Сказ о том, как тяжела попаданская доля

— А доводилось тебе встречаться с лешими? — спросил Филавандрель Йорвета, который после самолечения вернулся к костру и теперь сидел на бревне и наблюдал за причудливой пляской огня. — Да, видел его издали. Это было еще когда я во Врихедде служил, мы стояли лагерем рядом с каким-то лесом, а эта тварь обходила дозором свою территорию. Мы видели, как что-то движется меж деревьев, и не враз поняли, то ли у нас коллективный глюк — деревья перемещаться стали, то ли это действительно что-то странное по лесу бродит. А потом оно подало голос. Ну, скажу я тебе, тут мы все пересрали — такая это жуть. И, главное, чувство странное: с одной стороны хочется бежать куда глаза глядят от этого ужаса, а с другой стороны — будто тянет к нему что-то против воли. — И чем закончилось? — Он подошел к краю леса, посмотрел на нас из-за деревьев, потом побрел дальше. За границы своих владений ему ходу не было. Это нас и спасло. Потому что с этой рогатой колодой управляться точно умеют только ведьмаки. — И как он выглядел? — Филавандрель, я по сравнению с тобой по годам пацан зеленый, и ты леших никогда не видел? — Я всю жизнь прожил среди полей Дол Блатанны. Там нет лесов. И леших, разумеется, тоже нет. — Он похож на замшелое бревно. Как будто поваленное дерево пыром поставили, сверху приделали рога, там, где примерно должна быть голова — лицевая часть звериного черепа без нижней челюсти, руки-ветки — высохшие, тонкие, ниже колен висят, ну и когтищи на них что твои кинжалы, и длины… во! — Йорвет развел ладони, показывая, какой величины были когти у лешего. — Да ладно! — впечатлился рассказом Филавандрель. — Да век Вергена не видать! — Да-а, судя по твоему описанию, эта такая тварь, о которой лучше сто раз услышать, чем один раз увидеть. — Истину ты глаголешь, — согласился Йорвет. — Кстати, раз уж мы завели разговор о голосистых монстрах. А куда делась эта слепая истеричка, которая эльфа от dhoine отличить не в состоянии? — Да, как оклемалась чуток, отправил я ее с ребятами в караул на дальние кордоны от греха подальше. Ты-то терпимостью никогда не отличался. В следующий раз прибьешь дуру ненароком, а кто за нашу свободу будет тогда сражаться? — И то верно, — согласился Йорвет. — А то Яевинну, поди, уже наскучило на Торувьель все время любоваться. У этой-то морда явно поинтереснее будет — вон как разрисована, прям ходячая картинная галерея Борсоди. — Не напоминай ты мне про Торувьель, — скорбно покачал головой Филавандрель. — Так я жалею, что она наслушалась этого псевдопатриотического бреда, которым забил ей голову Яевинн, оставила нас и отправилась с ним. Она, конечно, всегда была импульсивна, вспыльчива, но отходчива. Под влиянием Яевинна она наверное превратилась во что-нибудь отвратное, некую бледную копию его обожаемой Аэлирэнн. А может быть, ее давно убили. — Не любишь Аэлирэнн? Какой же ты после всего этого патриот? — поддел Филавандреля Йорвет. — А я никогда не позиционировал себя патриотом. И никогда не утверждал, что люблю Аэлирэнн, потому что по моему мнению именно она лишила нас будущего, окончательно уничтожив своей показательной и бесполезной акцией возможность компромисса. Ну и заодно, похоронив весь цвет эльфийской расы. А мы теперь Раупиннек-Раупиннек… Да ему у Аэлирэнн учиться надо, как геноциды устраивать! — Слышал бы тебя Яевинн, — усмехнулся Йорвет. — Он считает иначе, чем я. И у него своя правда, а у меня — своя. Я — мирный эльф, и не считаю нужным переубеждать его. А он, напротив, упорно и настойчиво желает убедить всех эльфов в том, что прав именно он. За это, кстати, я тоже не люблю Аэлирэнн, ведь именно после ее восстания начался раскол нашей расы на радикалов и умеренных. Первые считают нас предателями и презирают чуть ли не больше, чем людей. А мы считаем, что они мешают нам уживаться с другими расами, сводя на нет даже слабенькие попытки хоть как-то сосуществовать без открытой агрессии. — Ну, погромы обычно устраивают люди по отношению к нелюдям, а никак не наоборот, — заметил Йорвет. — Да. И частенько на погром их провоцирует то, что кто-то из доблестных партизан, типа нашей отважной Верноссиэли, подстрелил на дороге кого-то из их родни. Йорвет, ты не хуже меня понимаешь, что это замкнутый круг, мы давным давно запутались во взаимных обвинениях и не помним, с чего все началось. Вот только акции, подобные выступлению Аэлирэнн, решению этой проблемы не способствуют. Единственное, что таким образом гарантированно удастся — это красиво умереть. А по вопросу о красивой смерти мы с тобой солидарны. — Бывают ситуации, когда не жить проще, чем жить, — философски заметил Йорвет. — А исходя из своего богатого опыта сотрудничества, радикализма и сосуществования, могу тебе сказать, что все это лишь слова. Время так причудливо играет нашими судьбами и жизнями, создавая такие странные союзы, которые нам и в голову бы иной раз не пришли. Вот я, казалось бы, эталон непримиримости, воевал на стороне людей, которые враждовали со своими же соплеменниками. А потом мои же сородичи меня продали. Не люди, а эльфы, заметь. Потом я снова вступил в многосторонний союз с эльфами, краснолюдами, людьми, к нам присоединились даже ведьмак и чародейка. Это было в Вергене. А требовалось для того, чтобы люди-вергенцы смогли победить людей-каэдвенцев. Зачем я это делал? В первый раз мне казалось, что так правильно, во второй — я был уверен, что так нужно. В первый раз я обманулся в своих надеждах, во второй — все вышло, как должно. — К чему ты это вспомнил? — К тому, что все мы можем объединяться ради общих целей с кем угодно и в каких угодно сочетаниях. И враждуем со своими соплеменниками еще отчаяннее и непримиримее, чем с представителями других рас. Кстати, люди во внутрирасовых склоках находятся далеко впереди остальных. — Кстати, насчет эталона. Я не уверен, что Яевинн согласился бы с твоей кандидатурой на это почетное звание. — Да. Он считает этим эталоном себя. И на здоровье. Хотя он тоже служил во Врихедде, как и мы с Исенгримом, но, видимо, никогда не задумывался о том, что эльфы пошли на службу к нильфам во многом потому, что его разлюбезная Аэлирэнн в свое время не оставила нам выбора. — Мы вернулись к тому, с чего начали, — грустно усмехнулся Филавандрель. — Мы начали с лешего, — припомнил Йорвет. — И лично мне больше нравится говорить о нем, чем переливать из пустого в порожнее, предаваясь воспоминаниям о наших великих воителях и воительницах. — Пожалуй, мне тоже. Но, сам понимаешь, сидя вечером у костра грех не перебрать все темы. — Особенно в отсутствие голосистой Верноссиэль, — усмехнулся Йорвет. — Да. Я и сам рад, что сплавил ее с глаз подальше. Пользы от нее в дозоре никакой, прокараулит все на свете, но хоть тут не маячит укором, отнюдь не немым. — Ну, раз эту надоедалу ты спровадил, то переночевать я у вас, в таком случае, могу? — осведомился Йорвет. — А то дело к вечеру, а по ночному лесу даже мне — опытному следопыту — шляться резону нет. — А ночуй, — разрешил Филавандрель. — Иди в ту палатку, где ты свою спину латал, располагайся на ночлег и спи себе на здоровье. — Может, вы будете такие добренькие, что и ужином со мной поделитесь? — Ну ты нахал! Прям, как в кметской поговорке: дайте попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде. — Так поделитесь? — Поделимся. В конце концов, именно из-за нас тебе придется блыкаться по местным лесам в поисках дичи.

***

Трусом Йорвет, само собою, не был. Но безбашенным идиотом он не был тоже. А посему точно знал, что ему по силам, а с чем ему не справиться. Гипотетический леший был из задач второго разряда. Поэтому соблазнительное предложение прогуляться в таинственный лес, где не ступала нога ни эльфа, ни человека, и, по слухам, было полно дичи, Йорвет отринул, предпочтя более безопасные и менее экстремальные места для охоты. Именно поэтому он, поутру распрощавшись с гостеприимным Филавандрелем, направился не на юг, а на север. Возможность добыть в тех местах нечто стоящее была неизмеримо ниже, чем во владениях лешего, отчасти еще и потому, что лес, в который направлялся Йорвет, соседствовал с деревнями, жители которых периодически похаживали на охоту. Не факт, что это дело им всегда удавалось, но дичь в этих лесах была пуганая и хорошо знала, что нужно делать, завидя существо на двух ногах. Впрочем, как бы проворны ни были олени и косули, эльфская стрела летела к своей цели по-любому быстрее. Поначалу Йорвет бодро маршировал по хорошо набитой тропе, петлявшей меж осин и кленов и предусмотрительно огибающей враждебно ощетинившийся колючими ветками молодой ельник. Осинник закончился, выпустив эльфа в веселую березовую рощу. В траве меж березами эльф своим зорким глазом углядел целое семейство крепеньких молоденьких боровичков. — Может, грибов набрать? — воодушевился Йорвет. — А что, Ленка супчик сварит. Если еще внимательно пошукать меж березок, может и на жаренку наберу. Эльфа охватил грибной азарт. Он прочесал рощицу вдоль и поперек, набрав полсумки грибов, и результатом остался в целом доволен. Проблемы начались чуть позже. Дело было в том, что Йорвет, посчитав раны от когтей накеров несерьезными, перевязывать спину не стал, а теперь висящие на спине колчан и лук, а также многочисленные ремни стали натирать свежие царапины через плотную тяжелую куртку, причиняя эльфу значительное неудобство. Йорвет клял накеров за то, что их угораздило попасться ему на пути, и ругал себя за неосмотрительность, правда спине его легче от этого не становилось. Промучавшись так какое-то время и отчаявшись найти дельное решение своей проблемы, Йорвет, продолжавший упрямо тащиться в заданном направлении, все-таки встал и задумался над своими дальнейшими действиями. В принципе можно (и нужно) было вернуться домой, сказав, что охота не задалась. А если Геральт выскажет недовольство (почему-то Йорвет был уверен, что добрая Лена отнесется с пониманием к возникшим на его пути трудностям), сказать ему, что ведьмак и сам хорош: почему он не предупредил Йорвета о накерах. Конечно, у ведьмака найдутся контраргументы в ответ на все претензии эльфа, потом он с тяжким вздохом скажет, что все надо делать самому, пойдет и непременно добудет ту чертову дичь на радость Лене и к стыду Йорвета… Нет, домой эльфу было возвращаться никак нельзя. — Вот блядство, — эльф, накрутивший сам себя, не выдержал, остановился, снял со спины оружие, затем в сердцах скинул куртку и рубаху, плюхнулся в траву и начал выворачивать шею в бесплодных попытках рассмотреть, что же там творится с его спиной. И тут… Из очередной рощицы, что была шагах в ста от сидящего на земле эльфа вышел величавый олень — крупный самец с гладкими боками, крепкой шеей и головой, увенчанной ветвистыми рогами. Йорвет наугад лапнул ладонью по тому месту, куда он положил лук. Его оружие оказалось погребено под одеждой, которую он беспорядочно кинул в траву. В ответ на резкое движение эльфа олень повернул голову, несколько секунд глядел на странное существо, а затем стремительно умчался обратно в лес. — Стой! Чертова скотина! — чуть не плача взвыл Йорвет. Ответом ему был лишь шелест травы да удаляющийся стук копыт. В отчаянии и с досады эльф откинулся на траву. Какое-то время он просто лежал, бездумно глядя в небо, затем его голову все-таки посетила здравая мысль: мол, полежал — и хватит, первый блин оказался комом, но кто сказал, что будет легко. Надо было подниматься, забыть о неудаче и все начинать сначала. Йорвет сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и окончательно забыть досадное недоразумение, как вдруг… Чуткий нюх эльфа уловил нечто странное и интересное: дурманящий, медвяный запах цветов и трав сплетался с душистыми пряными ароматами цветущего неподалеку сада. — Каприфоль, вербена, мирт, мальва, флоксы… Откуда тут взяться садовым культурам? Не иначе, где-то поблизости есть жилье. Знахарь? А еще вернее — травник. Воодушевившись этим предположением, Йорвет поднялся и, приглядевшись, действительно рассмотрел кусочек соломенной крыши скрытой за деревьями хижины. — Вот это хорошая новость, — обрадовался Йорвет, уже практически не сомневаясь в том, что набрел на жилище травника. — Сейчас разживусь у него лекарствами, а потом можно двигать дальше.

***

Йорвет оказался прав: в хижине действительно обитал травник. И еще он оказался низушком, довольно дружелюбным и сведущим в своем ремесле. Цен на свои отвары и мази он не задирал, впарить эльфу средство от поноса под видом обезболивающего и обеззараживающего отваров не пытался, приворотных зелий, а также всяких аква-тофан, чтобы подсыпать в супчик богатенькому мужу любовницы не предлагал. И все же низушек не был бы низушком, если б не попытался и из визита эльфа извлечь хоть какую-нибудь пользу. — А как насчет небольшого бартера? — предложил он Йорвету, когда нужные мази и склянки перекочевали из сундука травника в сумку эльфа. — В каком смысле? — Я вам оформлю скидочку, а вы сделаете для меня ма-аленькое дельце. Сущий пустячок. — От твоего сладенького голоска мне заранее делается нехорошо. Видать, у дельца твоего запашок далеко не ароматный, раз ты даже о скидочке заговорил. Я ж знаю, что вы, низушки, скорее удавитесь, чем хоть толику кому-то уступите. — Экий вы подозрительный, — с укором покачал головой травник, глядя на Йорвета честными и чистыми глазами. Цену таких взглядов Йорвет знал очень хорошо. Верить им нельзя было просто категорически. — Так это не я такой — жизнь такая, — эльф развел руками, предпочитая не конфликтовать с ходу с низушком, который все-таки неплохо его выручил и пока ничего криминального ему не предложил. — Я хотел попросить вас передать послание некой эльфке. — Я что, похож на посыльного? — Ни в коем случае. Вы похожи на воина, коим, несомненно, и являетесь. Просто я, можно сказать, попал в безвыходную ситуацию. Мне срочно надо ей передать записку, но именно сейчас я не могу отлучиться из дому даже на час. А вы, судя по всему, все равно направляетесь в ту сторону. Вот я и подумал, почему бы нам не помочь друг другу. — И что это за эльфка? — Ее зовут Эвелина Галло. Она гимнастка в цирке, который дает представление недалеко от поместья Вегельбудов. — Это же совсем рядом, — сообразил Йорвет. — Именно. Поэтому я и решился попросить вас об одолжении. И скидочка взамен. Не забудьте. — Я точно об этом пожалею, — буркнул Йорвет. — Потому что от низушков и их предложений, даже самых на первый взгляд безобидных, всегда жди подвоха и неприятностей. Но поскольку денег у меня в кошеле негусто… Знаешь ведь, шерстолапый паразит, чем подкупить. — Так по рукам? — радостно улыбнулся низушек, пропустив мимо ушей тираду Йорвета о хитрожопости низушков. — По рукам, что с тобой поделать, — вздохнул Йорвет. Низушек посеменил в другую комнату, немного повозился там и вышел, держа в руке конверт. — Передайте ей вот это. А на словах скажите, что я просил ее еще немного задержаться в этих местах. — Ладно, — кивнул Йорвет. — Передам и скажу. Так что с моей скидкой? — Я думаю, процентов пять. — Не, это несерьезно. — Если я снижу больше, вы начнете подозревать, что дело, которое я прошу вас сделать, имеет какое-нибудь двойное дно. — А оно его не имеет? — Нет! Десять и ни процентом больше. — Ну-у, вообще-то мне надо будет сделать крюк. Небольшой, конечно, но крюк. И это несколько нарушает мои планы. — Одиннадцать. — Я думаю, пятнадцать будет в самый раз. — Двенадцать. — С половиной. — Вот вроде эльф, а торгуетесь чище краснолюда, — не скрывая восхищения сказал низушек. — Прямо приятно иметь дело с таким клиентом. — По рукам? — спросил Йорвет. — По ним, — согласно кивнул травник. — Вот вам обратно ваши двенадцать с половиной, а с ними моя записка. Запомните, Эвелина Галло. — Уж чем-чем, а склерозом я пока еще не страдаю, — заверил низушка Йорвет.