Воспоминания Эйтара

Дома, дома… наконец-то я дома. Вот он, дворец, пару часов еще. Скорее бы… Я вылакал всю воду из фляги, а во рту до сих пор сухо и горько. Рана на ноге то и дело дает о себе знать горячими вспышками боли, распространяющимися по всему телу. Как же хочется пить… Зато стан Азога Осквернителя полностью уничтожен и голова этого мерзкого орка болтается у седла Владыки. А я вместе с частью отряда, сопровождающего короля, возвращаюсь домой. Остальные отправились с Мэглином к Холодным водопадам зачищать очередное паучье гнездо… Беспокойное нынче время. Беспокойное для всех. Какого же балрога эта неугомонная девчонка отправилась в Сумеречье именно сейчас? Почему она покинула гномов? В Эреборе ей точно было безопаснее. Невероятно. Все, что она делает, нормальной логике не поддается… Я был в ужасе от того, что увидел, передавая её Владыке. Но вроде обошлось. Мэглин сказал, что жить будет и сейчас она дремала в объятиях Даэмара, который пообещал Мэглину заботиться о ней как о себе. Ну и везучая же эта смертная. Ольва Льюэнь. В пылу битвы и в последующей суете я как-то подзабыл, что ранен. Ничего страшного – простая царапина от дротика, проткнувшего сапог и застрявшего неглубоко в мышцах. Я выдернул дротик сразу, а рану рассмотрел чуть позже, уже после битвы. Выдавил, сколько смог крови, перевязал, натянул сверху сапог, ладно – как-нибудь верхом доберусь. Побаливает, правда, и жажда эта странная... Но вроде не кровит, а что там под повязкой посмотрю дома. Ну вот скоро. Скоро уже… – Всем отдыхать! – скомандовал Трандуил, спешиваясь у конюшен и передавая конюхам своего коня. Ольву повезли к Каскадам, а я бреду в свои комнаты. Почему же они так далеко от главного входа? Нога сильно болит, прихрамываю. С минуту размышляю, не свернуть ли в палаты врачевания, там Синувирстивиэль, она бы посмотрела. А, ладно, потом. Сперва напьюсь воды, вымоюсь, согреюсь... Эру, как же холодно. И в комнате дубак жуткий – понятно, меня тут больше пяти дней не было, некому топить, а за окном уже зима. Сейчас разведу огонь… вот только чуть-чуть полежу. Минутку. Как же голова кружится. Пить, дайте мне кто-нибудь попить. Ну пожалуйста. Всего глоток воды. Чистой, прозрачной воды. Скрип двери и шаги. Как же трудно открыть глаза… В дверном проеме Лантир… Два дверных проема, два Лантира. Два Лантира это уже слишком. Его и одного чересчур много. Он что-то говорит, кого-то зовет. Очень громко… Ну и голосище у него, аж уши заложило. Хочу попросить, чтобы он не орал в самое ухо, но в горле пересохло, язык не слушается, ничего не могу сказать, а меня зачем-то трясут, раздевают, переворачивают, вливают в рот какое-то мерзкое горькое пойло. Балрог, да меня сейчас вывернет наизнанку, прям на ваши ослепительные одежды… Ах, вы именно этого добиваетесь? Ну, извиняюсь, я предупредил… Я падаю, падаю. Я куда-то лечу… Кажется, я умираю… Прощайте… *** Запах можжевеловых веток, треск дров в камине, чьи-то негромкие голоса. С трудом размыкаю веки – на меня внимательно смотрят черные бусины глаз. Серенькая мордочка, озорные рыжие кисточки на ушах, цепкие лапки… Белка, поняв, что я её вижу, подобралась поближе и деловито потрогала мой нос. – Тисс… – голос слабый, но язык, вроде бы, ворочается, – здесь нет больше орехов, ты все забрала, а у меня не было времени сходить вниз. Белка возмущенно подпрыгивает, щекочет мне лицо пушистым хвостом и скрывается из виду. – Очнулся, Эйтар? Ой, Синувирстивиэль... Чуть скашиваю глаза в её сторону. Она смотрит строго и качает головой. – Вот что мне с тобой, бестолочью, делать? Почему сразу не пришел ко мне? Первый год живем и не знаем, что из себя представляет оружие орков? – Но мне рана не показалась серьезной, а то бы я сразу к тебе… – Ну-ка напомни мне, где ты обучался искусству врачевания, чтобы судить о подобных вещах. Эйтар, я предупреждаю тебя – еще один подобный случай, и я буду говорить с Владыкой. Насчет ненадлежащего уровня дисциплины среди его стражников. Пусть примет меры. – Не надо с Владыкой… Виэль, ну зачем ты, ну правда… – А вот не хочешь, чтобы я доложила обо всем королю, так и веди себя по взрослому. Не обнаружил бы тебя Лантир вовремя, сегодня бы как раз хоронили. Да, Лантир… Его привычка врываться ко мне, открывая дверь с ноги, на этот раз спасла мне жизнь. Что ж, я ему очень признателен, пусть заходит почаще. Дверь, правда, надо будет покрепче заказать. *** Провожу дни в обществе Лантира. Синувирстивиэль запретила мне вставать с кровати пару дней, но хотя бы не запретила есть. Восстанавливай силы, говорит. Ну да, после того, как мне дочиста промыли все нутро, только это и остается… Играем с Лантиром в «угадай место». Один из нас описывает событие, не называя имен и дат, второй, по косвенным признакам должен угадать, что это было и отметить на карте, где оно происходило. Моих меток на карте на одну больше – я славный эльф, я выигрываю у нолдо. Тисс вьется тут же и таскает наш ужин. – Когда же ты лопнешь, ненасытная зверюга! – обращаюсь я к неугомонной белке. У Тисс явно имеется запасной бездонный желудок, невидимый обычному эльфу. И там со временем исчезнут все дворцовые запасы. Стук в дверь, на пороге появляется Тиллинель – суровая и прекрасная. Только что из дозора – даже переодеться еще не успела. Рыжехвостая Тисс, обрадовавшись хозяйке, резво забралась ей на плечо. – Лантир! Что происходит? Фиалковые глаза воительницы грозно сияют. – Да много чего происходит. Во дворце, в Сумеречье, в мире… О чем конкретно ты спрашиваешь? – отзывается Лантир. Ну да… К примеру, я на днях чуть не умер от орочьего дротика. Вот лежу в постели – раненый… А сегодня я выигрываю у нолдо – тоже, между прочим, событие! Но Тиллинель это неинтересно. Меня тут как будто и нет. Хоть бы поздоровалась. Что за манеры! Манеры, конечно, армейские… она пока не перестроилась на дворцовый уклад. Мы всё понимаем и не ругаемся. – Почему в Сумеречье человек? Зачем это? Говорят, её обнаружили в орочьем стане? Но почему её не передали в Дейл, а поселили у каскадов? Это что за новости? Все-таки Тиллинель малость одичала в своих восточных гарнизонах. Вести до них доходят с опозданием и очень искаженными. Надеюсь, Трандуил даст ей время отойти и принять участие в жизни местной стражи. Хотя… сдается мне, он намеренно держит её как можно дальше от себя. – Ольва Льюэнь – гостья короля. Она хозяйка Герца и спасла Владыке жизнь во время похода к Эребору. – Что? – Тиллинель уставилась на Лантира, – это она? Она, Лантир? Ты же говорил, она осталась у гномов. Да? Лантир говорил с Тиллинель об иноземке? Серьезно? Когда это? И главное – зачем? – Гостила у гномов, теперь вот у нас. Чем-то эта стриженая иноземка с драконом на одежде прельщает королей. Видимо, есть в ней что-то такое, чего нет в наших прекрасных девах… Взгляд Тиллинель потемнел: – Лантир… не хами! Ты что, не понимаешь всю серьезность ситуации? Эта ведьма в Сумеречье, а вы, я смотрю, предельно расслабились! – Даже если нам и не все равно, что прикажешь делать? – Вы – телохранители короля, и вы задаете подобные вопросы? Во взгляде её читается неприкрытое возмущение. И ярость… – Тиллинель, не суетись ты так, – говорю я ей, – что тебя пугает-то? Ну поживет человеческая дева немного у каскадов, что с того? Шансов стать королевой Сумеречья у Льюэнь еще меньше, чем у тебя. Услышав это Тиллинель аж задохнулась. Зато обратила на меня внимание. На мгновение мне показалось, что она сейчас бросится и начнет меня душить. Ух, аж внутренности подвело... неужели будет убивать? Я же при смерти! – Ты! – прошипела она, – ты… Эйтар! Ты… ты – полный придурок! Возмущенная Тиллинель вылетела из моей комнаты, громко хлопнув дверью. Теперь дверь точно придется заказывать новую. Дубовую… Лантир, приложившись к кубку с вином, напряженно смотрит вслед убежавшей Тиллинель. – Это что сейчас было, Эйтар? – перевел он на меня взгляд. – Ты, кажется, шутил? Не делай так больше. Не твое это, шутить… Жизнью не рискуй, поверь, – оно того не стоит. Дурак ты, парень, и шутки у тебя дурацкие, так, что ли? Ладно, шутка и впрямь не удалась, не спорю. Но Тиллинель как-то свой темперамент в узде надо придержать… Если хочет при дворе пожить подольше. *** Почему, когда я смотрю на них, меня не покидает чувство, что все происходит в заколдованной сказке. Или во сне… Ощущение полной ирреальности происходящего не дает покоя и тревожит. Очень. И чем дальше, тем больше склоняюсь на сторону Лантира – что-то в ней не так. Что-то такое, что даже Владыку заставляет забыть, кто он. Почтения в иноземке к сильным мира, даже маломальского, я не наблюдаю. Она кружит вокруг Трандуила, запросто нарушая его личное пространство, нагло смотрит прямо в глаза, смеется и явно дерзит. Даже когда она встала перед ним на одно колено, это больше напоминало какую-то игру. Так мы, помнится, забавлялись в детстве, разыгрывая сцены из историй про Лютиэн и Берена, про падение Гондолина, про изгнание Моргота… Вот только кто с кем играет – вопрос. А Владыка… Кому бы он спустил подобное? Ей он почему-то позволяет... Что с ним? Когда в последний раз я видел Трандуила таким… живым? Во взгляде его, обычно холодных, глаз, я вижу искреннюю заинтересованность. И – на секунду – что-то такое, чему я не могу дать определения. Рвущееся из самого сердца, огненное, ясное, радостное. Всего лишь миг, краткий, незамутненный. Миг… счастья? Вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Кто же ты такая, иноземка Ольва Льюэнь, примчавшаяся на своем чудесном коне из чуждого мира в день гибели Дракона? И что ты сделала с нашим королем? Беспокойство не оставляет меня больше ни на минуту, ощутимо нарастая в тот момент, когда Владыка дает мне срочное поручение – отправиться в Имладрис с донесением. Ольва только что ушла с Даэмаром, а вместе с её исчезновением испарился и магический флёр, окружавший незримым коконом Трандуила. Теперь король предельно собран, властен и печален. Такой, каким мы все привыкли его видеть… Мне страшно от слов, что слетают с уст повелителя: стреломет, черные стрелы, не медлить в пути… Что-то очень недоброе принесла на своих крыльях Ольва Льюэнь. Что-то, что встревожило повелителя Сумеречья всерьез. *** Минимальное время на сборы. Вбегаю в свою комнату, хватаю нужные вещи – путь неблизкий, дорога непредсказуема. Письмо должно быть доставлено в кратчайшие сроки. Что-то огненно-рыжее мелькнуло на подоконнике. Хватаю вертлявую белку привычным движением – рука у меня уже давно набита. Зверек возмущенно пищит, пытаясь выкрутиться из моих пальцев. – Пойдем-ка домой, Тисс. Я уезжаю в Имладрис, таскать здесь будет нечего. Твоя хозяйка должна лучше следить за тобой, слышишь? Нечего носиться по всему дворцу… а ну как поймают и съедят? Тисс таращит черные глаза, кисточки на её ушах подрагивают. Она не верит ни одному моему слову – тоже мне, придумал, глупый эльф… кто тут меня будет есть? В комнатах Тиллинель приятно пахнет. Эллет сидит на ковре возле камина и внимательно рассматривает короткий узкий меч, бережно удерживая его перед собой на вытянутых руках. Сегодня на ней не форма восточного гарнизона, а легкое шелковое платье насыщенного синего цвета с расшитым бирюзой воротом. Сейчас она напоминает хрупкий весенний цветок, а не суровую воительницу, безжалостно рубящую лапы паукам и головы оркам. И даже меч не портит этой картины… Может быть потому, что она так странно держит его. – Тиллинель, следи за своей белкой, пожалуйста. Она когда-нибудь нарвется на неприятности… Тиллинель кивает, не отрываясь от своего клинка. – Это правда, Эйтар? – Э? – понятия не имею, о чем она. Эллет переводит на меня горящий взгляд и то, что я вижу в её глазах мне очень-очень не нравится. Что опять случилось? – Ты там был, рядом с Трандуилом. Вот я и спрашиваю тебя – это правда? Правда, что Владыка приказал поселить иноземку во дворце, рядом с собственными покоями? Ах вот оно что… О приказе переселить Ольву я ничего не знал. Но если бы и знал, Тиллинель – последняя во всем королевстве, кому бы я доверил эту информацию. – Я понятия не имею, о чем ты, – главное, не усугубить конфликт. Мне ужасно не нравится выражение её лица. Знаком с этой девой много сотен лет и прекрасно понимаю, что вот так она смотрит только в определенных случаях. Меч этот ещё… Балрог! – Тиллинель, ты что это задумала? – С чего ты взял? – переводит она на меня свой чарующий взгляд. О! Всё плохо! Всё очень, очень плохо… – Эйтар, – она поднимается мне навстречу, забирает из моих рук белку и проникновенно смотрит в глаза, – тебя же отправили в путь. Так не медли. Вот, смотри, я тебе кое что в дорогу приготовила. Поворачивается к столу и протягивает мне увесистый сверток. А оттуда такой дивный запах… Эру, я её обожаю и обожаю её стряпню. – Спасибо, Тиллинель, огромное…. Но все же… Да, она знает, как отвлечь меня от главного. Я такой. Ну вот такой. Однако же, тревога не покидает меня. – Тиллинель! – Эйтар, милый, все хорошо. Все просто замечательно. Счастливого тебе пути. Кошмар. Тиллинель задумала какое-то непоправимое безрассудство, а у меня нет никаких вариантов, чтобы предотвратить его. И на кого оставить мои сомнения? Единственный надежный в таких вопросах эльф нынче сражается с пауками у Холодных водопадов. Даэмар? Этот никогда не воспримет меня всерьез. Впрочем, он так же не воспримет всерьез и Тиллинель, и угрозу, от неё исходящую… Остается Лантир. И тут меня словно изнутри обожгло – я понимаю со всей ясностью, кто же накрутил Тиллинель до степени безумия. Лантир, гад, твоих рук дело? Балрог, Балрог!!! С тяжелым сердцем покидаю комнаты Тиллинель. Что ж, делать нечего, буду молить всех Валар, чтобы она не навлекла на себя гнев Владыки. А Ольва… Даже не беспокоюсь за иноземку. Она умудрилась выжить в Битве пяти воинств и в стане Азога Осквернителя. Не думаю, что Тиллинель сможет ей как-то навредить. А с Лантиром надо бы разобраться. Жаль, сейчас времени на это нет.