просто хочется верить. Хочется не задавать вопросы, жить, но не думать. Это просто и не требует усилий. Вера объясняет все и не допускает сомнений. Почему? Людям хочется верить в чудо и мечту. Не важно, религия это или просто чаяния одного человека. В свое время религия, пусть и языческая, объясняла мир. Давала опору людям. Сегодня эти вероисповедания кажутся дикими, но тогда! Тогда они позволили людям объединиться, создавать первые общества и города, религиозные законы заменяли административные. Позже были религиозные войны, из разряда «твой бог неправильный», были и гонения первых научных деятелей — многое о чем можно говорить и перечислять годами. Были и ученые, верящие в свою правоту и пытавшиеся её доказать всеми силами. Они объясняли и познавали мир. Смотрели на мир рационально, пытались создать одну систему, объясняющую все. Но сколько в истории событий, не только связанных с войной, но и в мирной жизни, когда люди всего несколько веков назад и даже меньше века делали невообразимое. Что-то, чего никто не мог ни рассчитать, ни предсказать. Они верили, и их вера давала им силы превзойти свои пределы. Иногда просто нет иных путей, кроме как верить и надеяться. Можно ли сопоставлять веру и науку? Человечество занимается этим уже веками и ответа все не предвидится. Возможен ли был Брусилов прорыв? Когда русские солдаты, имея проблемы в вооружении, питании и прочей амуниции, пробили фронт полностью укомплектованных немцев. Никто такого не ожидал. До такой степени, что немцы даже часть сил увели на более важные фронты. Мог ли Советский Союз победить в войне, когда ему все пророчили поражение в срок от несколько недель до полугода? Но смог, да, на крови, но смог. В то же время фашистская Германия за двадцать лет восстановилась до предвоенного уровня, обеспечила себя и армией и запасами. Хотя должна была медленно затухать под гнетом контрибуций. Они тоже сотворили чудо, они верили в чудо. Пусть и их вера была ложной. А можно ли так говорить вообще. Может ли быть вера ложной или правдивой? Человек просто верит. И не сказать, что это неправильно. Сколько скептиков и критиков найдется на одного верующего или мечтателя? И чем больше мечта, чем большего добился этот мечтатель, чем сильнее вера — тем больше недовольных и критикующих, ругающих его. А ведь именно такие изобретатели и мечтатели, верившие и надеявшиеся на чудо, совершали кругосветные путешествия, летали в космос, всячески изменяли мир. Представляю, как люди крутили пальцем у виска, глядя на создателя паровой машины. А ведь сейчас-то мы знаем, что это изобретение действительно изменившее мир. Я вот думаю, вокруг него нашлось немало порицающих персон. Я не спорю, ещё больше было безумных идиотов, лишь путающих людей. И некоторые из них добились большего признания, чем заслуживающие почестей. Критиковать вообще легко. Можно раскритиковать что угодно: мечту, деятельность или веру, человеческие взгляды или надежды. Это несложно. Любой дурак сможет. Не просто ведь так говорят, что спорить с дураком бесполезно. Самое забавное, что подобное приходит в голову обоим спорщикам. Я надсмехался над людьми, читающими гороскопы, верующих во всё необъяснимое. Я издевался над всей этой чепухой, как я думал. А что в итоге? В итоге я сам оказался частью чего-то непонятного и необъяснимого. Но могу ли я теперь относиться к подобному с тем же скепсисом? Конечно, нет. Не после того, что я пережил. Если бы я мог рассказать это кому-либо из своего мира, то мне бы минимум порекомендовали взять отпуск и отдохнуть. Но теперь все это не важно. Я здесь, и мне нужно решить, что я буду делать дальше. *** Я лежал с чуть приоткрытыми глазами и ждал, пока лагерь проснется. Вчера мы не успели дойти до деревни и пришлось ночевать под открытым небом. Рядом раздался звук треска ветки. Кто-то присел за моей спиной и толкнул меня в плечо. — Просыпайся, Йован. Абелард, один из учеников старика, отправившийся с ним в путь. Он только недавно получил статус мага и фактически является вчерашним учеником. — Я уже проснулся, спасибо. Я поднялся и начал собирать вещи. — Не переживай, как соберешься, приходи к нам. Мы уже начали готовить завтрак. Ты ведь умеешь готовить. Не то что я умел, в конце концов, пока учился в школе, мне готовила мать. Студенческие годы… Лучше не вспоминать, ко всему прочему у меня и соседей довольно быстро появились девушки, они менялись, но одинокими мы не были. Так что именно они спасали нас от голодной смерти или гастрита. А после окончания учебы я снимал квартиру со своей девушкой и другом. Предел моих кулинарных способностей — салат, где ингредиенты нужно просто нарезать, бутерброды, да пельмени или макароны сварить. — Не особо хорошо. Молодой парень улыбнулся и растрепал мои волосы. — Мы тебя научим, хотя бы овощи нарежешь — и то польза. Я кивнул, а Абелард, не теряя времени, направился к только что разложенному другим учеником костру. Удивительно, что они не используют магию. Хотя кроме Суини вообще никто не использует магию, а когда он передвигает вещи или создает воду, все солдаты бдительно следят за ним. Тут определенно существует какая-то проблема. Минут за десять я разобрался со всем и даже разжевал пчелиный воск. В этом мире его используют как замену зубной пасты. Он дешев и его много, но на самом деле редко кто его использует. Из тех, кого я видел, только тройка магов и командир храмовников. Но в то же время действительно дешевый. Это не привилегия элиты, а нежелание большинства. Хотя мне-то какая разница, не хотят — их право. Я спал рядом с другими магами и солдатами, плотным кольцом окружающими нас. Так что сразу приступил к делу. Старшие ученики меня не напрягали, отнеслись ко мне с пониманием, наверно думают, что у меня паника. Нож в руки не дали, просто сказали помешивать кашу, да иногда дергали по мелочам подай-принеси. Через час проснулся сам Старший Чародей, наконец-то. Я одного все не могу понять. Мне никто не объяснил этого, но почему солдаты и командир в том числе относятся к ученикам Суини как к мусору, не слушают их, задирают. Но мы целый час как проснулись и приготовили завтрак, да и, будем справедливы, могли бы отправиться дальше, но ждали, пока Суини проснется сам. Какой-то парадокс. К начальникам всегда более уважительное отношение, это было и останется так навсегда. Солдаты не позволяли себе лишнего к ученикам, но разница в отношении чувствовалась, да и предупреждение, чтобы я не отходил далеко и всегда держался рядом с Суини… Мне бы подобного не сказали, если бы не было на то причины. Ещё два часа мы ждали, пока старик умоется и медленно поест, лишь когда у всех вокруг начало заканчиваться терпение, Старший Чародей спросил, когда же мы отправимся. К чему эта игра? Я не верю, что он не видел, как всех бесит его медлительность, что все уже давно готовы, а он только проснулся. Да и его показная неторопливость и старческая беспомощность, слишком уж вызывающая, я видел пару раз, как он резво сам прыжком залезал на телегу и передвигался быстрее черепахи с переломанными лапами. Но нет, вместо этого он будто специально провоцирует конфликт и требует помощи даже в самом малом деле. Ничего не понятно, но, по всей видимости, его статус не оспаривается, раз остальные терпят и лишь бросают недовольные взгляды. *** Путешествие было довольно скучным. Мы шли. Каждый день. Почти без остановок. Если первые дни мне было интересно смотреть вокруг, то теперь уже давно нет. И так все понятно: деревня и ничего кроме. Пейзажи сменялись один за другим, но не вызывали во мне никакого отклика. Я ждал очередной возможности расспросить Суини. Старик оказался весьма словоохотливым и был рад, что нашелся внимательный слушатель. Шаг правой ногой, шаг левой ногой. Как мне это уже надоело. Кажется, будто наш путь никогда не закончится. Я уже устал и хочу спать. Детское тело очень слабое, в тебе будто бурлит энергия, но она быстро заканчивается. А бороться с усталостью очень сложно. — Йован. Обращение вывело меня из состояния полудремы. Я быстро оглянулся, и увидел, что Старший Чародей внимательно на меня смотрит. — Иди сюда, хватит плестись в хвосте. Я и не заметил, как отстал от нашей повозки. Ученики уже накрыли новый стол, так что маги уже приступили к обеду. В животе заурчало, но я сдерживался и придерживался роли скромного ребенка. Быстро подбежав к повозке, я шел следом и внимательно смотрел на Суини. — Долго собираешься стоять? Запрыгивай уже. Уговаривать меня не нужно и так надоело идти на своих двоих. — Я просто не знал, можно мне или нет. По кивку старика один из учеников дал мне лепешку и бурдюк с водой. — Спасибо. Я отламывал маленькие кусочки лепешки и медленно пережевывал их, временами запивая водой. — Пора понемногу начинать твоё обучение. Первое, что ты обязан помнить всегда, Йован, ты — маг. Ты — другой. Обычные люди и их мораль мало к тебе относится, находясь и живя среди них, ты обязан им следовать. Но обычные люди никогда не смогут понять тебя. Это сложно осознать, особенно в таком юном возрасте, но я все объясню тебе. Старик оглянулся вокруг, я успел заметить, что он обращал внимание на солдат вокруг. Едва заметный сигнал и обслуга, слуги, что шли с нами столько времени, готовили еду и убирали за солдатами, отвлекли наших надзирателей. Иначе их не назвать. Слишком явно и нагло они себя ведут. Не похожи на телохранителей, но как раз подходят под образ надзирателей. — Перед тем, как вы начнете, можно мне задать один вопрос? Суини немного склонил голову на бок и с интересом на меня посмотрел. — Давай. Мне нужно понять парадокс отношения и моё положение в средневековом обществе. К какому именно я сословию отношусь. — Вы мне не объяснили, что значит Старший Чародей. Вы учитель и наставник, наверно, как старейшина в деревне. Вы сказали, что мы идем в Круг, но я не знаю, что это такое. Я понимаю, что там меня будут учить и кроме меня там будет много магов. — На твои вопросы я отвечу и все объясню. Но начну, пожалуй, с другого, чтобы ты мог видеть всю картину. Твоя жизнь в деревне среди крестьян ограничивает тебя. Ты умный и сообразительный, а главное спокойный парень, подобные тебе редко появляются, чаще всего приходится иметь дело с глупыми и необразованными, упертыми людьми. Научатся парочке заклятий и думают, что лучше всех и знают все. И ведь они даже не желают никак это исправлять. За сообразительность я ему благодарен, конечно, но легко таким быть, когда уже прожил столько времени. — Но ты все ещё ограничен. Предел твоих знаний заключается лишь в Песне Света, которую прочел местный священник. Да, и то, сомневаюсь, что он умеет читать. Ты, кстати, умеешь? Я немедленно покачал головой в знак отрицания. Разговор приобрел удивительные мотивы. — Придется научиться. И как можно быстрее. Я и не был против подобного. Только ближе к делу. — Люди не единственная раса, населяющая Тедас. Кроме нас, людей, в мире существуют иные разумные расы: чаще всего встречаются эльфы, гномы и кунари. Ты видел их? Эльфы такие щуплые и худые, у них острые уши и большие немного выпученные глаза. Я видел, когда был в Фейде, но покачал головой. — А низких коренастых людей? Их лица часто покрыты татуировками. Большая часть из них отращивает бороду или бреются налысо, и всегда, всегда гномы на поверхности вооружены. Про кунари же спрашивать не буду. Эх, ладно. Гномы, только я их не видел, как и кунари. Возможно, позже мне представиться случай. — Задолго до нашего появления, и когда я говорю нашего, я имею в виду людскую расу. Так, задолго до нашего появления в этом мире Тедас населяли эльфы и гномы. Кстати, Тедасом называется наш мир. Эльфы царствовали на поверхности. У них были свои государства, своя культура и история. Эльфы объединялись в Долы, но в отличие от людей они оставили многие земли пустынными. Ограничиваясь лишь один лесом и Долом в нем. В Ферелдене тоже жили эльфы и существовал свой Дол. Не стоит думать, что это были маленькие территории. Раньше Лес Бресиалиан занимал почти всю территорию нынешнего Ферелдена, вплоть до Морозных гор. Ах… ты не знаешь, что такое и Лес Бресиалиан и Морозные Горы. Хорошо, к этому мы перейдем позже. Самое главное, ты должен запомнить, что в мире на поверхности жили эльфы. Даже сейчас можно найти свидетельства существования их уничтоженной культуры. Гномы в свою очередь безгранично властвовали под землей. Они возводили подземные города, величественные и большие, рыли и стоили тропы, связывая свои жилища в одну сеть. Говорят, и это обоснованно, что Глубинные Тропы, созданные древними гномами, простилаются под землей всего Тедаса. Хоть в одном Толкиен не врал: эльфы в лесу, а гномы под землей. Вопрос в другом: человечество стравило своих врагов между собой или произошел катаклизм? — Первые люди были дикарями. Наши предки собирались в племена и расселялись по всему миру. Мы побирались остатками эльфийского стола. Нас часто использовали как слуг и рабов. А те, кто были свободными… Возможно, они даже завидовали рабам. Гонимые как дикие звери, брошенные всеми, одинокие в новом мире и неспособные защитить самих себя. Древние люди были игрушками в руках эльфов. И так продолжалось долгое время. До тех пор пока дракон Думат, Дракон Тишины, не дал людям оружие. Науки, знания и магию. К нему присоединились и другие драконы, и именно они стали учителями будущих лидеров человечества. Их ученики объединяли разрозненные людские племена и создавали первое людское государство — Империю Тевинтер. И эльфийские Долы были уничтожены в ходе длительной войны. Нам повезло, что первые правители людской расы смогли договориться с гномами, выкупая оружие и магический минерал — лириум. Люди вырезали и подчиняли бывших хозяев. Империя росла и расширялась, подчиняя себе мир. Но первые Боги — драконы покинули мир. Они исчезли и первожрецы стремились их найти. Драконы… Эльфы… Гномы… Куда я попал. Значит, эльфы и гномы враги людей. Остроухие мне так и так не нравились, так что лично для меня ничего не изменилось. Но существование разумных драконов изменило картину моего мира. Хотя это же мир магии. — Магия вот что отличает нас от обычных людей. Мы черпаем силу из Фейда, мы переделываем его и воплощаем своей волей в реальность. Объяснить, что такое Фейд сложно, нужно многое понять и осознать. Но поверь мне, ты уже обращался к нему за помощью. Уже менял реальность своей волей, когда убил того чел… когда защищался, и мы тебя нашли. Мой ад — это сила? Фейд позволяет использовать магию? Эти идиоты добровольно туда лезут? Ради магии. И способностей. Среди людей всегда найдутся те, кто готов на все ради силы. — Фейд существует, и он населен множеством существ, большинство из них опасны для нас. Духи и демоны. Вторые пытаются поработить нас, взывая к самым худшим эмоциям: алчности, гневу, гордости. Общению с населяющими Фейд существами я научу тебя позже. Как и сопротивлению их влиянию. Гордость и Разум. Демон и Дух. А кем я был? — К Древним Богам — драконам можно относиться по-разному. Большинство, за исключением сохранившихся остатков Империи Тевинтер, их презирают и ненавидят. В большинстве своем это относится к странам Андрастианской Церкви, иным они безразличны. Народы, верующие в Кун, считают их врагами. Но именно они помогли людям, они взяли над нами опеку и превратили из животных в разумных людей, создавших людскую цивилизацию. Но Боги Империи исчезли. Покинули ли они своих подопечных, ушли куда-то или, может, легли в спячку — точно не известно. Человечество в лице Империи Тевинтер оказалось предоставлено самому себе. Хотя Боги исчезли, вера в них не поколебалась. И первожрецы, составляющие костяк и основу власти в Тевинтере, искали их. Они продолжили предыдущую политику и присоединяли к себе окружающие территории как на севере и юге, так и западе и востоке. Так продолжалось долгие годы и поколения, пока магистры Империи в очередной раз не попробовали найти ушедших Богов. Довольно странное у Старшего Чародея отношение к Древним Богам, хотя, получается, что особым уважением среди людей сегодня они не пользуются. — Первожрецы пытались найти своих богов. Но очередная попытка оказала существенное влияние на весь мир. Они проникли в Фейд и вернулись монстрами. Чудовищами. Главным врагом всего мира — порождениями тьмы. Церковь учит, что именно магистры виноваты в этом, что они пытались дойти до трона Создателя, и бог проклял их и человечество за их проступок. Он заточил Ложных Богов в тюрьмы, и наказание мира — порождения тьмы, пытаются найти их и пробудить. В то же время гномы утверждают, что порождения существовали всегда и появились в глубинах земли. Кроме этого, Древние Боги исчезли гораздо раньше появления порождений тьмы. Порождения тьмы. Может быть те статуи, что я видел в Фейде, посвящены именно им? — Порождения Тьмы — бич нашего мира. Их кровь — яд, даже своим присутствием они распространяют Скверну, распространяя болезни, а иногда и подчиняя и преображая свои жертвы в себе подобных. Быстро, очень быстро они начали захватывать территории Империи Тевинтер и Глубинные Тропы. Тысячами они шли в бой, умирали, но новые приходили им на смену. Первые месяцы и Империя Тевинтер, и гномье королевство не знали о их особенности, и многие стали жертвами распространяемой порождениями Скверны. Отравленная еда и вода, новые болезни, сложные для лечения, множество раненных… Это было ужасное время. Но даже тогда к ним не отнеслись серьезно. И это было нашей ошибкой. Империя Тевинтер, как оплот силы людей, недооценила нового врага и позволила им расплодиться слишком сильно. Их бездействие стало причиной множества поражений на поверхности и почти окончательной гибели гномьего королевства. Глубинные Тропы буквально утопали в порождениях и Скверне, и с их помощью твари начали вырываться на поверхность в иных местах, разрушая всю картину войны. В ответ на это почти все выходы на поверхность с Глубинных Троп были уничтожены. Империя бросила гномов на растерзание порождениям и собиралась с силами. Нельзя сказать, что они не были правы — на поверхности буйствовал Оскверненный Древний Бог. Первый из драконов, первый учитель человечества, стал нашим врагом. Думат превратился в Архидемона. Неуязвимого и почти всесильного. Это сильно ударило по идеологии жителей Империи. Встречались и те, кто считали, что Бог ими недоволен и хочет их наказать. Они даже не сопротивлялись порождениям и позволяли себя пленить, обращать в себе подобных или убивать. Это было ужасное время. Уже позже появление Архидемона начали называть началом Мора. Первый же Мор был самым сложным, никто не знал своего врага и как с ним бороться, не были известны его возможности. Почти два века Империя воевала с Оскверненным Богом и его новыми слугами. Этот факт лишь доказывает силу Империи — если первые несколько десятилетий войны шли более или менее в равных возможностях, то потом Порождения Тьмы были гораздо сильнее и многочисленнее людей. Но будто даже этого мало… Оскверненного Бога невозможно было убить. Участившиеся поражения привели к более серьезным мерам, и магистры бросили все силы против врага, выступив против своих учителей. Но не могли убить Думата окончательно. Почти в каждом сражении магистры Империи, иногда жертвуя собой, убивали Безумного Бога, но каждый раз он появлялся вновь. Долгая война с предсказуемым результатом. Чем больше времени проходило, тем больше людей верили, что это конец. Агония и ничего кроме. Агония. Да, я могу понять это чувство обреченности, когда ты пытаешься бороться, но все бесполезно. Как тогда в больнице. — Оскверненный Бог возрождался из раза в раз и не было среди противостоящих ему кого-то равного или хотя способного убить раз и навсегда. Ситуацию ещё больше усугубляла людская жадность и амбиции. Общий враг должен был всех объединить, но уменьшающиеся земли и ресурсы лишь подливали масла во внутреннюю борьбу в Империи. Слишком часто за два века виновными в поражении людских армий были не сами порождения тьмы, не прибывший Оскверненный Бог, а банальные попытки враждующих группировок разобраться с противниками чужими руками. Особенно часто такие действия имели место в первые годы войны. Первожрецы, сильнейшие магистры, стали первыми порождениями, до этого они железной рукой правили величайшим из людских государств. И они исчезли вслед за своими Богами. В то время, несмотря на возрастающую угрозу порождений, многие подчиненные ранее территории захотели независимости. Назревала Гражданская война на фоне нарастающей борьбы за главенство над Империей среди претендентов. Почти все высшие чины вполне обоснованно думали, что едва регулярные армии прибудут к порождениям, Империя одержит закономерную победу. Так и происходило первое время, пока почти все солдаты не слегли с отравлениями Скверной и не перешли на сторону порождений. Люди всегда остаются людьми и даже при угрозе уничтожения все равно пытаются получить больше власти. Те ужасы, что он рассказывает. Это не просто войны между людьми ради ресурсов и денег. Это общий враг, стремящийся уничтожить всех. Я не видел ещё порождений, но если они из Фейда и подобны тем статуям… Наверно, магов как раз и используют как оружие против подобных тварей. Ведь, как упоминалось, основу военной мощи Империи составляли маги. — Нас спасает лишь то, что они неразумны. Да, они устраивают ловушки, да, они пытаются окружать. Но вооружены они оружием крайне паршивого качества, даже когда используют подобранное с павших людей, оно быстро портится из-за влияния Скверны. Они глупы. Их ведут инстинкты и действия легко предсказуемы, в противном случае они бы уже подчинили весь мир. Особенно стоит отметить существование полуразумных особей и магически одаренных. Их маги так же слабы, но довольно многочисленны. Мне приходилось с ними сражаться. У них очень ограниченный запас заклятий, у большинства очень слабая магическая сила, хотя и встречаются исключения, обладающие невероятной силой, но проблема в ограниченном количестве заклятий сохраняется и у них. Он внезапно повернулся на шум, источником которого оказался командир надзирателей, приближавшийся к нам с парочкой телохранителей. — Хватит на сегодня. Не отвлекайся и ешь, Йован. Позже займешься чтением и вычислением. Старик встал и спрыгнул с движущейся телеги. Напоследок он подмигнул мне и направился к командиру. Оба ученика занялись своими делами, им пока было не до меня, так что на час-два я буду предоставлен себе. Не долго думая, я воспользовался ситуацией и решил прилечь и отдохнуть. Удивительный мир. Некие порождения тьмы… Как они до сих пор не уничтожили человечество. Исходя из рассказа кажется, что это самый настоящий зомби-апокалипсис, только ещё хуже. Слишком многое нужно понять, слишком много вопросов. Двести лет некоторое государство воевало против этих самых порождений тьмы. Секта Богов-Драконов, и Драконы истребляющие людей. Как так вышло. Непонятно. Это сложно для понимания. Я пока не хочу думать об этом. История не закончена, и пытаться что-либо понять по большей части глупо. Странно другое, он упоминал, что Империя Тевинтер существует до сих пор. Что была своеобразная Гражданская Война, что были внутренние восстания за независимость. В этом нет ничего удивительного, если бы нечто подобное произошло где-нибудь в США, довольно мало бы нашлось желающих отправить помощь сиюминутно. Что Европа, что Азия и Россия предпочли бы немного подождать. В конце концов, кому нравится, когда им угрожают, приказывают и пытаются диктовать условия, угрожая экономической и военной мощью. Удивительно другое, что Империя все же сохранилась, в своё время подавила все смуты во время войны с порождениями. И это при том, что все лидеры были мертвы. Как человечество выжило, а не перебило само себе в процессе деления власти — неизвестно. Но уж точно ни о какой гуманности думать не стоит. Я и не ожидал подобного от этого мира. Никогда бы не подумал. Но на вопросы о моем будущем я пока не получил ответа. Так что ничего не остается, как лечь, закрыть глаза и смотреть как постепенно шкала выносливости растет, а чувство усталости и сонливости понемногу покидает тело. Через час меня легонько толкнули, и я сразу проснулся. Уже отдохнувший и выспавшийся, все же бессонная ночь сказывается на моем состоянии, особенно если учесть детское тело. — Присаживайся, буду учить тебя читать. Абелард отошел в глубину телеги и начал раскладывать вокруг несколько книг. Целый день до самого вечера мы занимались изучением алламаррийских букв, то есть учились алфавиту и чтению простейших слов. Как более разумный человек, я быстро попытался понять язык, его принципы, да и многие вещи мне не нужно объяснять много раз, что ещё больше упрощает процесс. Говорить я умел, так что мне требовалось научиться читать, что намного упрощало процесс. На протяжении всего урока навык рос, как и показатель владения языком. Но я не обращал внимания и продолжал заниматься. Позже меня оставили читать вслух женский роман, попросту нечего было читать, а оба ученика отправились готовить ужин. Наш караван остановился и готовился к ночлегу. Сегодня мы опять будем ночевать под открытым небом. Я даже немного привык к телу. Пропала паника, да чувство дискомфорта уже не так сильно нервирует. Стоило бы отметить факт моего везения — Суини и остальные списали моё состояние на шок и не трогали меня слишком часто. А редкие разговоры со стариком успокаивали. Хотя не спорю, что он старается, располагает к тебе, и это дружеское и теплое отношение очень успокаивает. Пока все ложились спать я сидел у костра и продолжал читать роман. Глупый, излишне женский, но приходилось читать. Выбора не было. Мы поужинали уже с полчаса назад, я даже успел помочь разобраться с посудой и приготовить еду. Сейчас же я был предоставлен самому себе и продолжал своё обучение. Одно преимущество таких книг — в них подробно показывается быт и жизнь людей, хоть аристократов и в излишне романтизированной манере. Но все же лучше чем ничего. — Тебе не стоит читать в темноте, Йован. Я поднял глаза на подошедшего ко мне Старшего Чародея. Он присел рядом и смотрел на огонь. — Когда я пришел в Круг ещё ребенком я тоже много читал, это хорошая привычка. Твоё любопытство окажет тебе хорошую службу в будущем. Я так же как и ты сидел рядом с горящими факелами и читал. К тридцати годам я уже почти ничего не видел. Так что не стоит читать в темноте или полумраке, Йован. По крайней мере, пока не научишься этому заклятью. Волшебный огонек заклятье старшего чародея Суини Округу осветило мягким зеленым цветом и шарик завис надо мной. Стало действительно гораздо удобнее и светлее. — Читай громче, Йован. Я сам хотел прочесть эту книгу, но с удовольствием послушаю, как ты читаешь. Абелард рассказал, что ты научился очень быстро. Кивнув, я продолжил читать вслух, только произнося слова громче. «Гер-цо-ги-ня И-зо-ль-да про-ч-ла пи-сь-мо лю-би-мо-го и от-пра-ви-ла-сь в сво-ю ком-на-ту» (пишу не по слогам, а как читает племянник моей девушки)))) Мне не сложно, а со Старшим Чародеем мы действительно поладим, я надеюсь. *** Следующие дни были невероятно однообразны: проснуться, умыться, помочь убраться, после занятия по чтению и математике. Я решил не больно строить из себя идиота, так что развивался очень быстро. Вычисления, пусть в этом мире использовались напоминающие римские символы — но все равно было довольно легко. Удалось узнать больше об этих порождениях тьмы и истории мира. Старший Чародей Суини оказался крайне эрудированным и начитанным человеком, он вскользь упоминал, как его привлекали для сражений чаще всего против порождений, изредка для подавления крестьянских бунтов и войны. Порождения тьмы почти все время проводили под землей в Глубинных Тропах, а с редкими отрядам регулярные войска справлялись и так. Впрочем, раз на раз не приходиться — случалось, что отряд был через чур многочисленным и представлял реальную угрозу. Зачастую такие отряды перед ликвидацией успевали опустошить пару-тройку деревень, а бывало и маленький город с хлипкой стеной. Другое дело — Мор. Очередной Древний Бог оскверняется порождениями тьмы и вылезает наружу. Ситуация кардинально меняется, когда неуправляемая и тупая толпа мяса получает стоящее руководство. Такие порождения подбирают оружие павших, вооружаются щитами, даже строят осадные оружия. Каждое освобождение Оскверненного Бога — новый Мор. Церковь и большинство людей считают, что после убийства всех драконов Создатель простит человечество и порождения исчезнут из мира. Ещё во времена Первого Мора, когда все побольше земель оказывались подчинены порождениям, когда миллионы тварей бродили по земле и вели непрекращающиеся битвы с Империей, раздираемой внутренними противоречиями, появился Орден Серых Стражей. Уставшие от трусости и внутренних игр аристократов, не способных объединиться перед лицом общего врага уже полтора века, лучшие воины и маги Тевинтера основали свой Орден. Орден, чьей единственной целью является борьба с порождениями тьмы и Архидемоном. Неизвестно каким образом и как, но они чувствовали порождений тьмы, были гораздо сильнее и выносливее обычных людей и в отличие от большинства других фракций побеждали. Регион за регионом они освобождали земли от порождений и Скверны, побеждая в сражениях и истребляя чудовищ. Естественно в сравнении с другими они казались непобедимыми. Люди устали от войны и Мора, они боялись и потеряли всякую надежду и Орден стал оплотом, вокруг которого сосредоточились все силы человечества. В итоге, именно они обеспечили окончательную гибель Думата, Дракона Тишины и завершили Мор победой Империи. Ещё долгое время приходилось сражаться с отдельными большими группами порождений, но без единого командования они уже не были столь опасны. Всего Моров было четыре. И каждый раз Серые Стражи сражались с порождениями в первых рядах, сплачивая людей против общего врага. На самом деле из истории своего мира такие Ордена довольно быстро исчезали, раскалывались или истреблялись. Во многом из-за того, что пытались получить больше власти в свои руки, в то же время Серые Стража полностью отказались от светской власти, посвятив себя бесконечной войне с порождениями. Думаю, именно это и спасает Орден, как и вечная угроза порождений тьмы. Как я понял, порождения малыми группами вылезают на поверхность довольно часто, и силы, чтобы с ними бороться выделяются регулярно. А Скверна и погибшие являются лучшим напоминанием для всех, что угроза никуда не делась, и труд Ордена продолжается. Вроде бы не такие уж и плохие ребята, особенно если учесть, что они находятся вне закона любого государства. Чтобы понять всю прелесть и потенциал этого Ордена, нужно понимать положение магов в современном мире. Моры и порождения не только доказывают необходимость существования Ордена Серых Стражей, но и не дают забыть публичных виновников их появления — магов. Хоть Суини и пытался сместить акценты жизни магов в Круге, но по лицам учеников и поведению солдат, которых называют храмовниками, все далеко не так спокойно. *** Проклятье моего нового мира — порождения тьмы. И считается, что именно из-за магов они появились. Долгие века войны, постоянные непрекращающиеся стычки и господство Церкви, пропагандирующей контроль за магией и её носителями… В совокупности выглядит очень неприятно на самом деле. Как я узнал храмовники действительно являются надсмотрщиками магов. Их Орден был создан с единственной целью — контроль за магами в Круге и ликвидация отступников. Недавно был момент, когда Георг зажег костер с помощью потока огня в дождливый вечер. Вокруг не было сухих веток, про поленья я даже и не говорить не буду, и все мучились, дрожа от холода и неспособности разжечь костер. Один взрослый храмовник с сединой поднял засветившуюся руку и через нас прошло что-то. Огненная вспышка. Заклятье. Создает поток огня, способ применения неизвестен. Автор Георг. По коже прошли мурашки. Такое чувство будто облили ледяной водой и одел одежду на пару размеров меньше. Но заклятье исчезло. От обоих учеников стало гораздо меньше ощущаться магией. Раньше они видимо поддерживали на себе несколько заклятий. После начался скандал, храмовник требовал, чтобы маги зажигали костер как нормальные люди и не пользовались мерзкой магией. Крики становились громче и конфликт разрастался до тех пор, пока не пришел Старший Чародей Суини и командир храмовников. Старик как-то быстро решил спор, командир вновь пошел на попятную, как и другие храмовники. Удивительно. Куда делся их воинственный настрой? Занимательное зрелище. У этих так называемых храмовников есть способы борьбы с магией, а то я уж подумал, что магов можно остановить лишь ядом каким-нибудь. А тут воины, но не просто же так их так много? Для чего пятьдесят храмовников на трех магов? Статус Старшего Чародея Суини? Или это не статус, а заслуженный титул? Признание его сил и способностей. Не хочу, пока я не собираюсь лезть в подобные вопросы. Слишком много нового, и требуется время, чтобы принять подобные изменения. Единственное, что важно — магия существует, и мне нужно её узнать. Несмотря на отношение к магам, мы все же существуем и живем. На нас не объявлена официальная охота, пусть нас и сдерживают. Абсолютно уверен: существует бесчисленное количество дополнительных правил и законов относящихся только к магам. Значит, все же Круг — закрытое место, где я буду под надзором храмовников, изредка меня будут выпускать «порезвиться» в качестве ударной силы войск. *** Уже вторую неделю мы идем, и дни вновь стали однообразными. Днем я сидел в телеге и занимался чтением и письмом, хоть ходить не нужно. А то пешие переходы мой детский организм переносил крайне негативно. Приходилось заниматься готовкой, но это терпимо и жить не мешает. Даже такое разнообразие в жизни я приветствовал. К вечеру мы свернули с дороги и направились в сторону замка, выделяющегося на горизонте даже на фоне гор. Мы шли, а я слушал истории Суини, пока было время. Покончив с историей Моров, мы продолжили занятия по истории Ферелдена. Меня успокоило, что Моров было четыре и со всеми ними справились, тем более последний был уже так давно, что может мне и повезет. У меня пока только одна мысль: прибыть в Круг, научиться магии, возможно получится найти путь обратно. Участвовать в различных войнах, тем более с подобными тварями… Нет, я ожидаю, что воевать при необходимости меня научат, но меня больше пугает вероятность отравиться и умереть. Столько трудов, чтобы вновь вернуться в реальный мир и бездарно умереть из-за яда. Восторг от того, что я жив понемногу утихал и пришло недовольство. Недовольство бытом. Для меня, как человека, почти всю жизнь прожившего в городе, было очень сложно ходить в походы. Но в походах ещё ничего, средневековая реальность кардинально отличается от прошлой привычной жизни. Конечно, все познается в сравнении, но существование прошлого комфортного мира лишь больше усугубляет мою печаль. Кажется, будто эта дорога никогда не закончится. Как представлю, что где-нибудь в 17-18 веке дорога в Сибирь и обратно могла занять годы… И у меня такая ситуация. Лишь дорога, лес и засеянные поля. Через несколько часов мы вошли в большую деревню, разместившуюся вокруг крепости. Город оказался по настоящему большим: на взгляд кажется, что здесь минимум сотня домов. И это без учета самой крепости. Я выглянул из телеги и решил немного пройтись. Интересно, здесь уровень жизни не отличается от видимого мною ранее? На окраинах стояли самые бедные, частично сломанные дома, а чем ближе к крепости, тем чаще появлялись более аккуратные, даже редкие каменные или дома с оградой. Почти у всех был свой маленький огород. Будто не деревня, а дачный поселок в пригороде города, где только огород, и по выходным приезжают городские. Очень редкие мастерские, я видел всего одну, рядом с которой сидел довольно старый мужчина и лепил посуду. Процессия немного замедлилась: из крепости навстречу нам прискакал отряд всадников в броне, с флагами и тому подобным. Наша процессия остановилась, пока герольд обсуждал что-то с командиром храмовников. Целый час мы сидели и ждали, пока договорятся начальники. Будто такая сложность, но скорее всего весь спор в цене. Все же пятьдесят солдат, три мага, я и обслуга. Нас почти восемьдесят человек, думаю это довольно существенная сумма требуется хотя бы накормить всех один раз вечером. А ещё нужно расквартировать всех, а ведь это тоже деньги. Наверно нас заселят по одному двум в разные дома окружающие крепость. По мере диалога к нам приходил один из заместителей командира, и одна из телег с людьми отсоединялась и отправлялась в лабиринт домов и огородов. Иначе и не назвать этот городок. Я лежал и смотрел на небо. Всегда раздражает ждать. Ожидание, пожалуй, самое худшее. Когда ты ждешь чего-нибудь, и не знаешь, что с тобой будет. Конечно, это не относится к такой ерунде, что происходит сейчас. В крайнем случае, я переночую в телеге вновь. Мне пугает другое — наглость и агрессия. Мирные жители, крестьяне и ремесленники относятся к магам крайне негативно, про храмовников я вообще молчу. Да, можно сказать, что живя бок о бок с магами они могли стать мягче, но с другой стороны фанатики — это фанатики. И меня это пугает. Старик Суини всю жизнь провел в Башне Круга. Я боюсь своей возможной жизни в этом мире. Я не знаю, насколько все будет плохо и это напрягает меня. Заставляет нервничать. — Долго нам так сидеть? Абелард, сидевший напротив, лишь улыбнулся на моё нетерпение. — Долго, Йован. Только начали заниматься храмовниками, хорошо будет если закончат не глубокой ночью. Другой ученик потянулся и взял одну из предоставленных мне книг. — Нее, хорошо то, что там Старший Чародей Суини. Помнишь прошлый раз? Абелард поморщился на высказывание, а мне было все же интересно какие границы подлости и ненависти храмовников. Он посмотрел на меня и ответил на немой вопрос. — Это было ещё до того, как мы нашли тебя. Схожие обстоятельства, только местный банн подумал, что маги ему не опасны, раз вокруг так много храмовников. Старший Чародей был занят в городе до поздней ночи и вернулся уже после того, как нас распределили. В общем отправил он нас в хлев к свиньям. Старик может и добрый человек, особенно в сравнении с Ульдредом или Винн, всегда может найти компромисс. Идет навстречу ученикам, помогает, ты поймешь позже. Тогда я в первый раз увидел его злым, по-настоящему разозлившимся. Он тогда сжег и хлев и несколько соседних домов. Георг усмехнулся на это. -Да, такой скандал поднялся. Храмовники сразу бросились в атаку, но не вышло. Видел у многих ожоги на лицах? Действительно ожоги были у многих. У пары десятков точно. — Не думаю, что это сошло бы кому-то с рук. Но наставник Суини — Старший Чародей, один из претендентов на звание Первого Чародея. Да и ситуация была неоднозначной. Ведь хоть он маг, но он Старший Чародей, обладающий достаточной властью. Кроме этого люди не пострадали. В любом случае все обошлось для самого Суини. Будь это кто-нибудь другой — его бы усмирили. А... Ты ведь не знаешь. Абелард протянул другу флягу с вином и продолжил рассказ. — Не оценивай свою жизнь в Башне на примере даже нас, не то что Старшего Чародея. Пока для храмовников ты никто и звать тебя никак. Ты не представляешь угрозы, у тебя нет сторонников и титулов. Мы оба полноценные маги, прошедшие экзамен и получившие посох. Георг так вообще скоро получит следующую ступень в иерархии. Но максимум на что ты можем рассчитывать — что храмовники не нападут на нас просто из-за того, что много выпили или хочется подраться. Он взял флягу обратно, глотнул и смотрел сквозь меня, будто вспоминал что-то. — Нас считают проклятыми. Знаешь, в ряды храмовников принимают далеко не всех, но любого, пострадавшего от магов. Тебе повезло — мы оказались рядом, и ты заинтересовал Суини. Ты сам не понял как, но ты смог убить взрослого человека. Не думай, что твой случай уникальный. У многих, почти у всех способности проявляются в стрессовых ситуациях. Тебя вел инстинкт, ты атаковал того орлесианца. Может быть ты и не помнишь, но ты разбил весь тот сарай. Весь. Будь там твои друзья, знакомые или родственники — ты атаковал бы и их. С этим ничего не поделаешь. На самом деле тебе очень сильно повезло, совсем немного времени прошло с войны на независимость с Орлеем и принципиально никто не хочет наказывать тебя за такое. В другое время тебя бы казнили, виноват ты или нет. Он вновь сделал глоток и замолчал ненадолго. Я молчал, мне наконец рассказывали правду без прикрас. — Ты не представляешь, как часто первое пробуждение магии заканчивается трагедией для обычных людей. Конечно, зачастую страдают простолюдины и будущего мага не наказывают. Все же мнения простолюдинов — это мнение простолюдинов, и никому оно не интересно. С другой стороны, как я уже говорил, в ряды храмовников набирают далеко не всех. Но жертв пробуждений магии, выживших или потерявших родственников берут без вопросов. Естественно они и до вступления в Орден храмовников не особо жалуют магов, а после обучения становятся жестокими, принципиальными и негибкими. У магов много запретов, чем выше твой статус, тем меньше ограничений на тебя действует, но самое сложное время как раз ученичество. После очередного глотка он случайно уронил флягу, и в телеге начал распространяться кисловатый запах вина. — Они будут провоцировать тебя. Не думаю, что даже Старший Чародей будет специально следить, чтобы защитить тебя. Они будут пытаться вбить в тебя послушание силой. И едва ты используешь против них магию — ты труп. Тебя либо казнят на месте, но скорее всего проведут суд. Даже не надейся, что результат будет в твою пользу. Как бы там не было, итог один — или ты мертв или усмиренный, что мало чем отличается от смерти. Георг смотрел на своего друга, но молчал. — Жестокие фанатики, пылающие ненавистью к нам, магам, будто мы виноваты, что родились одаренными. Ты хороший и умный парень, Йован. По-этому прошу послушать опыт старших: не ведись на провокации. Они всеми силами будут пытаться вынудить тебя ответить им, нагрубить, нарушить правила. Пока ты не пройдешь испытание и не получишь посох, ты никто. И тебе нужно будет выживать. Абелард замолк на минуту. — Храмовники присутствуют на занятиях. После они будут издеваться над тобой, припоминая твои ошибки и неудачи. Не только в учебе, но и в личной жизни. Будут называть неудачником, оскорблять и измываться над тобой. Всеми силами, любыми способами. Все это направлено на то, чтобы уничтожить тебя, чтобы вбить в тебя неуверенность и сомнения в себе. И стоит тебе ответить — ты нарушишь правила. А это временный карцер и уже физические наказания. Сами храмовники часто будут нарушать правила, все же они действуют группами, то есть имеют свидетелей своей невиновности. Кроме этого никто тебя не будет слушать при разбирательствах, не важно прав ты или нет. У тебя нет прав пока ты не получишь посох. По-этому держись с другими магами, лучше всего взрослыми. Не ходи никуда один. Не задерживайся в библиотеке, чего бы интересного ты не нашел. Всегда будь на людях, чтобы было как можно больше магов вокруг. Ты не имеешь прав и твой голос не учитывается. Они могут тебя избить, если не будет свидетелей и ничего за это им не будет. Он быстро приблизился ко мне, и меня обладало запахом перегара. — Запомни, Йован. Держись от них подальше. Учись хорошо, не позволяй им сломать тебя. Теперь я понимаю. Да, я понимаю и его пьяное состояние, и то что он мне сказал. Это только кажется, что ты такой сильный и тебе на всех наплевать. Можно обрасти дубовой шкурой, но это требует времени и внутренней силы, развитой уверенной в себе личности. *** — Собирайтесь. Грубый отклик вывел меня из размышления. Я вскочил из-за резкого пробуждения и оглянулся вокруг. Один из офицеров храмовников терпеливо стоял и ждал, пока мы проснемся. Пока ждали уже настал вечер и на улице стало темно. Георг сноровисто начали собирать сумки с вещами. — На телеге или пешком? — деловито поинтересовался Абелард, присоединяясь к сбору вещей. Я даже сразу не понял, что он имел в виду. — Пешком. Телеги отправят в другое место. Отложите вещи Старшего Чародея, он переночует в замке. Все же надеюсь, что это не будет хлев с свиньями. — Давай быстрее, Йован. Я спать хочу. Неприятно быть мелким ребенком, почему-то каждый считает своим долгом обвинить непонятно в чем или сказать очередную очевидность. Они ведь даже ещё не собрались, а я просто за книгой вернулся. — Я уже готов! Через полчаса мы уже пришли к дому. Кажется, нам предоставили какой-то заброшенный или нежилой. Но тепло, нигде не продувает, довольно чисто, так что побросав тряпки и вещи, мы легли спать. *** Мне наконец представилась редкая возможность подумать о подарке Разума. Довольно необычно, почему он изначально помог мне, пусть и подобным образом. Тот же Демон Гордости был не особо дружелюбен, да и откровенно враждебен. У нас была сделка. Он что-то сделал, из-за чего я могу жить в реальном мире. Но на самом деле неизвестно нужна ли мне было его помощь. На эмоциях, от эйфории возможности вновь ощутить себя живым я согласился. Но стоило ли? Я не вижу никакой разницы. Его вмешательство привело к одному — появлению этих надписей. Реально же невозможно понять: нужно было ли мне принимать помочь или стоило отказаться. Тем более мальчика Йована я поглощал и без помощи различных духов или демонов. Столько вопросов. Слишком много вопросов. Когда я переместился в тело, я не мог дышать. Точнее дышать то я мог, только у меня отсутствовал соответствующий рефлекс, как у новорожденного, буквально только что родившегося. Я же не знаю, что он сделал со мной, но была ли это попытка избавиться от меня? Возможно. Не стоит пренебрегать такой возможностью. Тем более простой и безопасный способ. Не надо никаких сражений, и нет никакого риска, а цель почти была достигнута. Ведь у меня был конфликт с демоном Гордыни, мы сражались, если это можно так назвать. Я то даже сейчас не понимаю, как я это делал. Но я побеждал. И он остановил меня, точнее бой. Мог он воспринимать меня как врага? Возможно на самом деле. Видовая принадлежность крайне важна. Расизм даже не в явной форме здесь я уже видел и не раз, по отношению к тем же эльфам. Существует ли подобное и может ли расизм существовать среди демонов и духов? Скорее всего. действия слишком неоднозначны, слишком много неясностей и нельзя однозначно трактовать произошедшее со мной. В целом, я жив, у меня есть тело, так что наверно я зазря подозреваю духа Разума в подлости. А первые проблемы, как отсутствие рефлекса дышать, невозможность что-либо ощутить органами чувств — случайность или обычная проблема. Все же опыта и знаний о перемещении в чужое тело у меня нет. Приму за гипотезу, что дух меня не обманул, а все остальное — трагическая неприятность. А теперь самое важное — эти надписи. Они появляются, когда совершаешь действия. Опыт растет при соответствующей деятельности. То есть носись тяжести или ходишь — растет показатель способности. Я решил сначала попробовать не ждать эти самые надписи, а вызвать. Хотя бы общий список показателей и способностей. Я по разному пытался, думал о себе, давал мысленные команды-приказы, но все без толку. Так и продолжалось и вряд ли мне бы удалось достичь успеха, но пока я лежал и думал, о иных путях воздействия, я расслабился. В состоянии полудремы я чувствовал себя, полностью отдался ощущениям, на грани сознания передо мной встала преграда. Тонкая едва заметная, но если надавить, то становилась крепче алмаза. В первый раз ощутив сопротивления я сбился, и мне пришлось опять пытаться сосредоточиться. Я бился о стену некоторое время. Но она все так же оставалась непробиваемой. Как бы я не пытался, чтобы я не делал, но мне не удавалось достичь хоть каких-нибудь результатов. Я бил эту стену, пинал, толкал, но все бесполезно. Никакого толку от этого не было. Наверно час я пытался её пробить. У меня выскочило несколько уведомлений Рассеянная концентрация. Способность использования заклятий. Мастерство 0. Уровень 0. (3%) Связь с Фейдом. Уровень 0 (1%) Безумие 0. Но никакого толку от этого не было. Я как не понимал, что мне делать, так и не понимаю до сих пор. Лишь проще было концентрироваться и все. Мне надоело. Я присел на пол и оперся на стену. Все эти попытки меня вымотали немного. Уровень выносливости и маны показывал близкий к нулю. Какой-то замкнутый круг. Уведомления появляются сами и по своему желанию, иногда реагируют на мои мысли, но специально вызвать общую информацию не получается. Если подумать, то получается вызвать информацию об отдельных навыках и способностях. Опять же какая-то неконтролируемая ерунда. Я сидел и ждал. Идей у меня не было, но я пытался. Через некоторое время меня захлестнуло знакомое чувство непостоянства и бесконечной изменчивости — Фейд. Как тогда, когда я был на своем плато. Меня заполняла эта сила, я вскочил пытаясь понять, что изменилось. Если судить по показателям, то Чувство магии и связь с Фейдом возросла. Рост навыков и способностей, связанных с Фейдом, более острое ощущение энергии Фейда в себе. Да, показатели очень удобны, упрощают понимания, в некотором смысле. Я оглядывался вокруг, пока не увидел тонкую трубку, нить, выходящую из основания моего черепа и уходящего к стене. *** И как это понимать? Проблем с манипуляциями с Фейдом я раньше не замечал. Мои воспоминания идеально воспроизводились по первому желанию, а танцы около стены повышают навык. Я попробовал воспроизвести в памяти пейзаж или вещь, но Фейд уже не спешил воплощать мои фантазии. Значит, все же я теперь лишен подобных способностей. Я внимательно осматривал нить, связанную со стеной. Она не тянулась, но если отходить, то удлинялась. Рвать её я не пытался, как-то не кажется мне это безопасным. Я вернулся к осмотру стены, если я уже осмотрел себя и нить, то нужно вновь заняться стеной. Маленькая трещинка. Тонкая, едва заметная, через которую и проходит нить за стену. Я прикоснулся к ней и мне показалась, что она стала немного, даже незаметно для глаза, но шире. Удар энергии Фейда пришедший ко мне в ответ, нет, не Фейда. Это сопротивление стены. Фейд я ни с чем не спутаю. Но находиться здесь мне стало проще, будто дышится легче. Резкие, тошнотворным рывком меня выдернуло и сквозь сон я услышал. — Просыпайся, Йован! Меня трясли за плечи, и я с трудом раскрываю глаза. — Я уже проснулся, дайте мне ещё пару минут. Голова трещала, раскалывалась от боли и очень хотелось спать. Даже взрослому организму сложно не спать весь день. Сложно, но не невозможно, детский же организм взбунтовался не на шутку. Мало того, что проведя всю ночь изучая Фейд, я не отдохнул. Что довольно спорно, если учесть, что все мы отправляемся в Фейд во время сна. Самая большая проблема в том, что я очень устал. Будто вновь целый день шел пешком без возможности отдохнуть. Абелард разглядел меня получше и остановился. — Ты в порядке? Ничего не болит? Как ты себя чувствуешь? Сказать правду или нет? Чувству себя разбитым. — У меня просто болит голова, ничего более. Хотел сказать, что плохо спал, но с учетом того, что я маг и время сна мы проводим в Фейле, где всегда есть риск стать одержимым… Лучше не стоит так делать. — Помнишь свой сон? Где ты был? От удивления я даже глаза открыл, но сразу же отвернулся, чтобы не выдавать себя. — Не переживай, такое бывает у всех. Обычно достигается тренировками, а не приходит само. У каждого своё восприятие и место, но бывает и как у тебя. Видимо, по тебе последние дни ударили очень сильно. Лежи здесь и не вставай. Я поговорю со Старшим Чародеем. Присмотришь? Это наверно уже Георгу, а не мне. Значит мне не стоило так переживать? И меня не объявят врагом народа и не казнят? Не знаю, что они там подумали, но лучше пусть продолжают думать так же. Мне же легче. Георг принес стакан с водой и заставил выпить. Я же воспользовался свободным временем и сдался наступающему сну. Через секунду я вновь оказался рядом со стеной. Все так же: темнота, стена и нить. Ничего нового, но если так продолжиться, то когда мне отдыхать? Если даже во сне нельзя отдохнуть. Я просто хочу спать, мне уже не так интересен ни дух Разума ни надписи — ничего. Имя: Йован (Гость) Раса: (Почти?) Человек … (возиться и переписывать все… думаю не стоит) Это издевательство. Хоть добился своего. Уведомление скрылось, я вновь захотел прочесть и оно появилось. Получается, что теперь я могу его вызывать. Это хорошо. Параметры. Навыки. Способности. Оценка моих способностей, произведенная духом Разума? Как-то странно, мальчик Йован мог магией оттолкнуть все, а я не могу. То есть характеристики мои, а не его. При этом сила, ловкость и тому подобное явно относится именно к телу, а не ко мне. То есть не к разуму. Это очевидно, я же страдаю от детского тела: не могу переносить тяжести, та же выносливость почти никакая. Ни тем приемом Йована так и не владею. А стоит овладеть и как можно быстрее, а то возникнет крайне неудобная ситуация, когда я не смогу продемонстрировать свои способности в Круге. Мне нужно отдохнуть, я уже не могу ни о чем думать. *** — Он давно спит? — рядом раздался уверенный голос Старшего Чародея, обычно он другой, буквально всячески подчеркивает свой возраст. А тут отдает приказы резко и уверенно, никаких пауз и интонация совершенно другая. Раздался звук отодвигаемого стула, и звон раскладываемой посуды. — Давно. Сами понимаете, что с ним случилось. Мы дали ему воды и он отключился, — спокойно отвечал на вопросы Георг. — Плохо. Я знал, что он талантлив, и в обычных обстоятельствах был бы рад, но сейчас нет времени. Слишком много внимания отнимают разбирательства с банном и храмовниками. Как не вовремя… — тихо закончил размышлять слух Суини, — разбуди его, Георг. Немедленно заскрипели половицы, и меня аккуратно толкнули в плечо. — Йован, просыпайся. Старший Чародей хочет поговорить с тобой, — мягко будил меня ученик. Демонстративно открываю глаза и притворяюсь, что не могу понять, где нахожусь. Рядом оказывается Абелард и протягивает глиняную чашку с ароматным напитком. Голова все так же раскалывается, а весь сон я провел около стены в Фейде. — Добрый вечер, Йован. Как ты себя чувствуешь, — Старший Чародей обратился ко мне своим привычным старческим голосом. Я попытался встать, чтобы показать своё уважение, но голова тот час отозвалась приступом боли и головокружения, так что я прилег обратно на кровать. Пока я боролся с болью, даже не заметил, как Суини оказался рядом и положил ладонь мне на лоб. Немного полегчало. Совсем чуть-чуть. Неизвестное заклятье. Снимает боль, способ действия неизвестен. Автор Старший Чародей Суини. — Лежи и не двигайся, — то ли Суини то ли один из учеников уложил меня. Я судорожно думал, как мне реагировать на все, что рассказывать, а о чем умолчать. — Георг рассказал мне о том, что тебе снились сны. Расскажи, — последнее слово звучало больше как приказ. Неизвестное заклятье. Внушение доверия, способ действия неизвестен. Автор Старший Чародей Суини. В голове стало пусто, даже боль отошла на второй план. — Я оказался в темном, хотя нет, не темном. Разноцветном. Меня казалось бы окружала темнота, но в ней были краски. Оттенки. Сияния. Я не могу объяснить. Вновь он положил мне ладонь на голову и перед глазами мелькнула картина из сна. — Понимаю, но что было дальше, Йован, — продолжил свой допрос Старший Чародей. — Я оставался на месте. Я так думаю. Я никуда не шел и ничего не делал, только смотрел. Рядом со мной появилась преграда, я не видел её, лишь ощущал. Она была мягкой, но когда я попытался её пройти, то ощутил сильную боль. Будто она ударила меня в ответ. А после этого появилась нить — она связывала меня и что-то за этой преградой. Пустота в голове рассеивалась, а боль постепенно уходила. Неизвестное заклятье. Снимает боль, способ действия неизвестен. Автор Старший Чародей Суини. Неизвестное заклятье. Восстановление ауры, способ действия неизвестен. Автор Старший Чародей Суини. — Йован, ты слышишь меня? — Да, — тихо шепчут губы. Такое облегчение, что боль отступила, и мои страдания наконец завершены. — Я знаю, ты хочешь спать, но запомни: никогда, ни при каких обстоятельствах не трогай эту преграду. Звук захлопнувшейся двери отдался болью в голове. — Учитель Суини, храмовники и банн договорились. Просят вашего присутствия, — обратился к старику Абелард. Я даже не заметил как он уходил. — Как не вовремя… Георг, не позволяй Йовану уснуть, пока я не вернусь и расскажи немного о Тени и снах обычных людей, — Старший Чародей, показательно кряхтя, встал и направился к выходу. — Как ты себя чувствуешь, Йован? — сразу же рядом со мной оказался Георг. — Плохо. Голова болит. Хочется спать, — еле отвечаю я. — Тебе нельзя. Ни в коем случае не засыпай, мне придется разбудить тебя, если потребуется. Отлично. Я так устал и хочу отдохнуть, а этого мне не позволяют. — Фейд. Странное место. Нигде в мире никто не сможет ответить на вопрос чем является Фейд на самом деле. Фейд — мир иллюзий и лжи, населенный демонами и духами. Позже в Башне Круга тебе расскажут многое, обучат использовать энергию Фейда и тому подобное. Пока тебе нужно знать, что все: эльфы, люди, не важно. Все в своих снах отправляются в Фейд. Хотя считать Фейд местом снов не стоит. Наши разумы направляются в Фейд, и кроме магов никто не помнит, что там происходит. Ни один за всю историю никто из не обладающих магическими способностями не может рассказать своих снов. Мы, маги, даже не знаем, встречают ли они демонов или духов. Наш разум так же отправляется в Фейд. Ты видел его. Если честно, то для каждого он свой. Ты видел темноту с оттенками или красками, у меня пустыня с красным небом, а у Абеларда пещеры. Фейд по своему прекрасен, свой изменчивостью и нестабильностью. Мне нравится. Хотя многие маги терпеть не могут Фейд и все, связанное с ним. Как по мне вместо того, чтобы ныть на свою судьбу лучше бы смирились и жили дальше. Быть магом здорово, быть особенным, одаренным. Обладать силой, выделяющей тебя из серой массы миллионов людей. Это прекрасно. Быть уникальным. Согласен. Со всем. Мне хватило бы для счастья быть живым, но магия… Такое нельзя ожидать. Люди — эгоисты. А магия сила одного. Человечество создает орудия труда, которым может воспользоваться любой другой человек. Да, требуются специальные знания, но воспользоваться может каждый. Развитие через механизмы или орудия труда, без разницы как называть, это развитие общества, а не каждого члена социума. Магия же развития одного. Мне нравится. Думаю, я относился к магии бы иначе, если бы ей не владел. — Почему мне так плохо. Почему Старший Чародей и ты дергаетесь из-за какого-то сна? Георг заткнулся. Сквозь полуприкрытые веки я видел, как он несколько раз хотел сказать, но молчал. — Ничего невозможного. Это решаемая проблема. Даже не проблема, в некотором роде столь ранние сны — это хорошо. Они обычно появляются позже, много позже. Ты чувствуешь себя уставшим и вымотанным, ведь твой разум не отдыхал. В Круге первые пять лет нас учили и готовили только ко снам. К возможности пережить сны без последствий. Ты же провалился в Фейд без подготовки. Редко, но такое случается. Поэтому тебе пока нельзя спать. Твоё состояние будет ухудшаться из-за Фейда, тем более ты получил ответный удар стены. Некоторые думают, что стена создана Создателем, другие, что древними магами или она естественная преграда между мирами яви и снов. Главное, что ты должен помнить — попытки пробить стену провоцируют ответный удар. Его силу ты смог ощутить. Хотя ты всего лишь толкнул, едва надавил, ничего более. Если бы ты попытался пробить её — она уничтожила бы тебя. В следующие сны я даже пальцем не пошевелю. К черту Фейд. Я пробыл столько времени там и даже не знал о подобном. Стена мне не мешала никогда, я даже о её существовании не подозревал. — По моему я просил проследить за Йованом и не дать ему уснуть, а не пытаться объяснить все сложности, преследующих магов на протяжении жизни. С этими словами рядом со стеной начал проявляться сначала силуэт, потом очертания, а потом и сам старший чародей. -Учитель… -Покинь нас, Георг. *** Старик присел рядом на кровать. Выглядел он уставшим. Похоже переговоры с банном и храмовниками проходили не лучшим образом. А тут ещё и я. Не то чтобы мне было стыдно, меня больше заботит моя возможность спать, но как человек я его понимаю. — Георг тебе кое-что уже успел рассказать. Так что перейдем сразу к делу. Как ты уже знаешь, разум живых попадает в Фейд, и лишь мы, маги, осознаем своё присутствие в Фейде. Тебе нужно научиться контролировать свой разум во сне. Кроме этого ты получил ответный удар от преграды. Опиши мне место, где ты проснулся? — усталым голосом сказал старик. — Темнота. С мерцающими оттенками и силуэтами вокруг. — Нить. У тебя была нить? Светящаяся нить, связывающая тебя и уходящая куда-то вдаль, — резко спросил Старший Чародей. Говорить или нет. Черт. Я не знаю, что правильно, а что нет. Какой вариант подходящий и вписывается в картину мира. — Да. Была, но не рискнул её трогать. — Правильно. правильно. Следующие дни ты будешь медитировать вокруг магических камней. Твоя цель — научиться выпускать магию из своего тела. А до тех пор я помогу тебе. Как это все не вовремя… Неизвестное заклятье. Погружает в сон, способ действия неизвестен. Автор Старший Чародей Суини. Мои века отяжелели, на секунду я ожидал, что меня разбудят, но уснул. Оказавшись в уже знакомом месте, я висел как и в прошлый раз в темной пустоте. — Вот черт, — пробормотал я, ожидая окончание сна. *** Старая обветшалая крепость не внушала ни уважения ни трепета. Построенная ещё во времена доорлейского Ферелдена крепость банна Готтфрида Веттина не была важным стратегическим и тактическим местом, даже большой торговой точкой. Даже в лучшее времена она больше подчеркивала статус владельца земле, чем была оплотом силы в регионе. Во времена главенства Орлея путь основного войска как раз проходит по Имперскому Тракту, так что прадед нынешнего банна Готтфрида попросту сдал крепость завоевателям, сохранив за собой статус и увеличив территории за счет более несговорчивых соседей. Восстание же не прошло мимо этих земель. Все, обладающие хоть какой-то властью разделились, были и сторонники власти Орлея, но большинство поддерживало новоиспеченного короля Мэрика. Отец банна Готтфрида направил своего младшего сына в ставку короля, заставив его присоединиться к восстанию. Сам же со старшим воевал на стороне Орлея. Баланс сил в стране колебался постоянно, но однажды Логейн со своим войском прибыл в регион. Несмотря на свой статус Логейн был и оставался выходцем из простого народа — крестьян. Лишь природная хитрость, разумность, дружба и абсолютная преданность королю обеспечили ему благородный титул. Больше всего он ненавидел орлесианцев. Потеряв жену, родителей и свою прошлую жизнь по их вине, его ненависть не имела границ. Жалеть предателей, то есть ферелденцев на стороне угнетателей, он даже и не думал. Хлипкая крепость продержалась ночь. Объединенный удар магов во главе с Ульдредом буквально уничтожил крепостные стены, открыв дорогу солдатам. До сих пор хватает одного взгляда чтобы увидеть все разрушения, понесенные замком во время войны. Вместо крепких ворот до сих пор стояли сколоченные деревянные. Крепкие каменные башни были разрушены, а стены были пробиты. Пусть некоторые пробоины удалось заделать мусором, оставшимся со времен войны, но большинство попыталась замаскировать под дополнительные ворота. Вечно открытые, лишь по ночам прикрытые хлипкими деревянными воротами. Замок банна Веттина переживал не лучшие времена, как и сам банн. Ферелден просыпался. Солнце вышло из горизонта и разгоняло ночную тьму. Первыми просыпались животные: петухи кукарекали и вытаскивали шумом заспанных людей. Солнце едва встало, а по деревне уже ходили люди. В деревне всегда хватает чем заняться и нет времени на безделье: то за живностью нужно ухаживать, то запасы на зиму готовить, а это не только еда, но и топливо. Перечисленное — всего лишь малая часть необходимых работ летом. Нет развлечений кроме слухов. Высказывание, что в деревнях все знают обо всех тоже возникло не на пустом месте. Люди суетились. Сотни женщин готовили своим мужьям, отцам, братьям и сыновьям завтрак. Молодые девушки направились в замок, прислуживать банну и гостям. Всем нашлось дело. Младшие по мере сил помогали старшим и учились по ходу дела. Меня разбудили поздно, наверно дали отдохнуть после предыдущей бессонной ночи. За что я им был очень благодарен на самом деле. Удар Фейда или просто усталость, но чувствовал себя невероятно паршиво — будто бы я пил долго, вдумчиво и мешая некачественный алкоголь, страдая параллельно мигренью. — Доброе утро, Йован. Как себя чувствуешь? — ко мне подошел улыбающийся Абелард. Хм, а засыпал я в другом месте. Где я теперь? — Я в порядке. Мне гораздо лучше, чем вчера, — ответил я. — Учитель дал распоряжения, так что нас перевели в соседние с ним комнаты. Старший чародей и Георг отправились разгребать вечные проблемы с храмовниками и жрицами, да и банн требует помощи. Знаешь, ты конечно молод и почти ничего не знаешь о Церкви, но это так забавно. То как люди молятся своему создателю, ходят в церковь, отдают последнее священникам или баннам, но все равно винят во всех грехах нас. Они не желают ничего менять или исправлять. Они ждут чуда? Возможно, но за чудесами они обращаются именно к нам, магам. Нет. Им не нужно избавление от их невзгод — им нужен лишь объект для ненависти. Ладно. Тебя это пока не касается. Да и меня попросту уже достали окружающие недоумки… Еда на столе, я приду через полчаса. Будь готов к этому времени. Пока я одевался и ел, я размышлял — между всеми тремя магами есть одна общая черта: обида на других и пренебрежение к обычным людям, пожалуй. Средневековье не просто так многие считают худшими веками в истории человечества. Возможно, и здесь время не самое лучшее для жизни. Я уже второй раз слушаю, как другие ученики Старшего Чародея делятся со мной наболевшим. Их раздражают неграмотные люди, бесит церковь, бесит отношение к ним. Они гордятся собой, своими способностями и откровенно презирают всех, кто ими не обладает. Можно назвать это высокомерием наверно. Даже заносчивостью. Но она обоснована. Мне уже приходилось общаться с другими людьми, кроме магов и они откровенно раздражали: слуги держались за символы церкви и чуть ли не через каждое слово молились полушепотом, будто я серийный маньяк, только и думающий, как бы их сподручнее было выпотрошить. Я понял ещё кое-что. Нас боятся. Обычные люди боятся магов до дрожжи в коленях. Я не знаю, что им наплели и что рассказывали о магах, но к нам они относятся как к чудовищам. Они ненавидят нас. Они боятся нас. Они презирают нас. Они считают себя лучше нас. Это бесит. Чертовы недоумки, не умеющие ни писать ни читать, не способные думать, живущие в своей маленькой скорлупке и не видящие ничего вокруг. Идиоты всегда бесят и выводят из себя любого чуть более умного человека. Пожалуй, худшее проклятье: пожелать начальника-идиота. Впрочем, дело в том, что люди вокруг не командуют. Так что подобное ко мне не относится. Люди вокруг лишь тихо ненавидят и презирают нас. Жить среди них то ещё мучение. Отчасти поэтому я и общаюсь лишь со Старшим Чародеем и его учениками. Это проводит меня к одной мысли — сколько было восстаний магов и является ли Старший Чародей на самом деле революционером? Ведь его ученики настроены довольно негативно к людям, но если честно, то мне без разницы. Меня не особо жалует такое отношение. Люди неравны, и при нынешней ситуации я презираем всеми и живу с надсмотрщиками-храмовниками. Если все изменится, то я не буду против. В комнату вернулся Абелард с маленьким мешочком. Он молча расчистил место на полу и начал чертить кривоватый круг со звездой внутри. На каждом углу он разложил по мутно-белому камню. — Так. Ты готов, Йован? , — не дожидаюсь ответа, Абелард продолжил. — садись в центр и сконцентрируйся. Твоя задача выпустить магию вокруг себя. Кристаллы среагируют и изменят цвет. Каждый маг чувствует свою магию по разному, так что мой тебе совет — вспомни тот случай, когда ты выпустил свою магию в первый раз и попробуй повторить. Все занимайся, у меня тоже есть дела, но я буду рядом. Меня не отвлекать. Выпустить магию? Как черт возьми? Где объяснений или хоть какая-то конкретика? Пытаться сливаться с памятью парня… Тем более вспоминать почти совершившееся изнасилование взрослым мужчиной… Даже от того как это звучит в голове меня бросает в дрожь. Лучше я найду другой способ. Магия-шмагия. Будто я что-то о ней знаю. Ровным счетом ничего. Впрочем, лучше попробовать последовать советом разных йог, монахов и ниндзя, разрекламированных в своё время по всему миру. Вариант первый: почувствовать внутри себя некий мистический огонь, центр жизни или что-нибудь такое. Я сидел. Честно пытался не двигаться и сосредоточиться на своем теле. Я сидел и из-за всех сил сопротивлялся телу, вдруг решившему, что сейчас самое время почесаться, чихнуть, зевнуть или сделать хоть что-нибудь. Я сидел, стараясь не уснуть. Я сидел и бесился. В конце концов мне надоело. В этом нет ничего удивительного: тело переполняет энергия и желание двигаться, а я строю из себя монаха храма Шаолинь. Я решил отказаться от идеи как-то пытаться парадировать популизированные методы медитации из своего старого мира и решил попробовать свой старый способ, который я использовал, когда страдал мигренью или попросту уставал. Успокоившись я вернулся в центр звезды, игнорируя насмешливый взгляд Абелард, и уселся в центр. Я закрыл глаза и вытянул руки будто держу сферу в руках. Я немного сжимал руками сферу, а потом отпускал, повторяя действие раз за разом. Через какое-то время мне начало казаться, будто между рук у меня не воздух, а что-то настоящее и плотное. — Аккуратно, постарайся не терять концентрацию. Внезапно раздавшийся рядом о мной голос Абеларда волне очевидно привел к прямо противоположному результату: я испугался да так, что подпрыгнул, а шар лопнул, породив ударную волну. Очнулся я после того, как меня облили водой. — Не стоило тебя пугать, Йован, — сказал Абелард, улыбнувшись. Странно, что вокруг него мерцала полупрозрачная сфера. С трудом открыв глаза, я увидел совершенный мною разгром. По комнате будто ураган прошел: мебель перевернута, вещи раскиданы. Черт. Чую заставят меня убираться. — У тебя неплохо получилось, Йован. Весьма неплохо. Пусть вышло не так как ожидалось, но начало положено. А пока… Приберись тут. Вечером зайду к тебе, без меня не занимайся магией. Что ж. Это оказалось сложнее чем я думал. Мне потребовалась почти неделя, чтобы закончить обучение и получить новое заклятье — Щит Маны. Мне объяснили, как защитное заклятье его уже давно не используют, тем более это не заклятье в прямом понимании. Все что требуется — контроль своей магии. В Фейде будет возможность окружить себя щитом и сохранить разум защищенным от видений Фейда. Я сидел и учился контролировать свою магию. Мне потребовалось всего два дня, чтобы научиться выпускать свою магию и зажигать все пять камней. Сейчас я уже почти неделю занимаюсь следующим этапом: звезды не было, были лишь семь кругов внутри каждого по камню в разных направлениях, только задача осталась той же. Потом добавились камни, которые, наоборот, не нужно касаться выпускаемой магией. С каждым разом занятия становились сложнее, но у меня получалось. Старший чародей и ученики не забывали хвалить меня и напоминать о необходимости отдаваться занятием на полную. Честно признаться, когда у меня получились моё первое заклятья это было удивительно. непередаваемо. Поразительно. Совершать своим желанием что-то, считавшееся невозможным, приятно тешило моё эго и подстегивало заниматься с ещё большим усердием. Но все хорошее заканчивается — закончился и краткий отдых в замке. Мы наконец отправились в путь к башне магов. Создано заклятье Ударная Волна. *** Был полдень. Я въезжал в Денерим на белом коне в окружении гвардейцев Кусландов. Следом за мной шло моё войско, кавалеристы держали знамена и приветливо махали толпе, стройные ряды солдат в железных доспехах синхронно маршировали, входя в город. Следом шел обоз с тучными мешками, набитыми захваченными драгоценностями, тканями, золотом и серебром, медленно плетясь следом. Народ ликовал. Люди, благородные и плебеи, все они радостно кричали и приветствовали победителя, бросая мне под ноги зерно, цветы и лепестки роз. Красавицы чуть ли не выпрыгивали из своих платьев лишь бы обратить моё внимание на себя. Денерим встречал своего победителя. Завоевателя Орлея. Защитника. Пример для каждого жителя Ферелдена. Тэйрн Хайевера, ведь после моих ранних побед отец не мог поступить иначе, кроме как объявить меня своим наследником. Даже герои предыдущей войны: Король Мэрик, тейрн Логейн Мак-Тир и эрл Эамон склонили свои головы, признавая мою воинскую доблесть и мудрость. Принц Кайлана, мой старый друг, признавал моё превосходство. Ферелден буйствовал, ожидая своего героя — меня, Айдана Кусланда. — Молодой господин, пора просыпаться, — прислуга эльф растормошил меня, пробуждая ото сна. Проклятье. Опять всего лишь сон, а такой приятный. Так не хочется просыпаться и вылезать из теплой постели, но уже доносятся крики Нэн, ругающей на чем свет стоит нерасторопных слуг, крики дозорных и ржание мулов, прибывших с утра пораньше торговцев. Все как обычно, ничего не меняется. Я как и десять лет до этого сейчас проснусь, встану, умоюсь, спущусь на завтрак, утренние молитвы с матушкой Меллол, несколько часов уроков со старым Олдосом, а после отправлюсь тренироваться к гвардейцам вместе с моим другом Роландом Гилмором. Все как всегда. А что в это время будет делать мой брат? Мой старший брат, Фергюс, будет рядом с отцом, учиться у него вести дела и управлять Хайевером. Его ждут переговоры с купцами и общение с приезжими благородными, суды. Все это время он будет учиться и общаться с отцом. Вечером заскочит на вечернюю тренировку и отправится в очередной раз в гости к кому-нибудь из ближайших вассалов. А мне только и остается, что махать мечом. Это несправедливо. Только из-за того, что он родился раньше, он получит все, а я стану начальником дружины или стану руководить парочкой деревень. Если останусь здесь. Мир столь велик, в нем так много возможностей стать кем-то большим и выйти из тени отца и брата. Я Айдан Кусланд сам добьюсь всего. Стану завоевателем, легендой Ферелдена, тем кто захватит Орлей и земли хасиндов. Я уже все решил для себя: мне исполниться двадцать, я возьму коня и доспехи и отправлюсь в путешествие по землям Ферелдена, Присоединюсь к Логейну. Такой великий полководец как он, тот, чьи таланты в военном искусстве стоят вровень с самим королем Мэриком, несомненно оценит мои способности. Ведь он единственный из благородных, кто дарует титулы и земли своим сторонникам. Сам он хоть и нечистого происхождения, но его возвысил сам король! Думаю, отчасти из-за своих корней он и не следует старым традициям — после войны с Орлеем он дал нескольким особо отличившимся героям Ферелдена из плебеев низшие дворянские титулы, хоть они и были подтверждены самим королем Мэриком. Но я не такой как остальные. Во мне течет кровь благородных Кусландов и несомненно сам Логейн отметит мои таланты, и я стану его правой рукой. Несколько лет службы и у меня получится походатайствовать перед королем Мэриком и самому стать эрлом. Или в крайнем случае жениться на Аноре, дочери Логейна. Ведь она женщина и не может руководить всеми землями их семейства. Для этого нужна твердая мужская рука. Моя рука. Тем более говорят, что она не дурна собой. Титул тейрна и жена красавица. Что ещё нужно для счастья? Через неделю мы, всей семьей вместе со свитой, отправились к банну Вилфриту Асканию, властвующему южнее нас. Хоть и он лишь банн, но он очень богат: земли плодородны, леса просто кишат разным зверьем, да и Имперский Тракт рядом. Я не знаком с ним лично, но ходят слухи, что банн взял себе в жены дочь одного из «новых» дворян Ферелдена. Говорят, что свой титул, третий ребенок семьи (!), он получил как раз из-за хитрости своей супруги. Вилфрит был единственным из семьи, кто поддержал короля Мэрика, в отличие от двух своих старших братьев и отца. Его братья погибли во время войны, а отец был пленен, но скоропостижно скончался от ран. Ко всему прочему, смерти его братьев тоже вызывают у многих подозрения: слишком они уж своевременны и слишком глупы. Опытные войны в сражениях против меньших сил, фактически отрядов ополченцев из крестьян погибали от случайной стрелы, попавшей в глаз или загноившейся царапины, которую не смогли вылечить жрицы церкви. Слишком подозрительно и чересчур своевременно погибли все претенденты на титул банна, но король признал его наследником, более того, даровал ещё больше земли за верную службу и защиту Ферелдена. Пример, знатного человека, добившегося всего, что только можно своей силой, умом и трудом. Третий сын без надежды на правление и наследство, кому было предначертано стать одним из наемных рыцарей, стал банном, почти эрлом, одним из самых богатых людей Ферелдена и фаворитом короля. Мой пример. Мой идеал. Мы оправились большим караваном. Нашлись несколько десятков купцов, желающих отправиться в торговую экспедицию. Все они присоединились к итак немаленькой группе сопровождения. Это только кажется, что просто бал и ничего особенного, но две повозки забиты лишь одеждами, ещё три запасами еды на дорогу, три в которых мы ночуем и ещё семь для охраны и прислуги. Выбрались из тейрна налегке так сказать. Добавим с полсотни повозок купцов, упросивших отца отправиться с нами, и получаем галдящую ораву людей и животных. Первые три дня мне даже не удавалось толком уснуть. Родной замок Кусландом был многолюдным местом, но мы жили отдельно в цитадели, большинство же жителей жили за чертой крепостной стены, а те кому было разрешено были купцами и ремесленниками или охраной. Пусть людей было и много, но никогда рядом со мной было такого количества людей. Было непривычно, и я непроизвольно даже смущался. Все время я наслаждался редким общением с отцом и матерью, терпеливо выслушивая тысячи правил и советов по поведению в гостях. Лишь через две недели пути мы дошли до банна Вилфрит. Верите или нет, но я никогда не видел таких богатых земель. Наши земли не так уж и далеко, но разница в окружающей природе невероятна велика. У нас мало плодородной земли, много холмов, гор и пещер, здесь же сплошные поля и леса, множество рек. Дома крестьян построенные из дерева, а не как у нас из камня и они гораздо красивее наших неказистых. У многих есть свои сады, где цветут чудесные цветы. Банн даже проложил дорогу подобную Имперскому Тракту до своего замка! Чем больше я смотрю вокруг тем печальнее мне осознавать ущербность своей родной земли. Само поместье внушал трепет и восхищение… Каменные стены, украшенные фресками и обвитые плющом, чудесный фонтан прямо напротив входа, а вокруг раскинулся сад по которому так и сновали слуги и гости. Всю эту красоту от основного города отделял символический ров с плещущимися рыбками через который был проложен широкий с почти десять метров мост со статуями. Наш за время воины с Орлеем много раз осаждали и до сих пор были заметны следы сражений. Тем более само его расположение было не столь впечатляющее. Наши предки руководствовались при выборе места строительства замка пользой с военной точки зрения. Замок отрезал собой дорогу во внутренние долины в горах, фактически перекрывая собой дорогу в земли Кусландов и наших вассалов. Хоть многие и завидуют нашим землям, но они слишком серые. Слишком скучные. Большая часть наших сопровождающих остались снаружи и направились в прилегающие к территориями домам. Среди них были даже двухэтажные! Невероятная редкость. И это дома торгашей! Наши три кареты с отцом, матерью, братом и мною при минимальном необходимом количестве слуг направились к поместью. На лестнице нас уже ждал сам банн со своей супругой, его приближенные и некоторые гости. — Брайс Кусланд, рад встретиться с тобой вновь, — радостно и с улыбкой произнес высокий мужчина, одетый в несколько старомодные, но богато украшенные одежды. Я в первый раз его видел, но он вызывал некую симпатию и доверие: красивое лицо не затронутое в отличие от отца старостью, пусть его и несколько портил орлиный нос, черные волосы были зачесаны назад и собраны в пучок, которые усы и бородка. Он сильно отличался от отца и его друзей. Банн улыбался приветливо и открыто, а глаза смотрели пусть и твердо, но без высокомерия. — Банн Вилфрит Аскания, весьма признателен вашему приглашению. В последний раз мы виделись на Собрании Земель под конец войны, а теперь собираемся для веселья и праздника. Радует, что мирные времена наконец полноценно наступили на наших землях, — отец как всегда, слишком серьезный. Все ведь и правда собрались на праздник, которых не было уже почти с десятилетие, но нет нужно испортить всем настроение. — Несомненно, тэйрн. Нельзя жить прошлым и войной, пора насладиться миром и строить будущее. Вижу вы взяли с собой вашу семью… Я бесконечно признателен вам за ваше доверие. Надеюсь дорога была спокойной. Моя дружина тщательно патрулировала земли, чтобы не произошло трагических случайностей, — неудивительно, я слышал после войны по всему Ферелдену были тысячи преступных банд с которыми знать воюет до сих пор. — Нет, нам повезло, тем более я собрал с собой достаточно воинов, чтобы не опасаться подобных случайностей. Больше всего меня удивляет поведение банна — он почти оставил город незащищенным, но отправил свою дружину защищать свои территории. Мой отец лишь контролировал долину и наш участок Имперского Тракта, не разбрасывая силы на защиту плебеев. — Что ж, позвольте представить вам мою дражайшую супругу — Анна, — банн представил нам подошедшую женщину. Самую красивую женщину в мире. Пышное темно бежевое платье, украшенное золотом и орнаментом с изображениями пауков, констатировало с её восхитительной бледной кожей. Её тонкие руки украшали золотые браслеты, а на пальце одето обручальное кольцо с блестящим огромным бриллиантом. На лице был мягкий румянец, а алые губы привлекали к себе внимание. Я буквально еле сдерживался, как мне хотелось к ним прикоснуться. — Рада приветствовать желанных гостей в моем доме. Меня зовут Леди Анна Аскания. Не стоит держать гостей у порога, дорогой. Они наверно устали с дороги. Я лично провожу вас к выделенным покоям, — от звучания её голоса у меня даже сердце замерло… *** Следующие несколько часов я при помощи парочки офицеров только руководил заселением, так как отец, мать и брат были заняты и о чем-то беседовали то между собой, то с банном. На меня возложили обязанности проверки квартировки стражи и прислуги. Отправившиеся с нами купцы сразу же направились на проходившую за чертой города ярмарку, тем более распоряжений по поводу них не поступало. Слишком уж их много прибилось к нашему каравану и возиться ещё и с ними мне не хотелось. А так пусть занимаются чем хотят. Пришли торговать — пусть и торгуют, с ночлегом сами разберутся и сами его себе организуют. Отец предупредил, что оплачивать их прокорм и жилье не собирается. Наконец-то после обеда наступило более спокойное время, и я смог заняться своей собственной комнатой. Мои покои находились рядом с братом. Довольно большая комната, даже больше моей в замке Кусландов, почти весь каменный пол закрывали собой ковры, не сложно было заметить несколько штук выбивающихся из общего фона, видимо принесли недавно. Вещи уже были разложены по большей части, а личное я хранил по традиции знати в ларцах и шкатулках, закрывающихся на ключ. Вот и ходил, наводя порядок под себя. Мне было нечего делать. За одном собрались на пикнике гости, но моих родителей среди них не было. Лишь брат, вокруг которого вились почти с десяток девушек, расхаживал с видом короля и общался с другими гостями. А я не знал, чем себя занять. Спускаться вниз не хотелось. Я вымотался за время дороги и беготни от взваленных на меня сегодня обязанностей. Попросту морально утомился, не было ни желания ни настроения веселиться с другими людьми, общаться и шутить, а прослыть белой вороной или мрачным типом среди незнакомых так же не хотелось. Может быть есть ещё чем я могу помочь родителям? Делать все равно нечего, а лежать на кровати и пялиться в полоток уже достало. Приняв решение, я вышел из комнаты и направился к родительской, надеюсь они не заняты, а то в нашем замке никто не рискует беспокоить их, боясь прервать «супружеские посиделки». Но ничего страшного. Стоит лишь прислушаться и не забыть постучать погромче, если все будет тихо. Когда я повернул за угол, то успел заметить мелькнувшую женскую обувь, скрывшуюся в проходе для слуг. Дверь в комнату родителей оказалась открытой. Я остановился, чтобы прислушаться к доносившимся голосам. — Ему нельзя доверять, слишком хитер и лжив, — донесся до меня раздраженный голос отца. — Мэрик ему верит, — не в пример отцу спокойно ответила мать. — Мэрик… Многое изменилось. Наш вклад в войну едва ли не больше чем их расхваленные подвиги с Логейном. Пока он гробил солдат под Денеримом, именно мы, а не он, сдерживали орлесианцев на переходе и били на море! И что этот оборванец на троне требует сейчас? Разорить свои владения! Мэрик? Король Мэрик? Они говорят о короле Ферелдена? Но почему так? Я всегда думал, что мой отец близкий друг короля. — Пока он, как и его мамаша бегали по подворотням, теряя людей и попросту зля орлесианцев, именно мой отец, я и эрл Эамон хоть как-то пытались сгладить ситуацию и не допустить геноцида нашего народа, — мой отец бесился и говорил все громче. Мэрик Освободитель и его мать Мятежная Королева жили в подворотнях? Я что-то не понимаю… Нам всегда говорили, что Мятежную Королеву предали и убили, а король Мэрик взял на себя руководство армией освобождения, тем более я никогда не слышал такого отношения к всеми уважаемому королю. — Во имя Создателя, говори тише! Мы можем найти компромисс. Ситуация в стране действительно сложная, но я понимаю твой гнев. Мы не можем не торговать с Орлеем или обанкротимся и едва ли сохраним свои головы на плечах. Хотя кому они нужны, наших детей казнят, если хоть кто-то из наших вассалов заподозрит нас в слабости. А Мэрик… Власть его изменила. Я понимаю, что он думает о благе Ферелдена, но и разграблять наши владения тоже не позволю. Продолжая торговлю с Орлеем, мы лишь злим всех: начиная от собственных подданных до других баннов и эрлов, — теперь уже и мать разозлилась. Но о чем они говорят? Король хочет разграбить наши земли? Мы торгуем с Орлеем? Я ничего не понимаю, я и не знал о таком. Да, мы каждый день отгружаем железную руду, изделия наших ювелиров и многие другие товары. Но я никогда не думал, что все это отправляется в Орлей! К нашим врагам! Как родители могут торговать с ними! Они… Они же враги! Узурпаторы! — Я знаю. Знаю, что нужно найти новое решение. Люди привыкли жить богато, и среди вассалов достаточно желающих стать тэйрном, пока лишь наши успехи держат нас у власти. Я знаю, знаю. Но я не представляю, что нам делать. Мне не хочется ругаться с Мэриком, но и уступить ему не могу. Я не хочу торговать с Орлеем, но и иначе поступить не могу. Все слишком сложно. Не было бы этого восстания — жить было бы проще и легче. Не я отступлю, им жены, если придется, то я принесу присягу Императрице, но не отступлю. Пусть Мэрик спрашивает все необходимое ему и его королевству у его драгоценного Эамона. Вассалы бунтуют? Отец собирает принести клятву верности Императрице Орлея? Этого быть не может. Это просто невозможно. На негнущихся ногах я ушел к себе в комнату под грузом новых новостей, вывалившихся на меня. *** — Фергюсон, Айдан, подойдите сюда. Быстро, — приказала мать. Ещё с утра я думал, что я моя жизнь проста — второй сын знатного человека, я мог бы стать вассалом своего брата и получить в собственность землю и деревню, мог стать главой дружины и вести солдат в бой, а планировал стать под руку одного из героев современного Ферелдена — Логейна. Попытаться стать мужем для его единственной дочери… — Фергюсон, ты сам знаешь, что тебе делать, но будь осторожен в любом случае. Пусть я и ворчал по поводу внимания к своему брату, но все равно я был уверен, что у нас, Кусландов, все хорошо. Я хотел быть наследником или героем, кем-то, лишь бы не обращали внимание и почитали. В этом нет ничего странного. Но ни о чем подобном я и не слышал. Мы — Кусланды. Властелины Северного Ферелдена. Богатейшая и сильнейшая семья Ферелдена, чья мощь не уступает самому королю! Мы оплот и гордость Ферелдена. Любимы и почитаемы вассалами и чернью. Они считают за счастье служить Кусландам! Одного слова моего отца хватило, чтобы поднять почти треть Ферелдена на восстание против Орлея. И теперь я узнаю, что наши друзья и союзники: Крейцы, Виды, Геринги, с радостью займут наше место, убив нас. Кому из своих друзей я могу верить теперь? — Все, Фергюсон, отправляйся к отцу. Он уже тебя ждет. Мы — Кусланды. Богатейшая семья в Ферелдене. Наши земли полны металлических руд, золота и серебра, а так же драгоценных камней. Наши ювелиры создают шедевры, раскупаемые по всему миру. Закрытые долины и прилегающие территории не только прокармливают всех жителей тэйрна, но и даже часть уходит на продажу. У нас много солдат и вассалов, наших сил хватило, чтобы сдерживать армию Орлея несколько лет! А оказывается мы почти банкроты, вынужденные торговать с бывшими врагами. Те, на чьи богатства претендуют все. — Айдан, тебе лучше пока остаться в тени. Постарайся найти своих сверстников или подожди немного, а после прикажи няньке Нэн отвести тебя в комнату. Сегодня будет очень много незнакомых людей и мама с папой будут заняты. Так что будь рядом с нянькой и не уходи далеко. В крайнем случае приходи ко мне. Хорошо? Мы — Кусланды. Наш род насколько древний, что только династия Тейринов может с нами сравниться. И мы всегда властвовали на севере. Кусланды — одни из главных претендентов на трон, но мы друзья короля Мэрика Освободителя. Его первый союзники. Оказывается это ложь. Невозможно. — Ты понял меня, Айдан? — требовательно спросила мать. — Да, мама, — отвечаю я, склоняя голову. *** Это было роскошно. Иначе назвать место проведения бала невозможно. Зал, способный вместить почти три сотни гостей был украшен всеми возможными образами. На стенах висели картины с изображениями древних королей Ферелдена, Андрасте, Невесты Создателя, и её восстания, но самое главное изображение Мятежной Королевы и её сына — короля Мэрика Освободителя, как и его величайшие военные победы в войне за независимость. Хотя многим гостям последнее не понравилось, но они старались скрывать своё недовольство. С полотка падали редкие лепестки роз, бесконечно сновали слуги, раздавая еду и напитки, разговоры слились в сплошной поток шума, заглушая даже оркестр. Люди веселились, пили и ели. Предавались праздности. Но меня от этого лишь тошнило. Хотелось убежать, скрыться, спрятаться. Уйти. Быть где-то в другом месте, но не здесь. Только выбора у меня не было. Под недовольным взглядом матери пришлось отыскать девушку, подходящую по росту и пригласить на танец. Мне уже приходилось приглашать девушек на праздниках, устраиваемых родителями, но там были по большей части уже знакомые люди. Сегодня мне приходилось общаться с абсолютно неизвестными людьми. И нервы понемногу не выдерживали. Взяв себя в руки, я, почти не сдерживая дрожжи в голосе, пригласил более или менее симпатичную девушку, сомневаюсь, что она вообще расслышала из-за шума музыки, что я говорил. Первые несколько минут я не знал даже как начать разговор и как идиот танцевал, истерично пытаясь придумать темы для разговора. Сам даже не понял по какому признаку я выбирал себе спутницу, даже не запомнив как она выглядит, не то чтобы запомнить имя. Мне повезло и девушка попалась неглупая, хоть и очень эгоистичная. Поняв, что я не собираюсь проявлять инициативу, она сама нас перезнакомила и начала рассказывать о себе, попутно расхваливая. Её звали Ингрид. Дочь одного военачальника, ставшего банном после войны и получившего от короля Мэрика маленький городок рядом с лесом эльфов. Глупые разговоры ни о чем вызывали раздражение: я уже успел наслушаться про её кузин, подруг, жизни и быте на юге Ферелдена, любимом пони и вообще занудстве всех её сверстников, только и разговаривающих об охоте, сражениях или народном спорте на её малой родине — охоте на нежить, вырвавшуюся из леса, или, что бывает чаще, оборотней. Я уже хотел высказаться по поводу абсолютного идиотизма подобных игр, как вспомнил распространенные на наших землях охоты на волков и медведей, случающиеся сражение с порождениями тьмы или оскверненными животными. Как будто мы чем-то отличаемся. Я так устал от всего, что воспользовался ситуаций и сбежал в сад. Едва я сошел с основных «дорог», где было наибольшее количество гостей, среди который мой брат и перечислить другие фамилии, как попал в самое настоящее царство темноты. Все же как бы не был богат банн, но освещать такую большую территорию каждую ночь требует изрядного количества свечей и факелов. Впрочем для безлюдного и неинтересного места здесь было слишком много людей. Много, очень много страстно целующихся парочек, и не только целующихся, чьи силуэты можно было едва заметить при свете луны. Хотя услышать никаких проблем не представляло. Были и группы по два или три человека обсуждавшее что-то между собой. Я бродил без дела и цели, стараясь не попадаться на глаза. — Довольно необычно встретить здесь одинокого без компания, Айдан Кусланд. И как же так получилось, что вы одни здесь в дали от гостей? Может быть ожидаете одну из фрейлин? Или наоборот, встреча вас несколько разочаровала? — рядом со мной буквально в паре метров раздался голос Вилфрита. От неожиданности я буквально подпрыгнул на месте и чуть не упал. Сердце бешено забилось, что я слышал отголоски его стука в ушах. Демоны бы побрали этого банна и мою невнимательность! — Нет… я… Я просто гулял. Устал от шума… То есть я хотел сказать, что праздник замечательный, но мне хотелось подышать свежим воздухом и немного прогуляться, — ответил я, на ходу придумывая хоть какую-то отмазку. Тем более фактически я сказал правду. Так что это даже не ложь. Из тени дерева вышел сам банн. Было довольно темно и тусклого света луны не хватало для освещения, но я смог разглядеть его лицо. — Не стоит ничего объяснять. Хотя я удивлен, что у вас ещё остались силы гулять после бала. Видимо, вам повезло. Должен признать, я и сам люблю иногда насладиться тишиной. Как раз в этот момент раздался особо сильный женский вскрик, как будто в издевку над словами банна. — Относительной тишиной. Даже постоянный праздник начинает утомлять, — печально продолжил он. — Как я слышал, уже месяц к вам съезжается знать со всего Ферелдена. И вы сами их пригласили, — не подумав, ляпнул я. Как-то грубовато вышло… — Кто-то же должен. Война закончилась уже давно, но до сих пор большая часть знати сидели у себя в замках безвылазно, опасаясь за свои жизни. Стоило показать, что наконец-то мир пришел на наши земли, — несмотря на бестактный вопрос банн вполне серьезно на него ответил. Хоть и ответ вызывал даже больше вопросов. Странно идет разговор, отец мне подобной грубости не прощает, и я не понимаю к чему он вообще ведет. — Тем более моей жене стало скучно. А за год брака желания жены становятся твоими собственными. Уж поверь моему опыту. Женщины умеют добиваться своего, — посмеявшись добавил он. — Пусть и пришлось повозиться. После войны и шагу нельзя было ступить, чтобы не попасть на очередную шайку разбойников. — Да, я слышал разговоры о том, как вы направили всю свою дружину отчищать окрестные дороги и леса. И не могу понять зачем? Все, кого я знаю, предпочитают держать их в крепостях или городах, — я действительно не понимал зачем снимать воинов для отчистки территорий. Есть разбойники — нет разбойников. Какая разница? — Возможно, ты понял бы меня, если бы был тэйрном Кусландом, — с насмешкой ответил он. — Я не тэйрн, но мой отец тэйрн Кусланд. И я не помню, чтобы наши воины отправлялись куда-либо после войны. Проблемы черни — проблемы черни, и нас они не касаются. А теперь позвольте мне откланяться, — я думал мне предстоит разговор с умным человеком, а не оскорбления и намеки на мой статус. — Я ожидал больше, — под нос себе произнес банн возвращаясь к гостям. *** Жена банна сидела за туалетным столиком медленно стирая вечерний макияж. Вокруг горело несколько светильников. В отличие от других Анна предпочитала ухаживать за собой лично, доверяя служанкам исключительно незначительные вещи. Косметика была иногда токсичной, и больно часто из-за нерасторопности фрейлин можно было потерять свою красоту. Такого она позволить себе не могла. Своей внешностью она по праву гордилась и считала предметом гордости и зависти подруг. Так что к многочасовым процедурам по уходу за собой она относилась как к необходимой жертве. — Идиоты! Высокомерные свиньи! Придурки! Как они меня достали! — с грохотом дверь раскрылась и в комнату буквально влетел банн. Услужливый слуга незаметно закрыл дверь и поспешил скрыться подальше. Банн ругался и кричал, но Анна за последний месяц уже успела к этому привыкнуть. Так что не обращая внимания, лишь изредка вздрагивая от шума, заканчивала с вечерним туалетом. — Что на этот раз? — спокойно спросила она. Прошло минут двадцать, как вернулся её муж. Обычно к этому времени он уже успокаивался и мог разговаривать адекватно, не нарываясь на скандал. — Кусланд. Что старший, что младшие. Но и это не самое худшие: Эамон так и не прибыл. Отправил своего брата — банн Теган. В общем со мной Эамон говорить не хочет и сказал, что обсудит все с Мэриком в частном порядке. Кусланд меня тоже послал куда подальше. Новости неутешительные. Страна лишь недавно победила в войне за независимость, но при этом королем стал представитель свергнутой династии — Мэрик. Но страну освободил не он один. ВО время правления Орлея среди ферелденцев появились свои лидеры. Кто встал на сторону Орлея, кто-то наоборот сплачивал вокруг себя народ. Кусланды, Эамон, ещё несколько фамилий. Все они официально признали власть Мэрика, официально, но не платят налоги и не подчиняются. Единый Ферелден оказался все такой же недостижимой мечтой. При внешней целостности он фактически состоит из семи отдельных маленьких государств. — Значит по хорошему никто не хочет. Впрочем, король и не ожидал иного. Никто не хочет новой Гражданской войны. Рано или поздно, но мир придет на земли Ферелдена, — попыталась успокоить своего нетерпеливого мужа супруга. Банн подошел к шкафу и налил себе стакан с коньяком. — Сомневаюсь. Силой оружия Орлей не смог захватить нашу страну, но в интригах с ними никто не сравнится. Уже сейчас идут слухи о Эамоне и его интрижке с орлесианкой. Орлейцы хитры, мы и не успеем заметить, как наши собственные дети забудут о своих корнях и по своей воле присягнут Императрице. У твоих племянниц получилось поладить с наследником Кусландов? — за свою короткую речь банн успел ещё раз взбеситься и вновь успокоиться. Анна медленно встала и, соблазнительно покачивая бедрами, подошла к своему супругу. Нежные руки легли на уставшие плечи, массируя уставшие мышцы. — Пока не получилось, но они постараются. Поверь мне. Каждая из них горит желанием стать следующий леди Кусланд. — Не сильно вериться. Какая-то девка из Антивы, дочь купца, пользуется у него гораздо большим успехом. Даже старая сука Элеанора её одобряет. Будто молодых ферелденок мало, — грубовато ответил Вилфрит. — А младший? — не сдавалась супруга, медленно снимая рубашку с мужа. — Он не подходит. Даже с нашей помощью все равно оплошает и не захватит власть. Лучше сосредоточиться на Хоу. Он кажется самым перспективным среди вассалов Кусландов. Тем более он очень неплохо проявил себя во время войны, — банн продолжил размышлять вслух. На несколько минут воцарилось молчание, и воспользовавшись паузой Анна усилила свой натиск, прижимаясь своим разгоряченным телом к Вилфриту. Когда её шаловливые ручки потянулись к поясу, он все же оставил её. Он взял со стола колокольчик и позвонил. Спустя минуту со стуком в покои хозяев зашел старый слуга. — Господин желал меня видеть? — проскрипел старый слуга, служивший ещё отцу нынешнего банна. Напрочь игнорируя неподобающий внешний вид банна и его супруги, он склонился, приветствуя. — Позови охотника. У меня есть для него дело. Слуга коротко поклонился и немедля приступил к исполнению приказа. Проследив недовольно за ушедшим слугой, имя супруги повернулась к мужу. — И зачем тебе охотник? Надеюсь, ты не собрался приглашать его к нам в постель. Я нормально отношусь к экспериментам, но чужаков терпеть не собираюсь, — насмешливо протянула супруга своему мужу. — Не говори ерунды. Хочу отправить его с посылкой к Логейну, — насмешливо ответил на шутку имя банна, — Хотя ты права. Письмо передаст Климек. Мы же займемся более интересными делами… *** Старый слуга всю свою жизнь жил в замке. Как его отец и отец его отца. Ещё ребенком он работал в конюшне, потом перешел на кухню, а позже занимался уборкой по дому. В конечном итоге к двадцати шести годам он заменил своего отца на посту главного слуги. Ни война ни распри внутри семейства хозяев его не коснулись. Он и его семья пережили все катаклизмы, обрушившиеся на Ферелден. Он всегда помнил правило, вбитое ему в голову ещё его отцом — верность хозяевам и выбор хозяина. Пусть интригами и борьбой за власть занимаются благородные, это их судьба. Его же цели были гораздо более приземистыми, но легко достижимыми — спокойный сон, теплая одежда и набитый желудок. Казалось бы мало, но у многих и этого нет. Климек верой и правдой служил отцу нынешнего банна. Его верность была непоколебима. Ему доверяли тайны и секреты. Он выполнял самые разные поручения и никогда, никогда не подводил хозяев. За этого на многие его грехи закрывали глаза: на украденные продукты и ненужную одежду. Его прегрешения были многочисленны, но малы. На них никто не обращал внимания. Он компенсировал любые ошибки и «превышения полномочий» своей бесконечной преданностью. Верность хозяевам — важнейшее правило, но есть и другое. Выбор хозяина. Когда началась гражданская война перед ним встал выбор: остаться преданным своему проигравшему хозяину или перейти на сторону его мятежника-сына. И в соответствии с приказом бывшего хозяина он его предал, открыл ворота банну Вилфриту, пришедшему с войском Логейна, и стал ему служить новому хозяину. — Следуйте за мной, — единственное произнес Климек и вышел из комнаты, направившись обратно. Охотник. Воин. Сильнейший воин на службе короля Мэрика. Его личный ассасин, убивающий по приказу. Климек не задавался глупыми вопросами, откуда он взялся или кто он на самом деле. На некоторые вопросы не стоит знать ответов. Закутанная в темный плащ фигура встала. Почти все его тело скрывалось за подобной маскировкой. Лишь железный нагрудник выглядывал местами и такая же маска, скрывающая лицо. Ещё за несколько метров до двери в хозяйские покои можно было услышать страстные крики хозяйки. Но его подобным не смутить уже давно. Ничего особенного. Главное — забыли или нет оставить письмо? Не забыли. Прекрасно. Даже его иногда напрягает вторгаться в комнату хозяев, когда они заняты. — Держи, лично в руки Логейну от банна Вилфрита, — он протянул первое письмо охотнику, — А это от меня. Тоже лично в руки. Коротко кивнув, охотник забрал письма и ушел.