Бегство от собственной тени делает нас сильнее?!

Дарить себя-не значит продавать. И рядом спать-не значит переспать. Не отомстить-не значит все простить. Не рядом быть-не значит не любить! Омар Хайям.

      В небольшой гримерной, где источником света служили лишь несколько небольших лампочек вокруг зеркала, сидел Ли Пейс. Всматриваясь в свое отражение, он наблюдал, как Винсент Беллини* постепенно покидает его. Эти моменты после спектаклей, минуты, когда он мог побыть наедине со своими героями, были для актера так же важны и приносили, не меньше наслаждения, чем игра на сцене, перед зрителем.       Небрежно расстегнутый ворот рубашки, взъерошенные волосы и взгляд, говорящий, как много может чувствовать один человек. Постепенно он начинал видеть собственные черты на зеркальной глади. А события давно минувшего столетия сменялись в голове образами сегодняшнего дня.       «Кейт, поговори со мной», — чуть слышно шептал он в никуда.       Уже прошло четыре дня, как он уехал из Новой Зеландии, а они так и не поговорили до сих пор. Ли чувствовал, что сейчас должен остановиться и ждать. Когда она будет готова, то сама позвонит.       Из-за двери доносились разговоры, шорохи; и Ли понимал, что его уединение, собственно, как обычно, будет не долгим. Дверь в гримерную приоткрылась, и охрана пропустила несколько человек. Это были Сара Мишель Геллар, ее муж — Фредди Принц и еще трое: мужчина и две девушки.       — Здравствуй, Ли, — Сара крепко обняла его и поцеловала в щеку, было заметно, что она очень рада его видеть.       — Привет, «гномик», я смотрю, ты подготовилась к встрече, как ты ходишь на этих каблуках?       Сзади послышался смешок Фредди, а Сара, слегка покраснев, пожала плечиками, не скрывая улыбки.       Через пару секунд Сара и Ли заливались от смеха. Еще на съемках фильма «Фальшивка» они стали хорошими друзьями, но из-за значительной разницы в росте, Ли называл Сару «гномиком», она не обижалась, но на каждую их встречу старалась надеть каблуки, и каждый раз повыше.       — Привет Фред, — Ли пожал ему руку, — представите своих друзей?       — Ой, да, извините. Это Матео, его жена Каталина и ее сестра Соледад, — представила Сара. — Как я тебе говорила, это мои хорошие друзья, из Мадрида.       — Очень приятно, — сказал Ли.       — О, это мы счастливы с Вами познакомиться, — Каталина говорила по-английски, но очень быстро и была явно эмоциональной девушкой, — когда Сара сказала, что мы идем на спектакль с Вашим участием, я просто не могла поверить!       — Каталина, Ваша большая поклонница, — уточнил Матео, а Соледад только слегка улыбнулась, глядя на сестру.       — Я надеюсь, что Вам понравился спектакль, — Ли говорил это не из банальной вежливости, для него было действительно важно мнение зрителей.       — Да, maravillosamente, eres muy talentoso actor**… — от переполнявших ее чувств, Каталина перешла на родной язык.       — Дорогая, боюсь, мистер Пейс не понимает, что ты говоришь, — более сдержанный Матео пытался успокоить жену, хотя и понимал, что это невозможно.       Ли широко улыбаясь, поцеловал руку Каталины и произнес:       — Я понял, что сеньоре понравилась моя игра, и я ей очень благодарен, — он был одет в костюм 19 века, и девушка, наверно первый раз в жизни, потеряла дар речи. Компания засмеялась, все были в хорошем расположении духа и после того, как Ли переоделся, отправились в небольшой, но уютный ресторанчик на Манхеттене. Ли очень понравились новые знакомые. Они были открытые, живые и очень щедрые на эмоции. Пейс заметил, что Соледад держалась более скромно. Девушка вежливо и сдержано поблагодарила его за прекрасный спектакль и упомянула его работу в «The Fall», как одну из лучших, что она видела. Наблюдая за ней, Ли подумал, что ей бы очень понравился Армитидж, и, удивляясь самому себе, решил, что мысль их познакомить не так уж и плоха.       В это время в Новой Зеландии стояла чудесная погода. В «Средиземье» шли натурные съемки. Кейт иногда себя ловила на мысли, что сценарий — это вещь, конечно, необходимая, но придерживаться его съемочная группа считала необязательным. ПиДжей, Серкис и иже с ними творили, что называется, «не отходя от кассы». Сцены, диалоги менялись на ходу, при этом Йен МакКелен постоянно ходил с книгой Толкиена и указывал на неточности. Кейт периодически хотела их всех покусать, но понимала, что именно этот сумасшедший дом ей и нравится. С отъездом Ли она фактически стала жить на площадке, несколько дней слились в один.       Предложение выйти замуж настолько ее обескуражило, что она так и не решила, как на него реагировать. Кейт очень хотела услышать голос любимого мужчины, но что сказать, не знала, потому постоянно вертела в руках телефон, но звонила только по работе. Долго так длиться не могло.       Ночью, когда Кейт наконец отложив сценарий, планы, зарисовки сцен сражений и телефон, «протертый до дыр», мирно отдалась в руки Морфея, в дверь ее трейлера постучали. Гость явно был намерен войти и не желал отступать. Хозяйка «норки» (как Кейт называла трейлер из-за его схожести с жилищем хоббита в плане размера), завернувшись в плед, открыла дверь.       — Ричард, ты что, уже соскучился? Чего не спим? — с притворным возмущением говорила Кейт, пропуская того войти.       — Это я чего? — Ричард говорил тихо и спокойно, но было видно, что он на грани. — Это у твоего короля эльфийского надо спросить. Я уже почти мирно спал, когда он позвонил и начал нести какую-то ахинею: про испанку, про любовь, еще что-то про одиночество. По-моему, он был слегка навеселе, но ты же знаешь, сколько ему надо пить, чтоб хоть немного захмелеть. Я не знаю, что между вами происходит, но я прошу тебя хотя бы ему позвонить.       Кейт слушала его не шелохнувшись, понимая, что ничего не понимает. Но неожиданно для Ричарда, она села прямо на пол, там же где стояла и начала плакать. Такого он точно не ожидал, но сразу сел рядом слегка обнял и начал успокаивать, как мог. Со стороны картина была скорее комичной, чем трагичной. Ну посудите сами: небольшой трейлер, на полу в полутьме сидит красивая девушка с взъерошенными волосами, завернутая в плед и плачет, и ее, с полным недоумением в глазах сидя рядом, пытается успокоить, сдержанный, почти двухметровый англичанин, который привык, что в его присутствии женщины радуются, а не рыдают. Но когда спустя минут пять, Кейт начала смеяться, Ричард поднял руки и сказал:       — Все, я сдаюсь. Ты можешь объяснить, что происходит?       — Рич, вот сначала ты мне объясни. Почему я такая дура?       — Да, женщину может понять только другая женщина и только в алкогольном опьянении. Кейт, милая, чем я могу помочь? — Ричард видел, что после отъезда Ли она немного отстранилась и еще больше ушла в рабочий процесс, но объяснял это просто разлукой. Но после разговора сначала с Пейсом, а сейчас с Кейт уже не был уверен ни в чем.       — Ли сделал мне предложение выйти замуж.       — Я так понимаю, ты не знаешь согласиться или нет?       Кейт вытерла остатки слез рукой и кивнула в знак согласия.       — Ага, а Ли, видимо от волнения, не зная, что ты решишь, напивается в «родных пенатах».       — А, что он тебе там говорил? При чем тут испанка?       — Единственное, что я понял наверняка, — спектакль он отыграл хорошо, был аншлаг; и он, и зрители довольны. И еще… он скучает по тебе.       — Ричард, ты можешь остаться сегодня у меня? — спросила она с такими молящими глазами, что отказать не было возможности, но зная он о последствиях, убежал бы, не попрощавшись.       — Конечно, если тебе это надо, — он встал сам и помог встать Кейт.       — Подожди, — она выглядела так, как-будто что-то вспомнила. — Ты когда с ним разговаривал?       — Ну, минут сорок назад, может час. А что?       — Разница с Нью-Йорком восемнадцать часов. Сейчас, — она кинула взгляд на часы на стене, — сейчас половина первого ночи, значит у него половина седьмого утра. У него сегодня важная встреча, пробы в новый сериал. А он пьяный.       — Во-первых, не пьяный, а слегка навеселе, — начал ее успокаивать Ричард, сам до конца не веря тому, что говорит, — а во-вторых, он парень талантливый, и опыт уже есть, справится.       — Ты сейчас похож на заботливого папу, — сказала Кейт, ничуть не шутя. Она наконец поняла, что нашла в лице Ричарда, точнее, кого.       Ричард, который и сам понимал, что, вообще-то, и правда годится ей в отцы, приобнял ее за плечи и сказал, тихо на ухо:       — Так вот, дочка моя новоявленная, сейчас идешь спатеньки, а я тут на диванчике устроюсь. Буду сторожить твой сон. А ты поставишь будильник на пораньше и, проснувшись, позвонишь своему «Ромео» и поговоришь с ним. Ясно?       — Что бы я без тебя делала? — уже с улыбкой на лице сказала Кейт, чему Армитидж был рад.       — Что? Ничего хорошего. Ладно пора спать; хорошо, что завтра только тренировки, а то я с вами так и не высплюсь.       — Спасибо тебе, ты самый лучший, — она слегка его приобняла и поцеловала в щеку.       — Ладно! Все, ложись.       Кейт уснула почти сразу, поставив будильник на четыре тридцать. А вот Ричард так и не смог сомкнуть глаз. Склонный к самокопанию и анализу всего и вся Армитидж в эту ночь очень много думал, в первую очередь о своей жизни.