Сказ о том, как тяжела попаданская доля

— Прежде, чем вы выскажете свои пожелания, хочу предложить вам еще кое-что, — сразу взял быка за рога Смерть, когда они покинули пиршественный зал Каэр Трольде и остались втроем. — Смерть делает нам предложение, — хмыкнул Геральт. — С чего бы вдруг? — Причина есть, и она меркантильна, — не стал хитрить Смерть. — Для начала я должен сообщить вам, что еще одного представителя можно обменять, причем совершенно легально. И наконец, — Смерть понизил голос до шепота, — четвертого можно выкупить. Но токо тихо. — Насчет выкупить, я так понимаю, сделка незаконна, — сообразил Геральт. — Вроде того. Но если я возьму мзду, то назад уже не сдам. Если я его не заберу, значит он остается жить. Все просто. — А на фига тебе-то это надо? — Использую служебное положение в личных целях. Компания-то наша сделала две части и накрылась медным тазом. Мои брат и сестра остались не охвачены. Брат-то ладно, а вот для сестрицы известие, что серия — ёк, стало ударом. Она уж размечталась о славе, известности, толпе фанатов, артах, фанфиках, а тут такой облом. Вот и помогаю семье, чем могу. — Средства собираешь, что ли? — Ага. Семья для меня — святое. — Лучше скажи, что надоела тебе сестрица своим нытьем и мозгоклюйством по самое не могу, — сказала Цири. — И это верно. Ну женщины, вы же такие эмоциональные. — Ладно, мы обдумаем твое предложение. А что насчет обменять? — Здесь все законно. Выбирается кандидатура из одних и из других, первого отпускаю, второго забираю. — Как выбирается? — Голосованием. — Ты представляешь, что там в этом случае начнется? Они даже в процессе награждения ухитрились три раза сцепиться, а тут такой важный повод. Второй конец света невзначай устроим. — Покойников у нас немного: три Ольха, Эмгыр, Радовид и Весемир, — начал Смерть. — Кстати, Весемира нам давай обратно, — сказал Геральт. — Тут и думать не о чем. — Понятно. Весемира вычеркиваем. Я думал, к мертвым еще Крах присоединится, но он выжил. Ты вовремя появился, и Эредин его добить не успел. Менге и Ублюдок Младший на собрание не явились, решили, что им тебя лишний раз встречать резону нет. — Эти, значит, не явились, а Имлерих тут как тут, — проворчал Геральт. — До чего ж эти Ольхи народ бессовестный. — Ладно, ты свой выбор сделал. Кого выберет Цири? — Можно подумать, у нее богатый выбор. Три придурка эльфа и два больных на голову короля. Правда, один из них вроде как ну типа ее отец. — Так что, Эмгыра выбираем? — Йорвет, Роше и Талер нас убьют. Да что там, я сам себя должен в этом случае убить, потому что тоже поучаствовал в подготовке покушения на Эмгыра. В общем, я не знаю. — Па-ап, у меня есть одна идея, только ты обещай, что не будешь ругаться, — Цири заискивающе погладила Геральта по руке. — Я попробую. Ну, что ты задумала? — Слу-ушай, па-ап, а давай Эрединчика оставим? — предложила Цири, умоляюще и виновато глядя на Геральта зелеными глазами. — Цири, ты в своем уме? Что за блажь тебе в голову вдруг вступила? На кой-хрен тебе сдался этот остроухий маньяк? — Ну-у, скучно без него будет, — призналась Цири. — Врагов нет, воевать не с кем. И что делать будем? — А твоя дочка дело, между прочим, говорит, — вмешался Смерть. — Прямо в корень зрит. Убив Ольх, вы всю интригу убили. — Зато сами живы остались, — проворчал Геральт. — А знаешь, как на Скеллиге говорят: живой наживает. — А кто против-то. Вот и наживайте. Вы сейчас в фаворе. Глядишь, может новую историю про вас придумают. Тут интрига и пригодится, а потом и остроухие в ход пойдут. На них, кстати, спрос хороший. Лучше, чем на королей. — В чем-то ты, возможно, прав, — немного поразмыслив, согласился Геральт. — К тому же есть у меня одна задумка… А можно это ольховое остроухое величество сюда позвать? Мне нужно с ним кое о чем без свидетелей переговорить. — Можно. Ща я его к вам доставлю для приватной беседы. Эредин не заставил себя ждать. Войдя в помещение, он бросил косой взгляд на Цири, потом подошел к Геральту и встал перед ним, приняв несколько вызывающую позу. — Чего надо? — грубо спросил он ведьмака. — Вот так бы и дал по этой эльфячьей наглой морде, — ведьмак, сузив глаза, со злостью посмотрел на Эредина. — Так что тебе мешает? — с вызовом поинтересовался эльф. — То, что я тебя позвал не затем, чтобы кулаки о твою рожу чесать. Но ты ж не можешь нормально, тебе обязательно надо с подвыподвертом и выходом на левую ногу. Никогда не мог понять, почему вы, эльфы, даже на ровном месте выебываетесь, как вошь на гребешке? — Ни хрена себе на ровном месте. Наши потери по сравнению с вашими: три к одному, если считать нач.состав. И ваш Весемир уже обратно живой, а мы по-прежнему покойники. Имею я право побеситься по этому поводу? — Могу тебя обрадовать. Цири хочет выбрать вторым кандидатом на воскрешение тебя. — Вот это изумили, — с лица эльфа сползло надменное выражение. Он недоуменно моргал своими светлыми глазами, переводя взгляд с Геральта на Цири и обратно. Однако вскоре губы Эредина скривились в самодовольной усмешке, а во взгляде вновь засквозило высокомерие. — Я так понял, твоя дочура уже скучает по мне? — обратился он к ведьмаку, а затем снисходительно посмотрел на Цири. — А, Зираэль? Я ведь тебе еще с твоего первого посещения Тир на Лиа нравлюсь, ну признайся. — Вообще-то я предпочитаю женщин! — выпалила Цири, которую задели слова эльфа и его снисходительный тон. — Ты так говоришь, потому что не знаешь, что такое настоящий мужик! — продолжал ухмыляться Эредин. — Та-ак, — Геральт упер руки в боки. — Ща я одному присутствующему тут настоящему мужику эльфячьей наружности самое дорогое-то быстренько отчекрыжу. Слышь, твое ольховое величество, еще раз скажешь что-нибудь в таком тоне моей дочке, будешь остаток своей вечности королевские приказы фальцетом отдавать! — Да ладно-ладно, — Эредин попятился от ведьмака. — Вы бешеная какая-то семейка. Что дочушка, что папашка — оба шуток не понимают. Что за привычка у вас дурацкая — сразу за меч хвататься. Прямо слова вам не скажи. — Короче, ты слышал, — Геральт прервал бубнение эльфа. — Моя доченька хочет живого Эрединчика. А я, как любящий отец, потакаю ее капризам. Так что… После этих слов перед мысленным взором Эредина всплыла картина: он сидит у дверей Каэр Морхена на цепи и при ошейнике, а Цири кормит своего подопечного Эрединчика объедками с ведьмачьего стола и чешет его за ушком, как собачку. Находясь под впечатление от этого кошмарного видения, эльф со страдальческим выражением лица схватился за сердце и резко опустился на стул (хорошо, что мебель у Краха была надежной и добротной, иначе Эредин рисковал очутиться на полу среди обломков). — Никогда не понимал этих эльфов, — покачал головой Геральт. — Ну, и чего ты разахался? — обратился он к Эредину. — Цири тебя воскресить хочет, а ты заходишься, как будто она хочет убить тебя еще раз, причем с особой жестокостью. Кстати, что за сердце-то схватился? Боишься, что остановится? Забыл, что ты пока еще покойник? — С вами все на свете забудешь, — проворчал Эредин. — Чем, интересно, обусловлен ваш приступ неслыханной щедрости? — Мы просто с Геральтом подумали, что из троицы сдохших королей ты — самый безобидный, — пояснила свой выбор Цири. — Безобидный? — Эредин явно обиделся. — Поскольку Белый Хлад больше не угрожает заморозить твой мир, тебе больше нет смысла гоняться за мной. Я вам не нужна, потому что теперь вам незачем мигрировать. Ведь вы можете продолжать спокойно жить на прежнем месте. Понимаешь, обычной, размеренной, нормальной жизнью. А, Эредин, разве тебе самому не надоело носиться по мирам в этих стремных шмотках, бряцая оружием и пугая до икотки аборигенов своими жуткими масками и кошмарным видом? — Ну, я не зна-аю. — А тут и знать нечего, — вмешался Геральт. — Сколько лет-то тебе уже? А все не наиграешься, блин, в войнушку и покойников. На себя-то посмотри: маска какая-то уродская, бронька в виде скелета, рукавицы с черепами, ноженки и мечики с росписью под детские страшилки. Во что ты нарядился в свои-то преклонные года да при твоем-то положении? Финтифлюшками обвешался, мульками да феньками, как бунтующий подросток. Не стыдно? Ты какой пример подаешь юным Ольхам? Вот они на своего короля посмотрят и скажут: ростом вымахал, а ума не нажил, потому что взрослый дядька, а все ему развлекалки подавай: на коняжках поноситься да народец попугать. А страной управлять кто будет? Эредин молчал, уставившись в пол. Ему было совестно. — Ну ладно, — смилостивился наконец Геральт. — Давай к делу. — Ну, давайте, — вздохнул Эредин. — Мы тебя оживляем, а ты подписываешь договор, который обязывает тебя не являться более в наш мир, чтобы чинить тут безобразия и беспорядки, убивать и похищать людей… — А рабочую силу мне где брать прикажете? Мы ведь на Тир на Лиа работать-то сами не привычные. За нас там все люди делают. А если я теперь своих подпрягу в черную работу, тут и до бунта недалеко. Свергнут меня мои подданные. Как пить дать свергнут. А хоть бы и не свергли, так мы ж делать ни фига не умеем. Ну, я с ребятами хотя бы мечом махать могу, а остальные — вообще ж ничего. Орнаментальная мы порода. Вот верите, не только мужчины народа Ольх, но и наши женщины, например, уверены, что брюки и платья, равно как сковороды с кастрюлями и прочими предметами обихода растут на деревьях вместе с колбасой, свиными окороками и ванильными десертами. И что ж нам теперь, голыми ходить и с голодухи дохнуть? — А что, кроме как в нашем мире, больше рабочую силу и взять негде? — поинтересовалась Цири. — Ну, к вам-то у нас тропка давно набита, мы сюда и без навигаторов дорогу знаем, а в другие миры не враз попадешь, особенно теперь. Карантира-то вы нам ухайдокали, остальных навигаторов тоже перебили. Аваллакʼха теперь домой никакими калачами не заманишь: боится, паразитина, что я его кишки на трон намотаю за то, что он нам такой чудесный конец света организовал. — Карантира можно выкупить или обменять. Смерть разрешает, — сказал Геральт. — То есть, в других мирах бесчинствовать вы мне позволяете? — ухмыльнулся Эредин. — Слушай, не надо делать из меня спасителя вселенной, — начал раздражаться Геральт. — Я и свой-то мир спасать не собирался. Это случайно вышло. Я только за Цири впирался, а тут вы со своим концом света… Что мне оставалось делать? Пришлось вмешаться… — Вот именно! — поддержала отца Цири. — Геральту резона нету за другие миры париться. У них, поди, свои герои найдутся. — Ладно, давайте, шлепнем договорчик. Кстати, а сколько мне будет стоить мой навигатор? — Ну-у, — Смерть задумался, поскреб подбородок под костяной маской. — Навигатор-то он был все ж таки хороший… — Косорукий немного. А если честно, то как следует, — парировал Эредин. — Так другого-то у тебя все равно нет и больше не будет, — сбить с панталыку Смерть было не так-то просто. — И все-таки сколько? — Доля в размере тридцати процентов с добычи. — Да это грабеж! — Или ищите дорогу сами. — Золотой навигатор у нас получается! — Так он и есть Золотое Дитя. Ведь так Аваллакʼх про него говорил? — Деревянное-оловянное, башка чугунная и стальные руки-крюки, растущие из задницы! К тому же плакса, истерик, зануда, нытик и придурок. — Хорошо, двадцать. — Ну без косы же режешь! — Пятнадцать и ни процентом меньше. — Добро, по рукам, — согласился Эредин. — Это как раз по сумме равно зарплате главного навигатора с премией. Будет даром у меня работать. Эх, я бы лучше вместо этого зануды Имлериха выкупил. Тот хоть веселый. — Так и выкупил бы. А Карантира можно было бы обменять, — предложил Смерть. — Каким образом? — При помощи голосования. — Не-е, он невезучий. Если будет голосование, Карантир даже сам против себя проголосует. Потому что он сам себя терпеть не может. — Ну и неудивительно, что ты битву проиграл, с таким-то навигатором, — заметил Смерть. — Может, пойдемте проголосуем, определимся с последним воскресшим и закончим, наконец, с этим, — предложила Цири. — Согласен, — кивнул Смерть. — Только вот еще что: дабы ускорить процесс, позвольте кандидата в покойники предложу я сам. Есть у меня на примете одна замечательная кандидатурка. А главное, что-то мне подсказывает, что за эту кандидатурку все собравшиеся проголосуют с радостью, а некоторые — обеими руками.