Воспоминания Эйтара

– А ну-ка, подъём!!! Грохот вышибаемой двери вкупе с раскатистым голосом Лантира выдергивает меня из сна. – Да твою же в душу сильмарилл! – подрываюсь и валюсь на пол, запутываясь в собственном одеяле. Башка гудит так, будто ею били в колокол на протяжении всей ночи. С трудом продираю глаза и медленно ползу в направлении кувшина с водой… – Отлично, – усмехается Лантир, привалившись к косяку входной двери, которую минуту назад самолично вынес, – утверждают, что Галион по будням офицерам больше не наливает… Врут? Вот ведь… С отчаянием отрываюсь от живительного кувшина и смотрю в окно. Небо чистое. Судя по расположению звезд, до рассвета еще часа три. Чувствую, как начинаю звереть: – Какого Моргота, Лантир! Я прилег всего два часа назад… Ты что себе позволяешь, зараза! Что за намеки? Я не пил! Лантир закатывает глаза: – Прилег он… Скорее уж залег в спячку. Давай уже, продирай светлы очи. У нас срочный сбор. Владыка призывает весь высший офицерский состав. Лицо Лантира посуровело и эта его серьезность тревожит ничуть не меньше, чем непонятный гул в голове. – Ты можешь просто сказать, что случилось? – Смауг мертв. Следующие пять минут стремительно одеваюсь, одновременно пытаясь собрать мысли в кучу и переварить новость. Всеми конечностями чую, что выспаться мне удастся еще нескоро. Гляжу на Лантира – у него рожа тоже перекошенная. Видимо, предсмертный вопль дракона прорвал магическую завесу и основательно надавал всем по ушам. И сейчас мы, такие красавцы, явимся пред Трандуилом. Ох, ох… Лантир усмехается уголком рта – обычно он так делает, когда градус его настроения снижается до уровня «мрачный». Надо бы добавить, а то, наверное, ему не настолько плохо… – Дверь мне починишь… лично, – проговариваю сквозь зубы и выхожу из комнаты. – Прости, не рассчитал… но ты сам виноват, дрыхнешь как медведь зимой. Очередной раз задаюсь вопросом, какого балрога я терплю эту нолдорскую скотину? У второго оруженосца Трандуила самый невыносимый характер во всем Сумеречье, а то и во всей Арде, включая Аман и затонувший Нуменор. И хоть бы приносил какую пользу, честное слово. Вот Тиллинель – тоже не зайчик, но за её яблочный пирог я готов терпеть её крутой нрав и её наглую белку, которая вытаскала у меня все орехи. От Лантира даже пирога не дождешься, но каким-то парадоксальным образом он уже тысячу лет входит в круг моих самых близких эльфов. И прибить его хочется постоянно, прости Манве… *** Подозреваю, Владыка решил, что его офицерам до такой степени волшебно, что он намеренно собрал нас не в тронном зале и даже не в зале для совета. Это было бы слишком просто, да? А то вдруг же не прониклись мы до глубины души ошеломляющими новостями. Мы притащились на самый верхний ярус замка, в просторные покои с балконом, с которого Трандуил обозревал северную часть своих владений. Отсюда, поверх густых крон священных деревьев, открывался божественный вид на Одинокую гору, Долгое озеро и давно разрушенный Дейл. Стою у каменной балюстрады и с ужасом всматриваюсь в яркое зарево у северных границ – то пылает уничтоженный Смаугом Эсгарот. Эру, сколько же там людей… И куда бы полетел разгневанный дракон, если бы на его пути не было Эсгарота. Холодок пробегает вдоль позвоночника. Лучше этого себе не представлять. Однако, Смауг пал! Кто тот чудесный герой, что сразил последнего дракона? Ответов у меня нет, но я хотел бы знать уже сейчас… Владыка, скрестив руки на груди, повернулся в нашу сторону и как-то отстраненно произнес: – Что ж, помешать свершиться этому пророчеству мы не могли… Видно было, что настроение у него тоже не ахти, впрочем, ничего удивительного, он уже несколько дней такой, после бегства Тауриэль и выходки Леголаса. – Гномы разбудили дракона, и, боюсь, исправлять последствия придется нам. – Не думаю, что отряд Дубощита выжил, – покачал головой Мэглин, – возможно ли, чтобы там вообще кто-нибудь выжил? Владыка остро взглянул на лаиквенди, но от комментариев воздержался. Я же внутренне схватился за голову. Мэглин, молчи! Знает ведь прекрасно, что Леголас предположительно в Эсгароте. Был… О, валар! Принц на линии огня! Надеюсь, Владыка каким-то образом сумел обезопасить своего отпрыска – не верится, что запросто вот так отпустил его. Но Тауриэль… Но люди, что живут… жили в Эсгароте… – Я бы не сбрасывал со счетов живучесть этого гнома, – процедил сквозь зубы Трандуил. – Уверен, что как раз с ним все в порядке. А вот люди нуждаются в помощи. И кроме нас им помочь некому… К Долгому уже отправился отряд разведчиков. Мы же выступаем как только будет собран обоз, но не позднее завтрашнего дня. Так. Это что-то новое. Сперва мы замуровываемся в Сумеречье, и чтоб ни одна душа не проникла, а лучше бы вообще забыли о нашем существовании… А теперь мы – что?.. Теперь мы идем походом к Эребору. На помощь погорельцам. С армией. Ага… О камнях, до сих пор остававшихся в Подгорном королевстве, Владыка и словом не обмолвился. Но собравшиеся здесь всё прекрасно поняли. Я очень хорошо помню тот достопамятный визит к полубезумному Трору, незадолго до падения Эребора. Не думаю, что кто-то из нас способен забыть унижение, которому подверглись в тот день эльфы. И лично Владыка Сумеречного леса. Что же, нынче Манве на нашей стороне и отобрать у наглых наугрим камни – дело чести, да. И помочь заодно людям – ну, тут без вариантов. *** Неприятности навалились как-то слишком быстро. Я бы сказал, стремительно. Не успели мы и двух шагов от своих границ отойти и на тебе – нападение целой своры варгов и немаленького отряда орков. И как так хитро получилось, что именно в этот момент Владыка оказался вдалеке от обоза и мы теперь должны были с боем прорываться к нему на помощь. Не сказать, чтобы враг был опасен… разве что своей многочисленностью. И это сыграло против Владыки, за которым увязалась добрая половина орочьего отряда. Мне пришлось истратить все свои стрелы, прикрывая Лантира с Мэглином, рванувших вслед за Трандуилом. Пакостная ситуация, жутко волнуюсь и несусь следом, добивая не в меру живучих тварей, мешающихся под ногами. К нашему удивлению, с большинством орков разобрался сам Владыка, сражаясь яростно у скал, куда его отнес какой-то неведомый всадник. Всадник… появившийся из ниоткуда и спасший короля. Чудеса… Когда я добрался до места, там все уж завершилось. Ни один орк не выжил, оставшиеся варги разбежались – преследовать их никто и не собирался. Владыка пребывал в крайне приподнятом настроении и живо знакомился со статным высоченным жеребцом, вынесшем его в безопасное место во время боя. Конь и впрямь – загляденье. В здешних местах я таких и не встречал. В Рохане, разве что, водятся подобные создания. И то не уверен… Красавец! Откуда он? – Мэглин, ну что там? – чуть раздраженно обратился Владыка к лаиквенди. – Всего лишь обморок. – Она точно не ранена? – Нет, стрелы застряли в… этом. Не знаю, как можно назвать эти… доспехи. Она? Любопытно… Мэглин аккуратно заворачивал в свой плащ человека в невероятном черном одеянии. Девушку… Очень стройную, очень юную. Без волос… Практически. Я внутренне содрогнулся. С какой же неприятностью должна была столкнуться эта несчастная, чтобы остричь их. Или её остригли? У людей распространен подобный вид наказания – варварские обычаи, не спорю, но лишаются волос не просто так… Что все это значит? Я переглянулся с Лантиром и выражение его лица мне не понравилось. По-моему, показная расслабленность Трандуила и возня Мэглина изрядно тревожили его. Что ж, все это и правда очень-очень странно. Но пока что никто не умер, если, конечно, не считать ненормальных орков, посмевших напасть на Владыку Сумеречья… Временно можно расслабиться. По правде говоря, я безумно мечтаю о привале. Есть хочется невыносимо. А со стриженой девочкой Льюэнь пусть разбирается Владыка, коль скоро он её нашел. Ну или… кто там кого нашёл. *** Что греха таить, любопытство меня распирало безумно, однако повода подобраться поближе я не нашел. Пока Льюэнь пребывала то ли в обмороке, то ли в магическом сне, узнать о ней хоть что-то не представлялось возможным. Зато после того, как Трандуил уселся на своего оленя, нас изрядно развлек конь, обезумевший от одного только вида благородного животного. Нервная скотина, еле успокоили – Мэглин, по-моему, даже магию применил… Видимо, этот конь оленей прежде не встречал. Равно как и варгов. С горем пополам все же тронулись – до ночной стоянки еще добраться надо. В пути я покемарил немного, забравшись в одну из телег. Ну а что – мне ночью в караул, понимать надо, и мне совершенно все равно, что Лантир считает меня стошкурым медведем. Пусть завидует молча, ибо да, я сплю при любом удобном случае. А уж перед караулом и подавно!.. Вечером, когда войско устраивалось на стоянку, я краем глаза уловил, что Лантир с Мэглином ведут иноземку в шатер к Трандуилу. Очухалась, значит… и бодренько выглядит, как по мне. Я некоторое время мучился дилеммой - начать ужинать сейчас или все-таки дождаться Лантира. Впрочем, ну его… Проголодается – придет. В любом случае явится, даже если в шатре Владыки поужинает – такое событие, как не обсудить-то? Само собой, вскоре нарисовался, сел рядом и захрустел перепелкой, которую я запек в углях. Молчим. Вижу, что его распирает от желания начать разговор, но нет, ждет моего слова. Что же, я не гордый, правда: – Ну, что там? Выяснили, откуда она? – Какое там, – фыркает он, отхлебывая вино из фляги, – ничего объяснить толком так и не смогла. Вообще… словно ветром принесло её из каких-то неведомых нам далей. Не знает ни одного места Средиземья, ничего не понимает. Только имя свое, похоже, помнит… и коня. А я не узнаю Трандуила. Очень странно себя ведет… – Удалось выяснить, что с её волосами? – задаю мучающий меня вопрос. – О! – усмехнулся Лантир. – Утверждает, что сама их остригла. Мол там, где она живет… жила – это модная прическа. – Прическа? Это… то, что у неё на голове – прическа? Шутишь? – Да честное слово! Эйтар, не делай такие глаза. Клянусь! Модно, говорит, красиво и… Эру, слово-то такое… функционально! – Невероятно! – не могу удержаться от смеха. – Вот-вот, я тоже до сих пор ничего более безумного не слышал. – Если все так, как ты говоришь, то может быть и не врет. Такое придумать невозможно же... – Владыка, похоже, с тобой согласен, и предельно расслаблен, – в глазах Лантира вспыхнул недобрый огонек. – А мне она не кажется безопасной. Остричь волосы и шататься по миру в странных темных одеждах – хм… кто его знает, что происходит нынче за темными стенами Дол Гулдура. Меня передернуло от его слов. Жуть… Надеюсь, Владыка мудр и быстро разберется, что к чему. *** Разберется Владыка или нет, но девочка эта на самом деле очень подозрительна. Какого же балрога её не обыскали накануне? Трандуил утверждает, что она спасла ему жизнь… И все же, так безответственно себя повести – в его ли правилах? Может быть она и впрямь колдует? У Лантира волосы дыбом. Впрочем, то жуткое хоровое пение, несущееся из странного предмета, который был у иноземки, и мертвого поднимет. Владыка тоже подорвался. Ну замечательно, начнется сейчас… Мысленно считаю часы до окончания караула – нет, не отвертеться. Глаза Лантира гневно пылают. Вижу, хотел что-то сказать мне, но в последний момент передумал и вошел в шатер вслед за Трандуилом. Через некоторое время подошли и Мэглин с иноземкой. Меня, само собой, никто внутрь не позвал. Ну и ладно, мы не гордые, переживем как-нибудь подобное отношение… До конца дежурства времени много, а в шатре, похоже, наметилась недобрая суета. Расслышать подробности я так и не сумел. Потом уже предельно обеспокоенный Лантир рассказал про изображение дракона на одежде иноземки. Замечательно начался наш поход на Эребор… Просто отлично! Предрекаю эффект снежного кома. Никогда не ошибаюсь на сей счет. *** О, прекрасная, добрая владычица Элберет! Что же это получается? Как скакать на дивном коне и трапезничать с иноземкой, так Трандуил. Как ночевать с ней в одной палатке, так Мэглин с Даэмаром. Как рассматривать её волшебную вещицу и одежду, так все вместе, во главе с Лантиром… А связать её должен Эйтар. Ну спасибо! Волшебной же я удачливости эльф. Приказ исходил из уст Владыки, который выглядит слегка раздосадованным. Мэглин отводит взгляд. Зато в глазах Лантира читается мрачное торжество. Надо при случае сказать ему, каким дурным он выглядит с подобным выражением лица… Почему я этого до сих пор не сделал? Невероятное упущение с моей стороны. Льюэнь смотрит на меня исподлобья. Как на врага. И подобное отношение не сказать, чтобы очень приятно. Девушка нисколько не сопротивляется, а мне неловко. Чувствую себя виноватым, несмотря на то, что выполняю приказ Владыки… Ну всё мы понимаем – руки королей должны оставаться чистыми при любых обстоятельствах, мало ли… Зато теперь мне довелось рассмотреть её вблизи. У Льюэнь очень милое лицо. И чистая, нежная кожа – не обожженная солнцем и морозами, не иссушенная ветрами. В том числе и на руках. Поэтому, наверное, она показалась мне столь юной – эсгаротские барышни так выглядят лет в семнадцать. И только при ближайшем рассмотрении видно, что Льюэнь вовсе не вчерашний подросток – это читается и по выражению её лица, и во взгляде… Так что же? Она из благородных? Принцесса? Княгиня? Зажиточная горожанка? Тяжелый труд был явно чужд этому созданию. Лантир говорит, что иноземка так и не смогла объяснить ни свое происхождение, ни то, чем занималась… И на её одежде изображен дракон. Этого достаточно, чтобы сделать определенные выводы – Льюэнь надо опасаться. Но отчего-то я не испытываю к ней и малой толики той неприязни, которая вконец истерзала Лантира. Даже несмотря на дракона. Льюэнь шипит сквозь зубы и вскидывает на меня возмущенный взгляд. Кажется, я сделал ей больно. Извиняюсь и стараюсь быть аккуратнее. Лантиру не понравились её глаза. Он сравнил их цвет с драконьим пламенем. Я же вижу в густой опушке ресниц сияние солнца и нежное тепло янтаря, коим богаты Серебристые гавани… Солнечные струи, тянущиеся меж сосен. Золотистые блики в волосах той, самой родной, единственной, чей путь лежит на Запад. В благословенный Аман, вслед за своей Королевой. Несгибаемая стойкость и безграничная преданность – вот то, чем испокон веков славился наш род. И она не была исключением и выбрала тот путь, что был ей уготован. А я остаюсь… Остаюсь верен Лесу, Владыке Сумеречья и его сыну. И этот путь был уготован мне. Она уходит навсегда, презрев суету этого мира. Смотрит нежно и строго. Теплый солнечный камень ложится в мою ладонь. – Не надо скорби, Эйтар. Мы еще будем вместе, милый. Я верю, я чувствую… Ты только не торопись. Нет причин торопиться, сынок. Tessa sina. Namaarie*. – Мама… Корабль, уносящий эльфов в Аман, покидает гавань… Я долго смотрю ему вслед, сжимая в руке драгоценную вещь. Последний дар матери, солнечный янтарь. – Прекрати это, слышишь! Голос иноземки вырвал меня из грёз, но я не сразу понял, в чем дело. – Хватит пялиться. Я тебе не зверушка в зоопарке! Балрог! Я все это время не отводил взгляда от её лица? Это невероятно – её глаза воскресили самое светлое и самое печальное воспоминание моей жизни. И мыслями я был там, с моей матерью – не здесь, не сейчас… – А? Извини… – захотелось бросить все и уйти. Далеко-далеко. Душа моя просила прощения за все: за то, что мы, эльфы, так мало ей верим, за то, что связываю ей руки, за то, что так откровенно смотрел на неё. Странное же дело. Лантир и вправду разглядел в ней Тьму? Человек, способный вызвать столь высокую, столь чистую печаль – и тьма? Не может быть… В глазах её я тьмы не видел. Разве что затаённую боль… Впрочем, я же стошкурый медведь, где уж мне… На извинения девушка не ответила, а лишь досадливо потупила взгляд. По-моему, я ей не нравлюсь. – А что такое зоопарк? Мне невыносима та неловкость, что возникла между нами. Льюэнь удивленно вскинула брови и посмотрела на меня со странной заинтересованностью. И, к моему огромному удивлению, не стала отмалчиваться. Услышанное шокировало меня даже больше, чем то, что человек способен добровольно расстаться с волосами, считая это красивым. О, Валар! Какой же странный, искаженный мир… И лучше бы мне этого ничего не знать. *** Это было какое-то безумие… Эльфы. Люди. Гномы… Орки… Смерть примиряет даже непримиримых врагов. Лежу, глядя в небо, любуюсь на парящих в нем орлов, на крупные снежинки, кружащие над Дейлом, и не могу поверить, что все еще жив. Выбираясь за пределы сурового леса, никто из нас и помыслить не мог, что вернутся не все… То, что я не умер – вот истинное чудо. Я дышу и в сознании, только встать не могу – тело мое придавлено огромной тушей тролля, которого я умудрился-таки завалить. Убить-то убил, да вовремя не увернулся, поскользнувшись на залитой кровью мостовой. И сил, чтобы освободиться, у меня не осталось. Так и лежим… – Прохлаждаешься, Эйтар? О, Манве, никогда еще не был так рад Лантиру. Его доспехи и лицо перепачкано орочьей кровью, плащ порван, из-под сбившегося шлема сияют глаза. – Ну, чего разлегся, – вижу, как тревога в его взгляде постепенно сменяется ядовитой усмешкой. – Пошел ты, нолдо, – отхлебываю вина из протянутой мне фляги. – Н-да… Тяжелый, видимо, гад попался… – Никак не хотел подыхать. Тушу тролля удалось сдвинуть с места впятером – Лантир позвал людей и эльфов. С трудом справились. Проверяю руки и ноги на наличие переломов – но нет, все обошлось. Вытянув из трупа свой меч, молча обтираю его о снег. Один лишь вопрос мучает меня: – Ты оставил Владыку, Лантир? Ради меня? Не стоило… – Заткнись, а… – устало произносит он. Он не всегда невыносим, этот высокомерный нолдо. Видимо, именно такие минуты и примиряют наши века. Голова гудит, ноги еле держат. Скользя по узким улочкам Дейла и цепляясь друг за друга, чтобы не упасть, мы медленно пробираемся в свой лагерь. Битва закончена. Мы живы… мы все еще живы. – Видимо, нас пока там не ждут, – и Лантир отлично понимает, что я имею в виду. – Ну и слава Валар, – отзывается он. Нет никаких причин торопиться… О странной всаднице никто из нас даже не вспоминает.