Лестница, ведущая в...

Глава I — Может, ты мне объяснишь, зачем все это сделал? – черноволосый мужчина в красной тоге, отороченной золотым кантом, скрестил руки на груди, буквально буравя взглядом своего собеседника. Тот лишь усмехнулся и проведя рукой по своим непослушным каштановым волосам, вздохнул. — Марс, просто я – это и есть время. И я Видел, какая участь постигнет Римскую Империю, если грядущая битва будет проиграна. — О… И что же ты видел, Сатурн? Брат мой? – голос бога войны был полон насмешки. Ну еще бы – из-за своего непутевого братца, тот приобрел кучу проблем, что, естественно, значительно расстроило его. — Империя падет. А вместе с ней, исчезнем и мы. Просто в нас прекратят верить… — немного грустно закончил бедокур и чуть нервно одернул синюю тунику. — Вот значит как… Но зачем тебе понадобился этот мальчишка? Он же слабее младенца! — Он сможет все изменить. Просто доверься мне. Время покажет все, брат мой… — Ты хоть знаешь, на что обрек его? Я еле спас его жизнь сегодня. А про близнецов я молчу – там Аврора постаралась на славу, вместе со своими ручными змейками. Шлюха… — Не горячись, Мар. С ними все будет в порядке. Я вижу ближайшее – тебе пока не о чем беспокоиться, поверь. – он подошел к Марсу и положил ему руку на плечо. — Я на это надеюсь, Сат, надеюсь… — бог войны устало выдохнул и закрыл глаза. *** Луц Белый туман, сквозь который нельзя увидеть и кончиков пальцев на вытянутой руке… И поистине фантастические зрелище – сквозь этот туман, рассветными копьями вонзаются лучи восходящего солнца, золотя молочную дымку, заставляя ее рассеиваться, прижимаясь к земле… Я решительно не мог понять где нахожусь – во-первых, как уже упоминалось, разглядеть ничего было нельзя, а во-вторых, я все же явно чувствовал, что нахожусь уже не Там. Но если… То где?! Не смотря на солнце, туман все же не хотел окончательно уходить, хотя стало видно уже на несколько шагов... Да. Это был однозначно – лес. Но от этого не легче – таких лесов во всей Римской Империи… А может я сейчас и не в ней – понять невозможно. И все тихо-тихо. Даже птицы молчат – будто грядет что-то. Неприятное ощущение, знаете ли… А, нет. Я ошибался – нет тишины больше. И еще, кажется, я скоро узнаю где оказался, ибо эту самую тишину нарушает мерный перестук копыт… Лишь надежда, что это не окажется варвар. Их племя слишком жестоко и бесцеремонно, а умирать по второму разу мне ой как не хочется… Тем более голышом, да. *** — Боги милостивые!!! Марк, ты же меня задушишь так!!! Тише, тише… — меня до боли в ребрах обнимали, не желая ни на секунду отпускать. Хотя я и сам был несказанно рад, увидев брата. Выходит, он… Он искал меня. Не отчаялся… И, кажется, знал где меня найти… Как только всадник приблизился ко мне, затаившемуся за стволом дерева, настолько, что я смог разглядеть его лицо… Ноги мгновенно ослабли, а сердце забилось как безумная птаха, еще не отчаявшаяся обрести свободу. Я ожидал видеть кого угодно, но не своего брата. Мы еще наверное поговорим о том, как он здесь оказался, но тогда… Я был просто потрясен, но одновременно с этим – спокоен, как ни странно. Он жив, с ним ничего не произошло. И мы… Мы вновь вместе. Простит ли он меня, когда узнает о моей жертве? Понятия не имею. Остается лишь уповать на то, что сыскать прощение будет возможно… — Брат… Луц… Я… — кажется мой любимый уже сам не понимал что говорит. Да и горячая влага, которая буквально обжигала мое правое плечо говорила сама за себя. — Ну тише, тише, Марк… — я зарылся носом в его светлые волосы, прижимая брата к себе еще крепче. Так, чтобы дыханье перехватило, а я смог чувствовать биение его сердца. Впрочем как и он моего. – Не бойся, любимый… Все в прошлом. Я с тобой. Я никогда тебя больше не покину… Клянусь… Шептал эти слова и сам плакал. Потому что не уверен наверняка в том. Что смогу исполнить свою клятву. Нас еще многое ждет. Битва, наконец. И… Я думаю нам надо добраться до нашего дяди. Но это все столь не важно, когда как сейчас… Мы с ним снова вместе. Едины, до последнего вздоха. Он – отражение мое, а я – его. А возможно – он это и есть я. Не размыкая объятий – целовать-целовать-целовать. До черноты перед глазами. До жгущей боли в легких… Это слишком, чтобы передать словами. Наши чувства – скорее какое-то безумие. Даже страшно думать о том, что мне дали второй шанс, подарили жизнь… Не представляю каково было бы мне Там, зная что мой брат… А, гори оно все синим пламенем. — Люблю… — не понять, чей шепот. Скорее опять на двоих единый, чем чей-то конкретно. И все же объятья разорваны, а руки скользят по его спине, уже обнаженной – даже не заметил, как он сбросил тунику. И слезы. Слезы, причиной которым счастье… Даже боль телесная, когда мы соединяемся, не затмит этого головокружительного чувства. Я, наверное, оглушен этим всем, не до конца понимаю что происходит… Брат исступленно целует меня, слизывает соленые капли с моих щек, а я улыбаюсь как безумец и, начинаю смеяться, прерываясь на короткие гортанные стоны, когда головка его члена задевает простату… Наверное, я и есть безумец, да простит меня Марк. А он простит, я знаю. Безумец… Глава II Себастьян Мне хватило сил на то, чтобы (Нэн, это первое *Чтобы*, написанное мной самолично СЛИТНО!!! гордись, однако! П\а)(я блядь тебя поздравляю, видимо, стредец так на тебя подействовал) пройти наверное, пол километра. Не то чтобы пройти – проползти скорее. Видно крови я потерял действительно много… А когда сел на какое-то поваленное бревно – передохнуть, то даже не заметил, как отключился. То ли заснул, то ли упал в обморок. А может и то и то сразу. Не знаю. Но как бы там, ни было, пришел в себя я только ночью. Очень странно пришел, надо сказать. Во-первых, было тепло. Во-вторых – воняло псиной. Жестоко так воняло, наверное, блягодаря (я убью тебя и твои опечатки, лодочник! п/б) (жаль что-я не сапер... хD П/а) этому я и проснулся. А если тепло и воняет псиной, то логично было бы предположить.… Но откуда тут могли взяться собаки? Правильно – ниоткуда. И это заставляет опять предположить… Да нахуй эти предположения! Черт побери, это были волки. Кажется, та самая стая. Только на сей раз они… Они меня грели. В прямом смысле этого слова – во сне я, конечно же, сверзился с того бревна на котором сидел, оказавшись почти в шаге от него, что позволило двоим волкам лечь по бокам от меня. Попытка отползти от них не удалась – жутко болело предплечье, кружилась голова и.… на меня ненавязчиво так рыкнули. Мол, не рыпайся, да. Вообще странно – звери же видели, что я почти сдох. Почему не добили, почему ведут себя со мной как с одним из членов стаи? Чушь какая-то, но.… пробовать убраться отсюда я не рискнул. Раз они мирные – значит, на то есть причина. А раз есть причина, то я уж точно на грядущее повлиять не в силах. Поэтому, как в старом анекдоте – остается только расслабиться и получать сомнительное удовольствие. Или еще лучше – постараться опять заснуть. Чувствую, что силы мне понадобятся, причем в ближайшее время. И как в воду глядел ведь. Наутро, мне стало только хуже – не смотря на то, что меня жестоко вылизали, рана на предплечье начала подгнивать. Ну, естественно – волки зубы не чистят, однако. Из-за этого у меня опять началась лихорадка. А еще я мучился от практически невыносимой жажды… Наверное, я бредил, иначе как еще объяснить то, что попросил волка, положившего свою морду мне на грудь и внимательно смотрящего мне в глаза, «помочь мне найти Его». И ведь помогли. Правда я имел в виду Марка, отправившегося на поиски брата в одиночку, но животные, кажется, поняли это по-своему. Через некоторое время, пара волков притащила здоровенный сук бесстыдницы*. Спустя еще энное количество рычания, несильных покусываний и поскуливаний( не ебу, как это исправлять, но чую, это как-то не совсем по-русски п/б), до меня наконец-то дошло, что от меня требуется. Эти…. даже не знаю можно ли их после такого называть животными – предлагали использовать ветку как носилки. Умно, нечего тут и говорить. А потом было двое суток ада. Меня тащили куда-то, делая передышки лишь для того, чтобы сменить «упряжку». Волки периодически подвывали, отчего я просыпался, выныривая из очередного бредового видения. Кажется, мне снился голый Вар, сидящий в лекторном зале и упорно доказывающий что Конфуций – это австралийский импрессионист эпохи Возрождения. Последнее что я помню – это то, что ветку наконец-то прекратили куда-то тащить, даровав долгожданный покой. Ненадолго, впрочем…. Перестук лошадиных копыт я слышал будто сквозь вату. А может и не слышал – сны в бреду зачастую просто поражали своей реалистичностью. Голова кружилась нещадно, когда меня кто-то поднял на руки. Это-то и стало тем, что заставило меня отключиться снова. Слава Богам – я у людей. Надеюсь, тут мне помогут… Или убьют. ------- *бесстыдница – просторечное название платаны. Глава III — Убери это, раб!!! – как же я ненавижу свою жизнь. Ненавижу за то унижение, что мне, искусному войну приходится терпеть. Ненавижу этих сук, которые захватили наши территории, поработили людей, сожгли деревни и села… Ненавижу их за то, что они убили всю мою семью. Перерезали их как скот. Боги мои, дайте сил мне – я лишь отомстить желаю, а затем уйду вслед за своими родными. Но сейчас… До боли сжав кулаки, я нагнулся и стал поднимать осколки глиняной миски, которую этот скот разбил, расплескав остатки похлебки по полу. Это просто очередное их издевательство. Как же они презренны, эти римляне… Я не ел уже третьи сутки – с тех пор, как к нам пришел легион , а эта тварь морщит нос от того, что хлебные лепешки – черствые и немного подгорели. Я боюсь только одного – что месть моя не удастся. Из моего племени – я лишь один остался. Нас таких – вольных кельтских воинов, а ныне презренных предателей своей крови — римских рабов, всего два десятка. Но остальные – сломлены. Они не послушали меня, когда я предложил им отомстить римлянам. Просто подняли на смех, сказав что это невозможно, что это лишь самоубийство, не месть. А сейчас… Сейчас в моей руке острый осколок этой треклятой глиняной посудины, еще скользкий и теплый от мучной похлебки. До умопомрачения хочется по животному зарычать и слизнуть те жалкие остатки еды, что на нем были, но еще больше – всадить этот осколок в горло этой суке. Да поможет мне Цернунн*... Легионер – да будь он проклят!!! – реагирует мгновенно, перехватывая мою руку с зажатым в ней осколком, пытается сжать мою кисть так, чтобы я его выронил. Но я не уступаю – от острых краев осколка впившихся в ладонь, под кожей разгорается почти нестерпимый огонь, я даже не смотрю что с рукой – чувствую как о запястью струится горячая влага, как пульсирует вена на руке… Я смотрю ему в глаза. Карие, презрительно сузившиеся до щелок. Смотрю и вижу себе приговор. Так-то тебе, Киар, так-то… Ты недостоин и воином-то называться. Просто жалкое отрепье. — Да как ты смеешь?!! – легионер второй рукой отвесил мне оплеуху, отчего в ушах начинает противно звенеть, а осколок все же вываливается из моей окровавленной руки, с глухим стуком падая на и без того грязный дощатый пол. — Ты будешь за это наказан. И моли своих богов, варвар, чтобы они ниспослали тебе скорую смерть. – буквально выплюнул он мне в лицо и отшвырнул от себя, будто я был худосочной девицей. От безысходности хотелось выть. *** Удар наносился за ударом, причиняя все больше боли. Ноги давно подкосились, и я буквально висел на руках, привязанных грубыми веревками к столбу, выворачивая запястья. Сотня ударов плетью. После такого не выживают. Боль все возрастала – вместо спины у меня одна сплошная рана. Кожа, кажется, начинает сползать, рассекаемая безжалостным палачом. Больно. Я из последних сил держусь, чтобы не потерять сознание. Я – мужчина. Я – воин. И я не должен искать спасения в позорном бегстве из реальности. Это недостойно. Боги, помогите мне… Удар. Свист туго плетеного кожаного жгута и опять удар. С оттяжкой. Без жалости, без сожаления. Голос я сорвал еще на втором десятке ударов – кричать и проклинать этих скотов – единственное что мне оставалось. Вокруг уже собралась небольшая толпа, смотревшая на меня. Ну а как же – интересно, на каком ударе я сдохну. А я выжил. Выжил, не смотря ни на что. Просто в какой-то момент я перестал чувствовать вообще что-либо. Только холодная отрешенность. Ни-че-го. Меня отвязали от столба и под выкрики толпы, отволокли в какой-то проулок меж солдатскими бараками, да так там и бросили. Лежа на спине. Что б уж наверняка – если не загнулся от боли и потери крови, то помру от того, что раны на спине загниют. Понятия не имею сколько времени прошло – я не в силах был пошевелиться. Сознание то радовало кристальной ясностью, то было размытым, будто вода с растворенной в ней пеплом. А может я – и есть пепел? Я – прах. Падаль. Еще живая, но это ненадолго. Меня уже собака обнюхивает – как же не хочется мне, что бы до меня хоть кто-то дотрагивался. А ее влажный холодный нос только причиняет мне страдания – боль все же начинала ощущаться. Поначалу не сильно, но с каждым вздохом я получал все новые и новые ее порции – как волны, омывавшие все мое тело, с головы до кончиков пальцев на ногах. Боги, даруйте мне недостойному, смерть… Молю и уповаю на вас… Но боги были беспощадны. Ко мне даже забвенье не приходило – какая мука… Зато выяснилось, что у пса есть хозяин. Может быть, он меня…добьет? Может быть уже близок мой час и скоро я увижу всю свою семью? Но нет. Он только чуть пнул меня носком своей сандалии по окровавленному боку и присел рядом на корточки. — Это ты выдержал сто ударов, да? – спросил он. Ну да, как же. Надо ведь поглумиться… — Да пошшшел ты! – я все же знаю латынь не в совершенстве, но разговариваю уже сносно – за полтора года рабства и не такому научишься… — Забавный ты. Умираешь, но не сдаешься… — усмехнулся. Странно как-то все это. Отчего же не бьет? Или может… Тварь. Нестерпимая боль тысячей кинжалов пропорола меня насквозь, когда меня одним ладным – и на этом спасибо – движением подняли с земли, взяв на руки. Похоже мои муки только начинаются. Что ж… Я подожду. ---- *Цернунн – бог леса и мира мертвых в кельтской мифологии. Предвосхищаю следующий вопрос — галлами римляне в основном называли племена кельтов. Глава IV Киар — Зачем тебе это? – действительно. Именно этот вопрос не давал мне покоя уже второй день. С тех пор, как Гней приволок меня в свои комнаты. Зачем я ему понадобился? Зачем он возится со мной, тратит свое время и запасы лечебного бальзама? Я же презренный раб, поднявший руку на одного из господ. Насколько я понял – такое не прощают. -Что «это»? – мужчина прекратил наносить заживляющую мазь на мою спину и присел на корточки рядом с широкой скамьей, застеленной небеленым льном, на которой я лежал. — Лечишь… — я еще хотел спросить зачем я ему, но увы, мои знания латыни – несколько скудны. — Не хочу что бы ты умер. – он пожал плечами и посмотрев на свои пальцы, по которым стекала коричневатая резко пахнущая мазь, встал и продолжил свое занятие. Как ни странно, но эта мазь помогала – я уже не чувствовал боли – только слабое жжение. Двигаться мне практически не разрешали – только утром и вечером позволялось дойти до уборной на улице и справить нужду. Естественно, римлянин ходил со мной. Как же, он меня оставит. — Почему? — Потому что не хочу. Все. Еще один твой вопрос и я заставлю тебя ходить в судно, а не прогуливаться до домика во дворе. – о да… он знает что меня коробит при одной только мысли что… Нет уж, я лучше помолчу, зато сохраню хоть какую-то частицу своей гордости. Хотя о какой гордости может идти речь, когда не брезгуешь принять помощь у своего врага? Вот-вот, и я о том же. — Ты что, обиделся, бородатый? — имени я ему своего не сказал, так теперь из-за этого, мне придумывают клички. Одна другой противнее – хотя чего еще ожидать от этого животного? На провокацию я не ответил. Просто закрыл глаза, отвернувшись от него. Ненавижу. – Ну и обижайся дальше. *** День уже близился к концу, а я так и лежал без движения. Руки затекли, плечи ломило, но я упрямо не позволял себе сменить позу. Не знаю почему. Может быть решил себя таким образом наказать, а может… Да кто знает, что может. Этот человек… Гней… Он странный. Слишком…добрый ко мне. Не могу я называть его своим врагом, после этих двух дней, когда он сидел со мной, стараясь пустыми разговорами отвлечь от боли, ухаживая, леча наконец… А я не то что отблагодарить его не могу – имя свое называть отказался. И в довершение ко всему, я кажется его обидел. Обычно за день он приходил несколько раз меня проведать – но сегодня я коротал время в полном одиночестве. Это… даже обидно. А с другой стороны – мне, бесправному и безымянному, не на что рассчитывать. От скуки я уже изучил каждую щепочку на грубых половых досках, почерневших от грязи. Я тренировался в латыни, мысленно придумывая все новые ругательства для всех римских солдат и одного из них – черноволосого и сероглазого – в отдельности. Света из маленького оконца становилось все меньше – скоро закат. И вовсе я не ждал когда скрипнет заржавевшими петлями дверь, а Гней прошлепает в мою комнату. Три шага – поворот. Еще два – и дверь на распашку. Последние четыре шага и он уже около меня. Стоит, молчит. Зато сопит забавно. — Ты что, так и лежал весь день? – в голосе изумление и… растерянность? Странный ты, римлянин. Странный. Он что думает, я пока его не было тут на ушах стоял? Так мне двигаться больно – едва начавшая заживать спина напрягается, короста, образовавшаяся на ранах лопается и они начинают кровоточить… Я, конечно же, ему не ответил, чем собственно и спровоцировал. Знал бы на что спровоцировал – балладу бы спел, воистину! Не обращая внимания на то, что мне нельзя резко шевелиться, он схватил меня за подбородок и заставил меня на себя посмотреть. Так хорошо заставил, что аж шейные позвонки хрустнули. Больно… — Я. Тебя. Спас. – как можно четче проговорил он – И ты теперь не имеешь права сдохнуть! Ты должен будешь жить! Понял?! Я не смел опустить взгляд, хотя и отвечать был не намерен. Не от того что я такой нехороший – просто в горле пересохло и я не в силах был выдавить из себя ни звука. Видно в моих глазах он увидел что-то такое, что заставило его наклониться ко мне совсем близко – так что я чувствовал слабый ветерок от его дыхания, видел чуть расширенные поры на носу, капельку пота медленно стекающую по виску… Я моргнул, а уже в следующий момент ощутил как моих губ коснулось что-то шершавое и холодное – он провел по ним большим пальцем, все еще поддерживая мою голову за подбородок. Только хватка стала… мягче. Я глубоко вздохнул, выпустив воздух через нос. — Я понял… — еще один взгляд глаза в глаза. Наверное, у меня точно так же как и у него расширен зрачок, а нижнее веко чуть блестит от выступившего пота… Какой кошмар. Что ж… Значит у меня появился шанс его отблагодарить. Хоть так. Глава V Марк Просыпаться было и правильно и неправильно одновременно. Правильно – потому что в объятьях брата, а неправильно… На нас кто-то смотрел. И от этого взгляда становилось мягко говоря не по себе. Такой взгляд не может принадлежать человеку – он буквально осязаем. А может быть у меня просто галлюцинации – пока не открою глаза, все равно не выясню что к чему. После вчерашнего шевелиться не хотелось совсем, но беспокойство за брата, да и бодрое чувство самосохранения просто выли о том, что на полянке мы не одни… Уже смеркалось, но последние лучи заходящего солнца позволяли вполне сносно видеть. Лучше бы не позволяли. Лучше бы я был слеп, глух и нем. Почему? Так я заорал. Причем заорал так, что, наверное все зверье лесное в округе перепугал. Брата кстати напугал в первую очередь, по причине непосредственной его близости ко мне. — Ты чего орешь, заполошный?! — Луц резко сел и сонно заморгал. — Там… — а там было нечто. Я бы сказал что это Фавн, да вот незадача – ноги у него были вполне человеческие. Даже не кривые, хоть и волосатые. А вот рога на голове… Оленьи. Да и одет он странно – серо-зеленая рубаха и холщовые штаны до колена. Лежит на боку, подпирая щеку кулаком. В паре шагах от нас с братом. И смотрит, и смотрит, и смотрит… Только вот понять галлюцинации ли это или нет – все еще затруднительно, по понятным причинам… — О… — братик кажется проснулся и наконец-то тоже узрел его. — Ну что, детки… Знакомиться бууудем? – пробасил рогатый и похлопал ресничками. Я инстинктивно вжался в брата, пытаясь то-ли найти защиты самому, то-ли его защитить. — Эй, ну вы чего – я не кусаюсь! – вроде как для доказательства, мужчина оскалился, обнажая белые, весьма человеческие зубы. — Кто вы, и что вам от нас нужно?! – первым как обычно ожил Луц. Кстати надо не забыть его расспросить что же с ним произошло – чует мое сердце он как обычно вляпался во что-то ну ооочень нехорошее. — Эм… Резвый мальчик! – рогатик опять улыбнулся – Я – Цернунн. Можно просто Рунни… Вы меня не пужайтесь – я вам вреда не причиню… — Так что вам надо? – теперь уже я обрел дар речи, а вместе с ним природную наглость. Хотя она может быть как раз таки вызвана стрессовой ситуацией. Обнадеживает только то, что братик этого Рунни тоже видит… Значит я псих еще не окончательный. — Нууу… Вы мне понравились. В особенности то самое представление, устроенное вами тут, на полянке, немного раньше… — ах ведь гад!!! — Мы с вами спать не собираемся!!! – хором завопили мы с Луцием. Это просто возмутительно! Да как он смеет… — Пф! Больно надо! Я детей не люблю. – мужчина даже не смутился. Ну а впрочем с чего бы ему… — Я вам вот что предложить хочу… Я вашего отца знаю… И хочу ему отомстить… — а вот это уже гораздо интереснее, чем все остальное. — Зачем вам ему мстить? – Луц сразу уловил подвох. У него нюх на такие вещи… — Он… Он хочет покорения народа, который в меня верит. А это если не убьет меня, то сильно ослабит… — Вы бог? — Угу… Бог леса и Загробного мира. – нехилое сочетание… Тут уж и говорить нечего. – ну так вы поможете мне? — Смотря что от нас требуется… — я пожал плечами, про себя отмечая не слишком приятный факт — мы с братом тут голышом рассиживаем. Печально, да. — Вы… У вас есть некие способности… И если их развить, то вы станете поистине непобедимыми, из-за божественной крови, текущей в ваших жилах. Я предлагаю вам обучиться этими способностями управлять, а потом помочь моему народу. Ну как вам идея? – он тряхнул своими ветвистыми рогами, от чего листик, который в них застрял, легонько спланировал на траву. Мы переглянулись с братом. А ведь это заманчиво – мы сможем отомстить нашему отцу-предателю, отказавшемуся от нас. Сможем стать умелыми воинами. Сможем… Да много чего сможем. — Хорошо. — Мы согласны… — Отлично!!! – бог просто просиял. – Тогда нечего тут разлеживаться и прохлаждаться! Встали, оделись и пошли!!! – о да… Кажется мы еще не знаем, на что именно подписались. Ну да и пусть. Главное – это результат. А как только все закончится – я приду в этот лес и перебью всех волков. Пусть так, но я все же отомщу за Севериана… ---- Не убивайте Автора за столь маленькую проду – автор почти при смерти это писал. Глава VI Себастьян Все это очень странно. Очень-очень-очень странно. И я понятия не имею что с этим делать. Я меняюсь… Дело в том, что с того момента, как меня «доставили» на аванпост, в котором разместился легион Вара – прошло три дня. За это время я полностью пришел в себя, а раны затянулись, оставив после себя только розовую кожу. Но это еще не все – я буквально чую кровь. Будь это маленькая царапинка, оставшаяся после бритья у Вара на лице, или же на другом конце селения зарезали курицу. Я все чувствую. На самом деле от этого становится не по себе. Ощущаю себя акулой – те тоже реагируют даже на самую малую дозу крови, содержащуюся в воде. А еще, я ловлю себя на том, что начинаю рычать. Тихо-тихо, едва слышно… Но стоит мне подумать о чем-то, что меня тревожит, так все… Вчера Вар меня таки на этом поймал. Понятия не имею зачем, но он схватил меня за руку, поволок в свою комнату и порывшись в вещевом мешке выудил оттуда браслет. Ничего необычного – простой безразмерный ободок, сделанный предположительно из серебра, на концах заканчивающийся ребристыми конусами. Так же ничего не говоря, он напялил его на меня. Ну я сказал спасибо за подарок. Легат вытаращил на меня глаза и поперхнулся вином из фляжки. Странный он какой-то последнее время, я скажу… Он от меня не отходил ни на шаг, когда я только тут появился. Но помню смутно – мне было тогда не до того, чтобы запоминать. Все тело буквально огнем горело. А он… Он держал меня за руку, что-то шептал, даже, кажется, целовал… Все же он меня любит. Во всяком случае я очень хочу на это надеяться. Мысли материальны, знаете ли… Дорога. Дорога, однотипные пейзажи и мерный перестук конских копыт. Где-то за спиной раздаются шаги солдат и позвякивание из доспеха. А солнце… Солнце решило словно отыграться за те дни непогоды – светит ярко-ярко и ужасно печет. Жара просто удушающая – я одет в простую тунику, но все равно взмок как мышь в молоке. Кошмар. А другим – тому же Вару – хоть бы хны. Едут как ни в чем не бывало… Создается такое впечатление, что… — Эй, что, мне одному жарко так? – я дернул поводья, направляя коня к Вару. — Тебе жарко? – тот нахмурился, наверное, даже сам этого не заметив. Чует моя жо…интуиция, что опять от меня что-то скрывают. — Угу… — Понятно. Плохо себя чувствуешь? – он протянул руку и потрогал мой лоб. А руки у него в мозолях. Странно, как я раньше этого не заметил… — Нормально. Жарко только. – нет, не нормально. Мне просто до смерти хочется тебя укусить. За твою так опрометчиво протянутую руку. До крови. — Эй, ты чего? — Я… — чтобы хоть как-то сосредоточиться мне пришлось встряхнуть головой. – Все хорошо, правда. — А я вот так не думаю. Что с тобой происходит, Себастьян? Расскажи мне… — он говорил почти шепотом, но я, не смотря на посторонний шум его прекрасно слышал… — Все правда в порядке. Просто у меня, наверное, опять жар… — Я понял. Только если опять влипнешь в какую-то историю – ко мне можешь не приходить! – кажется он… разозлен. Думает, что я ему не доверяю… — Подожди… Я… Я не знаю. Просто со мной начали происходить… странные вещи… Чем я становлюсь, Вар? – я смотрел ему в глаза, а он… Такое впечатление что моего взгляда вынести не мог и заставлял себя не отводить глаз. — Ты становишься зверем… Волком – если точнее… — он вздохнул и отвернулся. Ну понятно… черта-с-два я ему такой нужен… В сердце будто воткнули раскаленный металлический стержень, и от этого захотелось тихонько завыть. За что мне это все?! — Эй, сынок, не раскисай тут! – я уже привык к летающей башке бога войны, честно. Остается надеяться на то, что его никто больше не увидит, кроме меня… — Не увидит, не увидит. Не трусь. — Эй! Хватит, а? у меня тут личная драма, а ты… — Да что там за драма? Все же нормально! — Да нифига не нормально!!! Неужели ты не знаешь, что со мной происходит?!! Да я же из-за этого ему противен стал!!! — Ты так думаешь? Хм… Вообще-то ты теперь можешь повелевать волками. И это не я тебе поспособствовал… Честно. – ну да, я так и поверил… Вокруг меня одни предатели и лгуны… — Так-так-так! Хватит тут предаваться унынию! Ты его любишь? Любишь! Он тебя тоже любит! Просто боится, что ты его покинешь, узнав о том, кем стал… — Ты думаешь так?.. – хотя… Зная Вара, можно предположить что так оно и есть… — Я не думаю, мальчишка, я Знаю! – с пафосом изрек мой папаша и растворился в воздухе. Классика жанра, чтоб ее через колено. Думаю в этот раз Марсу стоит поверить… А еще кое-что сделать, чтобы почистить мозг некому легату… Подобраться к Вару на близкое расстояние было делом нелегким – он вечно в последний момент куда-то смывался, или был окружен отрядом своих охранников. Ну да, пусть выполняют свою миссию – защищают его от меня. А вот этому паразиту не поздоровится, только бы поймать его… Впрочем, ловить его в гордом – или не очень гордом – одиночестве мне скоро надоело. И именно поэтому я наплевав на всех и вся, залепил этому идиоту смачный поцелуй, буквально распихав перед этим его преторианцев, немного обалдевших от такого напора… Сказать вам честно? Мне похуй что о нас подумают. Я просто люблю. Глава VII Месть отвергнутой женщины – самое страшное, что можно только придумать. А месть женщины, которую отвергли дважды – повод задуматься о выборе камня для своего надгробия. Увы, убить Марса, она не могла – оба боги и оба бессмертны. Но вот основательно отравить жизнь или подгадить – это всегда пожалуйста! А чтобы сделать ему гадость, надо испортить его новую игрушку – предотвратить очередную людскую войнушку. Всего-то на всего – настроить центурионов против легата. Солдаты пойдут за центурионами, недовольные своим предводителем, наверняка начнется бунт и тогда-то уж точно поход будет сорван. Для этого всего надо только постараться и внушить нужные мысли этим жалким человечкам. Этим-то и займется, отвергнутая и оскорбленная богиня. Марс сам приползет к ней. Ну а если не приползет – то спокойно ему не жить уж точно. Не даром говорят, что заря бывает кровавой… *** Дий Наконец-то мы ушли из этого ужасного места. В аванпосте после того случая, нам ни разу не удалось уединиться. Все началось с того, что в самый ответственный момент в ту комнатку заглянул Квинтилий Вар, наш легат. Надо отдать должное его выдержке – он даже не покраснел. Почти… Просто велел одеться и выметаться из его столовой. А я все думал что это за комнатка была… Правда потом он прислал за Клавдием и велел тому вытирать со стола нашу сперму, но это уже дело десятое. Главное – за нами вечно шатался кто-то из солдат и выпихнуть этих ребят было просто невозможно – они были хуже осенней мухи. Вот что значит черная зависть – говорят у Вара пропал его любовник. Ну как пропал – сбежал. Вот он и бесится… Правда потом была странная история с волками – говорят, они принесли его любовника. Израненного и полуживого. И вот теперь этот его любовничек – живее всех живых едет на лошади рядом с нашим легатом и о чем-то с ним спорит… Но это уже не мое дело. Мое дело – это — Природа, мать ее! Именно благодаря этой самой Природе и ее матери я теперь хромаю на левую ногу. Я буквально на ровном месте споткнулся, пропахал носом землю и очень неудачно подвернув лодыжку. Лекари сказали, что ничего смертельного, да и серьезного. Перелома нет, следовательно, ходить я могу, и, следовательно, покидать строй мне причин нет. Акила по этому поводу высказал сначала все, что он думает обо мне и о моих «длинных стройных ногах», а потом в более весомых выражениях высказал все что он думает про наших лекарей. По поводу последних, я был полностью с ним согласен – каждый шаг отдавался ужасной болью. Мой любимый поначалу предлагал на него опереться, но я на такое не согласен – я что, не мужик?! Сошлись на том, что Руф заберет у меня мою поклажу, тем самым хоть как-то облегчив мне путь. Но мои вещи он нес не долго – их у него забрал Клав и пристегнул к седлу своего коня. Ну да, как же… Он ведь тоже заботится о моем возлюбленном… А мне иногда хочется свернуть ему шею, только за то, как на него смотрит Акила. Столько страсти в его глазах, столько любви… На меня он смотрит изредка, а понять что он при этом думает просто невозможно. Как же у него так получается? Эхх… Я его люблю. Люблю уже долго, но что за злая ирония – взаимности мне не добиться. Как мне хочется чтобы он любил меня одного, чтобы забыл Клавдия… Но судя по всему, лишним окажусь я. «Я вас люблю…» — так сказал тогда Руф… Но я не верю. Не верю ему... Боги, почему же мне больно так? Почему я мечтал о том, что сделаю Акилу своим, а когда это произошло, то чувствую себя… Погано что ли? — Ты как, солдат? – ну да, заботливый ты наш… — В порядке, благодарю за беспокойство, центурион Клавдий! – я даже не поднял головы, чтобы понять кто это. Все и так ясно, да. — Зря ты так. Я беспокоюсь за тебя. – он сбавил тон и наклонился, держась за шею лошади левой рукой. Да, я тем не менее посмотрел на него. Ну а что еще прикажете делать, когда он шепчет прямо в мое ухо, а от этого я, забыв о боли в ноге готов выгибаться как течная сучка? Только от этого!!! Это же ужасно! — Угу… Я понял. Все в норме. – я постарался придать своему голосу как можно более бесстрастное звучание, чтобы не выдать себя. Да что же творится-то?! — Я вижу… — он ухмыльнулся – Ты достойный воин. – заявил он, и, очевидно чтобы окончательно повергнуть меня в шок, подмигнул. Вот и как это понимать? Да, он красивый мужчина… Но… Боги, если это то что я думаю – отношения с Руфом еще не совсем потеряны… Возможно если стать третьим между ним и центурионом, то получится их развести. А если получится их развести, то Акила будет моим… — Эй, что ты там такого коварного задумал? Ммм? – ага, ну правильно – размечтался тут, хромоножка несчастная. А Клавдий же тут. Рядышком едет… — Ничего. — Точно? А мне вот что-то подсказывает, что тебе тоже не нравится Вар… Он больше занят личными проблемами, чем нашим походом! Его надо свергнуть и выбрать нового легата… — от этих слов я споткнулся опять, уже в полете ловя упавшую челюсть. Что же должно было такого случиться, если сам Клавдий такое говорит?! Да он же только недавно столь яро поддерживал политику Вара, а теперь… Чую, это будет что-то с чем-то… И боюсь в ближайшем времени… Ндаа… А у меня теперь появилась дурная привычка – пахать носом землю. Это больно, между прочим! Глава VIII Цернунн Близняшки были просто чудо как хороши! Огненные… Во всех смыслах, скажем так. И похоже о своей силе даже не подозревают – ну чего еще ждать от человеческих выкормышей, которые не знают кто именно из богов – их отец. Знали бы – ни за что не согласились бы стать моими учениками. А надо еще решить проблему – где их обучать. Чтобы дать хоть азы, благодаря которым они смогут познать свою стихию и хоть чуть-чуть научиться управлять ей – надо потратить не один десяток дней, а полное обучение займет несколько лет – два-три, не меньше. Остается надеяться только на то, что они будут способными учениками и не станут отлынивать от занятий. Если думать логически – выходит что место их обучения должно быть рядом с каким-нибудь водоносным источником – речкой или озером. Мне вот еще только пожаров в лесу не хватало, а чует мое сердце – и такое будет. Неоднократно. — А куда мы идем? – спросил один из близнецов, шедший ближе ко мне. — Не кудахтай, куренок. Куда надо, туда и идем… — ну а что им сказать? Что я сам не знаю, куда их девать? Что даже и думать не думал о том, чтобы их брать себе в ученики? Что вообще хотел их убить, за то, что они вторглись на территорию моего священного леса? Ну скажу. И что будет? То что ничегошеньки хорошего – это точно… Не даром же у меня на голове рога растут! — Понятно… Ты хочешь нас заманить в ловушку, да? – подал голос второй из братьев. — Нет. Просто пока не знаю какое из мест подойдет для вашего обучения больше… — если выбирать между правдой и ложью, то лучше всего полуправда. — Если ты посмеешь причинить вред Луцию, то я… — он не успокоился, нет. Они кажется поставили себе самоцель – истрепать мои драгоценные нервы! — Мы идем к Золотому озеру!!! И вместо глупых вопросов, лучше прибавьте шаг!!! Я хочу там оказаться до темноты!!! – направление, как часто это бывает, нашлось само собой. — Простите… Знаете… У меня оленьи рога. Но рычать я умею тоже. И не советую вам меня доводить до такого состояния, когда я начинаю демонстрировать это свое умение. А близняшки довели, из-за чего чуть ли не бегом понеслись вперед, не особо разбирая что перед ними. С виду такие милые детки, а как начнут разглагольствовать… Огненные – одним словом. *** До темноты дойти до озера нам, слава яйцам, удалось. Даже не смотря на то, что детишки к концу пути уже еле ползли. Но я был бы не я, если бы их пожалел – нечего распускать нюни с сыновьями своего врага. Но – вот страх-то – если они продолжат кидать на меня такие странные взгляды, я готов буду забыть не то что кто их отец, я имя свое забуду… Рядом с озером стояла небольшая хижина – когда-то я сам ее построил. Нравятся мне здешние места – понятия не имею почему. Может из-за того, что тут просто спокойно – даже птицы тут редки. Не по нраву им тут… А меня вот наоборот притягивает. Кстати озеро Золотым называется из-за того, что иногда его воды выносят на берег самородное золото. Не много, но достаточно для того, чтобы небольшое озерцо, подпитываемое слабеньким ключом, получило такое название. А еще, вода в нем теплая даже зимой. Жаль что для питья не пригодна. Но это мелочи… — Располагайтесь, гости дорогие! – я распахнул перед близняшками дверь хижинки. Нда… Это я погорячился. Кажется, в эту хижину кто-то забрался и таки не выбрался, скотина. Приторный запах аж прослезиться заставил… А судя по булькающим звукам за дверью, то не только прослезиться. Бедные детки… Я набравшись храбрости и свежего, задверного воздуха, отправился в эту цитадель зловония. Однако, я вам скажу… А скажу я вам, что я придурок. Оставил освежеванную и почти разделанную тушу волка, а сам ушел на пару месяцев. Да тут даже черви передохли… Вот невезение… Сегодня придется ночевать под открытым небом, оставив дверь и все два окна домика распахнутыми – пусть выветривается. Саму полуразложившуюся тушку я уже локализовал, заставив обратиться прахом. Ничего, подметем потом… — Эй, вы там живы, неженки? – а оказывается зеленый цвет лица подходит к русым волосам… Красивое сочетание, надо запомнить… — Что… — …Это… — …Было?! – а еще у братиков есть милая привычка разговаривать одновременно, дополняя друг друга. Надо запомнить и проверить их способности к мыслесвязи… — Ну… Я виноват, каюсь. Я там кое-что оставил и забыл… — мне действительно стало стыдно. Хороший из меня хозяин, нечего сказать… — И мы… Должны туда идти сейчас?.. — Нет. Сегодня, увы, мы будем ночевать на улице, иначе просто сдохнем от этого ужасного смрада. – да, я бог Загробного мира и по идее мне не должно так брезгливо относиться к подобному… Но простите, души умерших не воняют! — Понятно… — один из братьев пошел к озеру, явно желая попить водички, после всего что с ним приключилось. А водичка в озере… Ну вы понимаете… — Эй, ее пить нельзя! – я быстрым шагом нагнал его и придержал за плечо. – Если так уж хочется, я сейчас схожу за нормальной водой. Тут недалеко источник… А вы пока с братом отдохните. — Спасибо… — мальчику с трудом удалось подавить зевок. Все таки они еще совсем дети… И нельзя их считать своими врагами. Просто невозможно. А еще я понял, что до сих пор не знаю их имен. Вот же лопух… Как бы там ни было – сейчас мне остается только взять большой кувшин из зловонной хижины и отправиться к роднику неподалеку… Завтра все вопросы. Они и без того устали, да и я не железный… Когда я вернулся, впотьмах чуть не расплескав половину кувшина, то застал милую картину – оба близнеца обнявшись, спали под раскидистой пинией, так и не дождавшись того, как я принесу воды. Мне ничего не оставалось, корме как осторожно поставить кувшин рядом, и, стараясь не шуметь и, тем более никого не задеть своими рогами, лег рядом с ними. Пусть им снятся хорошие сны – реальность всегда куда хуже… Глава IX Вар Серебряный браслет на его запястье тускло отражал лучи полуденного солнца. Себастьян кажется не замечал того, что его кожа чуть покраснела в том месте, где соприкасалась с металлом. А я вот заметил… Значит уже скоро… Боги, за что вы его так отметили? По мне так лучше смерть, чем зверем становиться. Бедный мальчик – столько выпало на его долю… Но я знаю – он сильный. Вопрос в другом — на сколько хватит его сил? Боги никогда не воспринимали людские жизни как что-то ценное. Даже жизни собственных детей-полукровок. Зачем он тебе, Марс? Зачем вообще он тут? Для какого свершения его призвали сюда, ради чего он должен страдать, ради чего должен отдать свою душу, однажды не совладав с собственным зверем? Что ему еще уготовано? Я буду с ним. Буду с ним до конца, буду защищать, поддерживать, помогать… Наверное ужасно так думать, но эта мысль настолько настойчива, насколько и малодушна – лучше бы он умер. Я бы пережил это. Возможно даже присоединился бы к нему, отдав свою жизнь в первой же битве… Хотя возможно и нет – Риму нужны эти территории, значит они будут принадлежать Риму. Я просто не хочу смотреть на то, как Себ будет медленно сходить с ума из-за своей второй сущности. А это произойдет – я однажды уже видел такого человека-зверя. Он был жалок… Мне тогда было лет семь – отец привел меня на Главную площадь – в тот день праздновали удачное окончание очередного похода против галлов… А в подарок Императору из этого похода, привезли его. Грязный, тощий человек с колтуном сальных волос непонятного цвета метался в железной клетке, поставленной посередине площади на потеху толпы. Он рычал и поскуливал, то ежась в комок, то кидался на прутья, плюясь кровавой слюной, жаждя достать до людей, а те лишь смеялись над этими попытками. То и дело на спине этого существа проступала шерсть, тут же вылезавшая клочьями, вместо ногтей на руках были короткие звериные когти, обломанные в кровь, а глаза… Этот взгляд я запомню навсегда. После этого я не мог спокойно спать почти месяц. Этот человек… Это существо… Оно смотрело на меня. Просто смотрело, а я от этого просыпался в холодном поту, будя домочадцев своим испуганным криком… Оно заговорило только однажды, но его слова врезались мне в память так, будто были написаны каленым железом… «Зверь и человек не могут быть едины. Человек не сможет победить и подчинить себе зверя никогда. Он просто потеряет свой рассудок и человеческий облик, став… таким как я. Помни это. Однажды ты столкнешься с таким…». А вечером того же дня пришел мой отец и сказал, что зверочеловек перегрыз себе вены и сдох, так и не подпустив к себе лекарей. Тогда же он подарил мне этот браслет, что сейчас на руке Себастьяна. Я должен был носить его целый месяц не снимая и показывая каждый вечер отцу руку – тогда я не понимал зачем, но сейчас… Серебро помогает сдерживать зверя до поры до времени, но когда наступит время перевоплощения – оно все же бесполезно. Как же я боюсь за этого мальчишку… Я успел его полюбить. Так же сильно, как я любил своих жену и сына. А теперь мне суждено наблюдать за тем, как он превращается в чудовище. Да еще и после того, как он не побоялся… Не побоялся поцеловать меня при всех. Это могло значить только одно – он раскрыл свои чувства и заявлял на меня свои права. Боги, он до жути сильно изменился. За пять дней, всего-то… Теперь он увереннее держится в седле, его движения стали четче и как-то неуловимо быстрее, а глаза… Нет, они остались красными, но что-то даже в его взгляде изменилось. От прежнего мальчика, испуганного и робкого не осталось и следа. А еще его шрамы. Раны зажили, да. Но это ужасное подтверждение произошедшего – розовые рубцы на груди и руках, смотрелись жутко. Это как раз таки не тот случай, когда шрамы красят мужчину… Ладно, посмотрим что будет дальше – быть может еще не все потеряно и я каким-то чудом сумею его спасти… Сейчас – дорога. Из аванпоста мы забрали часть провизии – не так много как у нас было, но на двадцать дней должно с натягом, но хватить. Потом еще что-нибудь придумаем. Солдаты к тому же не так сильно ропщут, как до нашего прибытия в аванпост. И что-то подсказывает мне, что это лишь затишье перед бурей. Уж очень странно на меня посматривают легаты, да и некоторые солдаты. Плюс ко всему этому – я в суматохе забыл отправить письмо своему другу, с просьбой нанять пращников и конюхов. Хоть полтысячи… Людей по-прежнему мало и это прискорбно… Как ни странно о племянниках я не беспокоюсь – они в состоянии позаботиться о себе, и, хотя Себ рассказал мне всю историю, я уверен что в обиду их Марс не даст. Почему? Да просто уверен. Потому что Себастьян уверен, а я ему доверяю… Ему – можно. Он не солжет и не предаст… Мой мальчик… *** Себастьян теперь спал со мной. Нет, ни о чем таком речи не шло – нам обоим нужно было время… Просто он еще в аванпосте привык спать рядом со мной и от этой привычки отказываться не собирался. Приходил ко мне, подкатывался под левый бок, обнимал, иногда даже перекидывая ногу через мой живот и засыпал, уютно дыша мне в изгиб шеи… И я был благодарен ему за это блажь – вместе с ним спать было…уютно что ли? Но сейчас… Я вскочил, в первые мгновения не в силах понять что произошло… Он кричал. В темноте шатра этот крик звучал особенно страшно. Я прижав Себастьяна к себе, почувствовал как тот дрожит, и вслепую пытается содрать с руки браслет. Кажется все произошло быстрее, чем я ожидал. — Нет… Отпусти меня, Прошу-прошу-прошууу… — он извивался, катался по шкурам как в горячке, то и дело тихонько подвывая. Ему больно, но я ни чем не могу помочь, кроме как взять его за руку и что-то шептать, успокаивая… Как ни странно, но он затих, тяжело дыша и до боли, судорожно вцепившись в мою руку. — Прошло? – я силился рассмотреть в темноте его лицо, но тщетно. — Нет… Все только начинается… Прости… — юноша кажется закрыл глаза и выдохнул, силясь выровнять сбившееся дыхание. — Я с тобой… Я буду с тобой, Себастьян. – я наклонился и поцеловал его в плечо, покрытое холодной испариной. – Все будет хорошо, просто поверь… — как жаль, что сам я в это не верил… — Люблю… — прошептал он и запустив руку в мои волосы, заставил поднять голову, а затем мягко поцеловал в губы. Простой поцелуй, не призванный возбудить, не борьба за первенство… Он скорее как печать, подтверждающая истинность чувств. Наших чувств… — Я тоже… Я тоже, Себ… — я вернул ему поцелуй и вздохнул – Постарайся поспать, пожалуйста… Этого сегодня больше не должно повториться – «надеюсь»… — Хорошо… Я верю тебе… А я себе не верю ни капли. Но уж лучше лгать ему так, чем лишить надежды. Это слишком жестоко… Будьте вы прокляты, боги, за то, что с ним сотворили… Глава Х Гней Я был потрясен увиденным. Нет, не так… Я был удивлен, восхищен, обескуражен… Этот человек сумел выдержать сотню ударов и выжил после этого… Он не сдерживал свои крики, тщась спасти свою гордость. Нет, отнюдь. Просто этот человек…отчаялся. Ни жизнь, ни смерть ему не нужны – ему вообще ничего не нужно. Понятия не имею, что я сам почувствовал, когда увидел его же, только уже валяющимся в грязи, с буквально мраморной белизны лицом и грудью в кровавых потеках и ранах от плети – его палачу явно казалось мало спины… А еще я понятия не имею, чем я руководствовался, когда сделал то, что сделал – я взял его на руки и отнес в свой дом. Если ему суждено умереть – пусть умрет как человек, а не как животное – валяясь на улице. Думаю, это он заслужил… Я видел его несколько раз и до этого – он был рабом. Некогда – галльским воином, плененным, а потом лишенным всех прав… Он прислуживал солдатам в столовой, а потом его к себе взял один из центурионов – точно не знаю кто… Когда я его замечал, мне больше всего хотелось отмыть его волосы, спутанными прядями свисающие на лоб и сбрить его ужасную бороду. Наверное я, сейчас так и поступил бы, но… Вот именно, что но. Если я так поступлю, то это будет проявлением моей над ним власти. И боюсь что как раз это и сломает его. Вообще, я боюсь его. Из-за чего? Да из-за того, что проведя в моем доме всего два дня, он заставил меня почувствовать себя человеком. Именно человеком, который может испытывать чувства, эмоции, а не тупо подчиняться приказам центуриона и убивать своих врагов… Я не жалею его, нет… Что угодно, но жалость к этому человеку испытывать невозможно. Сострадание – да, боль – ведь именно мой народ виновен в том, что его жизнь так переломана… желание помочь, загладить вину – да… Но не жалость. Жалеют слабых, а он силен – я это чувствую. Только боги ведают, Что ему пришлось пережить за свою жизнь, только им известно чего, каких жертв ему этого стоило… Остается надеяться только на то, что его испытания закончились. Забавно – он не сказал мне даже своего имени – мол, мне все равно как ты меня называешь. А я потом почти целый день мотался по лагерю, пытаясь узнать, «Как звали того раба, который выдержал сто ударов плетью?» Киар – красивое имя. Терпкое, с кисло-сладким послевкусием и едва заметной ноткой горечи… Благородное, как дорогое вино, что можно испробовать только на приемах, которые устраивает римская аристократия… Конечно же, я и вида не подам, что знаю его имени – только его право сказать его мне. Я, возможно, поступил не слишком хорошо, разведав это, но… Нет. Я не скажу, зачем я это сделал. А еще он разговаривает во сне. Понятия не имею – о чем. Его язык не столь звучен как латынь – немного резкие звуки, тягучие, гортанные гласные и рубленные слова… Но мне нравится. Один раз даже поймал себя на мысли, что все бы отдал, чтобы уметь на этом языке разговаривать. На языке своих врагов. На языке людей, которых так беспощадно изничтожила Империя. Изживала, проглотила и переварила, нареча своими гражданами, даже не спросив, хотят они того или нет… Империя присвоила себе их земли, щедро политые кровью воинов – и своих и их, а теперь ждет что же взрастет на этих полях… А потом патриции будут восхищаться тонким ароматом и едва чувствующимся на языке привкусом вин, с виноградников выросших на костях, а хлеба которые тут взойдут, колышимые ветром, будут вторить предсмертным крикам людей, павших в бою… Но таков Рим. Он жесток и не всегда справедлив, но… Как бы там ни было – это моя Родина. А я… Если я осуществлю то, что задумал – я буду предателем… Я предам свою страну, предам своих родителей, учителей, друзей… Зато, я увижу как в его глазах появится надежда. Вот странность – у него глаза зеленого цвета. Такие же как у меня – не броские, на свету даже сероватые и немного водянистые, а к зрачку становятся чуть ли не цвета морской воды… Я уже начинаю им восхищаться – будучи рабом, Киар умудряется быть свободнее меня. Но я не удивляюсь – иногда у меня создается впечатление, что он может все. В особенности, когда я смотрю на то, как он встает со своей лавки, не обращая внимания на то, что каждое движение приносит жуткую боль. Встает, отвергая мою помощь – о да, он вообще старается всегда делать все сам, подчеркивая то, что еще жив, что не смотря ни на что, не калека, что еще может… В такие моменты мне больно, наверное все же в меньшей степени чем ему и боль эта другого рода – у него болит тело, а у меня… сердце. Не спрашивайте меня ни о чем – я сам себя не до конца понимаю. А может наоборот – слишком хорошо понимаю, что бы даже мысленно признаться себе… Только одно знаю точно – этот человек заслуживает гораздо больше того, чем я могу ему дать. А еще он буквально притягивает к себе. Постоянно приходится бороться с поистине дурацким желанием – хотя бы обнять его. Возможно потом, когда он поправится, когда его спина заживет – я смогу это сделать, но сейчас… Не смотря на то, что я перевел уже половину отложенного мной жалования на покупку самой лучшей заживляющей мази, его раны затягиваются медленно. Слава богам, что еще нет заражения… А еще он задает вопросы — «Зачем это тебе», «Для чего меня спас»… Ну а что ему ответить? Что я просто хочу чтобы он жил? Так ответил, а он не поверил… Зря между прочим. А еще… Оказывается этот остолоп, пока я бегал за очередной склянкой мази, даже не шелохнулся. А меня почти целый день не было… Вот что мне с ним делать?.. Я не знаю… У него обветренные тонкие губы. Нижняя искусана и ее «украшает» корочка запекшейся крови. А мне от одного взгляда на эти губы становится жарко, а в горле пересыхает… Мои собственные губы начинает покалывать, от желания его поцеловать. Но все что я себе позволяю – это только провести по его искусанной нижней губе большим пальцем. Она такая же шероховатая как и на вид, а еще горячая… Наверное если я его поцелую, то обожгусь… Но нет, я не посмею этого сделать – даже сейчас, полуживой, он способен сопротивляться – один его взгляд и я просто умру. Мое сердце остановится от стыда и горечи, а еще от боли что я отвергнут… Впрочем мне и так горько сейчас – в глазах Киара, теперь вместо вызова можно разглядеть только самоотверженность и разочарование. Боги, ну за что мне такое? Чем я заслужил эту муку? Хотя… Это искупление, да? Так не старайтесь, я не отступлюсь. Пусть мне это будет стоить многого. Очень многого, но я добьюсь того, что он мне улыбнется, что будет смотреть на меня без страха и презрения, что… Мне кажется, что он забрал себе мое сердце. Вот колдовство… Но ему можно – он всемогущ. И, думаю, он по праву может его забрать – я с радостью его отдам, пусть даже буду знать, к чему это может привести. Наверное я плохой солдат, раз испытываю такие чувства, да еще и к врагу своего народа, к рабу. Но тем не менее… — Не смей думать то, что ты думаешь. Ты… Ты просто забрал мое сердце, вот и все… — сам не знаю что толкнуло меня сказать это ему. — Я… — он выглядит удивленным… Ну еще бы… Он ведь думал что я буду требовать от него «благодарность» за спасение, да? Я думаю что да… Слишком много эмоций у него на лице отразилось, чтобы не понять… — Тшш… — я не устоял и опять легонько коснулся его губ – Просто знай это… Он не улыбнулся, нет… И во взгляде его не читалось никаких эмоций… Но стоило ему посмотреть мне в глаза, как стало понятно все. Он понял что я не вру, но все равно не верит, что такое возможно, глупец… — Меня зовут Киар. — прошептал он и закрыл глаза. А я в этот миг получил надежду. Надежду на то, что смогу добиться его взаимности. Пусть и не сразу, но… КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ