Лестница, ведущая в...

Глава I Пью за тебя, моя звезда, Салютуя кубком с осенней росой… Пью за тебя, моя звезда – За то, что брат мой в эту ночь со мной… Пью за тебя, моя звезда, За свет твой хладный и безбрежный Благодарю тебя, моя звезда, Что подарила нам надежду. Сияй же ты ярче, свети все сильней, Наши с братом сердца озари Немым одобреньем небесных лучей. Надежду на счастье опять подари. Пью за тебя, моя звезда, Пью за тебя, до дна, до дна… Луций Меньше всего я ожидал того, что произошло. Дядя нас не выгнал, даже больше того – он согласился взять нас с братом с собой. Забыл про то, что мы его оскорбили… Даже не упрекнул за нашу с братом…связь. Правда, по его хитрому взгляду, сразу ясно, что он что-то задумал. Что-то нехорошее. Но выбора у нас нет – придется терпеть его козни. Ведь, причиной того, что мы сбежали из дома стало не то, что наш отец разъярится и нас побил… Не то, что бы это происходило в первый раз – такие побои… Но по такому поводу… Он засадил нас обоих в подвал, а на следующий день Марка должны были… Я до сих пор не могу представить себе, как наш отец мог пойти на такое и убить одного из нас… Хорошо, что Публия – служанка нашей матери, смогла выкрасть ключ и открыть подвал, куда нас бросили, тем самым дав возможность бежать. Верно, говорила мать – не смотря ни на что, мы родились под счастливой звездой… Отец наверно уже знает о нашем побеге… А о судьбе той рабыни, которая нас освободила, наверное лучше не думать… Мы не сможем ей ни чем помочь, как бы не хотелось… Боги, я чуть не лишился самого любимого человека в моей жизни.… Моего брата, чуть не убил наш же собственный отец… Интересно, он думал, что таким способом заставит меня жениться? Но я скорее бы выпил яда, или заколол бы себя, чем согласился на такое… Сейчас, когда дядя отправил нас отдыхать – даже выделил комнатку и велел принести туда кровать.… А еще дал новые туники и заставил отмыться от крови и грязи… Марку, которому от отца досталось больше всего, даже сам помогал – у брата, похоже, сломано ребро… Отчего-то не верится в дядину бескорыстность – может, он хочет нас просто задержать у себя в доме, пока не придут люди отца и не… Нет, не хочу думать о таком. Не хочу терять своего брата… Не хочу что бы все повторилось… Я чуть сильнее прижал спящего Марка к себе, памятуя о его сломанном ребре. Когда мы стали такими как сейчас? Когда поняли что наша любовь друг к другу… несколько большее, чем просто братская? Наверное, это произошло год назад…. Не так уж и много, если подумать.… Но я и Марк были вместе всю жизнь. Мы с детства спали в одной колыбели, а когда стали взрослеть, то все равно часто засыпали, прижавшись друг к дружке, охраняя сон друг друга от плохих видений… А однажды мы стащили с празднества, устраиваемого нашими родителями – в честь нашего четырнадцатого дня рожденья, между прочим – пару бутылок крепкого кьянти* и, стыдно сказать – напились до совсем уж неприглядного состояния… Именно тогда, мы, пьяные, практически ничего не соображающие от ударившего в голову хмеля, первый раз поцеловались… А на утро, не смотря на похмелье и головную боль, ни я ни брат, не смогли забыть того поцелуя… *** Я, наверное, тоже задремал – усталость взяла свое, и когда моего плеча кто-то коснулся, то буквально подскочил на месте, потревожив сон брата, между прочим. И судя по его хмурому выражению лица, сделал ему больно… — Прости, Марк… — Луц, ты лучше посмотри на него… — братик кивнул в сторону того, из-за кого я, собственно говоря, и проснулся. Лучше бы не смотрел. Не могу сказать что многое в жизни видел.… Боюсь, что такого как он больше и не увижу – длинные, абсолютно белые волосы, спускались на чересчур, уж худые плечи, на которых еле держалась обычная белая туника, немного заостренные черты лица, а глаза… Они были красного цвета. Боги, что это за существо?.. — Привет… — беловолосый на нас как-то странно посмотрел и немного грустно улыбнулся – Я Севериан… Вар сказал, что я должен буду за вами приглядывать… — А нам он сказал, что это мы должны будем за тобой следить! – как, обычно не подумав, брякнул братишка. — Хм… Позволь узнать, Севериан, а ты вообще человек?.. – это уже я ляпнул. Правда, постарался придать своему голосу побольше холодности – нечего расслабляться. — Ну да… Человек вроде… Не бойтесь, я не кусаюсь. И вообще, мне Вар сказал, что вы вынуждены были уйти из дома… У меня что-то в этом же духе. – Он вздохнул и прислонился спиной к каменной стене. — Вот как?.. А ты с севера, да? – я легонько ущипнул братика за бок, но он продолжил, как ни в чем небывало – Я слышал на севере все такие же светловолосые и с бледной кожей… — Марк… — кто б меня услышал! Братик, похоже, меня вообще в упор не замечает. — Не знаю, как вам объяснить, откуда я…. Наверное, вообще не с этих земель…. И я не с севера. Моя мать была темноволосой, да и отец… Просто я таким родился – парень как-то уж совсем поник и опустил голову. — Луц, ну что ты так на него смотришь? – о да, теперь я таки удостоился августейшего внимания Марка – Он мне не кажется злым…. Посмотри на него — он стыдится себя… — зашипел он меня. — Ну а я-то тут причем? — Как причем? Нам дядя сказал присматривать за ним, между прочим.… А я так вообще хочу с ним подружиться. – Вот так заявление… — Ну, вот и дружи с этим… белым! Тебе меня мало, да? — Дурак! Тебе все мозги вчера выбили? Я же говорю – по-дру-жить-ся! Неужели ты не понимаешь – у нас нет ни одного друга… А то, куда мы собираемся – это военный поход, а не увеселительная прогулка! — Кхм… — Я пойду, ладно? – Севериану, похоже, надоело наше шушуканье и он решил дать нам возможность поговорить наедине… Хм… А может Марк и прав… — Стоять! – гаркнули мы с хором. Беленький аж присел от такого напора. — Так дядя велел тебе последить за нами, а нам за тобой?.. — Ну… Что-то в этом духе… — Севериан кажется даже немного смутился. — Вот ведь Янус** двуликий! — Это уж точно – Севериан засмеялся… — Хм… Мы друг друга поняли? – спросил Марк и ответом ему были, практически одинаковые ухмылки на наших лицах… Мы друг друга поняли… Думаю, начинать жалеть дядюшку надо прямо сейчас… ---- *кьянти – домашнее итальянское вино. ** Янус — в римской мифологии — двуликий бог дверей, входов, выходов, различных проходов, а также начала и конца(с) Википедия. Меня одну заржать потянуло. После прочтения *досье* этого бога и появились неприличные ассоциации?))))) Глава II — А ну вставайте, коровьи выкидыши! – и вас с добрым утром, центурион* Клавдий**… Нестерпимо захотелось дать размашистого пинка этому придурку в красной тунике… Вот объясните мне – как можно быть таким… Не знаю… Таким Центурионом Клавдием?! Ему всего тридцать восемь – он на семь лет меня старше, выглядит, так вообще, чуть ли не моложе – если бы не седина в коротко стриженных коричневых волосах и не шрам через всю левую щеку… А характер у него… Врагу не пожелаешь такого центуриона. Он меня ненавидит – как я подозреваю. Причем не беспочвенно, надо сказать… Ладно, собака с ним… Как только центурион своим ором перебудил всех, кто находился в помещении и, не потрудившись захлопнуть дверь, ушел будить остальных, я встал с казарменной койки, отточенными за все пять с лишком лет службы движениями, начал натягивать на себя тунику и надевать поверх нее доспех… Надеюсь, нас сегодня бегать в полной экипировке не заставят? В прошлый раз, когда нам такое устроили, я просто приполз в казарму… Ужас. Хотя, может это и правильно – воины должны быть в форме. Но весь день бежать за колесницей центуриона, да еще напялив на себя весь доспех. Который, между прочим, на солнце греется… Я присел на кровать и начал споро зашнуровывать калиги*** Впрочем, все тоже самое делали и еще девятнадцать таких же, как я солдат регулярной армии, живших в этом бараке. Если не явиться на общее построение – можно схлопотать от центуриона, причем лихо. А эта змея ко мне и так цепляется – так и хочется иногда дать в морду… Но как же, как же… Мы однажды уже подрались – он просто довел меня до этого. А потом, он же, между прочим – выпорол меня виноградной лозой при всей центурии. Я думал, тогда от стыда сгорю, кошмар... От злости, накатившей на меня, я перетянул кожаный ремешок на левой калиге и тот лопнул. Какая радость, прямо с утра… Ладно, что-нибудь придумаю, главное, что бы центурион этого не заметил… *** Замечательно! Слава всем Богам!!! Я уж думал мы так целый год просидим в казармах, вместо того что бы воевать… Наша центурия должна участвовать в Северном походе, под командованием Квинтилия Вара… Я слышал о нем – он наместничал в Иудее, но потом Император разгневался на него за ту резню, которую он там устроил и сместил его с должности… Наша центурия выступает в путь завтра на рассвете, а сегодня нам – о чудо! – дали выходной… Я уже собирался идти в казарму и переодеться в гражданское, как… — Акила Руф****! — я вздрогнул от злорадного вопля центуриона. Похоже, о выходном останутся не самые хорошие воспоминания… — Да, центурион. – Я подошел к этому выродку и коротко поклонился, выражая свое почтение старшему по званию. — Гаденыш, почему твои калиги порваны? – Клавдий, разве что слюной не плевался, хотя голоса не повышал. Вот что ему от меня надо? Зачем вечно цепляется именно ко мне?! Ну и что ему ответить? Ведь это он и виноват в том, что ремешок порвался! "Не так" — скажете?.. — Молчишь?! – а мне спеть и сплясать? Так могу, если ты, падшая женщина, от меня отстанешь! – Значит, ты остаешься караульным сегодня. На весь день и ночь. А раз ты так небрежно обращаешься со своей одеждой, то на посту будешь стоять без нее. В порванных калигах!!! Ясно?! Я старался успокоиться. Я честно старался глубоко дышать и думать о благе Рима. Не помогло, конечно. Мой кулак с размаха впечатался в челюсть центуриона. Я давно этого хотел, и плевать мне на последствия. Пусть после этого меня прилюдно выпорют, или, что самое страшное – с позором уволят из армии. Я так больше не могу! Он меня достал!!! Впрочем, центурион, кажется, решил на мне для начала отыграться, а уж потом наказывать… Мы как уличные мальчишки катались по земле на глазах у всего народа и молотили друг друга, рыча как два сцепившихся пса… Каждый стремился причинить как можно больше боли противнику, а в ход шло все – зубы, ногти, не говоря уже о кулаках… Я даже изловчился и разбил ему нос своим лбом… А еще меня спасало то, что доспех я так и не снял и Клавдий просто напросто разбил кулаки в кровь… Нас окружили мои сослуживцы, наверное, среди них были даже мои товарищи, еще не успевшие уйти в город. Но разнимать нас никто не рисковал – мы дрались не на жизнь, а на смерть… Люди ободрительно свистели, что-то выкрикивали, а я отчаявшись выбраться из-под центуриона, изловчился и просто укусил его за шею… Хлынувшая мне в рот кровь меня отрезвила как бочонок ледяной воды после пьянки. .. Что же я делаю… Я же человек, а не зверь… Не знаю, что меня заставило разжать зубы…. Просто отпустил центуриона и чуть сжался, подсознательно ожидая следующего удара, выбивающего мне челюсть или еще больше раскраивающего бровь… Меня никто не ударил – он просто смотрел на меня с сумасшедшей улыбкой и… и все. Будто он от меня все это время только и ждал того, что бы я на него набросился с кулаками и, чуть было не перегрыз ему горло в пылу драки… Так держать, солдат! Марс Победоносец, ну что он на меня так смо… Уже не смотрит. Он решил меня сожрать! Во всяком случае — активно пытается, причем начав преимущественно с моих губ! Какой ужас… И кажется если я не разожму зубы, то нижнюю губу мне таки откусят, прожуют и проглотят! Попытка отпихнуть этого скота провалилась полностью – он просто прижал мои руки к земле, чуть ли не полностью врыв их во влажную, после дождя, почву, причиняя новую боль. Но честно – мне было уже плевать… Что он со мной делает, да еще на глазах у толпы народа?! Почему его язык хозяйничает в моем рту? И почему – Юпитер,***** ответь мне — он так… слизывает кровь – не пойми, чью с моих губ?.. — Вот… Вот теперь я тебя приручил… Волчонок?.. – центурион буквально выдохнул мне это в губы и хрипло засмеялся. Он окончательно спятил, да? — Да пошшшел ты!!! – ярость новой волной захватила мои мысли, и я попытался опять его ударить, но меня по-прежнему держали — я только напрасно трепыхался. Клавдий от этого только засмеялся, а ему вторили люди в толпе… Боги, какой позор!!! — Значит все-таки приручил… — Он, все еще посмеиваясь, слез с меня и встав на ноги, пошатываясь, пошел сквозь толпу. А я, наверное, еще долго бы остался лежать на земле, пытаясь найти в себе силы и встать, но меня подхватили под мышки и чуть ли не волоком потащили в сторону казарм… — Вставай же, Руф! – голос моего друга Дия я узнаю даже после большой пьянки, с бодуна, не то, что сейчас – Тебе надо успокоиться и выпить… Напрягая и без того болевшие мышцы, я неуклюже вывернулся из рук друга и опираясь на его плечо пошел в свою казарму, стараясь не обращать внимания на смешки за спиной… Чем же я все это заслужил, Боги милосердные?.. --- *центурион — в римской армии — командир центурии (100 человек) В легионе было 60 центурий. ** Центурион Клавдий – вымышлен мною. ***калиги – обувь римских солдат, в данном случае имеются в виду кожаные полусапоги, имеющие шнуровку до середины голени. **** Акила – переводится как орел, а Руф – рыжий. *****Юпитер – верховный бог. У греков – Зевс. Глава III Себастьян Вар пришел в комнату примерно через полчаса после меня. К этому времени, я уже успел более-менее успокоиться и даже начал засыпать. Нет, ну а что? С этим хитровыебанным зоопарком выспаться не получается вообще. Вообще, не жизнь, а черти что! Один папаша, названный, чего стоит… Мужчина вошел в комнату и… И проигнорировал меня вообще. Будто меня тут и нет. Пустое место, да… И нет, не поэтому, я столь не эстетично шмыгнул носом и зарылся лицом в подушку. — Эй, ну ты чего? – меня легонько тронули за плечо. Руку я моментально стряхнул. Еще не хватало что бы он меня лапал, после того как.. как… агрррх!!! — Себастьян, что случилось? – а вот теперь уже я доигрался… Думаю таким голосом он командует тысячами воинов, ведя их в атаку… Ну, я вырылся из подушки. Даже сел прямо. А теперь, уважаемый Квинтилий Вар, приготовьтесь, потому что я зол! Очень зол!!! — Не прикасайся ко мне! Катись к своим любовникам!!! У вас же так мало времени остается до похода!!! Или ты их тоже берешь?!! Прям штат выездных куртизанок!!! А я читал, что в Древнем Риме, в армии были нравы гораздо строже!!! Вот вернусь в свое время – обязательно напишу об этом диссерта… — кажется, я сболтнул лишнего. Блять! Бля-бля-бляяаа!.. — Что значит «Древнем Риме»? и в какое-такое «свое время» ты собрался возвращаться?!! – видно, поспать сегодня мне точно не светит. Обидно… — Хеей! Ну, ты чего? Забудь! Я вот тебя ревную, а ты к каким-то мелочам прицепилсяааа!!! – практически неуловимым движением, римлянин оказался вплотную ко мне и, вцепившись рукой мне в горло, буквально пригвоздил к многострадальной подушке. — Отвечай!!! — От..отпустии сначала… — я уже еле хрипел, когда его хватка ослабла, позволив мне наконец-то вдохнуть. — Говори… — Хорошо, хорошо! Успокойся только… — я сглотнул — Дело в том, что я… Я не из этого времени. Я должен родиться через две с лишним тысячи лет… Я не знаю даже, какой сейчас год, так я сказал бы точнее… — Семьсот шестьдесят третий* от основания Рима… — нда… шок это по-нашему. Бедный Вар – если до этого он орал как рожающий мамонт, то теперь еле шепчет… — Семьсот шестьдесят третий? Значит… Значит это девятый год от Рождества Христова, а в этом году ничего знаменательного не произошло, кроме пораже… — я дважды придурок!!! «…кроме поражения римлян в Тевтобургском лесу, которое заставило Августа прекратить расширение территорий Римской Империи и оставить северные племена в покое…» А еще в этом лесу была засада, из которой почти никто не выбрался живым… И Вар там погибнет тоже... Блять! Я не имею права ему об этом говорить!!! И не имею права менять ход истории… — Наш поход обречен, да? – Вар посмотрел на меня и грустно улыбнулся – Я так и знал, что Октавиан посылает нас на смерть… — Я не говорил, что этот поход обречен! Неправда!!! — но неужели мое тут появление уже не изменило ход истории?! — Не ври мне. Я же все понял…. Лучше скажи, а там, откуда ты…пришел, все такие – он протянул руку и потрепал меня по волосам. Агррх! — Нет… Это… Это только мне повезло уродом родиться… Вообще-то, я не один такой, в наше время дети часто рождаются со…странностями… — А… А кто твой отец? – о да, ты умеешь задавать нужные вопросы, нечего сказать! — Ну… Если бы я сам это знал… Ну не Марс уж точ… — как бы не так! Ну, кто бы сомневался!!! — Это что значит я не твой отец?!! Ах ты неблагодарный!!! — даа, я неблагодарный, а ты – придурок, не дающий поговорить спокойно! Точнее голова придурка, повисшая в воздухе между мной и мужчиной. Тот аж побледнел, но в обморок как в прошлый раз не упал. — Эй! Ты что тут забыл?! – моему возмущению не было предела. Да что за день такой?!! — Я? Это ты забыл, чей сын!!! – Вар мудро решил не влезать в наш с папочкой диалог и отсел подальше от висяще-говорящей головы. — Э… И чей же? – я скрестил на груди руки. По задумке, это должно было выглядеть как выражение моего скепсиса, но почему-то этот гад – который любим… кхем! Короче, этот придурок начал над нами тихонько ржать. Вот уж точно – цирк уехал, клоуны остались! — Мой конечно! — упорствовал бог войны… Бедные мои нервы… *** В конце концов, в наш с Марсом спор ввязался обнаглевший Вар, благодаря, чему узнал о себе много нового. К примеру, он оказывается «Прекрасно сложенный мужчина с аппетитными упругими ягодицами», «Замечательная партия для моего сына» и прочие гейские определения, данные моим папашей. Классно, да? Мне, правда, тоже досталось, но про это я пожалуй промолчу. Слава яйцам, через пару часов Марсу надоело «воссоединять двух баранов, не видящих своего истинного счастья» и его голова, на которую мы с Варом уже хотели накинуть одеяло – для затыкания некоторых озабоченных идиотов, с хлопком исчезла. Зато вопрос с отцовством кажется так и не решен. Впрочем – Вару хватило и одного такого бурного доказательства, что бы считать меня божественным отпрыском. Буэээ! После того как Марс нас таки оставил в покое, мы еще минут пять просто тупо сидели и смотрели друг на друга… — Я, кажется, начинаю понимать, кому обязан твоими приступами внезапной влюбленности – подытожил замученный Вар. — Угу… Надеюсь он прекратит это… Мне его агитации и так хватает, знаешь ли… — я тяжко вздохнул и получше замотался в одеяло — Кстати о птичках… У тебя одежды нет лишней?.. А то я не горю желанием привлекать к себе лишнее внимание… — Есть… Еще через десять минут у меня была простая беленая туника и плетеные веревочные сандалии на кожаной подметке, принесенные все тем же сухоньким старичком, который пришел будить нас с утра... То есть не «нас» а Вара, конечно… А эта одежда — не густо, но все же лучше чем ходить замотанным в одеяло. Так вот, одели меня, обули и… Пнули последить за гостями. Идиотизм какой-то… Оказывается эти близнецы – никакие не любовники Вару, а его племянники. Услышав это, я тайком успокоено выдохнул. И с чего бы вдруг? Так вот, этих племянничков, за какую-то серьезную провинность выгнали из дома и они решили попроситься к своему дяде… Ну да, в армию податься только и оставалось… Зато когда я их увидел, то кажется понял, за какую такую провинность их выгнал из дома… Ну или из-за вредоносного влияния папеньки, мне всюду мерещатся извращенцы… А впрочем, они неплохие ребята… Не знаю почему, мне захотелось с ними подружиться… Просто так… И именно благодаря этим двум извращенцам, я сейчас как придурок, уже пятый раз мою голову. И именно благодаря ним, несчастный Вар опять стал бледным, как полотно, когда меня увидел. Ну а что? Хна и басма – натуральные красители… Аллергии у меня на них нет… И вот нечего на меня смотреть, как на привидение, и заикаясь, пытаться что-то спросить! Просто теперь, я внимания, привлекаю на порядок меньше, чем когда мои волосы были абсолютно белого цвета… Да и глаза не так выделяются на общем фоне. Да ради такого я даже пирсинг из брови вытащил! Благо второй никто не видит… Как хорошо что в эту эпоху, металлоискатели еще не изобретены! Я оттер до сих пор не пришедшего в себя Вара от двери и вытирая темно-каштановые волосы холщовой тряпкой, пошел на поиски куда-то удравших близнецов… Надо еще придумать какую-нибудь каверзу нашему военачальнику… Ибо нефиг было заставлять нас следить друг за другом!.. … Темноволосый мужчина крепче прижал к себе красивую девушку и, прикусив ее аккуратное маленькое ушко, зашептал: — Как ты думаешь, любовь моя, у нас получится раскрыть глаза этим двум ослам?.. Девушка в его руках хихикнула и провела тонким пальчиком по рельефной груди своего любовника. — Получится, Марс, не переживай за них так… в конце концов – я же богиня любви… — Да, ты – богиня любви… И мое сердце – твое, знаешь? – бог легонько коснулся поцелуем алых губ возлюбленной. — Знаю… Как и мое – твое… — тихий шепот и в ответ такой же невесомый поцелуй… --- *763 год от основания Рима – 9 год н.э., тоесть от Рождества Христова. Рим основан 21 апреля 3-го года 6-й греческой олимпиады, что значит по нашему исчислению 754 год до Рождества Христова. Глава IV Акила Мы с Дием завалились в какую-то третьесортную забегаловку на окраине города. Идти и искать что-то лучшее, не было ни желания, ни сил. Поэтому, приходилось наслаждаться убойным запахом перегара, который источали представители местной флоры и фауны… Да и сама забегаловка была ужасной – полутемное помещение, освещаемое только парой маленьких окон, под закопченным потолком летал просто рой мух, то и дело совершавших набеги на косоногие столы, стоящие практически вплотную друг к другу. Хорошо, что сейчас тут было только несколько пьянчужек, зашедших опохмелиться с утра, да какой-то тип в противоположном углу, похоже, целенаправленно напивавшийся. Одно название для всего этого – дыра. Не говоря уже о том, что вино тут было просто отвратное – еще седмица, и оно превратится в уксус... Зато оно дешевое и его много – ведь, когда мы пришли сюда – был еще только полдень … Боги, как же хотелось напиться… Все тело болело, но это не в какое сравнение не шло с тем, как болела моя гордость… Сделать со мной такое на глазах у всех... Кажется, центурион меня действительно ненавидит, раз решился на такое. Но, правда, странно, что после всего он отменил наказание. Может, просто посчитал, что стоять сутки голышом и нести дежурство, для меня уже слишком, после того что случилось утром? Да нет, бред… — Эй, Руф, ты так и будешь сидеть, глядя в одну точку? Неужели ты из-за этого придурка так переживаешь? – друг хлопнул меня по плечу, от чего я поморщился и стиснул зубы. Отмутузили меня знатно… — Ой, прости… Я забыл что ты теперь как один сплошной синяк… Все, все, все! Я молчу!!! – Дий замахал руками в знак примирения. В отличие от меня, он пьянел быстро и становился Очень разговорчивым. — Ты прав, друг… Не стоит мне так много думать об этом… Скорее всего надо просто сделать вид что ничего не произошло. – Я поднял свой стакан и залпом выпил кисловатое вино, поморщившись от боли в разбито-покусанной губе… Ничего. Вино это хорошо – раны промоются и я не заражусь от Клавдия бешенством… Почему-то от этой мысли стало как-то смешно. — Слушай, а может цетну…нетцу… тфу, центруион… Мать его волчица*!… Ну ты ему просто нравишься – вот он к тебе и придирается… — высказал очень умную мысль мой друг и икнул. — Не моли чуши, Дий. — Разыгравшееся выражение подсунуло сценку, когда центурион с цветком белой лилии в зубах стоит передо мной на коленях и, смотря влюбленными глазами, пытается объясниться в чувствах, не выплюнув при этом основательно пожеванный цветочек. Бррр… — Он просто меня почему-то ненавидит, вот и стремится сделать мою жизнь просто ужасной. А мне служить еще почти пятнадцать лет**… — Не переживай, Руф… — ненавижу, когда меня зовут Руфом. И ведь никто меня больше так и не называет, кроме Дия. А все почему? Да потому, что только этому придурку удалось разглядеть, что мои волосы на солнце отливают рыжим. Недавно он меня так достал с этой кличкой, что я просто остригся почти налысо. После этого меня, правда, чуть не прозвали вшивым. Пришлось выбрать из двух зол меньшее и смириться… — Да я не переживаю. Мне по-ху-ю! — Ну да. Ну да… — Дий тряхнул косматой башкой и неуклюже налил нам еще вина в глиняные стаканы, попутно расплескав чуть ли не половину кувшина мимо – Друг, скажи, а что бы ты сделал, если бы в тебя влюбился… кто-нибудь? — Ну как что?.. Если она не была бы совсем уж уродиной и была свободна, то я бы женился и настрогал с ней детишек. — А… А если бы это был мужчина? – я поперхнулся этим гребанным вином так, что оно аж из носа потекло. Фу, какая гадость! Оно еще и щиплется!!! — Друг. Ну, не знаю… — я вытер накатившие от боли слезы и постарался отдышаться – Смотря, кто бы это был… — А если бы. Если бы это был я? – от одного взгляда в честные карие глаза Дия хватило, чтобы совершить три вещи: поверить, что он в меня влюблен, опять поперхнуться ебучим пойлом и, закашлявшись и потерять равновесие упасть на пол. Теперь мы должны хозяину этой дыры еще и за колченогую табуретку, ибо ножки у нее окончательно и бесповоротно сломались, не выдержав моих акробатический упражнений. — Акила!!! Ты в порядке? – этот…герой-любовник умудрился, вскакивая со своего места, сшибить еще и стол, облив меня храбрыми останками вина. Если бы меня сегодня так не поколотили, то я бы обязательно побился бы головой о ближайшую стену… — Да, со мной все в абсолютном порядке! Теперь мне в довершение к порванной калиги придется отчитываться еще и за грязную тунику! Это пойло не отмыть, между прочим!!! — Прости, прости, прости меня… — он плюхнулся рядом со мной на колени. Ну, началось! Что же мне так не везет-то?! Опять народ получает в довесок к хлебу еще и зрелища. — Встань с колен, придурок! Не сержусь я на тебя!!! – думали он встал? Ха! — Акила… Я… Я хотел тебе сказать… Я люблю тебя, Акила… — после этого драматического признания, он слегка пошатываясь полез ко мне целоваться. Не знаю, кого мне благодарить за то, что с пьяных глаз он промахнулся и вместо уже изрядно пострадавших от центуриона губ, он впился страстным поцелуем…в мой нос. Ну, раз мне предлагают, то я высморкаюсь, да. Сделал я это с большим энтузиазмом, потому что страстные лобызания моего носа перешли уже во что-то ну совсем неприличное. Как только мое «черное» дело было сделано, Дий отстранился и почмокав губами странно на меня посмотрел. — Ты что, уже кончил? Я же только начаааал! – проныл этот придурок и обиженно надул губы… То как его кто-то сдернул за шкирку и отбросил куда-то, я наблюдал как во сне. Может в этом виновато ужасное пойло, а может искреннее удивление – у меня что, такой длинный нос, раз он его принял за… ндааа… Вслед за Дием на ноги подняли и меня, но швырять похоже явно не собирались – ограничились только усаживанием к себе на колени и поглаживанием по башке. Малость ошалевший после полета друг кинулся, было, мне на выручку, но отчего-то срочно передумал и с удвоившейся скоростью погнал к выходу. Сбив при этом еще пару столов и умудрившись наступить на руку пьянице, мирно дремавшему в совсем уж темном уголке. — Ты в порядке, волчонок? Он тебе ничего не сделал? – забооотливый такой голос… Либо я допился до прихода галлюцинаций, либо галлюцинации допились до прихода меня. Это же центурион Клавдий!!! — Я хочу домооой, мамочкааа!!! – я пьян, это по любому. Значит, могу нести любой бред! — Сейчас ма…папочка тебя отнесет домой, не переживай, волчонок… — меня опять погладили по голове, а я в это время подумал. Нуу, думаю я не только, когда меня гладят по башке, но именно в этот момент мне снизошло озарение — самый любимый цветок центуриона – это красный мак!!! — Я сам дойду!!! — А ты сможешь сам это сделать? — Ага… — я кое-как вывернулся из железных объятий и тут же отпрыгнул на расстояние вытянутой руки от спятившего мужчины – А еще я могу сделать так – удар ему по наглой морде. Кстати, уже и так помятой мной. На память, да… — И вот так – я развернулся и со всех ног побежал к выходу. Причем пришлось повторить подвиг Дия и свернуть по пути столик. Ну, это уже по инерции, да и лишнее препятствие на пути разъяренного центуриона не помешает… Хорошо, что за вино мы с другом расплатились сразу… Столик, судя по грохоту и отборной ругани хозяина забегаловки, препятствием был не долго. И предусмотрительно захлопнутая мной дверь, по-видимому, тоже… А вот когда врезаешься спиной в стену дома, тем более когда у тебя на этой самой спине и без того живого места нет – это Больно! А когда тебя еще и впечатывают в стену всем телом – еще и горячо – кирпич прогрелся на солнце до такой степени, что на нем можно кипятить воду… Или горячо от того, что мои многострадальные губы опять все искусаны в кровь, а во рту извивается центурионов язык? Или мне горячо от того, что я не нашел ничего лучше, чем постараться этот наглый язык выпихнуть наружу своим? Причем еще удостоверившись в том, что наглый вторженец на этот раз останется во рту своего хозяина?.. Мне сейчас просто горячо… А обо всем другом, включая свой внешний вид и список мест в которых я больше никогда не буду пить, я подумаю завтра. --- *волчицами в древнем Риме называли проституток. ** Октавиан Август увеличил срок службы и римские солдаты, которых призвали в армию, должны были служить вместо 6-и лет 20. Первые 16 лет – полная служба и еще 4 года – облегченная. Глава V Вар Чего я ожидал меньше всего, так это того, что Себастьян изменит цвет волос. Боги, от одного взгляда на него, мне стало не по себе. Он стал так похож на…. Нет. Я не буду думать об этом. Он погиб, когда ему было восемь…. Сегодня и так много дел – надо собрать центурионов и обсудить с ними стратегию похода… Мы отправляемся уже завтра. На смерть…. Так и знал, что этот мальчишка появился в том храме неспроста.… Из будущего. Хм. Как такое получилось? И почему именно он? Ведь раз он появился, то он имеет какое-то свое предназначение. Нет, решительно не понимаю. И еще не понимаю, почему он отказывается говорить о том, что произойдет. Хотя, может быть, просто не хочет говорить мне то, что мы проиграем этот поход? Так я уже и сам понял – по его выражению лица и так все ясно… Но с другой стороны, есть шанс того, что если он знает, что мы поиграем, и все равно попал в это время. Не значит ли это то, что ему суждено изменить все?.. Боги, помогите нам. Что меня поразило до глубины души, так это появление бога войны – Марса. А уж то, что он говорил. Я уже всерьез думал от чего мне лучше умереть – от разрыва сердца или от стыда. Бог хочет, что бы я был… патроном его сына и спал с ним. Неужто это все и есть то самое испытание, не пройдя которое я рискую вызвать гнев Богов и навлечь на нас всех неудачи? Только понять, что же от меня требуется – задача не из легких. Виспансия… Моя милая жена Виспансия… Она мне подарила сына. Гнею* было всего восемь лет, когда он был укушен змеей и умер от ее яда. Жена так полностью и не оправилась после его смерти. А я не смог ей помочь это пережить – меня отправили в Иудею. Ну, а вернулся я уже к могиле жены. Какая ирония, не правда ли?.. А Себастьян… Я не знаю, что к нему чувствую. Совсем не могу себя понять… Сегодня, когда я увидел его с темными волосами, то понял – вот таким вот мог стать мой сын. Наверное, не таким худым, и глаза у него были карие, а не кроваво-красные. Но все, же. Мне чуть не стало плохо, когда я увидел этого несносного мальчишку. Теперь уж я его точно не брошу и не дам в обиду… Только что вот делать, если поход в который мы идем – не удастся? Неужели я его веду на смерть, так же как и еще шесть тысяч человек?.. Выход один и он прост как ивовый прут – надо изменить стратегию. Не то чтобы Октавиан одобрил бы это, но попробовать стоит. Можно сказать, что мне явился Марс-Победоносец. Ведь это же будет правдой… Я уже выходил из дома, полностью погруженный в размышления и не замечавший ничего и никого вокруг, когда на меня кто-то налетел и чуть не сбил с ног. Ндаа. Теряю хватку. — К..квинтилий Вар? – Мальчонка-раб, стоя, держась за стену и тяжело дышал – видно он долго бежал. Его серая туника облепила худенькое тело на спине и была темной от пота. — Да. Тебе велели мне что-то передать, да? – я сложил на груди руки и в упор смотрел на посыльного. — В..вас ожидает Император Октавиан… Он хочет с вами что-то обсудить… — Вот как? – что ж, мне это даже на руку. — И.. и еще… Там Тит Аврерий… Будьте осторожнее, господин Вар… — а может и не совсем на руку. Что успел наплести Императору этот старикашка? Ненавижу его! — Спасибо, мальчик… — я отвязал от пояса кошель и, порывшись в нем вытащил оттуда серебряную монетку и протянул удивленному рабу – Иди с миром. Что ж. Придется идти к Императору… Интересно – что он скажет, когда я попрошу у него еще один легион? Наверное, ничего хорошего… Я только вздохнул, наблюдая за тем, как мальчишка со всех ног побежал куда-то, звонко шлепая босыми ногами по мощеной улочке, освещенной солнцем. Развернувшись и перейдя на другую сторону, чтобы это самое солнце не било мне в глаза, я пошел в центр, где располагался дворец Октавиана**. Как же я люблю Рим.… Из-за того, что я тут родился и провел детство, этот город просто стал частью меня. Частью моего сердца, если можно так сказать. На улицах всегда много народу, уличные торговцы хвалят свои товары и тычут им, чуть ли не в самый нос, но потом видно узнают и боязливо отступаются, лепеча извинения. Иногда раздаются крики возниц, призывающие людей расступиться и дать дорогу телегам, грохочущим по каменной кладке так, что чуть ли не звенит в ушах. В центре дома из одноэтажных бараков превращаются в двух или трехэтажные виллы, облицованные белым мрамором, или просто покрытые штукатуркой поверх кирпичной кладки. Не знаю почему, но они мне не слишком нравятся. Именно по этому свой дом я построил в другом квартале, там, где живут люди попроще. Да и нет такой вычурности и стремления выставить напоказ свой достаток… *** Рядом с Октавианом, за овальным столом, украшенным сборной мозаикой, сидел Тит Аврерий. Ну, вот и встретились, что еще сказать… — Император, Вы хотели меня видеть? – я учтиво поклонился Октавиану, а потом и Аврерию. Последнему хотелось скорее съездить кулаком по старческой довольной роже, чем кланяться, но думаю, Император не оценит такого обращения с его любимчиком. — Да, Квинтилий. Я хотел с тобой поговорить… — Я слушаю Вас, мой Император… — Хорошо. Думаю, ты понимаешь, как Империи важны те территории. Которые ты должен отвоевать у северных варваров? – серые глаза Октавиана неотрывно смотрели в мои, и я не смел, отвести взгляда. Когда он так пристально смотрит, мне начинает казаться что все мои помыслы и чувства для него как надпись на восковой табличке. Захочет – прочтет, не захочет – сотрет и напишет что-то новое… — Да, мой Император.... Могу ли я осмелиться попросить Вас выделить мне еще один легион?.. Мне было видение Марса-Победоносца, когда я молился в его хра… — Нет. Неужели ты можешь врать о таком?! – кажется Император зол, раз повысил на меня голос… Интересно, что обо мне уже успели напеть? – Ты прошатался все это время, пока якобы совершал паломничество, по борделям! Тебя неоднократно видели, Квинтилий Вар! Ты даже осмелился привести в свой дом какую-то шлюху, вместо того, чтобы чтить память своей жены! Ты не получишь второго легиона. Я потерял к тебе доверие, чтобы рисковать таким количеством людей! — Мой Император! Я клянусь своим родом и памятью жены – я действительно соверша… — мои слова прервал Октавиан, отвесив мне хлесткую оплеуху. Как унизительно… — Вон с глаз моих!!! – он почти прошипел это. — Благодарю Вас, мой Император… — я развернулся, и уже уходя из просторного зала, добавил – Я привел в дом своего приемного сына, а не шлюху. Не стоит верить тем, кто не добра Вам желает… Ответом на мои слова был лишь хохот Императора и мерзкое подхихикивание Аврерия… Я клянусь, что даже ценой своей жизни, выиграю эту битву и присоединю земли к Империи. Я докажу свою верность тем, что предал меня… А еще мне есть, для кого все это делать…. Для моего названого сына. ------ *На самом деле у Вара был сын, от Клавдии Пульхры, а звали его Публий Квинтилий Вар. Да, они были очень изобретательны на имена. Ну а если серьезно, то в каждом роду было несколько имен – 2-3, обычно, которыми называли первенцев, остальным давали имена такие как Квинтиус(пятый) Секстус(шестой) и т.д. по порядку. Если кто-то, кто носил не *порядковое* имя, совершал преступление, то его вычеркивали из рода, а имя считалось опозоренным и детей так больше не называли. **Дворец Октавиана – понятия не имею был ли он вообще и если был, то где располагался. FATAL_ERROR сказал что у всех императоров и знатных людей были минимум виллы. Глава VI Warning: Сомнительно НЕсогласие насилуемого объекта) Акила Как все произошло, я толком и не понял. Вот, мы целуемся где-то на улице, и меня прижимают к стене и буквально поедают мои губы, а вот крепко взяв за предплечье, куда-то ведут, причем с такой скоростью, что я едва успевал переставлять ноги. Вот, опять прижимают к стене и властно целуют до тех пор, пока покусанная губа не начинает опять кровоточить. Потом, меня опять куда-то тащили, на этот раз, очень нагло, на мой взгляд, лапая меня за задницу, пока центурион не доволок меня до какого-то одноэтажного дома – как выяснилось позже – его собственного. Внутри было пыльно и немного неуютно – сразу видно, что тут давно никто не жил. Зато дневной зной сюда не проникал, и в комнатах царила благоговейная прохлада. Меня отпустили буквально на мгновение – Клавдий метнулся к полке, висевшей на стене и начал перебирать стоящие там кувшинчики и глиняные горшки, кажется, даже что-то разбив. Когда дошло, что же он там искал своими трясущимися лапами, то бежать отсюда, причем желательно подальше, было уже поздно – меня просто самым наглым образом подхватили под колени и перекинув через плечо потащили… На кухню? Счаз! В спальню... Зато, я имел сомнительное удовольствие наслаждаться видом центурионовской упругой задницы, пока меня транспортировали на… любовное ложе. Вот даже не знаю. Честное слово – я прекрасно понимаю, чему сейчас суждено произойти, но… Я не хочу переспать с Клавдием. Или хочу, но не так. Или никак не хочу. Или хочу, но… Я запутался, кажется, окончательно и бесповоротно. Последние мои отношения с мужчиной были, когда я был еще совсем юнцом – мне было всего пятнадцать.… И быть снизу мне не слишком понравилось, я вам скажу по секрету. Терпимо – да. Приятно – да, иногда. Но никакого неземного наслаждения я не испытывал, к тому же это больно… Но все мои надежды на то, что я как-то не так понял и центурион собирается… разъяснить мне тактику предстоящего похода, когда он меня придавил к жесткой кровати своим весом и начал задирать тунику, одновременно пытаясь развязать мою набедренную повязку. — Эй! Прекрати! Я не хочууу… — протестовать мне не дали, просто напросто сжав мой член, даже не удосужившись меня до конца раздеть. Ну, как есть скот! — Что ты говоришь? – центурион выдохнул эти слова мне в ухо, щекоча дыханьем облизанную за миг до этого, мочку. От этого мои волоски на руках и затылке встали дыбом, а возбуждение только усилилось. — Отпусти меня, скотина! – Но, мужественно не обращая внимания, на отвлекающие маневры противника, я пытался избежать своей печальной участи. — Отпустить? Или может сделать так… — он провел по моему уже полностью стоящему члену рукой, чуть сжав головку через ткань. Я прикусил изнутри щеку, чтобы не застонать – губы были уже настолько искусаны, что заживать, думаю, будут месяц. Не знаю, что там заметил центурион, но он лишь азартно улыбнулся и продолжил свое черное дело – то бишь развязывание моей последней — и единственной – надежды. Набедренной повязки, да. — Ты так красив… — прошептал Клавдий, между покусаванием моей шеи.… Ну да, я сейчас ооочень красив, как и он – все в ссадинах и синяках, морды разбитые. А еще, кажется, у кого-то будет еще и жопа порвана. Суровая мужская любовь, что б ее.… И, кстати, если я не предприму кое-что, то эта жопа будет моей. И мне соответственно, тоже будет жопа. Завтра на построении. Я же даже стоять не смогу, не то, что куда-то там идти весь день. А если не пойду – то объявят дезертиром, и ничего хорошего ждать не придется. Так, о чем это я? А! О том, что надо прервать страстные лобызания моего пупка, как бы мне это прерывать не хотелось, и перенять инициативу. — И вот не надо на меня смотреть такими удивленными глазами! – шикнул я на изумленного до глубины души центуриона, когда методом спихивания нас обоих с кровати, поменял нас местами – теперь я был сверху. Му-ха-ха! Я коварен! — Ты… Ты, теперь…уйдешь, да? – интересно. Очень интересно. Мне. Чем он таким стукнулся, когда с кровати падал? Уж не в том месте, о котором я думаю, его мозги находятся?.. — Уйду. Обязательно уйду. – Заверил я этого придурка – Только чуть поооозже… — и с силой стиснув его бедра своими ногами, я выпрямился и стянул с себя тунику. Казалось счастью этого придурка не было предела. Ну да, как же. — А что ты так лыбишься? Это из-за тебя, между прочим, я сейчас похож на попавшего под целый табун диких лошадей, придурка! – Я нарочито медленно провел руками по своей покрытой синяками и кровоподтеками груди, задевая соски – Неужели тебе такое нравится? – я ухмыльнулся, наблюдая за реакцией Клавдия – его зрачки расширились, закрывая почти всю золотисто-карюю радужку, рот приоткрыт, а дыхание настолько частое, что еще немного и в комнате поднимется ветер… Я не придумал ничего лучше, чем его поцеловать. *** Мне его стало жаль. Нет, правда… Он, судя по всему, действительно меня любит, раз готов был под меня лечь… А я не смог воспользоваться ситуацией. Я же его не люблю. Или… Но, в общем, то, что я к нему испытываю, любовью не назовешь… Скорее всего. Я старался не сделать ему больно, просто, как собака, зализывал его ссадины и синяки на безукоризненно развитом теле, наверное, этим прося прощение за то, что сам же их и поставил. Я старался ласкать его так, как мне самому когда-то нравилось.… Отчего-то хотелось быть с ним нежным.… И именно из-за этого желания, я решился на то, в чем отказал даже своему бывшему любовнику. Как выяснилось – если взять член в рот, то ничего страшного не произойдет. Ну, кроме того, что этот придурок, которому член и принадлежал, со всего маху ударится о пол башкой. Но я героическими усилиями заставил себя продолжать исследования, так сказать. И, не поверите, мне в какой-то момент начало даже нравится то, что я делаю… Я уже не стыдясь облизывал розовую головку, иногда, забирая ее в рот и лаская языком, рукой при этом поглаживая напряженный ствол и яички… Клавдий уже не сдерживаясь стонал, поощряя меня на дальнейшие действия, но когда я взял его член в рот наполовину, то кажется перестал соображать что делаю… Осталось лишь желание сделать ему как можно приятнее. Мой собственный член терся о волосатую центурионову коленку, чего в принципе мне хватало, пока я с остервенением вылизывал и посасывал, поглаживал и заглатывал… Когда его пальцы начали легонько поглаживать мой затылок, я готов был замурлыкать, как котенок – не думал, что такая незамысловатая ласка может быть столь приятна. Прошло, наверное, еще лишь мгновение, а Клавдий содрогнувшись всем телом и сдавленно зашипев сквозь зубы, кончил. Горьковато-соленый, терпкий вкус его семени только добавил остроты моим ощущениям и я, сжав свой член и всего раз проведя рукой по болезненно напряженному стволу, со стоном залил – о да! Это моя ему месть! – многострадальную коленку мужчины своей спермой… Еще минуту я потратил на то, что бы прекратить считать цветные круги перед глазами, а остальные пять – что бы кое-как одеться и привести себя в более-менее адекватный вид. На Клавдия, внимательно наблюдавшего за моими действиями, я старался не смотреть. — Встань с пола. Холодно. – Бросил я ему и закрыл дверь в комнату. Ну а что я ему должен был сказать? Что все это было ошибкой? Это не правда. Что не зашел дальше, потому что я его не люблю? А кому нужны мои чувства… Я просто не знал, что ему сказать… Ладно. Я просто не буду думать об этом. И постараюсь не обращать на Клавдия внимания. Мне самому надо в себе разобраться… Кое-как я все-таки вышел из дома центуриона на улицу. Уже темнело, а мне еще предстояло решить главную загадку сегодняшнего вечера – как мне добраться из этого квартала к нашим баракам… Ведь завтра на рассвете мы уже выступаем… Боги, храните нас. --- Нэн, прости меня грешную за обилие многоточий. Я сама с ними затра…залюбилась, но старалась ставить меньше. Заметно? дааа… =*( Глава VII Вар Естественно, собрать центурионов перед всей этой кутерьмой мне не удалось. Точнее удалось, но обсудить с ними изменение тактики я не успел – мы до ночи спорили о том, сколько провианта надо брать в этот поход, сколько нужно серебряных приборов, сколько арсенала… К концу дня, я уже готов был, если не рвать на себе волосы, то взвыть так точно. Серебряную посуду я вообще запретил брать с собой, заменив глиняной, зато за счет увеличившегося места, отведенного в обозах, я велел взять с собой больше пшена и ячменя. Запас вина я не стал увеличивать – пусть добавляют больше воды, а не идут навеселе. Центурионы были, мягко говоря, удивлены тем, что на такую сложную миссию, Император выделил всего легион. Все-таки, у херусков очень умелые воины, которые бьются как разъяренные львы. В какой-то мере я их даже понимаю – они хотят сохранить свой дом. Но довольно об этом. Сейчас я еду во главе конницы, сопровождаемый отрядом преторианцев*. Кстати, я поддался искушению и велел Себастьяну и близнецам ехать со мной рядом, хотя им положено было находиться рядом с обозами – в центре легиона. Там безопаснее – ведь еду, и скарб охраняют больше всего. Я велел конникам разделиться и по пятьдесят человек поставил с каждой стороны от обоза – они защищали пехотинцев, которые следовали рядом с телегами, везущими фураж. Спереди и сзади обоза тоже шли пехотинцы и лучники. Основная часть конницы, возглавляемая мной самолично, была впереди войска, а в самых последних рядах шли немногочисленные ремесленники, обеспечивающие солдат предметами первой необходимости. Лекари шли чуть позади обоза, но также охраняемые пехотинцами. Несчастному Себастьяну не повезло больше всего – во-первых, не знаю, чем там уж шутят Боги, но этому несчастному опять не повезло. Помните – он покрасил волосы, чтобы не выделяться столь необычным их цветом? Самое страшное, что они остались темно-коричневого цвета и все вроде бы нормально… Кроме того, что концы волос, примерно наполовину ширины моей ладони, стали стремительно зеленеть. Обнаружили этот занимательный факт близнецы вчера вечером, после чего посмотреть на «чудо» сбежались все, кто был в доме. Несчастный мальчишка то бледнел, то краснел, один раз так вообще пытался посинеть. От греха подальше я самолично взял ножницы и аккуратно, чтобы лишний раз не притрагиваться к наливающимся зеленью прядям, обрезал их. Мало ли что могло еще случиться? Зато Себ теперь со мной вообще не разговаривает. Луций пытался узнать почему – ведь я спас его от неизвестной болезни! – но мальчишка назвал меня варваром и сказал, что это не болезнь, а какая-то там реакция красителей**. Я толком ничего не понял и понимать не стал. Голова и так забита совершенно другим. А волосы – не зубы, отрастут. Тем более, что они все равно длинные у него остались – до плеч. Одно хорошо – Себастьян, похоже, подружился с моими племянничками. Ну, во всяком случае, болтают они без умолку всю дорогу – а мы прошли уже почти десять миль***. В суть разговора я не вникаю, но и так понятно, что спокойно жить мне эти сорванцы не дадут – уж больно часто они на меня поглядывают, сверкая хитрющими глазами. Ну как же, месть, да… Только они, кажется, не понимают что военный поход – не место для детских шуточек. А с другой стороны – что с них взять – они и так дети. Пусть Себастьян говорит, что угодно про свой возраст, но поведение у него как у тех, же близнецов, если еще не хуже. Больше всего я опасаюсь, что ему приспичит опять признаваться мне в любви, но уже только на глазах у всего легиона. Вот тогда уж не до смеха будет точно. Его отец вроде сказал, что больше такого не будет, но не особо я верю этому поклоннику однополых связей. Даже страшно становится – и это Великий Марс, бог войны… Погода с самого утра стояла отвратительная – вместо ожидаемого солнца, небо все было укутано плотными тучами, которые не сулили ничего хорошего. Где-то на юге полыхали молнии — гроза до Рима, наверное, уже добралась, а вот нас накрыл сначала мерзкий мелкий дождик, со временем, перерастающий в настоящий ливень. Удачное начало похода, нечего сказать… А мой «сын» даже плаща с собой не взял, сидит на лошади, а то Как он сидит на лошади, поверьте, вообще отдельная, и, увы, больная тема. Мокрые волосы прилипли к щекам и лбу, а сам сгорбился и обхватил себя руками, чуть ли не отсюда слышно, как стучат его зубы. А завтра, он, наверное, будет пугать весь легион своими чихами и потоками зеленых соплей из носа. Что же мне не везет-то так? Я снял свой плащ и, подъехав к этому наказанию поближе, накинул порядком промокшую ткань ему на плечи и скрепил фибулой. Ладно, плевать, что он мокрый, зато из шерсти – глядишь, и не замерзнет так… — С…спасибо… — простучал зубами Себ и вцепился в мой плащ как в последнюю надежду. Ну, вот и что с ним таким делать будешь? — Не за что. Больше не дуешься? – тихо спросил я, смерив тяжелым взглядом конников, которые, не стесняясь на нас пялились. Близнецы благоразумно отъехали чуть назад, давая нам возможность поговорить. — Нет…Я… — он как-то странно на меня посмотрел, а потом, чуть не упав с несчастной лошади, но к счастью восстановив равновесие, наклонился ко мне, и пока я ничего не успел предпринять, быстро поцеловал меня в щеку. Как только он это сделал, то сразу направил свою лошадь куда-то вправо от меня, забрызгав одного из всадников грязью, вперемешку с комьями влажной земли из-под копыт. Ну и что это сейчас было?! Мне не оставалось ничего кроме, как успокоить возмущающегося солдата, прикрикнув на него и продолжить свой путь. Близнецы о чем-то в полголоса спорили, доказывая что-то друг другу и размахивая руками. Может, это они его подговорили на такую выходку? Боги, прошу вас, помогите мне. Я себя совершенно не понимаю – для себя ведь уже решил, что Себ – мне как сын… Только… Только чувства скорее двояки – если все так пойдет и дальше, то боюсь, что просто напросто… Мои размышления прервал громкий вскрик и испуганное ржание лошадей. Как раз там, куда направился… Не раздумывая, я сжал бока своего коня коленями и, пустив его в галоп, поспешил туда, откуда раздавались крики… Мое сердце чуть не остановилось, когда я увидел что произошло. Кобыла Себастьяна стояла на дыбах, сбросив своего седока в грязь, и пыталась его затоптать, а прямо перед ней, не обращая внимания на солдат, пытавшихся как-то помешать, стояли три женщины. Вместо волос, на их непокрытых головах извивались клубки черных змей, а глаза у всех трех были полны безумия. Легионеры пытались приблизиться к ним, но кажется, перед ними выросла незримая стена – они не могли сделать и шагу вперед. — Что тут происходит?!! – рявкнул я, силясь перекрыть ржание лошадей и тут же начавшиеся разговоры испуганных солдат. Еще бы, не каждый день увидишь Фурий****… — Так значит это ты – Квинтилий Вар… — пропела одна из богинь. — А… Так значит вот где ты, Квинтилий Вар. – Ей вторила другая. — Так значит вот каков ты, Квинтилий Вар! – подхватила третья... Лошадь Себа тут же успокоилась и прекратила бесноваться, аккуратно перешагнув через чуть ли не насмерть перепуганного мальчишку, она, как ни в чем не бывало, отошла от него на пару шагов и начала пощипывать скудную травку на обочине дороги. — Мы еще встретимся, Квинтилий Вар! Знай это! – все три богини буквально прошипели эти слова, а затем исчезли… В полной тишине я слез с коня и стараясь сохранять внешнее спокойствие, подошел к мальчишке, не обращая внимания на взгляды своих солдат. --- *Преторианцы – охрана командира в бою. Во времена Августа это подразделение уже не существовало, но я поколдовала над временем. **Речь идет о том, что хна реагирует на искусственные красители и меняет цвет волос не так как запланировано – на рыжий\коричневый, а на достаточно неожиданный, вплоть до зеленого. ***Миля — от лат. mille passuum — тысяча двойных римских шагов «тростей». Мера расстояния; 1 древнеримская миля ˜1,6 км. ****Фурии – аналог греческих эриний – богинь мести. Глава VIII Себастьян Странно. Я совсем запутался. Точнее не так – не запутался, я просто не понимаю, как такое могло случиться. Меня тянет к мужчине. Ну, естественно к Вару. Хотя, это совершенно не естественно. Мне страшно. Страшно, что это не настоящие чувства, а опять козни моего ебанутого папочки. И мне страшно, что я что-то совершу, подгоняемый этими чувствами, а потом, когда они исчезнут, эту ошибку уже невозможно будет исправить. После того случая, он не отпускает меня от себя ни на шаг. Мы едем уже четвертый день, и третий день я еду с ним на одной лошади. Хотя я и не дергаюсь – с ним не страшно. Тогда я думал, что умру. Моя кобыла просто-напросто сбросила меня, и, казалось еще мгновение, а затем она меня затопчет. Вар меня спас от смерти. Как я подозреваю, уже не в первый раз – ведь он мог оставить меня в храме Марса, или приведя в город выкинуть на улицу.… А он…. Да. Кажется, после того случая его авторитет несколько пошатнулся. Ну. Не то, чтобы его осмеливаются не слушать или перечат, просто то, что произошло – слишком дурной знак. Я только потом понял, что это за существа – фурии. Богини мести. Только вот, за что они должны мстить Вару? Или это какое-то испытание? А может даже не испытание, а дражайшие боги опять что-то не поделили? Жаль, что мне не удается даже, когда мы все останавливаемся на ночлег, побыть одному и попытаться позвать Марса. Он дал бы ответы на эти вопросы. Да и не только на эти. Что мне делать с Варом – меня волнует даже больше, чем вопросы с фуриями…. Квинтилий Вар… Он иногда на меня подолгу, пристально смотрит, когда думает, что я этого не замечу. Но дело в том, что я его взгляды буквально кожей чувствую. Мне страшно. Очень страшно. Но я не могу себе лгать – то, что я к нему чувствую даже влеченьем сложно назвать. Скорее это нечто большее… Эмоциональная связь. Только надеюсь, что не односторонняя. Конечно, о любви тут нечего и говорить, это…. Боюсь, что это нечто большее, чем любовь… Сегодня опять шел дождь. Не такой, как в первый день нашего пути. Просто противная водная пыль, сыплющаяся с небес. Гадость! Одному на лошадь мне запрещают садиться – ха ха ха. Я до этого, за то время пока мы ехали, отбил себе всю жопу! Эта скотина наверное и до того, как пыталась меня затоптать, была запрограммирована на мое смертоубийство. Иначе не объяснишь, почему она так подмахивала своим задом, что во время одного особо «удачного» ее скачка я прикусил себе язык до крови? Хотя спасибо близнецам – они ехали рядом со мной, отвлекая от неприятных ощущений болтовней. Отвлекся – мало не показалось. Эти двуличные сволочи, обсуждали, когда же мы с Варом станем любовниками. Я их чуть нахуй не убил, когда понял, о чем они так многозначительно переглядывались и перешептывались меж собой. И, кажется, даже пари заключить успели. Мне даже интересно, кто из них выиграет, потому что сегодня… Наверное, то, как он обо мне заботится – стало решающим. Мать всегда держалась на некотором отдалении от меня, не желая стеснять мои свободы, всегда была рядом, всегда помогала, но… Она — мать. Наверное, она бы приняла и то, что ее сын.… Не знаю как сказать. «Стал таким»? Возможно. Только ее вопрос, каким именно «таким» я стал. Говорю же – за-пу-тал-ся! Но надеюсь, сегодня все станет многим проще. Надеюсь, что правильно понял эти его долгие взгляды и то, как он.… Нет, не будем об этом. Мне хватило и того, как он меня «поддерживал» все эти три дня, когда я ехал с ним в одном седле. Что я для него значу? Кто я ему? А может быть, он обо мне так печется только потому, что ему выгодно это. Ведь мой якобы отец – это бог войны? Не могу больше так… — Эй, ты что такой? Спать не собираешься? Ведь завтра опять ранний подъем и все такое… — Луций по-собачьи стряхивая капельки воды, со своих светлых волос зашел в наш шатер. Вообще – шатры это не наша привилегия, но Вы-Сами-Догадаетесь-Кто настоял на том, чтобы я и близнецы ночевали в шатре, на шкурах, а не под открытым небом. — Нет… Я спать не… — я осекся. Ну, вот кто меня за язык тянул?! — Ооо! Так ты… — второй близнец, тут же «проснулся» и сел, от чего шкуры, которыми он был укрыт, сползли, открывая тонкие ключицы и плечи. Кстати, на левой ключице так и не прошел смачный такой, фиолетовый засос – творение его старшего братика. Нда… — Заткнись, Марк. – Змеи могут мной гордиться, я уже начинаю так же как они шипеть. — Хм…. Ну раз так, то почему ты все еще здесь, а? — я когда-нибудь их обоих убью и прикопаю под ближайшей пинией*! Тем не менее, я поднялся, чуть нервно одернул тунику и пулей вылетел из шатра. Ну, вот и все. Теперь туда мне до утра путь заказан – братики уж точно не будут упускать такую возможность… Даже не знаю, почему так спокойно отношусь к их…связи. Просто это не мое дело, вот и все. Все равно кто с кем спит – люди они вполне адекватные и мне нравится с ними общаться, пока они не переходят на определенные темы. Но они, по сути, еще дети – что с них возьмешь? Хвала всему сущему – дождь прекратился. Надеюсь, и завтра его не будет – уже порядком надоело мокнуть, ну ей-богу. Солдаты сидели у костров, то и дело слышались смешки, а то и какие-то песенки… Люди отдыхали, набираясь сил перед новым днем… Я чуть сбавил шаг, когда заметил, как из шатра Вара выходят трое – явно подрались.… Все в синяках, у одного правда преимущество – центурионский доспех. Хм.… Надеюсь, ничего серьезного не произошло? Хотя если бы произошло, то об этом уже знал бы весь легион. Для порядка выждав еще несколько минут и убедившись, что Вар остался один в своем шатре, я набрался храбрости и, не обращая внимания на взгляды солдат, направился туда… Храбрости моей хватило ровно настолько, что бы поднять полог шатра и засунуть в него свою наглую морду. Вар уже умылся из глиняной миски и теперь снимал с себя свою красную тунику… В горле тут же пересохло. Наверное, я так и простоял бы, не смея сойти с места, если бы не направляющий пинок и одобрительный шепот одного из близнецов, что «все получится». Я, кажется, уже говорил, что хочу их убить? Чуть не пропахав носом мать-сыру-землю, не особо прикрытую шкурами, в отличие от нашего шатра, я буквально навалился на несчастного мужчину с объятьями. И нет, я просто пытался удержать равновесие. Тот меня скорее инстинктивно, чем осознанно поймал, но разглядев свою «добычу», нахмурился. — Опять твой приступ внезапной любви? – мужчина чуть ухмыльнулся, а мне стало совсем неуютно и.…обидно. — Нет. Я… — вот и все. Якнул, а дальше ни слова сказать не могу. Я неудачник. Позор мне! — Что ты? – усмешка стала шире. — Я… Я… — ну же! Себастьян, решайся! – Я… — и я решился. В конце концов, сколько это все может продолжаться?! Я на всякий случай зажмурился и прижался своими губами к его. Не претендуя ни на что большее.… Почти детский поцелуй. Но черт.… Кажется я сам испугался происходящего гораздо больше чем Вар, потому что буквально спустя несколько секунд, меня взяли за плечи и мягко отстранили от себя. — Ну и что это было?! – кажется, темно-зеленые глаза римлянина еще больше потемнели, еще чуть-чуть и из них посыплются искры… — Поцелуй? – предположил я. Ну а что еще с меня взять? Придурок он и есть придурок.. Вот сейчас, Себ, тебя пошлют на три веселых буквы, и будешь ты, трясясь от холода ночевать под открытым небом – тебя даже в шатер не пустят… — Хм... Вот как? А я сам и не понял! – ну зачем язвить-то, а? – Говорю же – опять на тебя что-то нашло! — А.. а если не нашло? — Да ну? Я так и пове… — ну а что? Мне надоело, что мне говорят гадости! И на этот раз никаких детскостей! Все по-взрослому! Черт, как же я давно не целовался. Даже забыл, как это бывает приятно… А еще кажется я начал возбуждаться от этого. И Вар… Он мне отвечает. Наверное, где-то кто-то сдох. И судя по тому Как отвечает – сдох кто-то бааальшой и вредный! — Ты… Ты действительно… Сам? – нет, решительно не надо было прерывать поцелуй и вытаскивать свой язык из его рта. Было бы больше пользы! — Да. – Я провел кончиками пальцев по его груди, покрытой редкими черными волосками. Да, его уж точно не спутать с женщиной. Значит я все-таки… Нда… Гей. — Действительно? – его заело? Так пора сменит пластинку! Я наверное ему всю спину расцарапал, а мы пока только целуемся… Но как целуемся… Скорее мы просто трахаемся языками. Дичь, какая. Никто из нас не заметил, как мы оказались полностью обнаженными. Может и тут не обошлось без божественного вмешательства, ну а может, просто было не до того, что бы запоминать процесс обнажения. Мы уже не стоим, мы лежим на разворошенных шкурах, мое левое бедро так вообще уже покрылось мурашками – от голой влажной земли холодно и неприятно, но мне плевать сейчас на это. Сейчас – Мы. Кожа к коже… Объятья, от которых трещат ребра и перехватывает и без того сбившееся от неистовых поцелуев дыхание… Мы не переходим границ – просто тремся друг о друга, чуть слышно постанывая, и лишь на краткие мгновения, разрывая поцелуи. Решительно, я ни за что не пожалею о сегодняшней ночи… Наверное, на моих ягодицах уже завтра будут огромные синячищи от его пальцев – с такой силой он их сжимает, но сейчас это лишь придает…остроты ощущений так сказать. Я, наверное, слишком сильно был возбужден, потому что не прошло и десяти минут, а я. Я кончил, пачкая спермой наши животы и члены. Вар только еще сильнее и агрессивнее меня поцеловал, и с тихим стоном содрогнувшись всем телом, обмяк в моих объятьях, а на мой живот брызнуло что-то теплое… Кое-как вытеревшись, все теми же пресловутыми шкурами, мы еще раз поцеловались – уже без страсти, скорее нежно и так, и не сказав друг другу ни слова, уснули. А мне вдруг стало интересно, заметил ли Вар мой пирсинг на мошонке?.... (мама дорогая, роди меня обратно п/б) --- *пиния – итальянская сосна. Чем-то схожа с нашим кедром… Глава IX Марк Как только ушел Севериан, подгоняемый моим братиком, как меня.… Выпихнули вслед за ним – для придания смелости, дружеским пинком. А судя по взгляду Луция, тот задумал что-то интересное. Что само по себе уже заставляет несколько… напрячься. А уж, тем более что мы – надеюсь!!! – будем в шатре одни.… Просто так он не отвертится, точно вам говорю! Как и предполагалось – мой дружеский пинок во имя храбрости пришелся кстати. Постояв около шатра еще немного, и прислушавшись к воцарившейся там тишине, после недолгой перепалки, я донельзя довольный направился к братику. Луций… Боги, как же я по нему соскучился.… Пусть прошло только четыре дня пути, но. Четыре дня, за все время которых нам удалось только лишь раз украдкой поцеловаться. Даже дотронуться друг до друга представлялось большой проблемой, не говоря уже о… Хотя за эти четыре дня мы, кажется, нашли друга. Севериан, если не знает о наших с братом отношениях, то догадывается, так точно. И он нас принял такими, какие мы есть. Не стыдится с нами общаться и не отводит глаз. Просто ведет себя, как ни в чем небывало. Единственное – меня немного беспокоит то, что его, кажется, зовут вовсе не так, как он говорит. Даже наш дядюшка пару раз называл его по-другому. Надо будет, как-нибудь улучить момент и спросить напрямую. Мы с братом ему доверяем, и хотелось бы знать его настоящее имя. Луций меня уже ждал. Причем ждал Так, что я едва удержал себя от того, дабы не накинуться на него в тот же момент, как вошел в шатер. Он полулежал, оперевшись на локти обнаженный, в центре шатра. Серебристо-серый мех волчьих шкур оттенял его белую кожу, синяки и ссадины уже почти сошли, оставив после себя лишь практически незаметные следы. Увидев меня, брат согнул одну ногу в колене и задорно мне улыбнулся. От этого я буквально сошел с ума, пытаясь одновременно снять с себя тунику, набедренную повязку и калиги. Видя мои терзания, братец только посмеивался, но помогать даже не думал. Нравится наблюдать за мной? Знаю, нравится… Точно так же, как мне нравится любоваться тобой, мой брат. Не знаю, шутка ли богов, что мы так похожи, или наоборот — их благословление. Я герой, потому что сумел выпутаться из вороха одежды, и упасть при этом всего два раза, запнувшись о свои же сандалии, так некстати оказавшиеся у меня под ногой. Брат согнул и вторую ногу, откинувшись на шкуры. Теперь, я видел его возбуждение и то, как маняще его бедра поблескивали от масла…. Кажется, он ждал. И как не боялся, что сюда может кто-то зайти? У меня во рту пересохло. Не часто он такой….покорный. Иногда мы даже дрались, пытаясь отстоять свое положение так сказать, а тут… — Ну и что ты стоишь столбом? – его голос был чуть хрипловат от возбуждения – Или тебе нужно.… Какое-то особое приглашение? — Нет… — «я просто удивился» — Неужели… — «я смог тебя удивить?» Я ничего не ответил, подойдя к брату и опустившись перед ним на колени. Я знаю точно, от каких ласк он может забыть даже собственное имя. Точно так же, как и он знает это обо мне. Легкий поцелуй в теплый живот, а потом нырнуть языком во впадинку пупка, немного пощекотать кончиком тугой комочек, в то время как пальцы чуть касаются влажной головки его члена…. Луц чуть слышно застонал и тут же прикусил ребро ладони – лучше, чтобы никаких звуков, людям, сидящим снаружи, слышно не было. Хорошо, что через ткань полога проникает свет от их костров, а в самом шатре освещения нет – иначе нас бы было видно как на ладони. — Нет.… братик… прекрати… — меня несильно потянули за волосы и пришлось нехотя отстраниться – Я хочу тебя. Сейчас. – А глаза у него такие.… Будто он знает что-то, чего не знаю я.… Но как бы, то, ни было – сейчас нам обоим не до выяснения отношений. Аккуратно нависнув над братом и нежно поцеловав его в лоб, я почувствовал, как он обвил мою талию ногами, в нетерпении ерзая подо мной. Его руки уже легонько царапали мою спину – он знал, что мне это безумно нравится… — Ты… — Да. Мой член почти без сопротивления вошел в расслабленное и явно подготовленное к этому тело брата. Луц лишь тихо выдохнул и прикрыл глаза, почувствовав, как я наполняю его. Я знаю – ему каждый раз сначала немного больно. В этом плане, он несколько более чувствителен в отличие от меня. Я только целую его трогательно выпирающую ключицу и жду, пока его бешено колотящееся сердце, немного успокоит ритм. Казалось, прошла целая вечность, перед тем как он открыл глаза и взглянул на меня – значит теперь можно… И я начал двигаться. Сначала аккуратно, боясь сделать ему больно, но одновременно наслаждаясь тем, как тесно и горячо внутри брата…. Сейчас мы с ним едины как никогда. Как и в каждый раз нашего соития. Сейчас нет разделения меж нами – мы как один человек, с двумя головами. Четырьмя руками и ногами. Мы движемся в унисон. Мы жаждем, друг друга, жаждем слиться в первобытном танце желаний и похоти. Я – это он, а он – это я. Все так просто. Старый как Мир ритм: внутрь-наружу, вдох-выдох… Я уже не замечаю боли оттого, что Луц впился зубами в мое предплечье, стремясь заглушить свои чересчур громкие стоны. Не замечаю хохота легионеров, сидящих у костра неподалеку от нашего шатра, я не замечаю того, как темнота окутывает нас с братом…. Я смотрю ему в глаза и вижу в них свое отражение. Свою любовь. У нас с ним все одно на двоих – и тела, и мысли, и чувства.… Даже вздох острейшего наслаждения один на двоих, даже сладость плотской любви. Мы еще немного просто лежим друг на друге, стремясь унять, бешено стучащие сердца, и отдышаться. Мой брат приходит в себя первым – на то он и старший – и нежно поцеловав меня в уголок губ, проводит кончиками пальцев по моему влажному от пота лбу. — Я люблю тебя, Марк. – Шепчет он мне. И он и так знает мой ответ. — Я тоже, Луций. Я тоже тебя люблю. Так не хочется разрывать объятья, но сделать это все, же приходится – я с тихим вздохом отстраняюсь от брата. Мой обмякший уже член, с пошлым хлюпом выходит из чуть покрасневшего раскрывшегося входа, из которого спустя мгновение начинает вытекать мое семя. Отыскать какую-то тряпку в шатре – практически невозможно. Да я и не хочу. Просто слизываю свидетельство нашей с братом страсти с его бедер и живота, не смотря на его вялые протесты и какие-то мудреные угрозы. Вылизываю его яички и анус, то и дело, проникая внутрь языком – я все-таки сделал ему больно, был, наверное, слишком груб с ним.… Хотя он никогда не жалуется на такое. Но я знаю – ему не слишком нравится. — Марк, все…. Успокойся же, наконец! – о да, я узнаю этот гневный взгляд. И весь он в этом, мой братик Луций. Я лишь усмехнулся, и хотел было продолжить, но довольно ощутимо получил от него затрещину. Не стоит недооценивать его пятки, однако. Повозившись еще немного, мы все-таки угомонились и в обнимку заснули. Наверное, зная, что будет завтра, я бы не спал всю ночь, сторожа своего брата, но… Но тогда я, уже засыпая, почувствовал, как Луц едва ощутимо поцеловал меня в лоб и, прошептав «Прости меня, братик», просто растворился в воздухе… Тогда я подумал, что это лишь дурной сон. Глава Х Акила После того как я сбежал от центуриона, прошло уже почти пять дней. Дий, к счастью, в тот день вернулся в казарму, как мне потом сказали — мертвецки пьяным и ничего не помнил. Даже не знаю, стоит ли мне верить его признанию. Если судить по взглядам, исподтишка бросаемым в мою сторону – основания верить есть. И от этого мне не легче. Как я мог фактически, переспать со своим… врагом, отвергнув друга? Я… я, кажется, испытываю чувства к ним обоим. Какой же я придурок. Я не знаю. И не знаю, что сейчас будет. Потому что засос на ключице, оставленный центурионом до сих пор не прошел, а красный ореол вокруг – след его же острых зубов, явно не дает принять отметину за обычный синяк. И этот чертов засос уже несколько мгновений рассматривает Дий, буквально, остолбенев. Кажется, я влип. — Так значит, мне тогда не приснилось, что ты.… С ним… — каждое слово друга ранило мое сердце не хуже хорошо заточенной стрелы. — Да. Я… Я не знаю что на меня нашло. Я был пья… Договорить оправдательную речь мне не дал кулак Дия, со всего размаху состыковавшийся с моей нижней челюстью. Да что ж вы все деретесь, собаки-самки!!! Звездочки перед глазами еще не успели пропасть, а я уже наблюдал весьма оригинальную картину – центурион Клавдий схватил моего друга за волосы и бьет ему морду. Тот трепыхается и пытается центуриона пнуть. Все это действие сопровождается отборной бранью, и улюлюканьем, в миг собравшейся толпы. Разнимать их, естественно, никто не лезет – самим дороже. Мне, видимо, одному придется прекращать все это представление. Да и потом – слишком уж это похоже на то, что произошло недавно со мной самим. Со мной самим. Так, неужели эта двуличная тварь положила глаз и на Дия?! С боевым кличем «Урою гадов!!!», достойным каждого легионера, я ринулся в ата…растаскивать сцепившихся придурков. Получив в пылу драки, еще пару раз кулаком по многострадальной челюсти, я смог-таки оттащить Дия от Клавдия и едва успел отдышаться. — И что тут происходит? – как гром среди ясного неба. Даже народ притих. Мы, кажется, влипли окончательно и бесповоротно, если я не ошибаюсь. А я не ошибаюсь, и какая-то крыса позвала нашего легата. Квинтилия Вара. — Я. спрашиваю. Что. Тут. Происходит? – каждое его слово, буквально вколачивало нас в землю. — Ничего, легат Вар. – Как ни странно, но первым нашел, что ответить весьма потрепанный центурион, стерев тыльной стороной ладони струйки крови, текущие из разбитого носа. — Да ну? – кажется, нам не поверили – Все трое. Следуйте за мной. – Скомандовал Вар и, развернувшись, быстрым шагом утопал к середине лагеря. Нам ничего не осталось, кроме как идти следом за ним, стараясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды и плоские шуточки. *** Замечательным завершением замечательного дня стала выволочка от легата. Как ни странно, ничего нам Вар не сделал. Просверкал грозными очами, поорал на нас за то, что «подрались как уличные оборванцы» и что «такое поведение позорит легионеров». Погрозил кулаком и… отпустил с миром, посоветовав «во всем разобраться более мирным путем». Нда, значит, правду говорят про то, что Вару являлись Фурии… Я в просрации(у тебя прямо мания на изобретение новых слов п/б) . Дий и Клавдий судя по вытянувшимся рожам – тоже. Как самый недалеко ушедший с ума – коим я себя сам и назначил – в этой бредовой компании, я решил, что поговорить нам всем действительно надо. И без свидетелей. По этой простой причине я и пошел в сторону от лагеря. На дорогу. Благо, было решено остановиться на обочине, а не на той поляне в лесу. Как только смех и голоса, доносившиеся из лагеря, стали более приглушенными, я остановился, и недолго думая, сел прямо на траву. Я даже не сомневался в том, что оба горе-любовничка последуют за мной. Так и было, собственно говоря. Дий почти без промедления сел рядом со мной, виновато опустив голову, а центурион так и остался стоять безмолвным памятником самому-себе-такому-великому. — Ну и что вы устроили, а? — начал я воспитательную беседу. Ну а что? Они же сейчас ведут себя как маленькие дети, Марс свидетель! Молчание. Лааадно, попробуем по-другому! — Вы хоть понимаете, что нам удалось избежать наказания – это небывалая удача? Или то, что из-за вас могло достаться и мне? — И что из этого?! – сразу же вспылил мой друг – Ты вообще меня предал!!! Ты переспал с этим… с этим… — похоже, слов для описания Клавдия у него не нашлось, поэтому он, изобразив какой-то неопределенный жест рукой, умолк. — Акила, ты любишь его, да? – это уже центурион прорезался – Прости меня. Я просто был ослеплен своими чувствами и не видел этого…. Я не буду вам мешать. – Как-то уж совсем тихо закончил он и похоже собрался уходить. — Ты тоже его любишь?!! – вопль Дия, наверно, слышал весь лагерь. И уж тем более этот вопль заставил передумать уходить одного придурка. — Неужели это не ясно? – А голос такой грустный-грустный. Интересно, а эти двое вообще помнят о моем тут присутствии? Как выяснилось – помнят… — А кого выберешь ты? – вот и прозвучал тот вопрос, которого я так боялся. Спасибо тебе, друг, за такую подлянку. — Никого. – Ну, я честно не могу никого из них выбрать. — Ты… — Я не могу. Каждый из вас чем-то мне нравится. Я, наверное, лучше останусь один. Простите… — я низко опустил голову, чтобы не встречаться ни с одним из них взглядом лишний раз. Судя по всему, я сегодня еще и потерял друга. Замечательный день! — Акила… Дий…. А что если нам… заключить триумвират*? До тех пор, пока Акила… не решит с выбором. – Подал гениальную идею Клавдий. Спасите меня от этих психов кто-нибудь. Пожалуйста! По тому, как хмыкнул Дий, ничего хорошего мне ждать не придется. — Я согласен. – Подал голос мой друг. Ну, я так полагаю, от меня не отвяжутся? — Хорошо. – Выдохнул я и на всякий случай зажмурился. Мало ли что. Но глаза меня заставил открыть мой друг – нежно коснувшись моих губ своими. Как только Дий отстранился, его примеру последовал и центурион, правда, не удержавшийся от того, что бы чуть прихватить мою нижнюю губу зубами. Вот же сволочь кусачая!!! Потом они оба быстро чмокнули друг друга в губы и донельзя довольные воззрились на меня. А я что? Ничего! — Я так полагаю, триумвират мы скрепили, да? – дружное кивание и угуканье – Отлично! А сейчас мы идем в лагерь. — И что мы там будем дееелать? – фривольно протянул Дий. — Спать!!! – рявкнули мы с Клавдием на него одновременно. А может из этой затеи что-то и получится…. Только вот я боюсь, что с выбором я так и не определюсь… С такими мыслями я встал с земли и бодро зашагал к лагерю. Завтра нам предстоит опять весь день идти. И послезавтра. И еще две с лишним седмицы. Эх…. КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ --- *триумвират – как правило альянс между тремя примерно одинаково могущественными политическими или военными лидерами. (с) Википедия.