hell(o).

Больно. Вот темные круги, вот разбитая чашка, вот синее пятно вытекших чернил на паркет, разбросанная одежда, запачканный йогуртом пролитым шарф, неуклюже расставленные на столе наушники, чашки, баночки краски, покупные булочки в целлофане и часы, показывающие 2:13. Тэхен промаргивается еще раз и видит более четко: 2:13. Темная комната, неуклюжие, осторожные шаги по полу, дикое желание приоткрыть окно и ноутбук и выползти из этой неуютно-привычной заплесневелой духоты. Тэхен знает, что если заглянуть за диван – там наверняка найдется батон-дор-блю и еще один йогурт-простокваша, с запахом, мммм, клубники. Босые ступни цепляют на себя сгустки пыли и черт знает еще какой грязи, за ними не отстает и край чересчур длинных, широких штанов. Тэхен – ребенок в костюме клоуна, штаны просто ему велики. Как и полосатая майка, растянутый на шее чокер, серьезный черный цвет волос, который старит лицо, хоть укладка и безупречна. Он покрасился вчера, потратив на это последние деньги, а теперь вот голову немного жжет и чешется, потому что не покидает ощущение жгучей краски. На волосах. И в груди. Чонгук как будто всей этой своей чертовой акварелью рисовал у него на сердце что-то, а не на обрывках этих бумажек, что улетали в окно каждое утро. Тэхен невольно улыбается: вспомнилось, что у Чонгука были всегда какого-то непонятно серо-малинового цвета руки, потому что краска не отмывалась до конца. Никогда. Тэхен за последнее время обзавелся привычкой не бывать дома (мягко сказано) и прикрывать кожу мешковатой одеждой – ощущения, что пятна были не только на руках Чонгука, но и оставались на его собственной коже. Тэхен тяжело вздыхает и косится на пачку каких-то премиум сигарет, что лежит на тумбочке в прихожей. Курить Чонгук запретил очень строго, потому что у красок итак мерзкий запах, а вперемешку с табаком получается еще хуже. Тэхен поджимает губы и думается неутешительно, что если он сейчас покурит, Чонгук все равно не узнает. От меньшего греха Тэхена спасает больший: звонит как всегда бодрый и веселый мажорище Хосок, у которого неожиданно хорошее настроение и прибавка к карманным от мамочки, которую срочно нужно пропить, и без Тэхена никак. Тэхен смеется, про себя думает, что ему без Чонгука тоже никак – останется еще на одну лишнюю минуту в их квартире и счахнет, законсервируется, умрет от скуки. Тэхен чувствует себя абсолютно потерянным и тупым без Чонгука. Как будто совсем недавно об что-то ударился и эта боль тупая преследует и не позволяет абсолютно ничего делать. Отсутствие Чонгука стягивает веревками руки и обуславливает невыносимость собственного рая. Тэхен говорит, что через 20 минут он будет в клубе и выходит из квартиры, громко хлопая дверью. Лишь бы она не открывалась до тех пор, пока Чонгук не вернется. У них все хорошо, Чонгук позвонит ему завтра и спросит как дела, а еще скучает ли он без него и чем он занят. Тэхен как обычно соврет, что, в целом, в его жизни все в порядке, промолчит о том, что «тебя только не хватает», и состроит рожицу успешного человека случайному знакомому, про себя проклянет чертов Токио и чертову стажировку, в очередной раз подумается о том, что имитировать трезвый голос, когда ты в стельку – лучший его талант, жаль этим не заработаешь, и бросит трубку, сказав, как обычно, что любит. И правда любит. Настолько, что презирает себя за слабость быть ни на что не способным без этого человека рядом. Больно.